Комнатку, в которой я сразу же и переоделся, мне предоставили скромненькую. Размером всего в половину моего дома в Верне. Но, в общем, жить можно. Притом, что и прислуги достаточно. Пожалуй, даже много больше, чем в таверне "Рак" в Порт-Альберте.
Неплохо устроилась наша графиня де Жуаньи! Так и устраивалась-то, наверное, не один десяток лет. Раз и сыну уже двадцать шесть. Как ей это удалось в давнее время при живом-то муже в Ленинграде? Или он умер вскоре после переезда из Москвы? И как ей удалось здесь легализоваться с таким титулом и положением? Ведь всё на виду. С такими беспардонными вопросами не полезешь ни к французской графине из Парижа, ни к русской переводчице из Питера. Даже при отсутствии каких-либо представлений об этикете. Если захочет, то сама расскажет.
Сейчас больше занимает вопрос, как меня воспримут друзья графини Аманды? От этого зависит, насколько они будут откровенны и насколько энергичную помощь окажут. Гийом принял хорошо, без насторожённости. Наверное, наша хозяйка его уже подготовила. Гийому лет сорок пять. А за добродушным, приветливым характером чувствуется изрядная порция силы воли и решительности.
Из-за деревьев, скрывающих дорогу, выехала карета, запряжённая четвёркой вороных лошадей, и загрохотала по опущенному подъёмному мосту. Через минуту у меня за спиной послышались шаги.
— Монсеньор, графиня просит вас в зал приёмов, — оповестил слуга.
Раз просят, то нужно идти. Спускаюсь на второй этаж. Шевалье Гийом уже здесь. Пока я иду от дверей зала, приехавшая пышноволосая шатенка лет тридцати пяти с правильными, изящными чертами лица буквально буравит меня с каким-то вызовом пытливым и проницательным взглядом чёрных глаз,.
— Моя лучшая подруга герцогиня де Шеврез, — говорит хозяйка замка.
— Луиза, — представляется та сама и протягивает мне руку, к которой я насколько возможно элегантно прикладываюсь губами. — Аманда, ты зря меня напугала в письме своим родственником из дикой России. Можно было бы подумать, что он медведь, а оказывается, вполне обходительный и приятный молодой человек. А если ещё он и говорить умеет, то это было бы вообще выше всяких похвал.
— Умеет, — отвечаю я. — Так что все ваши высокие комплименты приму, не покраснев. Серж де Бурже. Для вас просто Серж. Вообще-то, Луиза, первым представиться следовало бы мне, но у вас, я вижу, просто терпения не хватило этого дождаться. Приношу извинения за свою провинциальную неповоротливость.
— Поосторожней, Луиза. Серж за словом в карман не полезет, — предупреждает подругу Аманда. — Если будешь его задирать, то он тебя саму краснеть заставит.
Герцогиня звонко рассмеялась.
— Нет, мы с вами, Серж, определённо подружимся. Аманда хотя мне и подруга, но её чрезмерная манерность подчас навевает такую скуку, что я злиться начинаю. С вами, Серж, чувствую, злиться не придётся.
В зал вошёл слуга.
— Граф Арман де Гиш и маркиз Пьер де Моль, — оповестил он.
Эти оба — бодрые, а по сложению довольно атлетического вида мужчины. Де Гишу лет сорок. Густая, тёмная шевелюра над продолговатым, чисто выбритым лицом с острым носом и добродушными, синими глазами. Де Молю лет сорок пять. Лысоват, но на подбородке густая, узкая бородка. Лицо квадратное с выдающимися скулами и широким носом над пухлыми губами. Цвет темноватых глаз трудно определить, но оценивающий незнакомца взгляд суроват, и, казалось бы, тяжеловат. Хозяйка представляет нас друг другу. Оба гостя с любопытством разглядывают меня. Интересно, что это такое графиня Жуаньи написала им обо мне в своих письмах-приглашениях? Не успели начать светскую беседу, как прибыла ещё одна гостья.
— Баронесса Катрин де Бово — виконт Серж де Бурже, — представила нас Аманда.
Баронессе Катрин лет тридцать или чуть больше. Хорошенькая, смазливенькая блондинка с невинными и игривыми глазами, за которыми, похоже, на самом деле скрывается проказница и чертовка. Сознаёт, что красива своими тонкими чертами овального лица с чуть вытянутым подбородком, тонкими губами и лишь слегка излишне вытянутым и приподнятым носиком.
— Катрин, — предупредила Луиза, — не засматривайся на Сержа. Мы тут по делу, в котором, как говорит Аманда, Серж тоже будет участвовать. Твоя любвеобильность будет мешать.
— Луиза, — не осталась в долгу Катрин, — по этой части мне далеко до тебя. Но я так же, как и ты не путаю дело с развлечением. Ты сама учила меня холодному разуму.
— Девочки, мальчики, прошу к столу, — прервала Аманда обмен шутками между приятельницами. — Там и поговорим.
Все перешли в столовую и во главе с хозяйкой расселись в одном из концов длинного обеденного стола. Звон посуды, бренчанье вилок и ложек, плеск наливаемых напитков совсем не мешают течению разговора. Начала совсем не Аманда, как я ожидал, а Луиза.
— Вы все уже знаете об аресте Антуана. Странная история. И это притом, что при дворе не слышно ни о каких заговорах против короля. Странность ещё и в том, что такой внезапный арест, похоже, не единственный. Вчера мне сообщили, что на охоте в своих владениях гвардейцами кардинала схвачен маркиз Александр де Грамон.
— Ты напрасно полагаешь, Луиза, — вставил слово Пьер де Моль, — что нет никакого заговора. По крайней мере, один заговор против короля существует постоянно.
— А, ну да, Гастон Орлеанский. Неприкосновенный дядя Людовика XIII и постоянный источник козней и коварства во французском королевстве. Уже столько его друзей отправилось на плаху в результате заговоров Гастона, что всех и не упомнить. А ему всё неймётся. Но Антуан-то какое может иметь к этому отношение?
— Для того чтобы быть втянутым в интриги Гастона, вовсе не обязательно иметь отношение именно к Гастону, — пояснил Арман де Гиш. — Достаточно иметь отношение к другой стороне — королю.
— Аресты без шумных и внятных обвинений, похоже, начались довольно давно, — в размышлении произнёс Гийом, — и не с Парижа. По слухам, в провинциях уже не первый месяц то тут, то там что-то такое происходит. Я вот сейчас прикинул в уме, из каких мест приходили известия, и получается, что почти из всех отдалённых и не отдалённых мест Франции.
— Значит, — заключила Аманда, — арест Антуана может оказаться лишь какой-то мелочью в неизвестной нам чьей-то крупной игре. Раз эта игра охватывает всё королевство. Но что это за игра?
— Тогда круг влияния сокращается до двух лиц, — подытожила Луиза, — короля и Ришелье. Король такими делами не занимается. Остаётся Ришелье. Но каков мотив у кардинала хватать везде и кого попало? Притом, что поддержка всей Франции нужна кардиналу в грядущей войне с гугенотами.
— Может быть, арестовывают именно потому, что война близка, — рискнул я вступить в разговор.
Все с любопытством обернулись ко мне.
— Ну-ка, ну-ка, Серж, — поощрительно поддержала Луиза, — что вам пришло в голову? Аманда упоминала о вашей не по годам развитой сообразительности, а в её мудрость мы верим безоговорочно. Хотя наличие ума и таланта не зависит от возраста. Они либо есть уже от рождения, либо нет и в старости. Так что мы не станем глупо противиться очевидности, если ваши способности и в самом деле окажутся лучше наших.
— Во-первых, и до России доходят известия о событиях во Франции. А во-вторых, мы с вами даже из того немногого, что сказано за этим столом, можем сделать некоторые выводы.
Какие факты у нас есть? Гастон Орлеанский — коварный интриган и всегда плетёт заговоры против короля. Ибо сам хочет сесть на трон. Этому мешает Ришелье, который раскрыл прошлые заговоры Гастона и не исключено, что будет раскрывать новые и впредь. При этом Ришелье не меньший интриган, чем Гастон. Аресты по всему королевству может организовать только Ришелье. Возможна война с гугенотами. Таковы факты.
Теперь о том, что может из них вытекать. Гастону не стать королём, пока существует Ришелье. Значит, возможен очередной заговор Гастона уже не против короля, а против кардинала, и, пожалуй, Ришелье это понимает. Если начнётся война, то Гастон непременно воспользуется ситуацией. Войска будут далеко. Возможно, и кардинал тоже. Гастон наверняка сможет по всей Франции понемногу стянуть к себе достаточно сторонников, чтобы свергнуть короля. Или, во всяком случае, попытается это сделать. Да и в отсутствие Ришелье Гастон может разрушить всю систему защиты и сыска кардинала. Ведь она останется в Париже, а не уйдёт с войсками драться с гугенотами.
— И как это может быть связано с арестами? — поинтересовалась Катрин.
— В самом деле, причём тут те, кто к Гастону Орлеанскому никакого отношения не имеет? — поддакнул ей Арман.
— Мне кажется, что Ришелье просто подстраховывается на случай войны и очередного заговора Гастона. Аманда, у вас есть связи, родственники в доме Гастона Орлеанского или среди его преданных вассалов?
— А у кого их нет! Орлеанский дом — старейший во Франции, и нет, наверное, ни одного известного дворянского рода, который бы с Орлеанским домом не пересекался хотя бы и очень отдалённым родством, дружбой или обязательствами.
— Вот, пожалуйста, а что бы вы стали делать, Аманда, если бы кардинал поставил вас перед выбором? На одной чаше свобода и жизнь сына, а на другой — помощь кардиналу в разоблачении козней Гастона. Мне почему-то кажется, что вы бросились бы в объезд всей страны, убеждая известных вам лиц не участвовать в заговорах Гастона Орлеанского. И, думаю, преуспели бы. Ближние родственные и дружеские связи всегда дороже очень отдалённых, хотя бы и королевских.
— Наверное, бросилась бы. Тут вы правы, Серж.
— Вряд ли кардинал подозревает вас саму, Аманда, или Антуана хоть в какой-нибудь причастности к заговорам. Так что как только война с гугенотами будет объявлена, то предложение от Ришелье о сотрудничестве сразу же поступит. А вы не сможете от него отказаться. Таким образом, кардинал обезопасит свою жизнь, короля и Париж от посягательств Гастона Орлеанского. Причём вы, Аманда, и близкие других арестованных сделаете это лучше самого кардинала со всей его командой шпионов и убийц.
Если я прав, то распространив влияние не только на вас, а и на других по всей Франции, Ришелье в любой момент может создать вокруг Гастона такую пустоту, в которой невозможен никакой заговор. Кардинал взял заложников, чтобы гарантировать чьё-то нужное послушание. С точки зрения морали ход гнусный, но очень мудрый по эффективности. Очень опасно иметь такого противника, как Ришелье. Поэтому нужно постараться избежать прямого конфликта с ним.
— А что, вполне возможная вещь, — согласилась Луиза. — Как раз в духе Ришелье. Только вот родственники арестованных — немалая сила. Могут, собравшись вместе, доставить большие неприятности кардиналу.
— Вряд ли, — ответил Арман, — тайно собраться со всей Франции не получится. Это означало бы также и заговор против короля. Ведь приказы-то подписаны им. У Ришелье тогда будет на выбор два действия. Либо ликвидировать уже наш заговор, либо ликвидировать заключённых. Кто из близких арестованных на такое пойдёт? Никто! Нет оснований думать, что жизни заключённых сейчас что-то угрожает. Вместе с тем, никто не может и утверждать, что за родственниками арестованных сейчас не установлена слежка для выяснения их намерений.
— Так что же будем делать?
— Я думаю, нужно собрать сведения в подтверждение наших догадок. Вслепую нельзя ничего предпринимать.
— Серж, а вы что думаете по этому поводу? — спросила Луиза.
— Прежде всего, важно знать, все ли присутствующие и безоговорочно ли готовы на любые действия ради освобождения сына Аманды, — я обвёл взглядом друзей хозяйки замка, сидящих за столом. — Все? Хорошо. Тогда я согласен, что как можно скорее нужно получить сведения в подтверждение или опровержение наших догадок. Кто за это возьмётся?
— Наверное, я, — ответила Луиза. — Всё-таки королева Анна тоже моя подруга. Хотя сам король меня и на дух не переносит! А уж о Ришелье и говорить не приходится. Он прекрасно знает, как я отношусь к его методам управления государством.
— Так, отлично. Нужно собрать все сведения о кардинале. Вам всем что-то уже может быть понемногу известно, но сегодня это может оказаться недостаточным. Нужно выяснить все сильные и слабые места Ришелье и его подручных. Пристрастия, пороки, предпочтения, любовь, обязательства, страхи, родственные отношения. Всё как можно подробнее. Кто возьмётся?
— Пожалуй, я, — не очень уверенно произнесла Катрин. — Я почти всё время во дворце как воспитательница при дочерях короля. Есть возможность прислушаться и расспросить людей. А Пьер и Арман попытаются узнать что-нибудь в своём кругу.
Катрин вопросительно взглянула на них, и те согласно кивнули.
— Так, дальше. Ни в коем случае нам не следует искать сторонников в решении нашей проблемы. Это самый простой способ привлечь внимание Ришелье и усугубить положение. На приступ Бастилии всё равно никто не пойдёт. Силой ничего хорошего не добиться. Поэтому круг заговорщиков из нас семерых увеличивать не надо. Выбор возможностей повлиять на ситуацию у нас невелик. Воевать с кардиналом Ришелье в открытую мы не можем, но можем попытаться переиграть его.
— Как?
— Интриге кардинала с арестами нужно противопоставить другую интригу, в результате которой узники будут освобождены. Здесь мне видятся два одновременных пути. Интрига против Ришелье лично, как инструмент влияния на него, а для этого нам и нужны подробные сведения о его жизни и окружении. Вторая интрига — против Гастона Орлеанского. Нужно отбить у него охоту к заговорам хотя бы на время. Такое обстоятельство должно оказаться известным Ришелье. Смысл заточения арестованных сразу теряется, и они будут отпущены. Что известно о Гастоне, мне хотелось бы услышать от вас прямо сейчас.
— Вот видите! — воскликнула Аманда. — Мне не зря описали Сержа как своего рода молодого гения по разрешению сложных ситуаций. Поэтому он здесь. И, как видите, сразу понял суть дела. А мы сами, я боюсь, наверное, бросились бы собирать армию для штурма Бастилии и сами попали бы в неё. Что же касается Гастона Орлеанского, то...
По своим апартаментам разошлись далеко за полночь.
Утром за завтраком договорились, что все вместе опять соберёмся в следующую пятницу. А также о том, что Пьер и Арман будут неотлучно опекать меня, как не сподобившегося в России приобщиться к французской науке фехтования и галантного поведения. Это так, для досужих любопытных. На самом деле они будут как бы моими консультантами и защитниками до завершения нашего заговора. На этом настояла Аманда при поддержке Луизы. Впрочем, Граф Арман и маркиз Пьер даже и не пытались возражать. Похоже, только одна Катрин была недовольна, что я окажусь под постоянным надзором. Что очень позабавило Луизу.
Все дамы в карете Луизы покатили в Лувр на разведку. Гийом остался в замке, а я с Пьером и Арманом в карете Аманды двинулся знакомиться со светскими и злачными местами Парижа.
— Интересно, — произнёс Арман, время от времени оборачивавшийся назад, — из замка за нами никто не выезжал, а на парижскую дорогу вслед за нами выбрался какой-то всадник.
