Орланда напряженно размышляла.
— Пап, ты хочешь сказать, что она может освободить Рона Джетлисса?
— Тина? Она многое может. Ты же знаешь, что везение — это способность, иногда неосознанная, влиять на магический эфир.
— Ну да. Это даже новички знают! И что?
— И то! Что у нее эта способность развита больше, чем у кого бы то ни было! Если мы разозлим ее еще больше, она откажет нам и судьбу предмета с заточенным Джетлиссом даже я не смогу представить! Она может даже освободить его!
— Папа, это полная чушь!
— Да неужели? Оля, я решительно запрещаю тебе приближаться к этой женщине и строго покараю за любое непослушание! Она должна отдать артефакт. Ясно?
— Ясно, — согласилась Орланда. Но согласие было явно надуманным. Волшебник внимательно посмотрел на нее — и покачал головой.
— Все-таки придется тебе под замком посидеть.
— Папа!!!
— Разумеется я твой отец. И ты прекрасно знаешь, что я потакаю тебе во всех твоих капризах. Но сей-час мы не можем рисковать.
— Папа, но ведь можно взять талисман и с мертвого тела!
Верховный волшебник грустно покачал головой.
— Нельзя.
— Но почему!?
— Оля, твоя ненависть мешает тебе здраво мыслить? Ты же чему-то училась, ты должна знать, как можно освободить заточенного в артефакте волшебника?
— Ну да! И что?
— Тогда перечисли мне все способы!
Голос верховного волшебника стал строже, Дочь не просто не понимала его, она и не хотела понимать. М-да, глуповата она все-таки. Верховный волшебник любил свое единственное детище, но оценивал ее здраво. Капризна, неуправляема, склонна к истерикам и к передергиванию. И это еще не полный список достоинств. Сейчас она хочет получить своего Ника — и голову Тины на блюде. Первое он даже готов ей позволить, но не второе. Только не сейчас. Может быть позже, когда она отдаст артефакт...
— Первое. Это освобождение по сроку заточения. Второе — если соберется несколько более слабых вол-шебников и объединят силы, — кислым тоном начала перечислять Орланда. — В это сложно поверить. По-надобится не меньше шестидесяти вэари, так что ничего у нее не выйдет! Третье. Если найдется кто-то, превосходящий по силе волшебника, наложившего заклятье. Это, ты сам понимаешь, невозможно! Его и накладывали-то несколько волшебников уровня А. Четвертое и последнее. Магия крови. Тоже мож-но не опасаться. Вряд ли эта плебейка знает хоть что-то о магии! Ее спасают только наглость и неве-роятное везение.
— Олечка, — голос верховного колдуна звучал подозрительно мягко, словно он готовился произнести какую-нибудь гадость. Орланда насторожилась. — Доченька, дело в том, что смерть — это тоже магия. И очень сильная. Эта твоя Тина взяла медальон с заточенным волшебником с трупа прежнего владельца, то есть теперь она его законный хозяин. Чувствительность даже начинающих волшебников к таким вещам го-раздо сильнее, чем у обычных людей. Она наверняка поняла, что ее находка не так обычна, как кажется. И теперь, если ты убьешь ее, в момент смерти ей будет достаточно всего лишь одного слова, чтобы Рон Джетлисс освободился.
— А если она не сможет произнести его?
Волшебник топнул ногой. Нет, ну что ты будешь делать!? Дочка просто не желает его слушать! Он может проговорить с ней еще неделю, но она ничего не услышит. Не захочет.
— Значит так, Олечка. Сейчас ты отправляешься в камеру к Нику, и сидите с ним там, пока я не погово-рю с Тиной. Можешь заодно потрахаться с ним. Напоследок. Потому что если твоя заклятая подруга пожелает получить своего мужа в обмен на медальон, я отдам его без колебаний.
— Папааааа!!!! — заорала Орланда ан-Криталь, но было уже поздно. Волшебник хлопнул в ладоши, и кресло с привязанной девушкой снесло в направлении индивидуальной камеры Ника. Верховный волшебник почесал в затылке, вздохнул и принялся составлять официальное послание владычице эльфов.
Орланда обнаружила себя сидящей на ковре в комнате, где содержался пленный Ник. Сам волшебник стоял прямо над девушкой и разглядывал ее с ехидной улыбочкой на губах.
— Что, Олечка, папочка отшлепал?
Эта фраза оказалась последней каплей. Орланда ан-Криталь, высокородная и отлично воспитанная волшебница, взревела раненным бизоном и выдала длинную тираду о происхождении, воспитании, интим-ной жизни и ближайших родственниках его жены. Ник внимательно выслушал ее и покачал головой.
— Дорогая Олечка, ты не сказала мне ничего нового. Я сам иногда удивляюсь, как меня угораздило же-ниться на этом милом монстре. Чем она тебе на этот раз так насолила?
На лице Орланды внезапно появилось хорошо знакомое Нику хищное выражение.
— Это не так важно. Срок действия барутты — десять дней? Иди ко мне, милый!
Ника затошнило, но собственное тело не оставило ему выбора. Он, словно марионетка, поднялся с кро-вати и протянул руки волшебнице.
* * *
*
Мы ехали и ехали по пустыне. Когда все это закончится, я поеду на море. Определенно. Осточертел мне этот желтый песок. Значит надо ехать туда, где он белого цвета. И синее-синее море. Много-много воды. Я буду лежать целый день в шезлонге, сосать коктейли и наверняка заведу курортный роман.
Просто так, чтобы скучно не было.
Тесей и Геракл не жаловались, но по их глазам было видно, что в следующий раз в пустыню их за уши не затащишь! Как я их понимала! Самой было уже все по фигу. Если бы Орланда решила меня сейчас при-кончить, я бы и глазом не моргнула. Может, даже поблагодарила. Выматывала меня эта пустыня! Надоеда-ло чувствовать себя мухой в янтаре. Если бы не разные оазисы, попадавшиеся нам на пути, я бы даже по-верила, что мы никуда не движемся. На мой взгляд, самое худшее в пустыне — это ее монотонность. Даже тех придурков — кентавров я вспоминала сейчас с благодарностью. Они, по крайней мере, развеяли мою скуку. Хотя больше никто из их племени нам на пути не попался. Тоскааааа!!!
К счастью, все когда-нибудь кончается. И на исходе третьей недели путешествия перед нами замаячила высокая стена. Я узнала ее сразу. Именно такая была изображена на картинке в Междумирианнике. Стена эта была сложена из множества камней весьма странной, семиугольной формы. И все семиугольники были окрашены в разные цвета. Те самые. Радужные. Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан. Огнен-но-красный, апельсиново-оранжевый, лимонно-желтый, изумрудно-зеленый, небесно-голубой, сапфирово-синий и чернильно-лиловый. Все цвета преувеличены, подчеркнуты, как будто безумный художник решил взять не просто краски, а самую их суть. Но даже ни разу не видя, я узнала бы эту стену из тысячи тысяч других. От нее шла такая мощная волна магической силы, что даже я, дилетантка несчастная, ощутила ее еще за два часа до того, как увидела. Мы задрали головы, осматривая эту стену. Все семь красок перепле-тались на семиугольных плитках, так, что зеленый, например, не оказывался рядом с зеленым, а синий рядом с синим. От полыхания красок слепило глаза, но все равно это было чертовски красиво.
— .....!!! .....!!! .....!!! — выдохнул Тесей.
И я полностью разделяла его мнение. Действительно — .....!!!
— Никогда не думал, что увижу это воочию, — признался Геракл.
Я пожала плечами.
— А думал ли ты, что попадешь в историю, как убийца минотавра? Еще полгода назад?
— Я даже и представить себе не мог, что так бывает, — признался юноша. — Мечтать — мечтал, но не надеял-ся.
— И правильно. Надежда — дурацкое чувство, — вздохнула я. — Ну что, давайте прощаться, мальчики?
— Как — прощаться?
Тесей не сказал ни слова, но глаза его были не менее красноречивы, чем самая длинная речь.
— Вот так, — я потерла лоб и грустно посмотрела на приятелей. — Сейчас я войду в этот сад. Я не знаю, что там со мной будет, получу я то, что мне нужно или нет, это науке неизвестно. И вас я с собой не потащу. Если все пойдет не так как надо, я буду, рада мысли, что вы живы и с вами все будет хорошо. Возвращай-тесь в Керат, мальчики, живите, работайте, совершайте подвиги, в конце-то-концов, женитесь, заводите детей, воспитывайте и учите их, — аж самой тошно стало от пафоса, и я закончила в своем обычном духе. — Короче, валите отсюда на фиг, пока хозяева не приперлись, а я полезла яблоки воровать!
— А почему — полезла? — не понял Тесей.
— А вот потому.
На самом деле все было просто. Стена тоже была магически заклята на определенное условие. Достойный преодолеет ее, недостойного просто на части разорвет. И мне очень не хотелось, чтобы в случае неудачи мальчики видели меня в таком... неаппетитном состоянии.
Я спрыгнула с верблюда, переоделась в свою одежду, нацепила за спину рюкзак, поплевала на руки и ог-лянулась на ребят. На их лицах было написано такое упорство, что я поняла — фиг я от них отделаюсь! Придется пройти и это испытание. Я подмигнула им, вызвав на лицах робкие улыбки — и положила руки на стену сада.
И стена расступилась передо мной.
Я от неожиданности не удержала равновесие и села на задницу. Вообще-то я готовилась лезть по этой сте-не, обдирая пальцы и цепляясь зубами, но у высших сил были другие планы. Тесей и Геракл с двух сторон бросились ко мне, на ходу вытаскивая мечи. Я что было сил, замахала руками, чтобы они убрали оружие. Мне вовсе не хотелось, чтобы хозяева сада взяли на вооружение мой принцип: "Кто с мечом к нам придет, того и мордой об стенку!"
Хозяева?
Нет. Хозяйки.
Они появились в разрыве стены, словно из ниоткуда. Секунду назад их не было — и вот они уже есть. Две-надцать девушек, или вернее, дев в белых с золотом одеяниях. Все в них было белым или золотым. Белая одежда, белая кожа, золотые волосы, мягким золотом светились губы, даже глаза горели как электриче-ские лампочки — золотым огнем. И я готова была поспорить, что кровь у них тоже золотая.
Вредный характер и подлый язык не дали мне наслаждаться этим зрелищем. Я подскочила на ноги, при-жала одну руку к сердцу и выдала в духе "Старика Хоттабыча":
— Приветствую вас, о прекрасные и мудрые отроковицы, да будет благословенно имя отца вашего и матери вашей и ныне и присно и во веки веков и так далее и тому подобное и аминь на вас на всех!
Девушки захлопали глазами. Мой язык окончательно сорвался с цепи и выдал вовсе уж неконтролируемо:
— Девчата, на самом деле мы хорошие, белые и пушистые. Третью неделю по пескам шлепаем, ноги сбили, руки стерли, верблюды с ног до головы оплевали. Не угостите нас, несчастных, яблочком?
Девушки переглянулись еще раз — и... заржали! В буквальном смысле слова заржали! Они покатывались со смеху, икая и всхлипывая, цепляясь друг за друга и вытирая слезы. Теперь настал наш черед хлопать рес-ницами. Что мы успешно и проделали. При виде наших очумелых лиц, девицы еще раз переглянулись — и залились еще громче.
Наконец все успокоилось и мы с новым интересом посмотрели друг на друга. Я подумала несколько се-кунд и протянула вперед обе руки.
— Меня зовут Тина. Я пришла к вам с миром. За приколы простите заранее. Нервы, нервы, а молока за вредность не дают, даже верблюжьего!
Девушка, стоящая впереди, так же протянула мне руки ладонями вперед.
— Миара. Я — привратница. Мы с сестрами охраняем священные яблони. Ты хочешь получить яблоко? Но чем ты готова заплатить за него?
Я почесала нос.
— А чего вы хотите?
— А что ты можешь предложить?
Действительно, а что я могу предложить? Амулеты местного производства? Побрякушки? Свои услуги? Свою кровь? Не смешно! Я пожала плечами.
— Не знаю. Вообще-то у меня ничего нет, кроме здорового нахальства! Но если у вас его нехватка — могу поделиться.
Миара покатилась со смеху. Остальные девушки последовали ее примеру.
— Вообще-то часть долга ты уже заплатила, — призналась она, вытирая слезы. — Мы всегда требуем с гостей что-нибудь интересное. Знала бы ты, какой мусор нам иногда пытаются предлагать! Деньги, драгоценно-сти, иногда даже амулеты... Все это бесполезно для хранительниц СИЛЫ. Мы в любой момент можем по-лучить любую вещь, любую книгу, просто пожелав этого. Для нас очень ценны обыкновенные человече-ские эмоции. Вот такие как смех. Мы благодарны тебе за него. Но хотелось бы получить и кое-что еще.
— И что же? — подозрительно осведомилась я.
Глаза Миары смотрели куда-то назад. Она прищурилась.
— Эти двое мужчин пришли сюда с тобой.
Она не спрашивала, она утверждала. И я кивнула.
— Это так.
— Почему они это сделали?
— Потому что мы друзья, — вопрос показался мне глупым.
— И насколько велика ваша дружба?
Этот допрос начинал мне активно не нравиться.
— К чему ты клонишь, Миара?
Девушка внезапно облизнула губы.
— Понимаешь, Тина, мы одиноки. Нас здесь двенадцать молодых сильных женщин. И мы не страдаем про-тивоестественными наклонностями. Если твои мужчины согласятся провести с нами ночь — этого будет вполне достаточно.
У меня челюсть отвисла. Я подхватила ее на лету и покачала головой.
— Миара, мне очень жаль.
Тонкие золотые брови приподнялись.
— Жаль? Чего?
Я вздохнула и попыталась объяснить.
— Миара, я считаю этих двоих мужчин моими друзьями. Именно поэтому я не смогу прийти к ним и про-сить продать себя за какое-то яблоко.
— Не какое-то! Это яблоко, которое даст тебе могущество!
— Возможно, — я пожала плечами. — И все же я не смогу. Наша дружба значит для меня гораздо больше, а я отлично понимаю, что если я попрошу их заплатить за меня, они будут уважать меня чуть меньше чем раньше.
— Их уважение для тебя важнее обретения истинной силы?
Я еще раз пожала плечами.
— У меня не так много настоящих друзей. Я не могу просить их продаваться ни за мою силу, ни из идей-ных соображений. Они — воины, а не шлюхи!
Честно говоря, я ожидала поворота от ворот и уже приготовилась шандарахнуть по ним чем-нибудь увеси-стым, но Миара заставила меня удивиться второй раз за три минуты разговора. Рекорд, однако!
— Что ж, я думаю, что мы можем допустить тебя в наш сад. Знала бы ты, девочка, как много на свете лю-дей, готовых продать всех и вся ради дармовой СИЛЫ. Ты не жадная и у тебя есть определенные принци-пы. Я считаю, что мы можем допустить тебя в сад. Но яблоню ты будешь выбирать сама.
— То есть? — я захлопала глазами. — Как это понять?
Миара невинно улыбнулась. И глаза ее были сплошными потоками расплавленного золота.
— Разные яблони дают разную силу. Выбирать тебе. Ты должна почувствовать свой уровень, иначе СИЛА сожжет тебя, как сухую щепку. Обычно волшебникам помогали их проводники, но у тебя его нету.
Она не спрашивала, она утверждала. Я не стала прятаться и отрицать.
— Я действительно выгнала своего проводника. Эта ящерица хотела причинить мне вред.
— Ты в этом уверена?
— Нет. Но лучше идти одной, чем все время оглядываться на тех, кто у тебя за спиной.
— Тоже верно. Хотя сейчас тебе будет очень тяжело. Это не просто выбор силы, это еще выбор дороги и судьбы.
— Это как?
— Так, как ты того заслуживаешь, — последовал туманный ответ.
Я почесала кончик носа.
