История С Продолжением

— Так вы его знаете? — у Валентины всё внутри сжалось от нехорошего предчувствия. Лукич был для неё мало что авторитетом — он был единственным человеком на её "работе", которому она безоговорочно доверяла.

— Да, примерно лет десять, — Алексей Лукич осторожно сдвинул в сторону одеяло и принялся осматривать больного, — на этот раз повезло. Он выберется, Валя. Он крепче, чем ты можешь себе представить. Что ещё сломано, кроме руки?

— Нога... А я думала, что он уже... того. По-моему, ему совсем плохо, — Валентина пожала плечами, — но вам лучше знать. Вот только...

— Что?

— Начальство велело его в себя привести. А он — ни в какую.

— Не жаль его тебе? — Лукич нахмурился. — Подождала бы пару дней, поухаживала. Он и сам в себя придет, когда сможет... ладно. Я сейчас переломы зафиксирую, а ты пока согрей его получше. Грелки привезли?

— Да, не поскупились.

После получаса трудов человек наконец открыл глаза.

— Пятый, — тихонько позвал его Лукич, — ты здесь? Проснись.

Глаза того были совершенно пустыми, как окна дома, из которого давным-давно ушли люди. Неестественно широко открытые, они ровным счётом ничего не выражали. В них не было ни боли, ни страха, ни тени страдания, ни удивления. Алексей Лукич поводил у Пятого перед лицом рукой. Никакой реакции. Веки медленно опустились.

— Ступор, — констатировал Лукич, — боюсь, это надолго. Держи его пока на внутривенных, в комнате чтобы было тепло, никаких сквозняков. Посторонних не пускай. Верхний свет включать не надо, настольной лампы хватит. Шторы днём не открывай, пусть темновато, не страшно. В общем, полный покой. Если через неделю не выйдет из этого состояния, придется везти на базу или в больницу. Хотя я думаю, справиться сам, и не из такого вылезал, — Лукич аккуратно наложил на сломанную руку лубок и уже осматривал второй перелом. — Гипс я накладывать не буду. Если ему станет лучше и он начнёт есть, переломы срастутся дней за десять, самое большее.

— А как его кормить? — Валентина не на шутку разволновалась — такая ответственность. — Он даже пить не сможет, наверное...

— Да не волнуйся ты так, Валюша, не переживай. Я так и вижу у тебя в глазах вопрос: как быть ночью? Сейчас мы вытащим из тима второго такого же, он и посидит. Пойди, дай запрос на номера седьмого, восьмой тим. Его приведут, а ты уж по обстоятельствам решай, нужен ли тебе помощник. Его, кстати, зовут Лин, запомни. Пригодится, — Лукич тяжело поднялся. — Ну, с этим всё. Если какие сложности возникнут — позвони, я подскажу, что и как... Проводи меня до ворот, Валечка. Совсем устал старик...

Вместе они вышли из здания и направились к стоянке машин персонала. Уже на улице, когда они отошли от дверей, Лукич тихо сказал:

— Будь осторожна, Валя. Пятого вытащи любой ценой, поняла? Любой. Иначе ты можешь погибнуть сама. Раз уж тебя к ним допустили — дело нешуточное...

— Кто они такие? — удивление, не покидавшее Валентину, но тщательно скрываемое, наконец прорвалось наружу. — Неужели рабочие? Прямо как люди.

— Это не рабочие, Валя. Это пленники нашей организации. Насколько я знаю, там, откуда они родом, они были учеными, кажется биологами, точно не скажу. Их хотели склонить к сотрудничеству, а они отказались. Это было довольно давно. Что происходит с ними сейчас — ты видишь сама. Предприятие номер три — их личный концлагерь, вот только их смерть пока что не входит в планы руководства, поэтому ты уж постарайся. Хорошо?

— Ладно, — Валентина вздохнула, — не было у бабы забот — купила баба порося... А сколько лет они здесь? Вы о десяти сказали, но мне показалось, ему лет двадцать пять — самое большее.

— Ему уже за тридцать. То ли тридцать четыре, то ли тридцать пять... не помню. Я с ними почти не разговаривал, не досуг было. Вызовут меня сюда, я приеду, зашью дыры, накачаю лекарствами, помогу, чем смогу — и уезжаю. Насколько мне известно, здесь постоянного фельдшера не было, — Лукич немного повозился с замком, открыл дверцу машины и сел за руль, — теперь вот тебя перевели, может это и правильно. Привет ему от меня передай, когда очнется.

Валентина вернулась в медпункт, немного посидела с больным, а потом послала запрос на номера седьмого, как ей посоветовал Лукич. И где-то через час началось настоящее светопреставление. Сначала в отдаление коридора послышались голоса, ругань, кто-то отчаянно матерился. Голоса и шаги быстро приближались. Внезапно дверь медпункта широко распахнулась, и в неё пинком втолкнули человека, который от удара не удержался на ногах. Он сразу вскочил и бросился к двери явно с целью её высадить, но у него ничего не вышло — дверь крепко держали с обратной стороны. Наконец Валентина опомнилась. Она подлетела к неожиданному визитеру и мертвой хваткой вцепилась ему в воротник, снова сбив его с ног. Тот дернулся, но, удивительно! Валентины так и не заметил. Взгляд его упал на койку.

— Пятый!.. — выдохнул он и рванул по направлению к кровати, но цепкая рука Валентины всё ещё удерживала его, и он в третий раз за какую-то минуту очутился на полу.

— Ты какого чёрта делаешь, а! — зашипела Валентина. — Он только-только уснул, а ты...

— Я... а кто вы такая?! — до него, наконец, дошло, что в комнате он не один.

— Меня больше интересует, кто ты такой? Позволь узнать!

— Я — Лин, тим номер восемь, номер семь в тиме, — Лин криво усмехнулся и продолжил. — Меня сюда пригнали, и хочу знать, зачем. Кроме вас, мне это никто не объяснит. Пятый, как вы только что сказали, уснул, хотя я был уверен, что он уже две недели, как мёртв...

— А, так ты и есть тот самый, — поняла Валентина. — Говори потише, не мешай ему отдыхать.

— Что с ним? — спросил Лин, тихо подходя к кровати.

— Всё плохо. Он слишком долго пробыл без помощи. Если бы я приехала на несколько дней раньше, я бы не сомневалась в успешном завершение дел, но сейчас... Лукич сказал, что он в ступоре, а я от себя могу добавить, что он даже пить не может.

— Но хоть как-то вы попробуете помочь? — с отчаянием спросил Лин.

— Я делаю всё, что от меня зависит, — Валентина тоже подошла к кровати. Лин отступил на шаг, зажмурился и тихонько потряс головой.

— Господи, — прошептал он, — что же это?.. За что?..

— Успокойся. Лукич сказал, что он выберется. Эй, чего такое?

Лина повело в сторону и он едва удержался на ногах.

— Я не ел, — неуверенно проговорил Лин.

— Не ел? — Валентина подошла к нему и с тревогой вгляделась в его лицо. — Как долго ты не ел?

— Я... не помню, — ноги у Лина подогнулись и он осел на пол, привалившись к стене. — Это... сейчас пройдёт... я посижу тут немножко... всё в порядке, не волнуйтесь...

— Я сейчас тебя покормлю, — Валентина помогла Лину подняться на ноги, подвела к стулу и усадила, — подожди минутку. Кстати, по возможности, объясни мне, что с ним сделали? После чего ему стало так плохо? Если ты, конечно, в состоянии.

Лин объяснил. Валентина оторопела. Она расширившимися глазами смотрела на Лина, а он, уставившись куда-то в угол, слегка покачивался на стуле, словно развлекаясь. Впрочем, в следующий момент развлечение закончилось тем, что Лин просто-напросто свалился на пол. Валентина сжалилась, дала ему поесть и отослала спать. Когда приехало начальство, оба её новых подопечных крепко спали, и будить их Валентина отказалась наотрез.

— Я всё понимаю, — твердо сказала она, — но ничем помочь не могу. Если сейчас пробовать привести в сознание одного из них, к примеру, седьмого, я не могу ручаться за то, что его психика не пострадает. И мне бы не хотелось, чтобы моя работа пошла насмарку. Не говоря уж о том, что мне просто жалко этих двоих. Если они нужны вам живыми, то...

— Достаточно, — Валентинин начальник неспешно прошелся по комнате и остановился рядом с ней, — вы подходите для этой работы. Я вижу, что состояние ваших пациентов интересует вас больше, чем зарплата, и что вы не из трусливых. Поэтому зарплату мы вам прибавим, по сотне за каждого из ваших новых клиентов, и переведём вас с первого на третье предприятие. Уровень допуска — восьмой, высший. Про эту парочку — ну, сами понимаете... А раз в три месяца сможете их забирать сюда, для профилактики, по обстоятельствам. Ваша главная задача на данный момент — выходить вот этого. Если ещё что-то потребуется — выписывайте, отказа вам ни в чём не будет.

* * *

В ту ночь Валентина не поехала домой, как не уговаривал её Лин. "Что происходит? — думала она, сидя возле койки. — Я не могу этого понять. Как Лин сказал, эта штука называется? Клетка? Господи ты Боже мой..." Вот что она узнала от Лина (откуда взялось это странное имя, он ей так и не объяснил, как она не спрашивала). На предприятие номер три их (Лина и Пятого) содержат уже много лет. Валентина спросила — сколько? Десять? Больше, ответил Лин. Так сколько? Лин махнул в ответ рукой. Они двое — пленники. Причём пленники добровольные, или почти добровольные. Это надо просто принять, как факт. И не задавать вопросов — ей же самой дешевле обойдётся. "Так что же такое случилось? — в который раз уже спросила Валентина. — Что с ним?" Клетка. Проволочная загородка. Под током. В ней надо просто стоять, и всё. И они... Тут Лин осёкся, и Валентина с удивлением увидела, что он плачет. Лин сидел перед ней на стуле очень прямо, даже слишком прямо... гордый, подумала Валентина. А слёзы откуда?

— Ты это... не надо, — попросила она. — Ты же ему этим не поможешь? — он кивнул, и закусил губу. Сильно, почти до крови. — Что они с ним сделали? Ты не рыдай, ты помоги мне в ситуации разобраться.

— Они поставили его в клетку на шесть суток... то есть, он выдержал шесть дней, а потом... они мне сказали, что он умер. Я не поверил. Вот... — Лин показал Валентине свои руки, страшно разбитые, все в ссадинах. — Это я дверь ломал.

— И как?

— Сломал. А потом меня опять побили. Я так и не смог к нему прорваться.

— Ты в курсе, кто его так избил?

— Как это не в курсе? — удивился Лин. — Те же, что и меня. Те двое, что вас сюда провожали. Тот, что постарше — Андрей. А младший — Коля, он немного получше... в смысле, умеет останавливаться. Андрей не умеет.

— Что с тобой, ты мне можешь сказать?

— Потом. Не сейчас.

— Сейчас, — Валентина встала со стула и подошла к Лину. — Снимай рубашку и садись к свету, я посмотрю...

— Погодите-ка! — вдруг встрепенулся Лин. — Он, по-моему...

Они вместе подошли к кровати. Лин сел на корточки рядом с кроватью и тихонько позвал:

— Дзеди... ёт раски ние... проснись, пожалуйста... это я...

— Как тебя там... Пятый? Эй, дружок, просыпайся, давай, — сказала Валентина. — И чего Лукич плёл про ступор?.. Лин, он в сознание?

— Погодите, — не оборачиваясь сказал тот. — Секунду... Пятый, это я Лин. Ну открой глаза, пожалуйста... ну постарайся.

Валентина в жизни своей прежде не видела столь чёрных глаз. Тогда, днём, это был бессмысленный омертвевший взгляд, но сейчас... столько жизни — во взгляде, просто во взгляде. На какую-то секунду Валентина испугалась — ей показалось, что этот больной немощный человек знает про неё всё или даже больше, чем всё. Удивительные глаза — кошачий зрачок на чёрном бархате... как там было?.. Да, я узнаю тебя в Серафиме, при дивном свидание... Странные у этих двоих лица и глаза — противоестественно сочетание драгоценных камней и концлагерных антуражей. Надо разобраться. И уколы на ночь сделать. Обоим.

— Лин... — Валентина с трудом разобрала, что он говорил. — Рыжий... я так рад... они говорили — ты умер... или мне это снилось... не помню...

— Мне тоже, — Лин горько кивнул, — всё ложь. Очередная ложь. Плохо?

— Нет... — секундная пауза. — Не знаю...

— Зато я знаю, — вмешалась Валентина. — Спать немедленно. Оба. Время — три часа ночи.

Её страх пропал, как первый снег. Перед ней была какая-то новая загадка, проблема, как на заказ. Она решила непременно узнать, что всё это значит, что здесь такое происходит. Эти двое — что-то такое экстраординарное. Самое то. Валентина с трудом разбиралась в своих чувствах — любопытство и страх смешались в какую-то непередаваемую кашу. Слова Лукича не давали ей покоя. Почему — любой ценой? Для кого столь важна эта жизнь? И Лин... Странные слова, странный диалог между этими двоими. О какой лжи шла речь?.. Пленники? В наше время?.. Откуда они взялись?.. Вопросов было множество, они роились, как пчёлы над клеверной лужайкой...

Ночь прошла спокойно, но Валентина тем не менее не сомкнула глаз. Пятый спал, как мёртвый, Лин — тревожно, часто просыпаясь и почти что мгновенно отключаясь вновь. Утром Валентина позволила себе немного прикорнуть на стуле подле кровати. Разбудил её Лин.

— Простите, — он несмело потряс её за плечо, — мне кажется, ему хуже...

— Чего... ой! Я что — уснула? — Валентина потёрла глаза и зевнула.

— Ему стало хуже, — сказал Лин.

— А что, есть куда?.. — Валентина подошла к кровати. — Чего такое? — спросила она.

— Больно... почти везде, — тихо ответил тот. — Не могу...

— Это хорошо, что больно, — ответила Валентина. — Вот если бы было не больно — было бы совсем хреново.

Лин с возмущением посмотрел на неё.

— Дурак, — сказала она в ответ. — Чего ты понимаешь? Чувствительность восстанавливается, он же вчера вообще ничего не ощущал...

— Но вы хоть как-то ему поможете? — спросил Лин.

— А чем я, по-твоему, вторые сутки занимаюсь? Ты, чтоб без дела не сидеть, принеси мою сумку и вскипяти воду. Повязки надо поменять. И тебе, кстати, тоже. Я пока посмотрю, есть ли какой прогресс...

Прогресса не было. Раны и нарывы всё так же мокли под повязками, они даже не подсохли. Пока она осматривала, Лин принёс лекарства. Вместе они перевернули Пятого на бок (Лин осторожно поддерживал тому сломанную руку) и Валентина принялась за перевязку. Пятый терпел всё молча, лишь учащённое, прерывистое дыхание выдавало его.

— Ещё минутку подожди, — заметив это, сказала Валентина, — я уже почти закончила... ага, всё. Лин, клади его обратно. Ну, как? Очень больно?

— Терпимо, — шепотом ответил Пятый, — только голова... как чужая...

— Это в твоём духе, — заметил Лин, усаживаясь рядом, — тебя всегда интересовали именно чужие головы, своей тебе явно мало. И от кого ты оторвал себе голову на этот раз?

— Рыжий... тебе бы всё... только шутки шутить... попить принеси...

— Ты подожди пару минут, я сейчас Лину тоже дыры в шкуре обработаю, — попросила Валентина, — а потом попьёшь. Хорошо?

— Ладно... Рыжий, что с тобой такое? — спросил Пятый.

— Андрей — патриот СССР, — кратко ответил Лин. — До такой степени патриот, что украшает звёздами всё, что находится в пределах его досягаемости.

— Понятно... на спине?

— А как же! — ухмыльнулся Лин. — Хочешь, покажу?

— Садись на стул, — приказала Валентина, — и сними этот дурацкий балахон. Как вы всё это терпите? Такое издевательство...

— Нам поделом... достаётся... — Пятый закашлялся. — Просто так подобным образом с людьми не поступают...

— Сейчас он вам начнёт задвигать, если прежде не уснёт, — пообещал Лин. — Он у нас по этой части — специалист. Ночью спать не будете.