Дыши со мной - Закончен!

Неожиданно раздавшийся дверной звонок избавил меня от необходимости отвечать на так болезненно пришедшийся мне вопрос. Конечно, я понимала, что рано или поздно маме нужно будет всё рассказать, но сейчас я была к этому не готова.

— Это, наверное, соседка, она к сыну уезжала и оставляла мне ключи от своей квартиры.

Пока мама ходила открывать дверь, я осматривала свою прежнюю квартиру. Здесь почти, что ничего не изменилось. Такая же маленькая, с небольшим количеством мебели, но уютная. Только вот теперь, рядом с фотографией отца стояла ещё одна фотография, также 'украшенная' чёрной ленточкой. Любила, значит всё-таки. Несмотря ни на что, всё-таки любила.

— Дочька, это к тебе пришли, — войдя в кухню, тихо произнесла мама, при этом почему-то постаралась подавить слабую улыбку. — Мужчина какой-то. Игорем представился.

Я не знаю, что со мной произошло в эту минуту. Кажется, моё сердце разорвалось на миллиарды крохотных кусочков и тут же вновь воссоединилось. Сломя голову, я выбежала в прихожую, понимая только одну вещь: если это шутка, какой-то глупый розыгрыш, то я умру. Но это не была шутка. На пороге квартиры, оперившись спиной о дверь, и нервно перебирая меж пальцами лепестки белых роз, стоял ОН. Такой родной, такой любимый, единственный...Господи, зачем? Зачем он пришёл? Ведь я только начала собирать себя по кусочкам после нашего расставания. Неужели он не понимает, что ещё одного удара я не выдержу? Или он стал настолько безжалостным, что хочет посмотреть, люблю ли я его ещё? Если так, то пусть смотрит. Люблю. Подыхая, как люблю.

— Ты...как ты меня нашёл?

Я старалась не смотреть в его глаза. Слишком больно мне бы было увидеть в них сейчас презрение или усмешку. Я не знала, зачем он пришёл, может и вправду захотел поиздеваться надо мной, но даже если это и так, чёрт побери, я на всё согласна, лишь бы вот так как сейчас чувствовать повисший в воздухе аромат его одеколона, и ощущать жар, исходивший от его тела.

— Следил за тобой, — хрипло произнёс он, и я почувствовала, как по всему моему телу прошла волна дрожи. Как же я скучала по этому голосу...

— Зачем? — не выдержав, я подняла на него затуманенный от слёз взгляд и тут же срослась с полом. Нет, в его глазах не было ни капли усмешки, в них было какое-то совсем другое чувство....Только вот, какое?

— Я всё знаю.

Только сейчас я поняла, зачем он приехал. Он всё знает. Знает об этих чёртовых анализах, и вот почему он здесь. Ему меня жалко. Это банальная жалость. Самое скверное из чувств. А я как дура, на что-то понадеялась...

— Если ты меня жалеешь, то не нужно. Не переживай, я со всем справлюсь.

Развернувшись, я, чувствуя, как всё внутри меня разрывается от дикой боли, собиралась как можно скорее избавиться от его взгляда на себе, но он резко перехватил меня за руку и грубо притянул к себе, впечатав в своё тело. В это мгновение всё для меня перестало существовать. Если это жалость, пусть жалеет. Если усмешка, пусть смеется. Только пусть находится рядом. Пусть позволяет касаться его тела, слышать под ладонями хаотичный ритм его сердца и пусть раз, пусть хотя бы ещё один раз позволит ощутить вкус его губ.

— Ты знаешь язык цветов? — хрипло прошептал он мне куда-то в шею, и я уловила в его голосе дрожащие нотки. — Белые розы...это значит: с первого взгляда. Любовь с первого взгляда и до последнего вздоха. Я люблю тебя.

В жизни каждого человека бывают такие моменты, которые он будет помнить до конца своих дней. Они пропитаны целым взрывом будоражащих душу чувств и навсегда оставляют яркий отпечаток в нашем сознании. И неважно, что это были за моменты. Те от которых слёзы рвут душу на части, или те, что порой заставляют нас святиться ярче ангелов с небес, но их никогда не забыть. Не через год, не через пять, не на последнем вздохе угасающей жизни. Дрожащими пальцами я очертила контуры его гордого подбородка, боязливо, едва касаясь, дотронулась до губ, умирая от страха, что вот сейчас он меня оттолкнёт или я очнусь от этого небывалого оцепенения, и всё что происходит, окажется лишь сном. Но я не просыпалась, и он меня не отталкивал. Я чувствовала, как дрожат его, обнимающие меня за талию ладони, как дёргается кадык на его горле от безумного волнения, как бешено, колотится его сердце в груди. Я не знаю, что именно я испытала, когда, наконец, решилась, заглянуть в его глаза, но я точно и совершенно чётко поняла: моя жизнь, именно сейчас, именно в эту минуту разделилась на 'до' и 'после'. Он вернулся. Он простил. Он снова со мной, и ничего в этой жизни мне больше и не нужно. С ним уже ничего не страшно. Я знаю, нет, я чувствую, чувствую каждой клеточкой своего обезумевшего тела, что этот мужчина — хранитель всех моих чувств. Я подарила ему всё: каждый свой вздох, каждый взгляд, каждый удар своего переполненного счастьем сердца, и только он, он один до конца жизни будет срывать с моих губ короткое, но переворачивающее душу слово 'Люблю'.

— Люблю... — дрогнувшим голосом прошептала я, и почувствовала, как его тело содрогнулось от мощнейшего заряда электрического тока. — Я люблю тебя...

— Ещё, — хрипло, вызывая ураган, сносящий все грани реальности чувств, произнёс он, сильнее стиснув пальцы на моей талии.

— Люблю тебя, — ощутив его судорожный вздох в паре сантиметрах от своих губ, я почувствовала как тончайшая грань между реальностью и свергающим в бездну сумасшествием рассыпается на миллиарды крохотных кусочков. — Я безумно тебя люблю.

Ещё секунда и весь мир перестал для меня существовать. Жадные требовательные губы с безумной дикостью смяли чуть подрагивающие губки в испепеляющем страстью, нежностью, болью и вырывающей сердце из груди любовью поцелуе. На пол с грохотом упал его портфель и последовавший вслед за ним букет роз, а ещё черед секунду, когда Игорь с полу-стоном, полу-рыком пригвоздил меня к торшеру, на линолеум полетела разбившееся вдребезги статуэтка. Именно в эту минуту я отключилась от реальности, и перестала воспринимать всё происходящее. Чётко, я понимала только одну вещь: я нуждаюсь в нём, я нуждаюсь в этой близости, сейчас, немедленно, сию же минуту. Мне мало всего. Мало его жадных диких поцелуев. Я хочу, чтобы он прокусывал мне губы до крови. Хочу, чтобы до утра выбивал из меня крики наслаждения. Хочу, чтобы заставил меня охрипнуть от стонов и жалостных всхлипов мольбы. Хочу, Господи, как я хочу, снова почувствовать его...

— Простите...я... — тихий, смущённый голос вкарабкался в глубину моего сознания, и уже через пару секунд всё прекратилось. Тяжело дыша, Игорь оторвался от моих губ. Как бы эгоистично это не было, но в эту минуту мне было глубоко наплевать, кто помимо нас находится в квартире. Я боялась только одного. Что вот сейчас он уйдёт, и вся эта сказка рухнет также быстро, как и возродилась. — Я хотела сказать, что отлучусь. К соседке...до утра.

Практически каждой клеточкой своего тела, я почувствовала, как лицо мамы залила краска стыда, а ещё через минуту послышался звук захлопнувшейся двери. Ушла к соседке до утра....Да, я понимала, зачем она это сделала. Мама испугалась, что если она сейчас не оставит нас наедине, уйду я...и наверное правильно испугалась. Если бы Игорь, сейчас собирался уходить, я бы рванула за ним следом. Не важно, куда и насколько, но больше жить без него я не смогу. Никогда. Только Игорь не собирался никуда уходить. Прислонившись лбом к стене, он несколько минут тяжело дышал, дрожащими пальцами, лихорадочно поглаживая меня по спине. Его сердце билось в таком бешеном ритме, что в какое-то мгновение я испугалась, что оно просто разорвётся на части. Игорь о чём-то думал. Я не могла прочесть его мысли, и я не знала, что именно у него сейчас вертится на уме, но я совершенно точно понимала, что от его решения сейчас зависит моя жизнь. Если он уйдёт — я умру. А если останется мне уже ничего не будет страшно. Никакие трудности и страдания не могут перекрыть разлуку с ним.

— Никогда, — обхватив моё лицо ладонями, Игорь прислонился лбом к моему лбу, и в ту же минуту я встретилась взглядом с его горящими глазами. В них плескалась такая взрывоопасная смесь чувств, что по моему телу прошёл ледяной холодок страха, и вместе с тем я почувствовала как меня начало ломить от дикого возбуждения. Я хочу его. Я дико его хочу, и если не получу прямо сейчас — умру. — Никогда больше я не прощу тебе измены. Если ещё хотя бы раз, кто-то дотронется до твоего тела, я убью тебя.

Он говорил резко, чеканя каждое слово, и я понимала, что вот сейчас мы вместе переворачиваем наши жизни, соединяя их в одну. Нет, мы не собираем по кусочкам то, что осталось от наших отношений, мы возводим всё заново. И то, что ждёт нас впереди, не может сравниться с тем, что было. Игорь предупреждал меня. Молча, без слов, одним лишь диким, проникающим в самое сердце взглядом, что теперь всё будет по-другому. Всё будет, так как он хочет. Всё будет СЛИШКОМ. Слишком безумно, слишком страстно, слишком грубо, слишком жёстко....Да, он вовсе не запугивал меня, он говорил правду. Если я ещё раз его предам, он меня убьёт. Только, если он думал, что это оттолкнёт меня, то он ошибался. Я никогда больше не позволю пройти нам те круги ада, которые я вовлекла в наши жизни, а если я вновь смогу предать не только его, но и себя тоже, то я сама себя убью. Игорь ждал ответа. Лихорадочно перебирал меж пальцами мои волосы, не сводя с меня безумного взгляда. Ему нужен был этот толчок. Толчок, который окончательно разрушил бы эту невидимую грань, повисшую между нами. И я хотела, я чёрт подери, ужасно хотела закричать на всю квартиру: 'Да! Да, я на всё согласна! Я твоя! Я только твоя!', но все слова застряли у меня в горле. Вместо этого я смогла лишь утвердительно кивнуть головой. Но этого кивка было достаточно, чтобы все те чувства, которые разрывали нас изнутри, вырвались наружу и вовлекли нас в пучину уничтожающего безумия. Подхватив меня на руки, Игорь впился губами в мой рот, жадно, с каким-то диким остервенением поглощая мои стоны, мои хриплые вздохи, выпивая до капли моё судорожное дыхание. Прижав, хотя скорее даже вдавив меня в своё сильное, пышущее жаром обладания тело, Игорь понёс меня в единственную комнату этой квартиры — в спальню.

Нежно, несмотря на еле сдерживаемые порывы бешеной страсти, он положил меня на кровать, дрожащими руками принявшись расстёгивать молнию на моей блузке. Он хотел всё сделать нежно. Нет, не так. Он боялся проявить свою истинную натуру. Боялся взять меня грубо жёстко, так как он хотел, так как требовало его клокочущее от страсти тело. Но я не могла больше сдерживаться. Я сходила с ума. Я подыхала в том же водовороте безумной ошеломляющей, сносящей все преграды на своё пути страсти, что и он. И я не могла больше ждать. Ни минуты. Ни секунды. Ни одной доли мгновения. Зарывшись пальцами в его волосах, я резко рванула его на себя, жадно, умирая от дикой ломки в потребности немедленно ощутить его в себе, впившись в его губы пробирающим дрожью насквозь поцелуем. Секунду, всего на одну секунду он замер в нерешительности, но уже через мгновение, когда я надавила согнутой коленкой на выпуклость его брюк, он наплевал на все страхи и сомнения и со всей силы вдавил меня в кровать. Грубо разведя мои ноги в стороны, он задрал моё платье, скрутив его на талии, и отодвинул полоску кружевных трусиков в сторону. Стоило только почувствовать, как его пальцы коснулись меня там, как я закричала, дико, неистово. Прогнувшись на кровати, я вцепилась дрожащими пальцами в простынь, запрокинув голову к верху. Слёзы градом брызнули из моих глаз. Грань между диким наслаждением и разрывающей на части болью была настолько невесома, что мне казалось, что вот сейчас, я взорвусь. Только от одного его прикосновения. Большего и не надо. Я взорвусь прямо сейчас.

— Не смей! — жёстко рявкнул мне на ухо Игорь, и резко вынул из меня пальцы. Его взгляд горел от ненависти и страсти. Разве может быть ещё более взрывоопасный коктейль чувств? — Ты кончишь, когда я этого захочу. Когда я позволю.

Он смотрел мне в глаза диким взглядом, и я поняла: сопротивляться бесполезно. Сегодня он будет делать со мной, всё что захочет, и я не посмею даже пискнуть... Хотя нет, так будет не только сегодня. Теперь так будет всегда. Я сама на это согласилась. И чёрт подери, я готова выть от желания, наконец, отдаться ему. Он итак забрал у меня моё сердце и душу, так пусть заберёт ещё и тело. Пусть, наконец, возьмёт меня.

Словно услышав мои мольбы, он завёл мне руки за голову, с силой сцепив пальцы на моих запястьях. Нежно, мучительно медленно он сцеловал пересохшими губами каждую слезинку с моего лица, и уже через секунду, он заставил меня выгнуться на кровати и закричать от непередаваемого чувства наполненности. Права была Ксана, когда говорила, что вовремя беременности все чувства обостренны. Никогда, никогда раньше я не испытывала и грамма того безумного дикого сумасшествия, от которого сейчас я срывала голос. Каждый его толчок был подобен маленькой смерти. Я извивалась, билась головой о спинку кровати, задыхалась от непрерывно скатывающихся с моих глаз слёз. Я ломала ногти о его плечи, царапала его спину, обхватывала ногами мощные ягодицы, и пыталась взять первенство в этой беспощадной схватке.

— Пожалуйста,...сильнее, — жалобно простонала я, и он, застонав сквозь стиснутые зубы, начал двигаться во мне как одержимый, безжалостно вколачивая меня в кровать и выбивая из меня дикие крики наслаждения.

— Так? — привстав на локтях, прохрипел он, не прекращая движения бёдер.

— Сильнее....О, Господи!

Никогда у меня ещё не было такого оргазма. Тело прострелила судорожная волна наслаждения. Я чувствовала, как сладкая истома разливается в каждой клеточки моего тела, а в голове билась дурацкая, совершенно безумная мысль: 'Он мой, только мой!'.

— Да, да моя девочка, как же сладко ты кончаешь...— хрипло простонал мне в шею, и начал вдалбливаться в меня как обезумевший. А я сходила с ума, моё взмокшее от пота тело всё ещё подрагивало после яркой феерической вспышки наслаждения. — Ты моя...моя...ты только моя... После каждого слова безжалостный, ставящий на мне клеймо толчок. Зарывшись пальцами в его волосы, я стала лихорадочно гладить его по спине, чувствуя, как он ускоряет движения, начинает двигаться во мне всё быстрее, всё хаотичнее.

— Твоя, — тихо прошептала ему в шею, и с его губ сорвался хриплый вздох.

— Ещё...скажи ещё...

— Твоя.

Сквозь стиснутые челюсти с его губ сорвалось хриплое приглушённое рычание. Глаза Игоря закатились, яростно дёрнувшись во мне, он вдавил меня в кровать своим взмокшим от пота телом, и я поняла, что схожу с ума, что теряю связь с реальностью, чувствуя, как он изливается внутрь меня, как бессвязно, что-то шепчет мне на ушко, как лихорадочно гладит по спине дрожащими пальцами. Через несколько минут он скатился с меня, перевернулся на спину и тут же притянул к себе на грудь, по-хозяйски обхватив за талию.

— Ты только моя. Никогда больше не отпущу, — это было не только утверждение, прозвучавшее больше как угроза, это был выдранный мною у судьбы кусочек счастья. Вот теперь, я точно знала, что он простил.