— Свободен?! — мрачно усмехнулся я, — Сейчас я более всего хочу добраться до худенькой шейки своей обожаемой супруги.
Отшельник мрачно прищурил верхнюю пару глаз:
— Как сказала когда-то Первая из Великих, если желание карать занимает все помыслы, должно взвесить все последствия. Давай разберем их?
— Разобрать я и сам могу. Не дурак, хотя иногда я им и кажусь.
— Хорошо, — неожиланно мягко согласился Асита, — Сам так сам. Тогда просто выслушай меня. Может быть то, что я скажу, пригодится тебе в недалеком будущем.
Мы снова зашагали по тропинке. Асита некоторое время молчал, хатем с глубоким вздохом начал:
— Ты анархист. Анархист по складу характера, по мировоззрениям, по всей своей Основной Схеме Реакций. И твои проклятия вызвала не власть сама по себе как несвобода. Нет! Ты сразу же взвесил груз ответственности за подданных, как только тебе стало известно истинное положение вещей. Ответственность за судьбы мириад разумных и не очень разумных подданных. А ты согласен принять на себя ответственность за действия только небольшой орды варваров. И не имеет значения, что они страшнее регулярного подразделения карателей Звездной Пехоты. Не имеет значения, что они убийцы, лишающие жизней свои жертвы самыми изощренными способами — телекинезом, словом, мыслью, причиняя величайшие; как телесные, так и духовные страдания этим несчастным!
Он помолчал, загребая левой ногой идеально разровненный песок дорожки. Дернул головой:
— Знаю, ты сейчас хочешь сказать, что тебе безразлично, со страданиями или без них умрет твоя супруга. Ты просто не хочешь, чтобы она существовала далее. Я бы хотел предостеречь тебя от поспешности. Мани тебе еще не раз пригодится, и кроме того, тогда не половина, а все бремя Правления ляжет на тебя. Я довершаю тем, что, как теперь ты знаешь, за ее убийство тебя ожидают малоприятные вещи, не имеющие срока давности. Так что думай еще и еще, капитан. Это только твой выбор — убить или оставить в живых.
— Знаю, — односложно буркнул я. Асита посмотрел мне в глаза, отвел взгляд и снова пошел вреред. Я двинулся за ним. Он заговорил, не оборачиваясь:
— Предположим, что ты стоек в своем решении. Ты убил ее, выбросил Мечи и Гривну в какое-нибудь светило. Это не уничтожит их, но ты освободищься от Тронных Драгоценностей. Но, спрашиваю я тебя, что дальше?
— Это мое дело. Жить.
— О, да! — с издевкой сказал он, — Жить, как все просто! Неприметно жить в каком-нибудь варварском мире, слегка более продвинутом, чем твоя Террис. Жить уже почти бесконечно, отупев и уподобясь сытому глупому животному?! Ну уж нет. И ты сам знаешь, что это не твой путь. Уже не твой, мальчик.
Несмотря на вызванный ленивыми фразами поток ярости, я прекрасно осознал его правоту. Достаточно было напоминания о родном мире, чтобы меня охватило отвращение. Асита помолчал, ожидая, когда я что-нибудь скажу. Я молчал. Мы все еще неспешно прогуливались по тропинке, она петляла, открывая после каждого поворота неожиданную смену ландшафта. Молча мы прошли, наверное, с сотню шагов, когда он снова подал голос:
— Как бы ты не боролся, твой путь неизменен. Сейчас ты бунтуешь, так как все это ново тебе и не сочетается с твоим прошлым опытом. Но поверь, настанет время, когда ты станешь зрелой личностью и спокойно примешь пердначертанное. Я прошу тебя об одном одолжении — ради себя самого, если это будет под силу, отбрось свои эмоции. Тобой пытаются управлять несколько... Э-э... группировок, и твои ближайшие сутки — это один из судьбоносных моментов твоей жизни. Не позволяй никому ничего решать за себя. Думай самостоятельно и осуществляй только свои собственные решения. Не позволяй эмоциям захлестывать себя. Держи голову холодной. Не думай по сердцу, это самое худшее, что ты можешь совершить. Помни, что ты всего лишь крошечная фигурка на бесконечном поле, где идет бесконечная Игра, поединок без начала и конца, сроком в множество Вечностей, идущий всегда и везде. То, что примитивные культуры понимают как борьбу Добра и Зла, божеств света и тьмы, порядка и хаоса, ангелов и демонов, войну везде и всегда. И я посылаю всех вас на такую войну. Собственно, вы все уже давно в ней участвуюте. Даже тогда, когда еще и не подозревали обо всем этом.
Асита выдержал паузу и многозначительно приподнял руки:
— Но!!! Все это размазано в абстракции, в неопределенные религиозные и философские каши, не передающие цельной картины. Конечно, не случайно в них многого недостает.
Замер. Повернулся ко мне лицом и очень серьезно спросил:
— Но ты уже достаточно взрослый мальчик, чтобы понять: за абстракциями ВСЕГДА стоят конкретные личности! Ты знаком с игрой, которая называется шахматы. Игроки не интересуются, кто и когда сделал фигурки и доску. Если идет настоящая Игра, эти мелочи отступают на десятый план. Так вот, Мироздание похоже на бесконечное количество таких шахматных досок. Игроки могут быть где-то или же, что чаще, за пределами понятных тебе категорий. Как в твоих шахматах, могут испытывать друг к другу самые разные эмоции. Или не испытывать никаких, если их интересует лишь сам процесс игры. Игрок, кроме того, может внезапно оказаться любой из фигур в игре другого уровня. Ты понимаешь меня. Победа, ничья или поражение — четвертого не дано. Судьбой фигур, снятых с доски, уже никто не интересуется. Спроси себя — хочешь ли ты быть снятой с доски пешкой, если тебе осталось пересечь всего несколько клеток и стать Белым Ферзем?
— Не заговаривай зубы, — процедил я, — Не рисуйся. Если ты хочешь предупредить меня о чем — то очень важном, то делай это эффективно: кратко, однозначно и исчерпывающе.
— Очень хорошо. Я вижу, что процесс обработки и систематизации той огромной массы знаний, которую дал тебе Гакко, идет успешно. Он необратимо изменит тебя. Но не стоит об этом жалеть, ведь твоя главная цель сейчас — выжить. Ты вскорости узнаешь истинное имя Той, что держит в руках все нити, одной из истинных владычиц Мироздания. Это будет неожиданное открытие, поэтому постарайся отбросить свои эмоции, когда поймешь, кто она. Ты должен быть разумным существом, а не животным, действующим согласно инстинктам. У меня все, сынок.
— Мерси, папашка, — проворчал я и выплеснулся в свое тело. Возможно, Асита принял какие-то свои меры, так как рассудок был холоден, от сжигающих нутро боли и ненависти не осталось и следа. Это показалось неестественным облегчением. Как только после многих мучительных попыток сознанию удалось контролировать лежащее как труп тело, я услышал всхлипыванья Мани. Затем Кобра, как-то установив, что я прихожу в себя, перехватила управление телом супруги и спросила:
— Что, хреново? Мы тут тебя починили немного, галаксмен. Говорить можешь?
— Ккхх, могу.
— Что это было? — тут же жадно спросила она. Я с трудом разлепил глаза и попробовал навести резкость. Поморщился от неприятной слабости, пробормотал в стиле Брежнева:
— М-мнэ, то, что видела. Работают они. Мнэ, не советовал бы никому... Усыпи Мани. Пока еще мы одни. Ненавижу эту нечисть.
— Красиво она тебя поймала, — делово сообщила Кобра, резко отстраняясь от меня — по крайней мере, ничто другое не могло быть разноцветным пятном передо мной. Сейчас оно ушло за пределы обзора. В тишине я попытался наладить зрение, и оно стало получше. Я увидел слегка размытые шестигранники обшивки, раньше сливавшиеся в общий небесный фон. Затем снова появилась Кобра. У нее в руках был знакомый продолговатый предмет:
— Значит, работает? Тогда делимся по родственному, парень. Один мне, один — тебе.
— Не вздумай!!! Валькирия!!!
Капсула почему-то промолчала. Я увидел, как Кобра взмахнула клинком и исчезла. Нечеловеческого напряжения воли хватило на то, чтобы повернуть голову и сосредоточить внимание на визоре.
— Валькирия... Что же ты?
Я подумал, что интеллект корабля уничтожен или заблокирован Коброй, но услышал родной жестяной голос:
— Да пусть подавится эта идиотка, да! Что я, дура, чтобы тебя подставить еще раз?
Окруженная чуть заметным пузырем защитных полей, Кобра появилась на экране, оглянулась и взмахнула алым, словно окровавленным лезвием.
И грянул гром.
От поверхности взвился вверх кровавый столб света. Валькирия покачнулась и зафиксировалась в километре от планеты, из которой второй раз на дню выколачивали пыль, накопленную за пару миллиардов лет. Визор разделился на две половины — в одном полукруге я продолжал видеть Кобру, сжимающую жезл длиной в локоть — рукоять Гакко-тха. От него вверх рвался кровавый луч; а другая половина показывала общий вид с высоты 1000 метров — серую воронку похожей на грязь медленной пыли, из середины которой вверх уходил подрагивающий, прыгающий, пьяно качающийся поток энергии. Мы вызвали катаклизм обычной процедурой активации маеханизма — от такой мысли мне стало дурно — а ну, как Валькирия попадет в это пьяно качающееся рубиновое сияние? А ну, как ее защита не выдержит это черт-его-знает-что?
Потому, что я уже начал смутно осознавать, что такое эта империя Ра. И какие у нее возможности. И что защиту Валькирии можно проломить, имея соответствующую технику, а энергетический поток, исходящий от Гакко-тха, превосходил, судя по показаниям, все возможное во вселенной. То есть он, конечно, не был мощней звезд, но звезда рассеивает свой свет во все стороны, как свеча... А лазер меньшей мощности создает пучок энергии, направленный в одну сторону и обычно очень узкий. И если смотреть на свечу, то увидишь ее приятный, желтый огонек, а излучение лазера станет вспышкой, сжигающей глаз. Я усмехнулся себе — я словно бы переводил сам для себя новые понятия, сам себе их объяснял, искал подобие, знакомое по прежней жизни, сравнивал, оценивая степень сходства и различия — систематизируюшие программы рылись в новой информации, раскладывая ее месиво по незримым полочкам в голове. Тем временем рубиновый луч совсем завалился вбок, задел поверхность планетки, вызвав новый катаклизм — на пути касания вспух алый шрам длинного огненного вихря в сером супе пыли, и на том багровое сияние исчезло. Валькирия немедленно забрала странно почерневшую Кобру в себя, выдрала алый клинок Гакко из сведенных судорогой пальцев, швырнула охваченное зеленоватой пленкой тормозящего время поля тело супруги на синий язык операционного поля. Кобра не подавала признаков жизни. Валькирия просканировала своим новым прибабахом мозг и удрученно сообщила:
— Там уцелела лишь одна личность. Кобра. Мани необратимо уничтожена информационным ударом. Стерта потоками новой информации, как ненужная буква с грифельной доски. По сравнению с прошлой записью Кобра тоже порядком пострадала, но, я думаю, еще очень опасна. А может быть, она стала еще опаснее — ведь если я правильно поняла, она теперь владеет этой штукой. Ущербное сознание плюс мощное оружие — плохая комбинация. Но она выживет. Может быть...
" — Ситуация, которой не происходило за всю предыдущую историю Ра! " — возник в голове новый мыслеголос. Я понял, что это Гакко-тха, " — Женщина выжила после Тронного Испытания. Ни одно существо женского пола не должно владеть ни мной, ни Женьтао-тха. Я, Гакко-тха, Меч Правосудия, не могу принять решения о обезглавливании вашей супруги без дополнительного дознания и консультаций с Женьтао-тха, Мечом Власти."
Этот звонкий мыслеголос был музыкально красив, но металлически холоден. Я немедленно воспротивился его решению. Наверное, оттого, что он не счел нужным спросить мое мнение. Порылся в новой памяти, и нашел очень неприятные познания — оказывается, решение Гакко становилось законом. Всегда, когда он считал нужным официально мыслеговорить — его мыслеречь становилась непреложным Законом. И даже официальные правители, то есть император с императрицей обязаны подчиниться Закону Империи. В данном случае — я и Мани — Кобра. То есть только Кобра, теневая личность Мани. Но Кобра не есть Мани, и следовательно... ничего не следовательно, перебил я себя, есть тело и личность. Следовательно, есть Звездная принцесса, черт бы все это побрал. Я сморгнул, с усилием оторвал голову от упругого энерговихря и буркнул:
— "Дознание есть расследование, необходимое в случаях, когда не ясно: имеет ли место преступный акт. По результатам дознания может быть возбуждено следствие, в том случае, если дознанием достоверно установлено, что совершено преступление." Так гласит Закон Ра. Это означает, что ты, Гакко, не уверен, что происшедшее не несчастный случай?
— Закон не оперирует вероятностями, — вступилась за Мани Валькирия, — Мани находилась в состоянии сильного душевного волнения, когда распорядилась, чтобы отмеренное тебе равно было и ей. Учти это! И потом, она вообще была подконтрольна Кобре.
" — Закон Ра не освобождает от ответственности личность, действующую в состоянии аффекта. Аффект приравнивается к другим видам неконтролируемого поведения, как например, сумашествие, опьянение, подчинение чужой воле и так далее." — ответил еще холоднее Гакко.
— Кстати, что тебе приготовить на ужин? — неожиданно поинтересовалась Валькирия, — Может быть, салат оливье и тхерранский бин в лавовом соусе?
— Пока не знаю. Потом сообразим, — поморщился я, пытаясь сесть. Энерговихрь помог, подтолкнув спину в почти вертикальное положение. На мгновение в глазах потемнело, но тут же полегчало. Я почувствовал себя несколько уверенней, хмыкнул, осененный идеей:
— Эй, чуваки, я вовсе не лезу в вашу юстицию, но как... претндент на трон Ра, могу отсрочить казнь. Верно?
" — Правящий император, а равно претендент, прошедший Тронное Испытание, имеет право приостановить до особого распоряжения исполнение приговора. Однако он не волен отменить приговор." — неохотно согласился Гакко. Я кивнул.
— Знаю. Я хочу, чтобы казнь была произведена только в одном из двух случаев: либо я специально распоряжусь, либо подвергнусь со стороны Ко... Мани, в общем, принцессы, угрозе смерти, которую нельзя будет предотвратить никаким иным образом.
" — Подтверждаю, " — недовольно ответил Гакко, " — Однако я не собираюсь быть орудием в руках женщины. Поэтому считаю, что Тронное испытание мной может быть зачтено тебе. Следовательно, ты есть законный император Ра."
— Я тронут твоей заботой, — иронично сообщил я, — Однако нет ли в вас, многоуважаемые, каких-либо познаний, способных облегчить мое состояние? Женьтао-тха почти разрушил меня, и вряд ли я выдержал бы второе Тронное испытание. Может быть, ребятки, вы отловили не того чувака, который Вам нужен? Это я про себя.
" — Второе Тронное Испытание проводится безболезненно, оно не является простым повторением первого. Во время второго Тронного Испытания используются уже созданные каналы от ладоней рук к сознанию субъекта. Повторное и все последующие подключения совершенно безопасны." — сообщил Жентао казенным тоном, но я скорей ощутил, чем уловил в мыслеречи меча нотку обиды.
— Да?! — иронично хмыкнул я, пытаясь пошевелить пальцами рук, — Что же в таком случае заставляет вас называть его так громко?
