Книга 5: Сумерки

— Правда,— ответил Дамон. Он должен был встряхнуться и вспомнить, какова его реальная цель. Он был сдесь для... ну, он не был на стороне Святого Стефана. И это было проще простого.

Здесь была она, расчесывала свои волосы...симпатичная справедливая дева сидела и расчесывала волосы...солнце на небе не было таким золтым (Здесь, вероятно, речь идет о какой-то народной песне)... Дамон сильно встряхнулся. С каких это пор он увлекся старым английским фольклером? Что с ним не так?

Чтобы что-то сказать, он спросил:

— Как ты себя чувствуешь?— как только это произошло, она поднесла руку к горлу.

Она сгримасничала.

— Неплохо.

И это завтавило их взглянуть друг на друга. А потом Елена улыбнулась, и Дамон улыбнулся в ответ, сначала легким движением губ, а потом полной улыбкой.

Она была...черт возьми, она была всем. Остроумная, очаровательная, смелая, умная...и красивая. И он знал, что об этом говорили его глаза, и что она не отворачивалась.

— Мы можем чуть-чуть прогуляться?— спросил он, и зазвонили колокольчики, трубы заиграли фанфары, пошел дождь из конфетти и выпустили голубей...

Короче говоря, она ответила:

— Хорошо.

Они выбрали небольшой путь от поляны, который выглядел просто для привыкших к темноте вампирских глаз Дамона. Он не хотел, чтобы она слишком много ходила. Он знал, что ей все еще больно, и что она не хочет, чтобы он узнал об этом или баловал ее. Что-то внутри него сказало: "Хорошо, тогда, подожди, пока она не скажет, что устала и помоги ей сесть".

И что-то еще, не поддающееся его контролю, подпрынуло в нем, когда она споткнулась, и он поднял ее, извиняясь на разных языках, и вообще вел себя как дурак пока не посадил ее на удобную деревянную скамейку и не укрыл ее ноги легким одеялом. Он добавил:

— Скажи мне, есть ли что-то -что угодно — что ты хочешь?— он случайно направил ей обрывки своих мыслей о возможных вариантах, например, стакан воды, он сидящий рядом с ней, или слоненок, которого он видел ранее в ее мыслях, и который очень ей нравился.

— Мне очень жаль, но я сомневаюсь, что я могу достать слона,— сказал он, стоя на коленях, ставя скамеечку для ног, чтобы ей было удобнее, когдапоймал ее случайную мысль: что он не столь отличен от Стефана, каким пытался казаться.

Никакое другое имя, возможно, не заставило его сделать то, что он сделал тогда. Никакое другое слово, или понятие, не могло произвести на него такой эффект. Одеяло было отброшено, скамеечка для ног исчезла, и он склонил тоненькую, как у статуи, шею Елены, так, что она была полностью выставлена ему.

— Отличие, говорил он ей, между мной и моим братцем в том, что он все еще надеется каким-то образом попасть на небеса. Я не такой дурачок, чтобы ныть о своей судьбе. Я знаю свой путь. И я, — он улыбнулся ей, обнажая вытянувшиеся клыки, — не собираюсь жалеть об этом.

Ее глаза округлились — он поразил ее. И поразил ее непреднамеренным, честным ответом. Ее мысли были направлены к нему:

" Я знаю — и мне это тоже нравится. Я хочу то, что хочу. Я не так хороша как Стефан. И я не знаю-"

Он был восхищен.

— Чего ты не знаешь, дорогая?

Она только покачала головой, закрыв глаза.

Чтобы выйти из тупика, он зашептал ей на ухо:

— А что насчет этого, то тогда:

Скажи, что я наглый,

И скажи, что я плохой,

Скажи, ты тщеславна—

Я более тщеславен,

Но ты Эриния, просто добавь, что я поцеловал Елену. (В древнегреческой мифологии богини мести. В римской мифологии им соответствуют фурии)

Ее глаза широко распахнулись.

— О, нет, пожалуйста, Дамон.— шептала она.— Пожалуйста! Пожалуйста, только не сейчас!— Она тяжело сглотнула.— Кроме того, ты спросил, хочу ли я пить, но так и не дал попить. Если хочешь, можешь выпить моей крови, но сначала, я так хочу пить, возможно, также как и ты?

Она опять похлопала себя под подбородком.

Дамон оттаял.

Он протянул свою руку, и она сомкнулась вокруг хрустального бокала. Опытный в этом, он немного встряхнул его, понюхал — ах, великолепно — затем немного распробовал. Это было ностоящей вещью. Вино Черная Магия, выращенное из винограда Clarion Loess Black Magic. Это было единственное вино, которое стали бы пить вампиры — существовали недостоверные истории о том, как оно держало их на ногах, когда другая их жажда не могла быть удовлетворена.

Елена пила, ее голубые глаза были прикованы к темно-фиолетовому вину, пока он рассказывал кое-что из его истории. Он любил наблюдать за ней, когда она была как сейчас — исследовавшей, напрягшей все органы чувств. Он закрыл глаза и вспомнил несколько отборных моментов из прошлого. Он открыл их снова, чтобы снова найти Елену, которая выглядела как измученный жадой ребенок, жадно глотая —

— Твой второй стакан ...?— Он увидел первый у ее ног.— Елена, где ты взяла другой?

— Я всего лишь сделала, что и ты. Протянула свою руку. Вроде это не крепкий ликер? На вкус как виноградный сок, а я умирала от жажды.

Она и вправду такая наивная? Правда, вино Черная Магия не имело аромата или вкуса как у большинства алкоголя. Оно было тонким, созданным для скурпулезного нёбы вампира. Дамон знал, что виноград был выращен в почве, лессе, оставленной после прохождения ледника. Безусловно, этот процесс был только для долгоживущих вампиров, поскольку нужны годы, чтобы создать достаточно лесса. А когда почва была готова, виноград выращивали и готовили, от посадки до топтания ногами в чанах, без единого контакта с солнечным светом. Именно это придавало ему черный, бархатный, темный, тонкий вкус. И теперь...

У Елены были усы от "виноградного сока". Дамону очень хотелось смахнуть их поцелуем.

— Ну, когда-нибудь ты сможешь рассказать людям, как напилась двумя стаканами Черной Магии, менее чем за минуту, и произведешь на них впечатление,— сказал он.

Но она снова похлопа себя под подбородком.

-Елена, хочешь, чтобы кто-то выпил твоей крови?

— Да!— она сказала это звенящим тоном того, кому, наконец, задали правильный вопрос.

Она была пьяна.

Она отбросила руки назад, положив их на спинку скамьи, которая подстаивалась под каждое движение ее тела. Скамейка превратилась в черную замшевую кушетку с высокой спинокой, теперь в диван, а прямо сейчас Елена облокотилась на спинку так, что ее тонкая шея была полностью выставлена. Дамон отвернулся с небольшим стоном. Он хотел вернуть Елену к цивилизации. Он беспокоился об ее здоровье, слегка касавшегося...Дурака; и сейчас...он не мог получить того, чего он хотел. Он едва мог пить ее кровь, когда она была пьяна.

Елена издала странный звук, который, должно быть, был его именем.

— Д'м'н?— бормотала она. Ее глаза наполнились слезами.

Примерно то же, что могла делать медсестра для пациента, Дамон делал для Елены. Но было не похоже, что ей хочется, чтобы он видел, как ее вырвет двумя бокалами Черной Магии.

— М'шик,— выдала Елена с ужасным иканием. Она ухватилась за руку Дамона.

— Да, это не то вино, которым можно натрескаться. Подожди, просто сядь прямо и позволь мне кое-что попробовать...— и, возможно, потому что он сказал это, не задумавыясь, не думая быть грубым или манипулировать ей, все было в порядке. Елена послушалась, и он засунул два пальца ей в рот.

За доли секунды произошло что-то вроде стихийного бедствия, а потом Елена стала дышать медленно и спокойно. Она по-прежнему была под действием вина, но вовсе не пьяна.

И сейчас было самое подходящее время. Он должен был, наконец, сказать ей правду.

Но сначала, ему нужно было проснуться.

— Тройной экспрессо, пожалуйста,— сказал он, протягивая руку. Кофе появился мгновенно, ароматный и черный, как его душа.— Шиничи говорит, что простой экспрессо годен только для смертных.

— Кем бы Шиничи не являлся, я согласна с ним или с ней. Тройной экспрессо, пожалуйста,— сказала Елена, обращаясь к волшебству в этом лесу, в этом снежном шаре, в этой вселенной. Ничего не произошло.

— Возможно, это приспособлено только под мой голос прямо сейчас,— сказал Дамон, посылая ей обнадеживающую улыбку, и затем он передал ей экспрессо с волной.

К его удивлению, Елена хмурилась.

— Ты сказал `Шиничи.' Кто это?

Дамон меньше всего хотел, чтобы Елена связалась с kitsune, но если он действительно собирается все ей рассказать, то ей придется.

— Он kitsune, лиса-дух, — сказал он.— И человек, который дал мне тот Веб-адрес, который послал сбежавшего Стефана.

Лицо Елены застыло.

— Вообще-то,— сказал Дамон,— Я думаю, что лучше отвезти тебя домой, прежде чем сделать следующий шаг.

Елена подняла сердитый взгляд к небу, но позволила ему поднять себя и отнести в машину.

Он только что понял, где было лучшее место, чтобы сказать ей.

В принципе, сейчас им было не так необходимо покидать Старый Лес. Они не находили ни одной дороги, которая не заканчивалась бы тупиком, маленькой опушкой, или деревьями. Елена, казалось, не была удивлена, когда они нашли небольшой переулок, который привел их к маленькому, но хорошему дому. И он сказал, что в этом нет ничего страшного, когда они зашли внутрь, и он проверил, что у них есть.

У них была одна спальня с роскошной кроватью. У них была кухня. И жилая площадь. Но каждая из этих комнат могла бы стать любой комнатой, которую вы захотите, просто подумав о ней, прежде чем открыть дверь. Кроме того, там были ключи, позволявшие делать дверям большее (что было серьезным поражением для Шиничи). Вставьте ключ в дверь и представьте, где вы хотите оказаться — даже если это за пределами пространства и времени Шиничи. Другими словами, они, кажется, связались с реальным миром, но Дамон не был полностью в этом уверен. Был ли это реальный мир или очередная ловушка из игры Шиничи?

Что у них было сейчас, так это длинная спиральная лестница, ведущая в открытую обсерваторию, точно такую же, как на крыше пансиона. Там даже была точно такая же комната, как у Стефана, отметил Дамон, пока он нес Елену наверх.

— Мы что, поднимаемся до конца?— Елена казалась изумленной.

— До конца.

— И что мы здесь делаем?— спросила Елена, когда Дамон на крыше усадил ее на кресло, подставил скамеечку для ног и укрыл легким одеялом.

Дамон сел на кресло-качалку, немного покачиваясь, его руки обвились вокруг одного колена, а его лицо было повернуто к пасмурному небу.

Он еще раз качнулся, остановился, повернулся к ней лицом к лицу.

— Я полагаю, мы здесь,— он говорил слегка самонасмешливым тоном, означавшим, что он говрит серьезно,— и я могу сказать тебе правду, всю правду, и ничего кроме правды.

Глава 32. (Перевод: Eve Anileve Lina)

"Кто это?" — голос доносился из темного леса— " Кто там?"

Бонни была благодарна Мэтту просто из-за того, что был рядом с ней. Ей нужно было общение с людьми. Если бы она могла погружаться глубже в других людей, она бы оставалась в безопасности. Она даже не сумела закричать, когда затемнение раскачивалось как в фантастической сцене.

"Изобель!"

Это была настоящая Изобель, не в больнице Ridgemont, а здесь в Старом лесу. Она стояла в заливе, почти голая, за исключением крови и грязи. На этом фоне она была похожа и на добычу, и на лесную богиню, богиню мести, охоты и наказания всех, кто стоит на её пути. Ветер сдувал её, она тяжело дышала, слюни выходили из её рта, но она не была сломлена. Нужно было просто посмотреть на её красные горящие глаза, чтобы заметить это.

Бонни увидела фигуры позади Изобель. Одна фигура была высокой и худой, а другая маленькой, но крепкой. Они выглядели как гномы, преследующие лесную нимфу.

"Доктор Альперт!" — голос Мередит едва ли звучал так, как, когда она контролировала себя.

В это же время Бонни заметила, что отверстия на теле Изобель стали хуже. Она потеряла большинство игл, гвоздиков и обручей, и на местах где она были, была кровь и выходящий из них гной.

"Не пугайте её" — прошептал Джим из тени. Мы следили за ней с тех пор, как должны были остановиться. Бонни могла чувствовать Мэтта, который, черпая воздух, чтобы закричать, задыхался. Она увидела, почему Джим казался слишком высоким. У него был Obaasan на его спине и с руками вокруг шее. Как рюкзак, подумала Бонни.

"Что с вами случилось" — прошептала Мередит — "Мы думали вы пойдете в госпиталь"

"Дерево упала поперек дороги, когда мы отпустили вас, и оно не дало пройти на в больницу или еще куда-нибудь. В дереве было гнездо шершней, или чего-то похожего на них.

"Изобель пробудилась, как сейчас" — доктор сжимал её пальцы — " Потом услышали шершней, и она побежала от них. Мы побежали за ней. Я могу сказать, что я бы сделал тоже самое, если бы был один"

"Видел еще кто-нибудь этих шершней?" Мэтт спросил, спустя какое-то время.

"Нет Начало темнеть. Но мы слышали их всю ночь. Самая сверхъестественная вещь, которую я когда-либо слышал. Шершни были, словно один фут в длину" — сказал Джим.

Теперь Мередит сжимала руку Бонни с другой стороны. Молчать или говорить, Бонни не знала, что ей делать. Да и, что она могла бы сказать? "Упавшие деревья буду оставаться упавшими, до того как полиция осмотрит их" "Или посмотрите на адский поток насекомых размером с вашу руку?" "Между прочим, прямо здесь возможно только одна сторона Изобелль" Это бы взволновало Джима.

"Если бы я знала обратный путь к пансиону, я бы оставила этих трёх там" сказала миссис Флауэрс. "Они не часть этого"

К удивлению Бонни, доктор Альперт не возражала тому, что она "не часть этого"

К тому же она не спрашивала, что делает миссис Флауэрс с двумя подростками в Старом лесу в это время. То, что она сказала им, было еще более удивительным: " Мы видели свет, когда вы начали кричать. Это правильный путь назад"

Бонни почувствовала, как мускулы Мэтта напряглись. " Слава богу" — сказал он.

Но затем, он произнес медленно: " Но это невозможно. Я покинул Дунстанов за десять минут до того, как мы встретились, и мне кажется правильное направление к пансиону с другой стороны Старого леса. Это займет где-то 45 минут, чтобы пройти туда"

"Хорошо, возможно это или нет, мы видели пансион, Сеофилия.

Свет был везде с первого до последнего этажа. Невозможно это перепутать. Ты точно не ошибаешься во времени?" — сказала она Мэтту.

Миссис Флауэрс звали Сеофилия, Бонни еле сдержалась, чтобы не засмеяться. Напряжение дошло до неё.

Только она подумала о чем-то, как почувствовала толчок локтем от Мередит.

Иногда ей казалась что она, Елена и Мередит могут читать мысли друг друга. Может, это было не, в самом деле, но временами взгляд, один взгляд был заменой тысячи слов.

И иногда — совсем редко— Мэтт и Стефан были тоже частью этого. Но это не была настоящая телепатия с ясными голосами в голове, будто ты слышишь их ушами — просто иногда мальчики будто были на одном канале с девочками.

Бонни точно знала, что означал этот толчок. Мередит выключила лампу в комнате Стефана на верху, и миссис Флауэрс выключила свет на нижнем этаже, когда они ушли.

До этого Бонни представляла ясное изображение пансиона со светом ламп, то теперь это казалось не реальным.