Они были куда сильнее.
Я погладила прекрасное лицо Эдварда и задержалась на его губах. От неуверенности мои слова прозвучали скорее как вопрос.
-
-Я по-прежнему тебя
хочу?..
Эдвард изумленно заморгал.
-Как ты вообще можешь об этом думать? Разве тебя не мучает нестерпимая жажда?
Конечно, мучает — когда мне об этом напомнили!
Я с трудом проглотила слюну и вздохнула, закрывая глаза, как в прошлый раз, чтобы сосредоточиться. Отпустила свои чувства на волю, но все-таки приготовилась к очередной атаке дивного запретного запаха.
Эдвард уронил руки и даже затаил дыхание, пока я прислушивалась к паутине зеленой жизни, отыскивая среди звуков и запахов что-нибудь, чем можно утолить жажду. На востоке мне попался какой-то необычный и едва уловимый аромат...
Я распахнула глаза, однако по-прежнему была сосредоточена на своих ощущениях, когда развернулась и молча устремилась на восток. Почти сразу же начался пологий подъем, и я бежала на полусогнутых, как зверь на охоте, стараясь не высовываться из леса. Эдварда, несущегося следом, я скорее чувствовала, чем слышала.
Чем выше мы поднимались, тем меньше вокруг становилось зелени. Запах смолы и хвои усилился, как и тот, который меня привлек — теплый, куда острее и приятнее лосиного. Через несколько секунд я услышала приглушенные удары огромных лап — мягкие, не то что топот копыт. Звук шел откуда-то сверху, не с земли, и я инстинктивно взобралась на серебристую ель, заняв стратегически выгодную — более высокую — позицию.
Теперь мягкие удары доносились снизу; источник запаха был совсем рядом. Мои глаза выхватили из окружающего мира движение, соответствующее звукам, и я увидела огромного рыжего льва, припавшего к толстой ветви ели. Он был очень большой, раза в четыре крупнее меня, и не сводил взгляда с земли — тоже охотился. Я уловила запах какого-то мелкого животного, совсем пресный по сравнению с ароматом моей добычи. Хвост льва подергивался: он готовился к броску.
Я легко прыгнула влево и вниз и приземлилась на его ветку. Лев почувствовал дрожь дерева и развернулся, взвизгнув от страха и ярости. Он выпустил когти и замахал лапами в воздухе. Сходя с ума от жажды, я не обратила внимания ни на оскаленные клыки, ни на острые когти, и бросилась прямо на льва. Мы упали на землю.
Схватка длилась недолго.
Смертельные когти были подобны ласковым пальцам, гладящим мою кожу, а клыки соскальзывали с глотки и плеч. Весил лев как пушинка. Мои зубы безошибочно нашли его горло. Бедняжка, он сопротивлялся так слабо, точно ребенок!.. Я сомкнула челюсти ровно в том месте, где сконцентрировался поток тепла.
Шкуру я прокусила легко — словно сливочное масло. Зубы у меня были острые как бритва; им ничего не стоило прогрызть мех, жир и сухожилия.
Конечно, запах был не тот, зато горячая кровь смочила раздраженное зудящее горло. Я жадно пила, лев сопротивлялся все слабее, его вопли утихли. Тепло крови согрело все мое тело, даже кончики пальцев на руках и ногах.
Я прикончила льва, но жажда не исчезла. Она снова вспыхнула в моем горле, и я с отвращением отбросила обескровленный труп. Разве можно хотеть пить после такого количества крови?
Одним быстрым движением я вскочила на ноги и поняла, что видок у меня тот еще. Я вытерла лицо тыльной стороной ладони и расправила платье — от львиных когтей тонкому шелку досталось куда больше, чем моей коже.
-Хм-м...— протянул Эдвард. Я подняла глаза и увидела, что он стоит, небрежно прислонившись к стволу дерева, и задумчиво смотрит на меня.
-Не очень хорошо получилось, да?— Я перепачкалась с ног до головы, волосы сбились в комок, а заляпанное кровью платье висело лохмотьями. Когда Эдвард возвращался домой с охоты, виду него был более презентабельный.
-Ты молодчина,— успокоил меня он.— Просто... смотреть было довольно жутко.
Я растерянно взглянула на него.
-Ну, ты же боролась со львом! Я за тебя боялся.
-Глупости!
-Знаю. От старых привычек трудно избавиться. Зато мне по душе твое платье.
Если бы я могла покраснеть, непременно бы покраснела. Вместо этого я сменила тему:
-Почему я до сих пор хочу пить?
-Потому что ты молода.
Я вздохнула.
-И вряд ли поблизости есть еще горные львы.
-Зато полно оленей.
Я наморщила нос.
-Они невкусно пахнут.
-Потому что травоядные. У хищников запах больше похож на человеческий.
-Ни капельки не похож,— возразила я, стараясь не вспоминать запретный аромат.
-Можем вернуться,— сказал Эдвард, и в его глазах сверкнул хитрый огонек.— Если те люди — мужчины, они с удовольствием погибнут от твоих рук.— Он вновь окинул взглядом мое порванное платье.— Вернее, они решат, что уже умерли и попали в рай.
Я фыркнула.
-Лучше съедим парочку вонючих травоядных.
По дороге домой мы нашли большое стадо чернохвостых оленей. Эдвард охотился вместе со мной, поскольку я уже поняла тактику. Я завалила большого самца: грязи получилось столько же, сколько и со львом. Пока я возилась с одним оленем, Эдвард выпил двоих и даже прическу не испортил. На рубашке — ни пятнышка крови! Мы бросились за напуганным и разбежавшимся стадом; на этот раз я не пила, а наблюдала за мужем и старалась понять, как ему удается убивать так аккуратно.
Сколько раз я мечтала о том, чтобы Эдвард взял меня на охоту! Но каждый раз, оставаясь дома, я чувствовала тайное облегчение: зрелище наверняка ужасное. Чудовищное. Я боялась, что, увидев Эдварда на охоте, начну относиться к нему как к вампиру.
Конечно, теперь я смотрела на все с другой точки зрения, поскольку сама стала вампиром. Хотя, подозреваю, даже человеком я бы сочла это зрелище красивым.
-
Наблюдать за охотящимся Эдвардом оказалось невероятно волнующе. Его прыжок был похож на смертельный бросок змеи; руки такие сильные, уверенные, проворные; полные губы, обнажающие белые зубы, такие пленительные! Эдвард был великолепен. Я ощутила внезапную вспышку гордости и желания. Он
мой.
Отныне ничто нас не разлучит. Я теперь слишком могуча: никакая сила не оторвет меня от Эдварда.
Он управился очень быстро и с любопытством посмотрел на мое злорадное лицо.
-Больше не хочешь пить?
Я пожала плечами.
-Ты меня отвлек. Ты охотишься гораздо лучше, чем я.
-Века практики.— Эдвард улыбнулся. Его глаза были обезоруживающе прекрасного цвета: медово-золотистого.
-Вообще-то один,— поправила его я.
Он рассмеялся.
-Ну что, хватит на сегодня? Или еще поохотимся?
-Вроде хватит.
Кажется, я выпила даже чересчур много. Вряд ли в меня еще что-нибудь влезло бы. Но жжение в горле лишь слегка ослабло. Меня предупреждали: жажда — неотъемлемая часть этой жизни.
Оно того стоило.
Я чувствовала себя собранной и уверенной. Может, ощущение было мнимым, но я искренне радовалась тому, что никого не убила. Раз я сумела не напасть на чужих людей, неужели я не смогу удержаться рядом с оборотнем и малышкой-полукровкой, в которых души не чаю?
-Хочу увидеть Ренесми,— сказала я.
Теперь, когда жажда немного утихла (о том, чтобы ее утолить, не было и речи), вернулись мои прежние тревоги. Я хотела убедиться, что незнакомка, моя дочь — то же самое создание, которое я любила три дня назад. Мне все еще казалось странным и неправильным, что внутри меня никого нет. Я внезапно почувствовала себя опустошенной.
Эдвард протянул мне руку. Она была теплее, чем обычно. Его щеки чуть-чуть порозовели, а круги под глазами почти исчезли.
Я не удержалась и погладила его по щеке. А потом еще раз.
Глядя в сияющие золотые глаза Эдварда, я практически забыла, что жду ответа.
Это было не легче, чем устоять перед запахом человеческой крови, однако я зарубила себе на носу, что с Эдвардом надо быть поаккуратнее. Встав на цыпочки, я обняла его за шею. Очень нежно.
Он был не так нежен, когда обхватил меня за талию, прижал к себе и впился в меня губами — теперь они были мягкие. Мои губы больше не принимали форму его, а держали собственную.
Как и прежде, прикосновения его губ и рук словно бы проходили сквозь мою гладкую твердую кожу и новенькие кости прямо внутрь, к сердцу. Я не представляла, что могу любить Эдварда даже сильнее, чем раньше.
Мой прежний рассудок не выдержал бы такой любви. Мое прежнее сердце ее бы не вынесло.
Возможно, именно эта моя особенность усилилась в новой жизни. Вроде сострадания Карлайла и преданности Эсми. Пусть я никогда не смогу делать что-нибудь выдающееся, как Эдвард, Элис или Джаспер, зато я буду любить мужа так, как не любил никто за всю историю человечества.
А что, я не против.
Отчасти я помнила, каково это — перебирать пальцами его волосы, гладить его прекрасную грудь,— но все стало иным. Эдвард стал для меня иным. Он поцеловал меня с небывалой страстью, ничего не боясь, и я ответила тем же. Мы упали в траву.
Я ойкнула, а Эдвард подо мной рассмеялся.
-Прости, не хотела тебя свалить! Все нормально?
Он погладил меня по лицу.
-Даже лучше, чем нормально.— Тут Эдвард вдруг смутился.— Ренесми?.. — неуверенно произнес он, как бы пытаясь понять, чего я хочу. А я хотела всего и сразу!
Мне было ясно, что он непрочь отложить наше возвращение домой, да я и сама могла думать только о его прикосновениях — от платья-то остались одни лоскутки. Но мои воспоминания о Ренесми — до и после ее рождения — становились все более призрачными. Ненастоящими. Они были человеческие, а стало быть, их окружала аура искусственности. То, что я еще не успела потрогать новыми руками, увидеть новыми глазами, казалось мне нереальным.
С каждой минутой маленькая незнакомка ускользала от меня все дальше.
-Ренесми...— печально выдохнула я и встала на ноги, поднимая за собой Эдварда.
- <section>
- <title>
22.Обещанное
Мысль о дочери заняла центральное место в моем странном, вместительном, но удивительно несобранном разуме. Столько вопросов...
-Расскажи о ней,— попросила я, беря Эдварда за руку. Это нас практически не замедлило.
-На свете нет никого прекраснее, чем Ренесми,— ответил Эдвард, и вновь в его голосе послышалось набожное благоговение.
Меня кольнула ревность. Он ее знает, а я нет!
-Она похожа на тебя? Ана меня? Вернее, на прежнюю меня...
-Я бы сказал поровну.
-Ну да, у нее же теплая кровь...— вспомнила я.
-Да, и сердце бьется, хотя и быстрее, чем человеческое. Температура у нее повышенная. И она спит.
-В самом деле?
-Довольно крепко для новорожденной. Мы единственные родители на свете, которым не нужен сон, а наш ребенок дрыхнет всю ночь!— Эдвард хихикнул.
Мне понравилось, как он сказал "наш ребенок". Эти слова сделали Ренесми чуть более настоящей.
-Глаза у нее точь-в-точь как у тебя. Ладно хоть это не потерялось.— Эдвард улыбнулся.— Очень красивые.
-А что от вампира?— спросила я.
-Вроде бы кожа такая же прочная, как наша. Хотя никому бы и в голову не пришло проверять.
Я изумленно заморгала.
-Да не бойся, никто проверять не будет!— успокоил меня Эдвард.— Питание... ну, предпочитает кровь. Карлайл пытается уговорить ее пить детскую смесь, но она капризничает. Еще бы! Пахнет эта штука мерзко, даже для человеческой пищи.
От удивления я разинула рот. Они что, с ней беседуют?!
-
-Пытается
уговорить'?
-
-Ренесми потрясающе сообразительна и умнеет с каждой минутой. Она не говорит —
пока,
— но изъясняется вполне доходчиво.
-
-Не говорит.
Пока.
Эдвард сбавил шаг, давая мне время переварить услышанное.
-Что значит "доходчиво изъясняется"?!
-Лучше ты... сама посмотришь. Объяснить нелегко.
Я задумалась. Конечно, мне многое надо увидеть своими глазами, иначе все так и будет казаться ненастоящим. Вот только не знаю, к чему я готова. Лучше пока сменить тему.
-Почему Джейкоб еще здесь? Как он это терпит? И зачем?— Мой певучий голос слегка задрожал.— Зачем он должен страдать?
-Джейкоб не страдает,— новым, необычным тоном ответил Эдвард.— Хотя я бы с удовольствием это исправил,— добавил он сквозь стиснутые зубы.
-
-Эдвард!— зашипела я и рывком остановила мужа (мне немного польстило, что я вообще смогла это сделать). — Зачем ты так говоришь?! Джейкоб пожертвовал
всем,
чтобы защитить нас! Я причинила ему столько...— Я съежилась, вспомнив чувство стыда и вины. Непонятно, почему мне был так нужен Джейкоб. Пустота в груди почти исчезла; видимо, то была какая-то человеческая слабость.
-Скоро ты меня поймешь,— пробормотал Эдвард.— Я пообещал, что он сам тебе все объяснит, но вряд ли ты воспримешь это иначе, чем я. Хотя... я часто ошибаюсь на твой счет, верно?— Он поджал губы и посмотрел мне в глаза.
-Что он мне объяснит?
Эдвард покачал головой.
-Я обещал. Впрочем, вряд ли я чем-то ему обязан...— Он скрипнул зубами.
-Ничего не понимаю.— Внутри у меня закипело раздражение.
Эдвард погладил меня по щеке и нежно улыбнулся, когда мое лицо оттаяло от его ласки; раздражение моментально сменилось желанием.
-Давай поскорее вернемся домой, там ты все поймешь.— Эдвард пробежал глазами по моему платью и нахмурился.— Да-а...— Подумав с полсекунды, снял с себя белую рубашку и подал ее мне.
-Что, все так плохо?
Он улыбнулся.
Я просунула руки в рукава и быстро застегнула пуговицы поверх разодранного лифа. Теперь без рубашки был Эдвард, и это здорово меня отвлекало.
-Давай наперегонки,— предложила я.— Только чур не поддаваться!
Эдвард выпустил мою руку, ухмыльнулся и сказал:
-На старт...
Найти дорогу к моему новому дому оказалось проще, чем спуститься по Чарлиной улице к старому. Мы оставили четкий и ясный след, идти по которому было очень легко даже на такой невероятной скорости.
Эдвард опережал меня, пока мы не добрались до реки. Я решила рискнуть и прыгнуть раньше — воспользоваться своей силой.
-Xa!— ликующе воскликнула я, когда мои ноги первыми коснулись травы.
Прислушиваясь к Эдварду, я вдруг уловила нечто неожиданное. И громкое. Сердцебиение.
В тот же миг Эдвард очутился рядом и крепко схватил меня за плечи.
-Не дыши,— предупредил он.
Я постаралась не поддаться панике и затаила дыхание посреди вдоха. Двигались только мои глаза, инстинктивно озираясь по сторонам в поисках источника звука.
На границе леса и лужайки стоял Джейкоб. Он сложил руки на груди и стиснул зубы. В лесу за его спиной билось еще два сердца; под чьими-то большими лапами шелестели заросли папоротника.
-Осторожно, Джейкоб,— сказал Эдвард. Будто эхом на тревогу в его голосе из леса донесся волчий рык.— Может, не стоило...
-По-твоему, лучше сперва подпустить ее к ребенку?— не дослушал Джейкоб.— Сначала посмотрим, как Белла поведет себя со мной. Если что, я быстро исцелюсь.
Так это проверка? Они хотят посмотреть, смогу ли я не убить Джейкоба, прежде чем попытаюсь не убить Ренесми? Мне вдруг стало тошно — не физически, а мысленно. Чья, любопытно, идея? Эдварда?
