За холмами речка превратилась в ручей, а дорога вывела их на равнину. Впереди на горизонте показался Тевтобургский кряж, и они ускорили шаг. Солнце уже садилось и низко плыло в сером осеннем небе. Постепенно начинало темнеть, и нежаркий день быстро превращался в прохладный вечер. Лагерь разбили на одном из пологих взгорков, окруженных песчаными дюнами, поросшими вереском и мать-мачехой. До ущелья, чернеющего тенью в горе, они не дошли чуть больше мили, и там их уже ждали. Холмы и местность около них, мерцали в сумерках сотнями огоньков от костров. Германцы заняли горный проход, были готовы к бою, и на этот раз их было по-настоящему много. Пока усталое войско, волоча ноги из последних сил, ставило лагерь, Валерий стоял на песчаной дюне, и смотрел на болото вдали. Там, по его краю, шла дорога, по которой они в начале лета добирались в эти леса. Вроде немного времени прошло, три с половиной месяца, а сколько событий. Из темноты сквозь ряды охраны подошли разведчики. Валерий узнал одного, позвал.

— Что там?

— Германцы, трибун. Много. Я столько никогда не видел, только и это не все. Я послушал разговоры у костров, еще кого-то ждут. Так что к утру их будет больше.

Буховцев кивнул, разрешая легионеру удалиться. Завтра им всем предстоял тяжелый день, он и сам чувствовал разлившуюся в окрестностях величайшую опасность. Немного позже к нему подошел Цедиций с центурионами из восемнадцатого. Тоже долго смотрел на усыпанные огнями костров, холмы.

— Сможем пройти? — обратился к нему Валерий.

— Боюсь, что нам будут непросто, Марк. Завтра увидим — он посмотрел в ночное небо — утром будет дождь.

Утро действительно, выдалось пасмурным. Небо затянули тучи, а в воздухе повисла сырая морось. На этот раз раннего подъема не было, торопиться им было некуда. После сигнала лагерь пришел в движение, и войско стало готовиться к бою. Валерий же в это время стоял на поросшей вереском песчаной дюне, и смотрел на противника у холмов. Все как вчера вечером, только сейчас рядом с ним были Публий Квинктилий Вар со штабом. Три префекта, единственный оставшийся легат Нумоний Вала, трибуны и старшие центурионы легионов. Латиклавиев осталось всего два. Коминий погиб еще в битве у горы. Все стояли и напряженно всматривались в холмы. Вар обернулся к Цейонию.

— Сколько же их там?

— Разведка доносит, что вдвое больше чем нас. Германцы собрали всех кого могли привести — доложил префект.

— На холмах у входа в ущелье много?

— Примерно половина.

— Придется брать холмы, иначе не пробиться — Вар обернулся к Цедицию — ты шел там в начале лета. Они смогут задержать нас в проходе?

Цедиций кивнул.

— Смогут, достойный. Недалеко от входа есть совсем узкое место, если варвары там встанут, то придется их выбивать, а если вершины будут в их руках, то в этой теснине они просто закидают нас сверху камнями и копьями. Ты прав, достойный, холмы придется брать, или постараться выманить их на равнину.

Вар досадливо покачал головой.

— Выманивать времени нет, если не пробьемся сейчас, к вечеру укрепятся и взять их будет невозможно. Придется идти на штурм — он обернулся к Цейонию — прикажи центурионам, пусть заранее подготовят людей — наместник обернулся сразу ко всем и пошли распоряжения о предстоящем бое — Построим когорты обычным порядком и прижмем варваров к холмам, а дальше пойдем в проход и одновременно захватим вершины у входа. Если поверху будем идти также быстро как по низу, или быстрее, то сами сможем сверху обстреливать германцев. Легат — Публий Квинктилий обратился Нумонию — возьмешь конницу. Лагерь слишком далеко от места боя, поэтому будешь на флангах. Смотри, чтобы германцы не отрезали нас от лагеря. Пусть не допустят этого Марс и Беллона, но в случае неудачи нам придется сюда вернуться. Вдоль холмов, по краю болота идет тропа к южной дороге, если будем пробиваться медленно, уходи туда. В теснине коннице все равно делать нечего. Заодно предупредишь Геренция в Ализо. Пусть сразу шлют гонцов к Аспренату и в Ветера Кастру. Геренцию передай, чтобы укрепил гарнизон и выслал пару когорт нам на встречу. Из Ветеры пусть тоже пошлют.

Они отсалютовали и отправились готовиться к бою.

Через полчаса Валерий стоял в строю девятнадцатого легиона. Рядом с ним примипил Плавций Галл, немного позади сигнифер первой когорты и аквилифер легиона с орлом. Чуть дальше плотный квадрат римской когорты. Три первых линии выступили немного вперед — это линии атаки. Легионеры собраны, спокойны, стоят оперевшись на щиты и смотрят вдаль, на группы германцев, которые с криками приближаются к римлянам по дюнам покрытого редкой зеленью, песка. Квадратные челюсти легионеров флегматично жуют кусочки осиновых или ореховых прутьев. Местный вариант чистки зубов, после еды. За построением легиона Валерий наблюдал и с интересом и зрелище впечатляло. Он впервые видел, как строятся к бою легионы. Здесь же за короткий момент он увидел почти всех своих знакомцев. Среди германского отряда всадников приметил даже Вульфилу. Херуск приветливо помахал ему рукой.

Вскоре германцы подошли достаточно близко, а особо наглые встали в паре десятков метров от них. Атаковать римский строй они не спешили, но зато громко кричали и активно изображали соответствующей жестикуляцией воинственность и презрение к врагу. Арминий не дурак, решил Валерий. Если бы варвары вышли плотной толпой, как делали обычно, залп пилумов мог бы их хорошо проредить, а на отдельные группы никто не будет тратить копья впустую. Прозвучал звонкий сигнал командирского рожка, Плавций встрепенулся, обвел взглядом строй и взмахнул витисом.

— Вперед, пошли.

Легионеры первых рядов сплюнули древесную жвачку, подняли щиты, и стали неспеша подниматься вверх на песчаный склон. Крики германцев сразу оборвались, а тела особо отчаянных распластались на песке. Остальные отступили.

— Пошли все — скомандовал примипил.

Просигналила букцина, послышались свистки и окрики центурионов, и легион пошел вперед. Валерий шагал рядом со строем первой когорты, а за ним, новый порученец, выделенный ему вместо погибшего Геция, вел коня. Они шли не спеша, через небольшие песчаные дюны и пологие холмы, поросшие низкорослыми березами и пожухлой осенней травой. Отряды германцев отступали к горному кряжу, огрызаясь короткими схватками в которых у них не было никаких шансов. Отступая, варвары сбивались в более крупные отряды, и их сопротивление становилось все более ожесточенным. Наконец легионы вышли к пологому холму, плавно уходящему в пасть горного ущелья. Буховцев видел ущелье весной, и тогда оно ему не понравилось, но сейчас выглядело еще мрачнее. Зловещий вид усугубляли стелящийся по дну густой туман и сырая морось, внезапно пролившаяся мелким, неприятным дождем. Только сейчас подойдя вплотную к горному проходу и увидев все войско германцев, они поняли всю сложность, а скорее безнадежность их предприятия. Германцев было не просто много, а очень много. Они были повсюду. Отряды варваров плотной толпой стояли у входа в ущелье, в нем самом, и густо сидели на холмах по краям прохода. Римский строй, конечно, мог бы без труда разогнать эту толпу, но это равнине. В теснине, где строй удержать не получится, им придется биться на равных. Здесь у привыкших к свалке врагов даже будет преимущество. Он осмотрел лица стоящих рядом легионеров и понял — подобные мысли посетили не только его. Отступить в лагерь? Но Валерий знал, что Вар не отдаст такого приказа. Сейчас, у них, по крайней мере, был шанс, а если укроются в лагере, то ослабленные легионы, без обоза и провизии, затравят в лесах как раненого оленя за неделю.

Послышались команды центурионов, германцев накрыл залп пилумов, и когорты орудуя щитами и мечами, двинулись вперед под косыми струями дождя. На холмы, прикрывая друг друга, полезли штурмовые манипулы. Холмы не взять — внезапно понял Валерий. Ползти вверх по крутому скользкому склону, это не взбираться по лестнице на стену. Этот чертов дождь их прикончит. И словно в подтверждение его мыслей с холма, не удержавшись на податливом от дождя, глинистом склоне, покатились вниз первые атакующие. Впрочем, дальше Буховцеву было не до наблюдений, началась жестокая рубка. Шаг за щагом германцев теснили, и легионы продвигались все дальше вглубь ущелья. Валерий как уже бывало в схватке, потерял счет времени. Вначале он стоял с порученцами в третьей линии, прикрывшись щитом от летящих сверху копий и камней, и пытался командовать в отчаянной рубке без строя, в которую постепенно превращался бой. Но потом пошла смена уставших, и он взялся за меч.

Бой шел в узком пространстве щитом к щиту, так что зевать не приходилось. Один, несколько выпадов мечами, команда центуриона, и смешавшийся строй, переступая через тела врагов и своих, идет вперед. Раненых легионеров подбирают и уносят в тыл. Иногда, когда освобождалось пространство, у Валерия появлялась возможность поработать мечом без строя. Германцы быстро отступали, оставляя на месте схватки тела и унося раненых, а римляне продвигались вперед. Эти короткие поединки были для него сейчас обычным выходом адреналина в смертоносной толчее. На самом деле он мало рисковал. Конечно, случиться могло все, что угодно, но Валерий уже знал предел своих возможностей и действовал расчетливо, к тому же легионеры, всегда были готовы прикрыть командира щитами.

Как бы ни было, легионеры усиливали натиск и наступали, но вскоре наступление встало. В узком изгибе горного прохода германцы уперлись и встали насмерть, а выбить их было не просто. В этом узком месте на атакующий строй со стен ущелья непрерывно летели камни, стрелы, копья-срезни, поэтому вместо натиска, первым линиям пришлось идти врукопашную под обстрелом, прикрывая головы. Проблему нужно было решать, и Валерий ушел в задние ряды в поисках префекта.

— Холмы не взяли — констатировал Эггий — похоже, дальше мы не пройдем. Что скажешь трибун?

Валерий всмотрелся сквозь клочья тумана в крутые лесистые стены ущелья, сплошь усыпанные бородатыми германцами. Восемнадцатого легиона там не было, да и не ожидал он его увидеть. Еще в начале схватки он понял, что со штурмом холмов ничего не получится.

— Может, нам попробовать? Другого выхода не вижу.

— Думаешь, сможем?

— По крайней мере, заставим их на время прекратить обстрел.

Эггий задумался, повернулся и позвал бенефициария.

— Найди трибуна Дуилия.

Посланец исчез, но вскоре им стало не до атаки. В сыром воздухе прозвучал двойной сигнал отступления.

* * *

Валерий сидел на поляне, жевал травинку и смотрел на проглянувшее сквозь серые тучи, Солнце. Дождь прекратился, подул теплый южный ветер, и теперь вокруг было тепло и сыро. Пахло прелой травой и смрадом большой человеческой мясорубки, но внимания на это он уже не обращал. Привык. Рядом с Валерием сидел Ахилл Филаид и вышедшие из боя легионеры. Они молча перекусывали, перевязывали раны и обреченно смотрели на поле недавней битвы. Оно было рядом, по нему бродили германцы, добивали раненых и собирали трофеи. На римлян внимания обращали мало, сбор добычи увлек варваров полностью и сейчас они походили на объевшихся гиен. Однако и к их отряду приближаться боялись. Лишь изредка подходил какой-нибудь бородач с фрамеей в руках, выкрикивал ругательства или смеялся, тыча в их сторону рукой. Римлянам было без разницы, они просто сидели и дожидались конца. Пробиться их силами даже через этих разрозненных сборщиков падали было нереально, да и устали они.

Где же Цедиций? — гадал Буховцев. Нолин говорил, что по истории те, кто спаслись, прорывались с ним. Как ни странно, за себя Валерий не беспокоился. В нем сидела уверенность, что сам он, обязательно выберется. С того похода к холму, он уже чувствовал себя выше судеб обычных людей. Странное чувство, которое еще нужно было осмыслить и понять. Сейчас его заботило, как вывести из этой передряги людей.

Разгром был полный. После сигнала к отступлению они перестроились, и стали пятясь выходить из теснины. Но это было не так-то просто. Буховцев сразу понял, что сигнал вызван не их медленным продвижением. Что-то случилось в тылу и это что-то представляло большую опасность. Когда легионы, наконец, выбрались на равнину, все стало ясно. Поле вокруг кишело германцами, а по песчаным дюнам между ними и лагерем беспомощно металась конница Нумония. Германцы отогнали от холмов измотанные в бесплодных штурмах когорты восемнадцатого и семнадцатого легионов, и зашли им в тыл. Это был конец. Начался кровавый забег к лагерю, который как сразу понял Валерий, легионы уже проиграли. Они с Филаидом и несколькими манипулами остались на пологой поляне, с которой начался штурм ущелья, и это спасло их жизни. Германцы, пытавшиеся вначале их добить, видя, что римляне никуда не бегут, и готовы к бою, постепенно отстали и ушли в поисках более доступных жертв, а таких вокруг было много. Никакого единого римского войска уже больше не существовало. Лишь Эггий пробивался в лагерь с более-менее организованными частями девятнадцатого и орлом легиона, остальные добирались сами по себе. Нумоний тем временем рванул к болоту и в этой неразберихе удачно проскочил по тропе. Другим повезло меньше. На широком пространстве между лагерем, лесистыми холмами и болотом царило побоище. Германцы, почуяв кровь врага, кружили около римлян как волки вокруг добычи. Даже сейчас по полю еще метались не дошедшие до лагеря отряды и отдельные легионеры, а варвары тем временем отложили резню, и занялись грабежом. Очень важной составляющей хорошего германского воина. Так как правильный воин должен не только ловко махать мечом, но и возвращаться с поля боя с добычей. Только в этом случае ему почет.

Ветер окончательно разогнал тучи, и теперь на нем ярко сияло осеннее Солнце, освещая место их поражения. Над ними, оповещая округу радостными криками, медленно кружили падальщики. Рядом с их отрядом германцы закончили грабеж и теперь с интересом посматривали на живых римлян. Они к этому времени тоже отдохнули, да и стало их больше. Выжившие легионеры постепенно добирались до отряда, и теперь на поляне было не меньше когорты.

— Марк, смотри — Ахилл указал в сторону лагеря.

Оттуда раскидывая попадавшихся по пути германцев, к ним шел крупный римский отряд. У них появился шанс. Однако почти сразу радость Валерия убавилась. Со стороны спускавшегося с холмов леса, к проходу спешил конные германцы.

— Ахилл, поднимай парней.

Через четверть часа Валерий радостно приветствовал Цедиция. Под командой префекта пришло почти две когорты легионеров собранных из всех трех легионов. Среди них Буховцев встретил Нерия и Дуилия. Приветствовал обоих.

— Тертий, ты жив. Я рад. Рад и за тебя, центурион.

— Ты же сам велел держаться префекта. Как видишь, я с ним, и до сих пор жив — Дуилий улыбался и был доволен.

Валерий посмотрел на Цедиция. Пара кровопотеков, синяк на скуле, но в целом с префектом все было в порядке, хотя по изрядно порубленному щиту, видно, что помахать мечом ему пришлось.

— Луций, что в лагере?

— Захвачен лагерь, а наместник Публий Квинтилий Вар бросился на меч, достойно отправившись к своим предкам — сказал Цедиций со скорбной миной, а потом мрачно добавил — Эггий тоже — и было видно, что по поводу Эггия он действительно огорчен.