Мои нахальные действия, успешная атака пригорка и эта, казалось бы, беспорядочная стрельба сыграли на нервах противника, взбудоражили его и вынудили его реагировать на эти действия.

Из укрытий появились и понеслись к орудиям вражеские артиллерийские расчеты, но им требовалось определенное время, чтобы пробежать от десяти до ста метров по открытой местности до артиллерийских позиций. Я и воспользовался этой небольшой, но все-таки ошибкой противника, кинжальным пулеметным огнем начал поливать бегущих вражеских артиллеристов. Мне удалось сделать два захода и около десятка людей навсегда остались лежать на земле, не успев преодолеть открытое пространство. Разумеется, один мой истребитель не мог бы подавить всю артиллерию острова, да я и не ставил себе этого основной задачей, но я смог нанести ущерб личному составу артиллерийских батарей острова. Остальные вражеские солдаты уже приникли в к прицелам орудий, а другие загоняли кассеты со снарядами в замки орудий, через несколько секунд темные разрывы зенитных снарядов вспухли над островом.

Первоначально зенитный огонь противника носил беспорядочный характер, а мой с Белояром истребители придерживались разных высот и вражеским зенитчикам требовалось некоторое время, чтобы разобраться с обстановкой и решить, по какому истребителю вести огонь. Постепенно офицеры-артиллеристы смогли ввести необходимые коррективы в организацию зенитного огня, который стал эшелонируемым. Две зенитные батареи, более крупного калибра, вели огонь по истребителю Белояра, который по-прежнему выкручивал восьмерки на верхотуре, ведя фотосъемку, а одна батарея малокалиберных орудий пыталась пристреляться по моему истребителю. Но пока не успевала, но разрывы зенитных снарядов следовали практически за хвостом истребителя и малейшая ошибка могла привести к печальным результатам.

Малыш Тарзан так и рвался перехватить управление Х76, чтобы показать свою удаль и мастерство пилотажа, но я всеми силами берег его и не допускал к управлению истребителем.

Первая зенитная установка мелькнула перед глазами и скрылась под носом моего Х76 и, выпущенная ею ракета, оставляя белесый, пронеслась перед самым носом Х76. Тарзан попросил меня завести канал внутренней связи на его кокон, что я тут же и сделал, а он стал сообщать Белояру о траектории полета ракеты. Незаметно к нашему разговору подключилась и Шанель, я слышал ее шепот, которым она произносила странные и неизвестные мне слова. В результате этого шепота-заговора ракета была дезориентирована, вначале она закрутилась по спирали, а затем взорвалась далеко в стороне от истребителя Белояра. Истребитель Белояра продолжал маневрировать над островом в плотном окружении разрывов зенитных снарядов, совершая один за другим противозенитные маневры и одновременно ведя фотосъемку, до настоящего момента его истребитель не был поврежден ни одним разрывом зенитного снаряда или зенитной ракеты. Каким-то образом нашей малышне удавалось нейтрализовать вражеских артиллеристов, а выпущенные зенитные ракеты регулярно рвались далеко в стороне от истребителей.

Занявшись понятной только им работой, Тарзан и Шанель обменивались фразами в таком скоростном темпе, что порою мне казалось, что их языки в эти моменты извергали скоростную и никому, кроме наших малышей, не понятную тарабарщину. Она напоминала детский лепет, но слова произносились с такой бешеной скоростью, что используемые ими термины и выражения сливались воедино и становились непроизносимыми нормальным языком или совершенно неузнаваемыми. Но в какой-то момент в эту дикую тарабарщину вписался мужественный бас Белояра и, на секунду прервав детскую болтовню, он сообщил, что фотосъемка, по его мнению, завершена и можно возвращаться на авиабазу.

Предлагая нам вернуться домой, Белояр был прав и не прав одновременно.

За время пребывания в воздушном пространстве острова мы многое узнали и сфотографировали артиллерийские позиции, систему организации зенитного и противодесантного огня. Теперь мы знали, что враг находится на острове, но этого было недостаточно, мы пока еще не узнали много других вещей, кто этот враг, имеются ли на нем черные треугольные истребители и где они спрятаны. Мы не знали расположение убежищ живой силы, командных пунктов и пунктов управления огнем противника.

Поэтому, в нескольких словах обрисовав сложившуюся обстановку и высказав свои мысли по этому поводу, я предложил Белояру имитировать завершение своей разведывательной миссии, но в последний заход Шанель и Тарзан должны были самым серьезным образом заняться магическим сканированием острова и постараться обнаружить центральный командный пункт противника, а также место, где запрятаны вражеские "треугольники". Все мы прекрасно понимали, что неожиданное появление этих вражеских истребителей во время обработки острова штурмовиками с "дружественного" авианосца, нанесет нашим коллегам по оружию большой ущерб и громадные потери. А драться пилоты треугольников умели, мы с Белояром пару раз убедились этом на своем опыте.

А мне с Белояром очень не хотелось подставлять своих коллег, которых попросили о помощи, под внезапный и мощный удар противника. К тому же мы пока не были убеждены, что именно Изгой возглавляет оборону этого островка.

Честно говоря, я понятия не имел, что нужно сделать, чтобы заставить людей, которые прятались на острове, полностью раскрыться и показать нам, где и что спрятано в этих чертовых скалах. Но в этот момент в голове сформировался образ Наоми, которая на этот раз предстала передо мной в образе чернокожей богини — белое сари плотно облегало ее прекрасное тело, волосы были распущены и черным облаком дыбились во все стороны. Чернокожая женщина стояла на берегу во весь свой рост и пыталась что-то сообщить мне. Я видел, как ее губы шевелились, повторяя одну и тоже фразу, но ее голос не долетал до меня. Внутреннее чутье подсказало мне, что более мощный маг блокирует нашу магическую связь, и я не в силах был преодолеть его блокировку. Маг был не силах полностью блокировать общение Наоми со мной, но сумел перехватить и блокировать звуковые каналы.

Неожиданно возникшая тишина была нарушена слабым голоском Шанель, которая однотонно повторяла:

— Изгой на острове. Атакуй третью скалу северо-западного направления.

Чтобы преодолеть блокировку звуковых каналов связи со мной, Наоми обратилась к дочери Лиззи, в последнее время с которой у нее установились прекрасная магическая связь. В новой ситуации Наоми легко обошла блокировку враждебного мага и через Шанель я услышал то, что она хотела мне сообщить. Но маг отомстил Наоми за ее хитрость и в последнюю секунду успел нанести сильный удар по Шанель, которая потеряла сознание, так как прямое воздействие на ее головной мозг двух супер древних шаманов не могло пройти незаметно.

???

Указанная Наоми скала ничем не отличалась от других скал острова, игольчатая вершина была устремлена в небо и на ней нельзя было ничего разместить. Одна ее сторона круто падала в океанские глубины, а другая — смотрела в центр острова, но была отвесной и неприступной. Ни один альпинист не взялся бы взбираться на эту скалу, которая отвесным уступом метров на тридцать — сорок поднималась в высоту.

Я два раза облетел эту скалу и эти два, казалось бы, совершенно безобидных захода моего истребителя вызвали чрезвычайно нервную реакцию противника. Зенитные орудия словно взбесились, сотни черных разрывов пятнали небо надо мной, подо мной — вокруг моего истребителя. В иные секунду мне казалось, что это черное облако плотно окружало меня со всех сторон и из него нет выхода.

Тарзан от адреналина сердце возбужденно повизгивал за моей спиной в своем коконе и настойчиво требовал передать управление Х76 ему, но пока я не мог этого сделать по одной простой причине. Любая пауза в маневрах истребителя, а она обязательно возникает, она возникает и при мысленной передачи управления машиной одним лицом другому, приведет повреждению к зенитным огнем Х76. А это в свою очередь могло привести к гибели нас обоих. Поэтому, не обращая внимание на своего "второго пилота", я маневрировал и маневрировал своим Х76.

Тем временем вражеские зенитки и ракетные установки оставили истребитель Белояра без внимания и прекратили огонь по нему, сосредоточив весь зенитный огонь на моей машине. В этот момент я внезапно ощутил, как мои мысли стали замедляться, мне потребовалось дополнительные усилия воли, чтобы заставить ту или иную мысль довести до логического завершения. Мой головной мозг функционировал великолепно, он выдавал одно за другим решение той или иной проблемы и логической задачи, но дальше начиналась ерунда, происходили непонятные задержки с их исполнением. Всем своим существом я понимал, что рано или поздно это впрямую скажется на маневренности истребителя. Ситуация складывалась абсолютно бредовой, словно я хочу и одновременно не хочу делать то или другое, мне требовались несколько долей секунды, чтобы преодолеть свое "нежелание". В голове началось формирование изображение Наоми, но оно неожиданно пропало, но это дало мне ясно понять, что еще несколько секунд подобного состояния и мой истребитель размажется об очередную островную скалу.

Сквозь пелену мрака, начавшего окутывать сознание, я сумел мысленно толкнуть локтем в грудь Тарзана и посмотреть ему в глаза, на слова, даже мысленные, не было сил. Малыш сразу же понял, что я хотел ему сказать, и с полуоборота, оценив ситуацию, тут же взялся за пилотирование истребителем.

Х76, бешено взрыкнув двигателем, рванул в сторону от стремительно несущейся к нему навстречу скалы. Четыре ракеты сорвались с направляющих и одновременно впились именно в ту сторону скалы, которая смотрела в сторону центра острова. Четыре взрыва не нанесли особого ущерба или повреждения этой горной породе, но, когда облачка взрывов рассеялись, перед глазами пилотов возникла черная черта-расселина, перпендикулярно вниз рассекшая сторону этой скалы. Всмотревшись в эту черту можно было сразу понять, что на этой стороне скалы имеются ворота, которые из-за взрывов ракет немного раскрылись.

От неожиданности произошедшего противник прекратил огонь, по сей очевидности, он не ожидал, что его тайна так скоро будет раскрыта и не знал, что делать дальше.

Воспользовавшись замешательством и оставленный без внимания противником, Белояр с пикирования атаковал эту расщелину своими ракетами, три из которых попали в наружную сторону ворот, а одна влетела во внутрь. Через доли секунды последовала яркая вспышка, которая осветила расщелину, но тут же погасла, но этого было достаточно, чтобы понять, что внутри этой скалы имеются помещения, где можно было укрыть очень многое, включая черные треугольники истребителей.

Одновременно моя голова начала раскалываться от сильнейшей головной боли, словно кто-то залез в нее и начал метаться по ее закоулкам и извилинам головного мозга, сметая все на своем пути. Боль была нестерпимой, она заполнила всю голову и я находился на грани обморока, когда темнота, заполнившая голову, начала трансформироваться в лицо человека с нечеловеческими глазами. Лицо было красивым, но оно было выполнено в абсолютно черных тонах. Огромные глаза с ресницами стали надвигаться на меня и я увидел, как в этих глазах чернота безрассудства и непонимания сменялась на понимание и узнавание. В какой-то момента чернота исчезла из глаз и человек с красивым лицом сказал:

— Ты! Я не хотел! — С этими словами давление на мой головной мозг прекратилось, исчезла головная боль.

Совершая противозенитный маневр оба наших истребителя на сверхнизкой высоте уходили прочь от острова!

Белояр, беспокоясь за жизнь Шанели, она все еще находилась без сознания, полетел в сторону берега.

Некоторое время наш Х76 следовал за Белояром, но, когда мы отошли на достаточно большое расстояние от острова, я показал Тарзану пальцем вверх. Волчонок научился понимать меня без лишних слов. Резко задрав нос истребителя к зениту, мы начали набирать высоту. Когда в облачной пелене скрылась земля, Тарзан сделал небольшую высотную площадку и вновь перешел в набор высоты. Вышли в тропосферу, наши полетные комбинезоны трансформировались в скафандры космической защиты. Х76 в данную минуту больше напоминал космический истребитель ВКС, чем он, в принципе, и был на самом деле.

Тарзан пытался сориентироваться на месте, но наши электронные приборы подавлялись, а мы уже вышли в сплошную темноту космоса, далеко внизу вращалась изумительная по своей красоте родная планета.

Космос, по-видимому, оказывал на Тарзана такое же воздействие, что и на меня, когда я впервые оказался в безвоздушном пространстве, он пищал и орал одновременно от волнения и восторга, охвативших его юную душу.

В этот волнительный момент первого его знакомства с космическим пространством, Тарзан вел себя, как настоящий мужчина, через тернии земного бытия вырывающегося к звездам. Я чувствовал его волнение и безудержный трепет души и понимал, что с этой секунды парень окончательно запал на полеты в космосе.

Наши переживания были прерваны огоньками, мелькнувшими далеко впереди, то были габаритные огни какого-то космического судна. Еще немного приблизившись к этому судну, я присвистнул от удивления.

Сторожевой эсминец ВКС вращался на станционарной орбите, синхронно с вращением Земли.

Возникал естественный вопрос, что мог этот космический страшилище делать в этой точке земной орбиты. Его прямая задача, — это охрана границ солнечной системы, охрана человечества от нападения извне. А в настоящий момент эсминец находился далеко от пограничных рубежей нашей солнечной системы и крутился над квадратом, где последние три месяца находилась наша группа.

???

Командор эсминца "Кондор" Ли Риган, удобно расположившись в кресле, наблюдал за работой офицеров и сержантов капитанской рубки. Он был в ужасном расположении духа, никто из выше стоящих штабных офицеров ВКС, с которыми он разговаривал, так и не смогли объяснить ему, почему сторожевой эсминец находится на земной орбите и что он тут делает. Все люди и офицеры штаба, с которыми он разговаривал или обращался за разъяснением по данному вопросу, отделывались дружескими экивоками и ссылались на приказы свыше. Командор попытался даже оспорить этот приказ, мотивируя своей обращение, нецелесообразностью использования мощного космического корабля в разведывательных целях вблизи Земли, но получил в ответ только грозный рык своего адмирала и намек на то, чтобы занимался порученными делами. Но чувствуя настойчивость и серьезность вопросов своего подчиненного, Адмирал не выдержал и признался, что понимает нелепость данного приказа, но. Когда попытался выяснить его истинный источник, то получил серьезное замечание и вышестоящего старшего офицера. Вдвоем они решили, что данный приказ следует исполнять пока не существует прямой опасности эсминцу и его экипажу.

Сегодня вахта началась, как и обычно, точно по времени и расписанию внутренней службы вахт, шла она скучновато, в наблюдаемом квадрате ничего интересного не происходило. Это пустое ожидание событий закончилось во второй половине дня, когда две точки, которые были тут же приборами эсминца идентифицированы, как истребители Х76, поднялись с прибрежного аэродрома и направились в глубь океана. Наблюдаемы истребители Х76 ничем практически не отличались от серийных армейских истребителей этого же типа, но по неизвестной причине сигнал опознания "свой — чужой" у этих истребителей был постоянно отключен.