Перкалевый ангел. Предтечи этажерок

— Что же, благодарю за столь лестное признание наших скромных трудов. — слегка поклонился Алексей и отступил в сторону, чтобы позволить выйти из самолета своему пассажиру. — Аркадий Дмитриевич, прошу на выход. Не сильно утомились в пути?

— Что вы, Алексей Михайлович! С таким рассказчиком, как вы, время пролетело незаметно! А уж за предоставленную возможность управлять сим великолепным аэропланом, век вам благодарен буду!

— Полноте вам, Аркадий Дмитриевич. Экие пустяки. Для хорошего человека ничего не жалко. Но, позвольте откланяться, а то господа офицеры вот-вот накинутся на меня и сильно побьют, если я еще хоть мгновение буду игнорировать их стремление ознакомиться с данной машиной.

— Конечно, Алексей Михайлович. Всего вам хорошего и новых свершений. Ваши благородия. — отдав честь собравшимся вокруг инструкторам и ученикам воздухоплавательной школы, фельдъегерь протиснулся сквозь их плотные ряды и отправился на выход с аэродрома, уточнив направление у одного из механиков торчавших в задних рядах.

— Ну, не томите же, Алексей Михайлович! — чуть ли не простонал штабс-капитан Нестеров и, получив дозволение, тут же влез на борт.

— Прошу господа, проходите, осматривайте. Только, пожалуйста, по очереди. Аэроплан хоть и немалых размеров, но все же не резиновый. И не переживайте, я сейчас никуда не спешу и смогу уделить толику своего внимания каждому из вас.

— Ого! Это какой же вес он может поднять в воздух, если здесь еще и ящики тяжелые даже на вид? — раздался изнутри удивленно-восхищенный голос Нестерова.

— Обо всем расскажу, Петр Николаевич. Дайте только самому назад забраться. Эх, старость не радость. — прокряхтел Алексей, забираясь по легкой дрожащей лесенке обратно в самолет.

— Какая старость, Алексей Михайлович! Да вы же в самом расцвете сил! Только выйдете на Невский проспект, и внимание дам вам будет обеспечено, клянусь честью!

— Внимание дам — это конечно хорошо! Но еще лучше, когда после перелета спина и ноги не напоминают тебе о прожитых годах.

Экскурсия длилась часа два. Сначала, все без исключения посидели в кабине и на легких плетеных пассажирских креслах, оценив небывалый для аэропланов комфорт. Затем по достоинству оценили систему пневматического запуска двигателей, что была позаимствована в свое время у автомобилей производства господина Заурера. А после прискакал генерал-майор Кованько и всех разогнал. К моменту его приезда самолет уже был полностью разгружен с помощью местных нижних чинов, так что Александр Матвеевич в течение получаса изучал именно пассажирскую версию, отчетливо понимая, что переделать подобную машину в тяжелый бомбардировщик не представит особого труда, тем более что разговор о ней велся уже не первый год.

Пристроив "Лебедя" у ангаров и удостоверившись, что его полностью укрыли собранными по всему аэродрому брезентовыми чехлами, Алексей уже в одиннадцатом часу вечера присоединился к генерал-майору, предложившему подвезти неожиданного гостя до гостиницы.

— Вы, конечно, обещали построить свой многомоторный аэроплан в этом году, но, честно признаюсь, удивили. Все без исключения пилоты все еще ходят, как мешком пришибленные, после вашего У-2, каковые были поставлены в аэроклуб и буквально требуют закупить аэропланы этого типа. Вот вынь им да положь! Мальчишки какие-то, а не гордость отечественных воздухоплавательных сил! И тут вы появляетесь на своем "Лебеде". Вы хоть представляете себе, Алексей Михайлович, в какую осаду возьмут меня теперь?

— Примерно представляю. — усмехнулся Алексей, в ответ на стенания Кованько.

— Вам все хиханьки да хаханьки, а мне некоторых излишне нетерпеливых особ уже пристрелить хочется!

— Пристрелить — это не педагогично! — авторитетно заявил Алексей, хорошо знакомый с непоседливостью тех, кто решил связать свою жизнь с небом. — Мы у себя таких непоседливых заставляем разбирать, чистить и собирать назад двигатели, пока они не научатся делать это с закрытыми глазами. И тем самым решаем разом несколько задач: успокаиваем излишне ретивых учеников, подтягиваем их в знании материальной части, высвобождаем своих работников от грязной, но необходимой работы и даем понять остальным учащимся, что играть в игрушки с ними не собираемся. В крайнем случае, можно назначить дежурным по аэродрому. Вечным дежурным. Для начала — на пару месяцев. А дальше можно принять решение по результатам поведения провинившегося.

— У вас, может, подобное и выходит. А здесь чуть что, так сразу честью офицера кичатся. Не уважают они меня, старика, так как вас.

— Наговариваете вы на себя, Александр Матвеевич. Ох наговариваете. — не согласился с собеседником Алексей. — Кого, как не вас, им уважать? Вы же их самый настоящий отец-командир. А мы... Мы просто учителя.

— Вы их кумиры, Алексей Михайлович.

— А вы для них авторитет, Александр Матвеевич. И в том, что возвращающаяся от нас молодежь изредка забывается, есть часть нашей вины. Слишком мы их расхолаживаем. Чувствуют будущие орлы ветер свободы, вот и чудят потом у вас. Но вы не волнуйтесь, ошибку нашу я понял и впредь обещаю держать господ учащихся в ежовых рукавицах.

— Вот за это буду только благодарен. А что у вас со сроками поставок новых аэропланов?

— Я привез с собой полный отчет, но если в двух словах. То сейчас на мощностях завода "Пегас" мы готовы производить двадцать планеров и десять двигателей в месяц. Еще двадцать двигателей готов производить наш партнер господин Калеп. Но в силу общей загруженности производственных мощностей его завода "Мотор", на все два десятка рассчитывать не приходится. Тем более, что ряд легких аэропланов иностранного производства, имеющихся в распоряжении армии, могут довольствоваться более слабыми и не столь дорогими двигателями. По этой же причине на все модели У-1 он сейчас и монтирует моторы в 66, либо в 85 сил конструкции Анзани. Так что при полной загрузке производства, случить таковая, следует ожидать некоторую нехватку стальных сердец для наших перкалевых птенцов. Разве что закупка двигателей нашей же конструкции у господина Анзани, который уже успел освоить их производство, сможет исправить ситуацию. Но в связи с высокими таможенными акцизами в 80% от покупной цены мотора, импортные двигатели выйдут заметно дороже. А довести производство двигателей до числа собираемых планеров мы сможем не ранее конца года, когда из Риги вернутся проходившие там производственную практику работники, а также будет введен в строй еще один моторосборочный цех. Потому, до конца года полсотни У-2 мы поставить точно сможем, если вы, конечно, закажите их. У нас ведь в этом году от казны только семь У-1бис в заказах числились. Живем, можно сказать, только за счет частных клиентов. В том числе зарубежных.

— К сожалению, это уже не в моей компетенции. Но даже сотня аэропланов в год уже скоро не будет являться достаточным количеством. — в России как раз стартовала разработка "Большой программы по усилению армии", которой к сожалению, как и многим прочим начинаниям, предстояло на годы погрязнуть в бюрократии. Но, ни сам Кованько, ни тем более его собеседник, об этом знать не могли.

— Дай то Бог, — не покривил душой Алексей. — Честно говоря, мы вложили в развитие своего детища уже столько сил и средств, что оставаться на уровне двухлетней давности, когда мы делали по одному аэроплану в месяц, ныне становится слишком накладно. Наши возможности я вам уже озвучил, но, к сожалению, сейчас они загружены от силы на треть и если бы не призовые деньги, да доходы с долей в иных производствах, уже скоро пришлось бы сокращать штат сотрудников. Но мы действительно надеемся на лучшее, потому и вкладываем средства в обучение новых работников. Хотя, мне, наверное, грех жаловаться. Ведь мы забрали столько заказов у остальных, что авиационные отделы заводов "Дукс" и РБВЗ, того и гляди, уйдут в историю. За последние два года, и тот, и другой, построили по два десятка аэропланов, а в этом году не более дюжины на двоих. Причем, насколько мне стало известно от господина Калепа, Русско-Балтийский завод полностью сворачивает и закрывает свою авиационную мастерскую в Риге. Налицо самая натуральная даже не стагнация, а деградация. И это в то время, когда европейские заводы из года в год только наращивают объемы производства. Вон, тот же Блерио уже может похвастать более чем четырьмя сотнями исполненных заказов! Вы понимаете! Четыреста аэропланов менее чем за три года! И еще не менее двухсот стоят в очереди на постройку! Жалко только, что копий наших У-1 в этом списке не более половины. Но даже так подобных аэропланов ныне летает в европейском небе вдвое больше, нежели в российском. — как бы смешно это ни звучало, но жаждущие развития отечественной авиации трое друзей сами выкопали для нее яму, подарив миру действительно надежную машину. В то время как не столь надежные и более сложные в управлении конструкции прочих производителей то и дело выходили из строя в результате аварий, а им на смену приобретались новые машины, У-1 прощал летчикам ошибки управления и обладал достаточным запасом прочности, дабы выдерживать жесткие посадки. Да к тому же цена У-1 действительно кусалась на фоне того же Блерио или Ньюпорта, обходившихся покупателям почти вдвое дешевле. А сбросить ее до уровня более доступных аэропланов, не позволяли законы рынка. Их машина позиционировалась, как модель класса "Люкс", и потому не имела права упасть в цене столь колоссально. Во всяком случае, до момента передачи пальмы первенства У-2. Что в принципе и планировалось осуществить уже в этом году. У-1 так и должен был остаться в производстве, но теперь уже только на мощностях завода "Мотор" с двигателями местного производства Анзани-Калепа, что могло позволить снизить цену аэроплана на треть без нанесения ущерба репутации завода "Пегас". Но прежде следовало набрать пакет твердых заказов на этот самый У-2, что с учетом еще большей цены нового аэроплана становилось непросто.

— К сожалению, все так, как вы говорите. Не буду скрывать, мы даже были вынуждены дать заказы на аэропланы европейских конструкций "Дуксу" и "Первому Российскому Товариществу Воздухоплавания", чтобы не потерять эти уникальные производства. Ни вы, ни господин Калеп, не желаете собирать те же недорогие Блерио, а казна не может себе позволить, пусть более надежные, но значительно более дорогие машины. Ведь в конечном итоге разбивают, и те, и другие. В иной месяц и недели не проходит, как приходится списывать очередной аэроплан, не подлежащий восстановлению. А в случае с машинами вашего производства, это выходит слишком накладно.

— Мы это прекрасно понимаем. Нашим летчикам все еще требуется недорогая учебная парта, чтобы набраться первоначального опыта. А даже наш У-1 это уже машина для военной службы. Потому и не обижаемся, что первые места на состязаниях берем мы, а половина заказов, в конечном итоге достается другим. Если бы еще они соизволили освоить изготовление авиационных двигателей, то было бы вообще замечательно. Но ведь не желают! При том, что собственное мото— и автомобилестроение у того же "Дукса" вполне освоено, включая изготовление двигателей. Уж не знаю, чем владельцы этих заводов аргументируют такую свою позицию, но мне искренне жаль того же господина Гаккеля, вынужденного работать в столь ограниченных рамках. Мы приглашали его в свое конструкторское бюро, однако он выбрал самостоятельный путь, и я могу только пожелать ему творческих успехов в нашем нелегком деле.

— Кстати, раз уж вы упомянули автомобильное производство, как обстоят дела на вашей с господином Калепом мотоциклетной фабрике? — уцепившись за возможность сменить не самую приятную тему, тут же воспользовался ею генерал-майор.

— Вы знаете, очень неплохо! Вышли на производство двух сотен штук в месяц без увеличения производственных мощностей и количества рабочих. Могли бы и больше, но, увы, опять все упирается в двигатели. Ни станков, ни рабочих требуемой квалификации, в достаточных количествах пока нет. Да и подрядчики все еще очень много брака дают. Порой до половины партии заготовок вынуждены отправлять назад в переплавку. Господин Калеп даже начал расчет проекта устройства собственного небольшого литейного цеха. Зато могу похвастаться! Собрали первую пробную партию своих автомобилей! Шесть штук! Теперь будем их обкатывать до конца года.

— Что же, примите мои искренние поздравления. Пусть мы сейчас и едем на авто произведенном во Франции, я всегда был патриотом отечественного автомобилестроения. Так что не забудьте пригласить на презентацию своих новинок, когда будете готовы провести оную.

— Непременно, Александр Матвеевич!

— А что касается вашего "Лебедя", то в сентябре, когда начнется очередной конкурс аэропланов для армии, где ваш У-2, несомненно, оставит далеко позади всех конкурентов, в чем я нисколько не сомневаюсь, этот трехмоторный красавец вообще затмит абсолютно все. И то, что на него последуют заказы от казны, я так же нисколько не сомневаюсь. Кстати, сможете ли вы организовать их производство хотя бы небольшими сериями?

— Сможем, даже не беспокойтесь на этот счет. Минимум, одну такую машину в месяц мы осилим. Во всяком случае, что касается планера. Вопрос, опять же, в двигателях.

— Ну, имея столь грузоподъемный аэроплан, я полагаю, вы сможете решить его без особых проблем. Это вам не на У-1 контрабандные сигареты возить. — кинул хитрый взгляд на своего собеседника Кованько, намекая на недавние события, когда подобный самолет без каких-либо отличительных знаков едва не был захвачен пограничной стражей на импровизированном аэродроме вблизи границы с Германской империей. Тогда пилот успел скрыться, подняв свою машину в воздух в последний момент, но высыпавшийся из укрепленных под крыльями фанерных чехлов груз оказался в руках пограничников. И помимо тех самых сигарет, там оказалось немалое количество комплектующих для двигателей автомобилей и аэропланов.

— Никогда не слышал о чем-либо подобном. — сделав покерфэйс, спокойно ответил Алексей под тихий смешок генерал-майора. И чтобы не затрагивать более эту скользкую тему, он увел разговор в сторону, — А как поживает ваша старая любовь — дирижабли?

— О! Вы знаете, готовится к закладке настоящий гигант! Он кстати так и называется "Гигантъ"! Объем более двадцати тысяч кубических метров!

— Так он же размером с крейсер получится! — совершенно искренне впечатлился Алексей.

— Так он и будет самым натуральным воздушным крейсером!

— Крейсером — вряд ли. — не согласился с собеседником Алексей. — Слишком уж водород горюч. Одна искра и вся эта махина вспыхнет, как факел. А вот в качестве транспорта с большой грузоподъемностью он может оказаться незаменим. Но это исключительно мое личное мнение. Все же пригодность того или иного типа вооружения может наглядно показать только война.

— Как ни печально, это факт. — не смог возразить ему Кованько. — Но именно она дает работу нам, военным, и вам, производителям вооружений. Кстати о вооружении! Как продвигается ваш проект оружейной фабрики?

— Вы знаете, весьма неплохо. Что полицейские чины, что гражданское население, уже по достоинству оценили наш новенький РТ1912 под патрон Браунинга 1900-го года. — по сути у Токарева вышел аналог ИЖ-71, в чем не было ничего удивительного учитывая схожесть конструкции автоматического пистолета Стечкина и пистолета Макарова, являвшегося, в свою очередь, предком спортивных и служебных пистолетов марки ИЖ. — С начала года уже отгрузили свыше трех тысяч штук. В том числе три сотни ушли в Европу. Да и господа офицеры с каждым днем проявляют все больший интерес к РТ1911. Как в прошлом году государь император высочайше повелеть соизволил носить наш пистолет в качестве табельного оружия приобретаемого за свой счет, так по сотни в месяц продаем. Нам очень повезло угадать с типом патрона, под который разрабатывался пистолет, поскольку он же применяется в пистолете Борхадта-Люгера, что уже несколько лет как разрешен к приобретению господами офицерами. Более того, сейчас мы подумываем о покупке лицензии на изготовление подобных патронов в России, а то ввозить их из Германии, видится накладным. Но тут немалую роль будет играть спрос. Пока он, увы, не окупает те средства, что потребно вложить для устройства собственного патронного производства и вполне покрывается как импортом, так и продукцией существующих частных патронных заводов.