— Они всегда ненавидели друг друга, — презрительно усмехнулся Кенсуке. — Я только помог им осознать это. Человечество постоянно сражалось против себя.
Вот почему оно всегда терпело поражение. Общество — только видимость, скрывающая зверя в каждом человеке. В природе зверей сражаться и убивать себе подобных.
Синдзи сделал еще один шаг вперед и закричал во весь голос, вспоминая банду, бившую его и забиравшую деньги в течение целого месяца. Он тогда был в пятом классе, и школа не могла ничем помочь, так как все происходило за ее пределами.
— Я НЕ ЗВЕРЬ! Я король и забочусь о своих подданных!
— Скрываясь за спинами двух женщин и посылая их на бой со мной. Теперь они проиграли, и тебе ничего не остается, как дрожать от страха. — Кенсуке презрительно усмехнулся. — Поздно, мой дорогой король. Армии на марше, и Ихтилл падет. Фэйл мертв, а его сторонники, по нашей подсказке, подняли мятеж, — он обвел рукой зрительный зал. — Буря придет и покарает эту землю. Моя работа окончена.
Свет внезапно моргнул, и Хикари подпрыгнула от страха. Тодзи тихо пробормотал ей:
— Эта тупица Ёхт никогда бы не побила меня, если бы не дурацкий сценарий.
Воздух вокруг играющих наэлектризовался до предела. Кенсуке насмешливо посмотрел на Синдзи. Синдзи сделал шаг вперед. Его лицо раскраснелось от гнева, в глазах билось темное пламя.
— Ты не уйдешь отсюда!
Свет от ламп отразился в очках Кенсуке, скрывая его глаза. Точно также выглядел отец Синдзи, когда бросил его в детстве. "Черт подери тебя, отец", — подумал Синдзи. Гнев внутри него рос с каждым шагом. — Ты трус, скрывающийся под маской! Покажи свое настоящее лицо!
Его рука поднялась. По сценарию он должен ударить Кенсуке, чтобы сбросить маску, которую он будет носить. Намура-сенсей много раз учил его, как сделать так, чтобы удар выглядело по-настоящему, но при этом не ударить Кенсуке.
Но Синдзи больше не думал об этом. Оплеуха отбросила Кенсуке на пол.
— Черт тебя побери!
— Этого нет в сценарии, — сказала Хикари.
Тодзи с Аской в шоке смотрели на Синдзи. Рей недоуменно моргала. Синдзи удивленно смотрел на свою руку, приходя в себя.
— Господи! Извини меня! Я не хотел ударить тебя! Я просто... увлекся.
Кенсуке потер щеку.
— М-да, будет гораздо лучше, если я на самом деле буду носить маску.
— Синдзи, идиот. Ты мог покалечить его! — заорала Аска. — Если бы это был Тодзи, то другое дело, но...
— ЭЙ! — одновременно возмутились Тодзи и Хикари.
— Она хотела сказать, что ты бы лучше перенес удар, чем я, — солгал Кенсуке, стараясь предотвратить назревающую разборку. Он чувствовал себя немного уставшим. "Теперь я знаю, каково актерам, — подумал он. — Так легко войти в роль. Возможно, то же самое случилось с Синдзи". — Может, мы поработаем над этой сценой потом? Я немного не в настроении продолжать ее сейчас.
Никто не возражал. Они взяли другую сцену и продолжили репетицию.
* * *
Корабль плыл по просторам Атлантики. Вода была не по сезону теплая, но такой она стала после Второго удара.
— Никогда не предполагал, что однажды буду использовать линкор как такси, — Фуюцуки посмотрел на воду.
— Я так делал, — ответил Гендо.
— Врун.
Гендо улыбнулся. У него было чувство юмора, но он нечасто демонстрировал его.
— Трудно поверить, что нам повезло, — сказал он. — Океанское дно огромно, мы могли искать годы.
— Это судьба, — ответил Фуюцуки. — Или ловушка. Возможно, нас заманивают.
— Нашим врагам не хватит ресурсов, чтобы построить такую ловушку за столь короткий срок.
— Разве?
Они молча посмотрели друг на друга. Развернувшись, они снова принялись смотреть на океан, кативший свои волны, как и миллионы лет назад.
* * *
— Эй, ты что, не пойдешь с нами в аркаду? — спросил Тодзи Кенсуке по телефону. Кенсуке сидел дома за своим столом, обложенный книгами и бумагами, его компьютер искал информацию по вебсайтам.
— Я должен поработать над докладом, — ответил Кенсуке. — Может быть, завтра.
— У нас завтра репетиция. Зачем тратить вечер на ерунду? — настаивал Тодзи.
Кенсуке просмотрел отрывок, распечатанный несколько минут назад.
Настанет время, когда люди будут обладать силой богов. Но мудрость покинет их. Они отправятся в залы мертвых, где Великий чан жизни ждет своего хозяина. Растерявши древние знания, они призовут разрушения вместо жизни. И возгорит великий погребальный костер. Свет которого призовет воспевающего звезды в бесконечности пространства. И придет время его работы.
И наступит день, когда великий ткач завершит свое творение и пересечет бездну, защищавшую мир от него. И бросит он взгляд на солнце. И прогремит вызов, пробуждая последователей его древнего врага. И выйдут они наружу.
Низринутся горы и пропасти вздыбятся; покровы будут сорваны и знание сокрыто; и умершие воспрянут, а живущие умрут
Кровь вызовет кровь. Сила вызовет силу. Пять раз восстанут они из огромной пропасти, величаво шествуя по земле пред лицом человечества. Сны обретут плоть, или плоть сделает сны реальностью. Наступит обновление древнего цикла. Как случалось это и прежде. И в конце уступят они безысходности, как случилось это с пришедшими до них. И станут они теми, с кем сражались. И Голос Бесконечного хаоса будет смеяться вместе с ними над обломками их мечты.
Кенсуке охватил озноб, слова продолжали звучать в его разуме. Чем больше он читал эти книги, тем меньше он хотел знать, о чем они говорят. Но он не мог остановиться. Он должен докопаться до правды. Не время для игр.
— Извини, но я НА САМОМ ДЕЛЕ занят. Отправляйтесь, и как следует встряхнитесь вместе Синдзи. Пока можете, — он положил трубку и повернулся к компьютеру. Взяв пачку распечаток, он принялся читать их, время от времени делая пометки.
* * *
Намура-сенсей взял меч, рассматривая результаты работы. Грубо обработан, но издали должен сойти за настоящий.
— Удивительно, в нашей школьной мастерской так много разных станков, — сказал он Сай, усердно обрабатывающей рукоятки на другом станке. — Они планируют превратить школу в оружейный завод или еще во что-нибудь, например, автомобильный?
Сай рассмеялась, отбросив прядь волос от защитных очков.
— Это забавно!
— Жаль, у нас нет времени сделать доспехи до репетиции в костюмах. Твои друзья сделали рекламные плакаты?
— Да! — кивнула Сай. — Они должны сейчас развешивать их.
— Когда родители ждут тебя домой?
Повисло молчание.
— Они уехали на всю неделю.
— Замечательно, — Намура положил меч и улыбнулся.
* * *
Мегуми Канзама гуляла по Токио-3, надеясь найти немного вдохновения.
После такого прекрасного начала здесь, ее дела медленно покатились под гору и практически сошли на нет. Последнее нападение Ангела произошло далеко в океане, и пресс-конференция, посвященная данному событию, прошла в обычном русле, то есть до последней мелочи контролируемая NERV. Не происходило никаких необычных происшествий, подобных случившимся во время атаки Херувима, из которых получилась неплохая история.
Но с тех пор, она умерила свое любопытство к жизни пилотов, по отношению к которым чувствовала себя немного виноватой. Все же они были только дети. Но с другой стороны, они были единственными людьми, стоявшими между человечеством и его гибелью.
Однако, даже эта личная история не получила никакого развития. Она не заметила никаких заметных изменений в поведении детей. И даже добавление Лэнгли в их команду никак не повлияло на их взаимоотношения. Любовного треугольника не получилось. По словам школьников, с которыми она разговаривала, Аска никем не интересовалась.
Ей нужна история. Хоть что-нибудь.
Проходя мимо старшей школы, где учились дети, она заметила большой плакат.
Центральная старшая школа Токио-3 представляет:
КОРОЛЬ В ЖЕЛТОМ.
Трагедия в трех действиях.
Надпись находилась на фоне замысловатого знака, вызвавшего тревожное чувство в ее душе. Он казался странным и таким-то неправильным, и от него трудно было оторвать взгляд.
Она подошла к ученикам.
— Извините, что это?
— Школьный спектакль, — ответил один из парней.
— Будет интересно, — добавил другой. — Эти пилоты — звезды шоу.
— Неужели? — Мегуми приподняла бровь
— Да. Эта Аска просто куколка.
— На спектакль может попасть любой? — спросила она.
— Наверное, — пожали плечами парни.
— Хорошо. Очень хорошо.
Это не такое больше событие, но из него получится небольшая милая история.
Мегуми отошла, бросив последний взгляд на афишу. Определенно, в этом знаке есть что-то... зловещее.
* * *
Кенсуке огляделся по сторонам. В небе висело две луны. Звезды складывались в незнакомый рисунок. Вокруг стояли здания из черного камня, наклоненные под такими углами, что стоило только удивляться, как они не падают друг на дружку. Изредка в их окнах мигал свет. И все вокруг было покрыто инеем. Холодный ветер гулял по улице, вымощенной черным пористым камнем, продувая пижаму Кенсуке. Он шагнул, и камень под его ногами превратился в пыль.
Правее его, не так далеко, лежало темное озеро. По его поверхности бежала рябь, поднятая ветром. В его водах отражалась только одна из лун, которая была поярче, да и то отражение казалось блеклым и серым. Время от времени слабый вопль и хлопанье крыльев вдалеке прерывали тишину.
Кенсуке, спотыкаясь, направился к озеру, пытаясь понять происходящее, и ведомый скорее инстинктом, чем осознанной мыслью. Добравшись до озера, он посмотрел в воду. В отражении на водной поверхности вместо себя он увидел человека в неярком желто-оранжевом одеянии, носящего классическую греческую маску, одеваемую актерами в трагедиях, точно такого же цвета, как и одежда.
Вода забурлила, и пять фигур, отдаленно напоминающих человеческие, появились из озера. Когда их плечи показались в волнах, из них выросли черные крылья, принявшиеся бить воду, вспенивая ее еще больше. Кенсуке застыл на месте, смотря, как они поднимаются в воздух. Протянув руки друг другу, они окружили его, образовав круг уродливой плоти. Существа закружились вокруг него, и на Кенсуке обрушилась волна звуков, среди которых не слышалось ни одного гласного.
Земля ушла у него из-под ног, и он поднялся в воздух, как будто подвешенный на невидимых нитях. Кенсуке принялся танцевать под пение на незнакомом языке. Восторг и ужас охватили его, желание присоединиться к ним и стать великим воином наполнило его. Они пойдут по Земле к славе, сражаясь за бессмертие под его командованием. И за пределами Земли лежали миллионы миров для завоевания.
Он видел их все — миры, что падут к его ногам, опустошенные и пылающие, управляемые им или уничтоженные по его желанию. Он бросил взгляд на Сайкранош, населенный безголовыми Бхлимпхроимами, из-за которых людям снились сны, когда они надеялись найти такие жизни в неуместно названном "Новом мире". Он перевел взгляд на Бориа с его тремя лунами, где жрецы Детей Ветра даже сейчас взывали к своему внезапно замолчавшему господину. Лед, укрывавший планету, растаял, и они не знали, почему. Леса и реки Тайкрана прошли перед его взором, и насекомоподобные люди этого мира немедленно остановились и посмотрели на небо, ведомые лишь своим инстинктом. Люди-собаки с Йюло, единственного мира Полярной звезды, приостановили свои бесконечные войны, принюхиваясь, когда он невидимый проходил мимо них.
Мир за миром проходили перед его взором, каждый готовился к войне, и все это могло стать его, если он примет свою судьбу. Ему лишь надо произнести слова, которые ему пели, присоединиться к музыке и вечному танцу. Слиться с музыкой небесных сфер в песне войны, славы и силы.
Интуиция, инстинкты, желания — все твердили ему: дай клятву, присоединись к песне, выкрикни призыв к войне. Жаждая спустить с привязи силы разрушения, отомстить всем, обидевшим его, и, наконец, иметь в своем распоряжении грозное оружие, он все же колебался. Слабый голос внутри него повторял: вернись, отвергни предложение, за которое придется пожертвовать своей человеческой сущностью.
Человечество обречено, отвечала песня. Ты читал пророчества Последнего падения, и ты понимаешь, что они осуществятся. Единственный способ спасти человечество — это уничтожить всех создателей этой жалкой расы. Отдай свое имя Великому Безымянному, и он освободит тебя. Только сила может дать свободу. И он обладает силой. Будь его сторонником, его голосом, его рукой. Отбрось все человеческое, и ты получишь то, что истинно желаешь.
Ты хочешь быть мальчишкой для битья всю свою жизнь? — говорил голос внутри него. Он сожрет тебя. И от тебя ничего не останется кроме оболочки — инструмента для его воли. Лучше смерть!
Ты не можешь спастись, — отвечала вселенная. — Ты лишь мелкий винтик в машине, рассказывающий историю, конец которой предрешен. Примешь свою судьбу, и ты получишь удовольствие от этого, отвергнешь — и ты познаешь страдания, перед тем как будешь уничтожен. Третьего не дано.
Даже вселенная может ошибаться. Неожиданно во вселенной раздался звон, становившийся все сильнее и сильнее. Этот звук заглушил музыку небесных сфер, песнь войны, и танец великого Султана в центре вселенной. Мир вокруг Кенсуке не выдержал и стал разваливаться на части.
Кенсуке проснулся в своей постели. В окно светило солнце. Его кот стремглав рванул из-под кровати к закрытой двери. Врезавшись в нее, он присел на все четыре лапы, ошеломленно мотая головой.
"Ничего себе кошмар, — сказал Кенсуке про себя. — Начитался, блин, всяких книжек. Но в них все же есть много правды. Слишком много фактов подтвердилось, чтобы отмахиваться от остального. Надо поторопиться, — подумал он. — Время уходит".
Вторую передышку он не получит.
* * *
Удивление Синдзи росло с каждой секундой, пока он смотрел на постановочный бой Тодзи и Аски. Они очень хорошо владели мечами, но он боялся, что они могут покалечить себя или других актеров. Мечи были тупые, но достаточно увесистые, а они уже практически не замечали никого, кроме себя.
Шла сцена перед пиром — кульминация спектакля. Все стояли на своих местах, одетые в костюмы. Синдзи никогда прежде не видел так тщательно выполненного спектакля. Намура-сенсей постарался на славу.
Синдзи стоял за кулисами. В этой сцене он не играл, а вот в следующей у него был большой кусок. Сейчас все еще живы, и пир играл в этом не последнюю роль. Рядом с ним появилась Козуе, игравшая одну из подчиненных Кассильде жриц, и потянула его за рукав. У нее были короткие коричневые волосы, и она носила очки, которые не могли скрыть ее ярко-голубых глаз.
— Это освещение сводит меня с ума, — она посмотрела на мигающие светильники. — Такое впечатление, что светильники передают какое-то секретное сообщение.
— Просто неумелые осветители. Намура-сенсей ругался на них много раз.
— Все равно от них не по себе. И от всего спектакля тоже. Разве ты не чувствуешь?
Синдзи потер покрытые гусиной кожей руки.
— Да. А от этих афиш у меня мурашки по коже. Мне не нравится этот Желтый знак. И мне плохо, когда я рядом с ним, Я не пойму почему, ведь это просто какая-то сложная спиральная тильда с точкой посередине.
