Лита эта кривая улыбка жутко напугала. С такой людей режут. Нарвется Ёха...
-Король — вор, и ты — вор, — ляпнул северянин. — На народном горбу едете, интриги плетете.
-Вором я действительно был, — холодно согласился Квазимодо. — Отрицать не буду. Давно это было, завязал я. Только иной раз кому-то нужно и ручки испачкать. Иначе, ослы вроде тебя и вовсе в мире выведутся. Скучно без дураков станет...
-Лизоблюд! — Ёха ухватил шпиона за ворот, тут же схлопотал хитрый удар локтем, охнул, но все же кинул противника через бедро. Квазимодо в долгу не остался. Оба рухнули на обледеневшее гнильё. Сквозь прорехи крыши посыпался снег. В белом тумане мигом вскочили, полезли друг на друга... Лит свалился на обоих сверху, снова сшиб с ног:
-Одурели?! Хватит...
Кто двинул его под ребра, Лит так и не понял. Наверное, Квазимодо, — боль сдавила как-то редкостно. Мыча, Лит драчунов все-таки не выпустил, втроем свалились на скользкие бревна. Драться было жутко неудобно. Ёха взвыл от боли в захваченной руке, в ответ боднул шпиона лбом в лоб, разнесся явственный стук. Самого Лита крайне болезненно лягнули в голень.
-Ах, весло вам в гузку! — Лит еще удерживал за куртки, но оба рвались как бешенные. Что делать?!
— В снег их окуни! Помочь должно!
— Да как ты их окунешь?! Вон, какие прыткие.
— Промеж них лезь, пока за ножи не взялись.
Лезть промеж не понадобилось. Драчуны, кашляя и задыхаясь, рванулись к норе, попрыгали вниз ошалевшими кроликами. Было слышно, как скребутся, торопясь на свободу.
-Ой, сдохну! — простонал Ёха.
-Да ползи быстрей! Задохнемся! — захлебывался шпион.
Лит, держась за ногу, сел. Сцепятся снаружи? Вряд ли. Пока еще отплюются.
Из-за заснеженных бревен высунулась испуганная Дженни:
-Вы, что, с ума сошли?!
-Поспорили малость. Я их пугнул, — пробормотал Лит.
-Дрались? Ты их обоих?!
-Да воняю я просто, — с тоской сказал Лит. — Как с братом поговорю, так и... Мертвый у меня братишка.
-Это как? Ты разве некромант? — глаза ведьмы округлились.
В другое время Лит порадовался бы девичьему удивлению, но уж очень голень болела.
-Не некромант я. Просто воняю. Слушай, ты бы глянула, что у них. Вспылили они шибко.
Дженни нырнула в нору. Резво задвигались ноги в красивых сапогах. Лит полюбовался, и принялся ощупывать собственную ногу. Видят боги, как копытом приложили. Снегом надо бы охладить.
Дженни вернулась в самый неподходящий момент, — углежог сидел в одном сапоге, шипя, морозил снегом ногу.
-Дай-ка, — девушка сложила пальцы щепотью, вывела над мокрой ногой короткий знак. Боль тут же уменьшилась.
-Спасибо, — прошептал Лит, стыдливо хватаясь за сапог.
-Снег еще подержи. Болит ведь.
-Ничего. Потерплю. Грязный я.
-А я?! — сердито поинтересовалась ведьма. — Мне легко замурзанной сидеть?
-Чего ты? — испугался Лит. — Ты аккуратная, я просто беспокоить не хочу.
-Тьфу! — Дженни сплюнула совсем как невоспитанный северянин. — Прекрати, углежог. Ничего ты в жизни не понимаешь. Хватит, говорю!
Лит сдернул сапог, зачерпнул снега:
-Держу. Не кричи.
-Да я не про ногу. Хватит на меня вообще смотреть. Вовсе я не картинка. Не цветок весенний, не бабочка.
-Я же не смотрю, — прошептал Лит.
-Ну, да. В спину не считается. И когда я сплю, не считается. Ты гадина вертлявая, углежог. Я тебе не пряник. Уставишься как дитя. Я глупею под твоим взглядом.
-Ничего ты не глупеешь, — сумрачно сказал Лит. — Я как могу, стараюсь. А разонравиться ты мне, все равно не разонравилась. И не время об этом говорить. Что они там делают?
-Сидят на снегу, плюются, — Дженни покачала головой. — И почему боги мужчин такими дурнями делают?
-Богам виднее. Слушай, они драться там не будут?
-Они и так все в соплях. Даже плачут. Ты правда так... пахнешь?
-Нет, они шутят. Знаешь, как в деревне меня звали? Диким Вонючкой. От народа, как вечно бубнит Ёха, правды не скроешь. Уродом я родился.
-А меня родной дед 'сосновой ублюдкой' называл, — бесстрастно сообщила Дженни.
-Глуповатый у тебя дедок был, — Лит поднялся. — Помыться бы мне.
* * *
Неловко день кончился. Поужинали в тишине, каша с ломтиками копченого мяса вдруг невкусной оказалась. И лечь норовили смешно — вроде как порознь. Только попробуй уместиться, если в 'шалаше' и вдвоем не развернуться. Лит издеваться не стал, спорщики и без того были злые. Зато Дженни предпочла быть рядом с углежогом. Ночью Лит чувствовал, как девушка лбом к его плечу прижимается. Хм, может, пусть каждый день дерутся? И им развлечение, и другим хорошо.
Утром, после завтрака, Квазимодо сказал, обращаясь к печурке:
-Тупо, господа. Видимо, безделье нас с ума сводит.
-Чего там, — насуплено пробормотал Ёха. — Я служить не отказываюсь. Но свое личное политическое мнение имею, и иметь буду.
-Ну и имей, — немедленно разрешил шпион. — Только держи его при себе. Иначе получается, что левая рука вперед гребет, а правая назад.
-Да все у меня с руками нормально! — вскипел Ёха.
Вдруг оба согласно кивнули головами, сунулись рожами в грязные миски. Тут же испуганно откинулись, словно боясь утонуть.
-Эй, чего это!? — возмутился Ёха, вытирая подбородок.
-Охладитесь, — кратко объяснила Дженни.
Квазимодо осторожно вытер лоб, на котором красовалась давешняя крупная 'шишка' и вкрадчиво сказал:
-Леди, вы бы меня на неожиданность не подлавливали. Я ведь и нервозность проявить могу.
-Все могут, — резко сказал Лит.
Шпион уставился на парня, — очень внимательно, — именно тем оком, пустота которого под тряпичной повязкой скрывалась:
-Рычишь, значит, углежог? Ладно, пойду-ка я посмотрю, что на свете делается.
Он отправился под крышу, а Дженни сердито зашептала:
-Зачем вмешиваешься? Как дети. Малый, и то поразумнее.
-Лит, понятно, за тебя вступился, — пробурчал Ёха. — Обнаглел, одноглазый. Того и гляди зуботычины раздавать начнет, аристократ бандитский. Мы рабы, что ли?
-Заткнись, болтун неугомонный! — зашипела ведьма. — Он же тебе нож вставит, ты и мигнуть не успеет. Не доводите одноглазого. Улитки вы против него. Нам ведь еще дней десять здесь сидеть. Не нарывайтесь.
-Я свободный человек, — буркнул северянин. — Что десять дней, что двадцать — на цепь меня никто не посадит.
Десять дней сидеть не пришлось. Едва Ёха на пост заступил, сменив после обеда углежога, как новости появились. Стукнула по крыше 'шалаша' брошенная сверху деревяшка. На шум мгновенно вскочил только что крепко спавший Квазимодо. Северянин громким шепотом сообщил с насеста:
-Вроде орет кто-то.
Лит, стоя посреди бревен, напряженно прислушивался.
И вправду, доносилось что-то отдаленное, вроде, — 'А-ааа! А-ааа!'.
-Меня, кажется, зовут, — быстро сказал Квазимодо. — Девочка и Лит — со мной. Ёха — по сторонам следи.
-Понял, — северянин вертел головой, стараясь не высовываться в провал крыши.
Одноглазый торопливо снимал чехол с рогов своего арбалета: мелькнули стальные вороненые дуги, лакированное ложе. Мешочек со стрелами был уже у шпиона на поясе. Лит машинально проверил свой топор, надежно ли в петле сидит? На него вся надежда. Глефу-то в деле еще не пробовал.
Дженни щупала рукоять своего ножа. Ох, ведьма-то куда?
-Пошли, — увешанный оружием Квазимодо первым нырнул в нору.
Снаружи было вроде даже теплее. Сели в снег. Дженни была бледна, не живее того снега. Боится, бедняжка.
Дождались крика.
-Там, — определил шпион. — Лит, разведай. Без спешки, аккуратно. Я — вдоль ложбины. Прикрою. Дженни, наверх выберешься — только наблюдай. Без ахов и суеты. Служба у нас.
-Понятно, — Лит, не оглядываясь, полез на склон.
Шагать по нетронутому снегу было странно. Отвык в тесноте. Пустошь казалась мертвой. Серой огромной простыней накрывало мир небо, — точно как простыня на кроватях в том постоялом дворе, где с Дженни повздорили. Смотрит сейчас девчонка. И шпион следит. Но все равно вроде в одиночестве идешь. Забылось совсем, как одному ходить-бродить.
Лит увяз чуть ли не по пояс. Нарочно ямы рыли, что ли?
-Ка-ааа... — донесся крик-стон.
Ага, поближе к тем кустам получается. Лит обтер рукоять глефы, и, стараясь не суетиться, полез вперед.
Человек лежал в снегу, тесно подтянув колени к груди. Видно, долго барахтался в изнеможении, — снег кругом примят. Цепочка неровных следов ведет от рощи. Вон там он еще раз падал.
Лит приготовил глефу, осторожно двинулся к незнакомцу. Тот на скрип снега поднял голову. Бледное, аж сине-желтое, измученное лицо. Щет.
-А, углежог. Где Ква?
Лит огляделся, — ничего подозрительного. Присел:
-Ты чего? Ранен?
-Подыхаю, — Щет пытался сплюнуть, желтая слюна повисла на подбородке. — Где Ква? Вам уходить нужно. Он ушел? Я рассказать должен...
-Здесь он. Прикрывает. Давай-ка, — Лит взялся за лежащего человека.
Нести было неудобно. Щет был мужчиной костистым, да еще ноги волочились, снег пахали. Лит нес, раненый стонал и ругался неразборчиво. На его спине куртка смерзлась темным, — видно, в лопатку задели. Еще, похоже, бок подранили.
Навстречу прыгал по снегу Квазимодо, — арбалет за спиной, торопится.
-Давай!
Вместе нести стало легче. Съехали в ложбину.
-Следы по-быстрому прикрой, — приказал Квазимодо. Дженни кивнула, поднялась повыше. Мужчины начали втискивать раненого в нору.
-Ох, сука, брюхо мое! — страшно застонал Щет.
Квазимодо волок раненого за шиворот, Лит подталкивал сзади. Щет стонал, обмирая.
-Помочь? — спросил сверху Ёха.
-Следи. На тебя надеемся, — скрипнул зубами Квазимодо.
Раненого затащили в тепло.
-Куда тебя подрезали? — шпион торопливо разбирался с завязками обледеневшей куртки товарища.
-В спину и бочину, — прохрипел Щет. — Да не в том дело. Подыхаю я. Ква, они всех траванули. Всех наших. Как крыс потравили. Понимаешь, в сам город нас не пустили. Новый порядок Торговая гильдия завела — у ворот постоялые дворы для приезжих. Вроде так всем удобнее. Мы высовываться не хотели. Все нормально было. Я письмо успел передать. Обе записки забрал. Вернулся к ужину. Отравили, юлдаки поганые.
-Всех? — Квазимодо согнулся на коленях, почти прижимался лицом к сине-желтому лицу товарища.
-Думаю, всех. Я сел жрать. Потом заскребло на душе — чую, что-то не то. Думаю — трактир обкладывают. Вышел во двор. Тихо вроде. Тут живот крутить начало. Я в сортир. Тут 'крестовые' пришли. Чего им нас сторожить было? Сидели в трактире спокойно, ждали когда наши корчиться начнут. Я через крышу тихо свалил.
-Так, опять у нас сорвалось, — Квазимодо хмыкнул. — Ну и дурят нас. Ничего, Щет, сейчас ворожея поможет. Дырки обработаем, забинтуем...
-С брюхом бы... — простонал Щет. — Жжет, терпеть мочи нету. Я, когда на крыше прятался, слышал, как орали нашим — "Кто говорить начнет, тому противоядия дадут хлебнуть". Думаю, врали, а, Ква? Не будут они живых оставлять. Хотят только вызнать, зачем мы в Кэкстон шли. Твари, сиповки дешевые, я же всего пару ложек съел. Вкусная была похлебка. Ах, зараза.
-Сейчас полегчает. Лит, девчонку зови. Где она застряла? — зашипел одноглазый.
Лит прополз по норе. Дженни сидела на корточках, — заморилась следы скрывать.
-Худо человеку, — неуклюже сказал Лит. — Одноглазый просит помочь.
-Не получится, — медленно сказала Дженни. — Вухфрехова молока он глотнул. Даже глаза посинели. Умрет.
-Как же так? Он же дошел. Придумай что-нибудь.
-Дошел. Теперь умрет. Углежог, ты меня вечно не за ту принимаешь, — голос у девушки был печальный. — Я не ведьма, и не настоящая целительница. Что я могу? Я лишь иллюзии плету. Кого обман от смерти спасал?
-Сотворить нужно что-нибудь. Храбрый человек. Давай что-то делать. Как сумеем. Боги помогут.
Дженни кивнула и первой полезла в нору.
Квазимодо пытался поить товарища водой. Щет сделал глоток, другой, — и согнуло-свернуло его так, что каблуками в доски застучал. Рычал страшно. Шпион удерживал его за плечи, придавив к разостланным плащам:
-Сейчас пройдет.
Дженни отстранила одноглазого, одну руку положила на мокрый лоб Щета, другой начала складывать над животом бедняги сложные знаки. Пальцы танцевали, плетя в воздухе узоры.
Щет кашлянул, стыдливо вытер рот:
-Ох и гадостно. Брюхо уже и воду не берет. Подохну. Так, красавица?
-Отлежишься. Сейчас боль сниму. К вечеру еще разок поколдую, — мягко сказала Дженни.
-Ну, ладно. Знал, что не судьба дома умереть, — разведчик пытался свернуться на боку, обеими руками обхватывая свой злосчастный живот. — Ква, ты моих не забудь.
-Не скули. Полегчает скоро.
-Ясное дело, — Щет дышал часто, сдерживая боль. — Только ждать вам некогда. Уходить нужно. Кто-то из наших мог сдуру и понадеяться на снадобье, сболтнуть лишнее.
-Ничего. Пока еще найдут. Наши в обозе только место на дороге знали.
-По моим следам придут, — пробормотал Щет. — Я следы путал, да уж соображал плохо. Через городские ворота в чужом фургоне норовил проскочить, да не слишком-то удачно получилось. Пойдут следом, шелупень дристливая. Уходи, Ква. Записки в куртке. Кровью, вроде, не залил. Плохо в Кэкстоне. Считай, открытый бунт. Снега нет. Говорят, сам Светлый помогает к походу на короля готовиться. Уходят копейщики "крестовые", Ква. Болтают, что выступили уже.
-Да куда они выступить могли? Лесами, что ли, отправились? Проще под речной лед прямо сотнями занырнуть, — Одноглазый вытащил из рукава товарища тщательно сложенные бумаги, пытался прочесть при неверном свете свечи.
-Они что-то начали, — убежденно прошептал раненый. — Предупредить надо бы. Уходи, Ква. Вернутся с армией, вырезать их всех подряд и выжечь. Жаль, я уже не смогу.
-Спокойно, все предупреждены. Сделаем их как свиней одуревших. В Кэкстонском замке что?
-Вроде нормально. С тем с десятником нашим встречался, будут держаться. Наместник, правда, совсем отупел. Ты же его знаешь...
-Чучелом он был, пусть чучелом и остается, — Квазимодо вглядывался в лицо товарища. Щет темнел на глазах. — Что о храме нового говорят?
-Паломники туда уходят, до весны строить будут. Там копейщиков полным-полно. Сотен семь-восемь, не меньше. Ква, уходить бы нужно, — разведчик вдруг широко-широко распахнул темно заблестевшие глаза. — Мне вроде лучше. Ква, уходим. На хвосте они уже.
-Лежи. Есть время. Соберемся да и двинем. План есть хороший.
-Ква, ты сына моего не забудь, — сонно прошептал Щет. — Кобылища-то моя сильно горевать не станет, а мальчику учиться нужно. Пожалуйста, Ква...
-Да что ты заладил? Когда я тебя обманывал? Отлежишься, мы еще весной в Ивовую долину съездим. Выпьем с горцами. Кстати, как трактир этот проклятый назывался?
-'Три кролика'. Ква, ты их... — Щет шумно, умиротворенно вздохнул.
Дженни, до сих пор сидевшая напряженно, ослабла, ссутулилась. Квазимодо быстро глянул на девушку.
-Всё. Ушел он, — прошептала ведьма. — Я помочь никак не могла.
-Вухфрехово молоко, так? Не пожалели денежек, — шпион покачал головой. — Ладно, сочтемся. А тебе спасибо. Помогла. Кто б меня так мягко проводил. Лит, чего смотришь? Барахло собираем и драпаем. Похоронить бы бойца...
