Мессир барон 1-11

— Я не уверен, что достоин такого... высокого доверия, — пробормотал он. — Но я обещаю, что сделаю все возможное.

— Слова прозвучали и были услышаны, — кивнул Ханубис.

— Но зачем вам это?..

— Зачем?.. — теперь уже некромант помедлил с ответом. — Я не могу защитить этот мир от Бездны. Когда-нибудь она поглотит его. Но я предпочел бы, чтобы это началось не здесь. Не сейчас. И не так.

— Эрик безумен, — сказал Плант, впервые позволив себе оформить мысль в слова.

— Вполне возможно.

— Вы думаете, он договорится с... вашим учеником?

— Сомневаюсь.

— Да?.. Отрин-Милосердец... Мне надо идти.

— Тогда идите, мэтр Плант, — сказал Ханубис. — Идите.

* * *

Эрик принял его почти сразу. Марвин погладил Эразма, притаившегося в кармане, откинул полог, вошел, поклонился королю. Здесь было душно и глаза после дневного света не сразу привыкли к тускловатым светильникам.

Эрик расположился на раскладном стуле, положив на стол ноги в высоких с

апогах. С двух сторон от него сидели Эсме ор-Хаммер, главнокомандующий, и магистр Стейнмарк. Знакомые все лица. Хотя бы на этот раз здесь не было Ринальдини. Вместо него была Целеста. Облаченная в полупрозрачный пеньюар, она сосредоточенно разминала Эрику шею, надув хорошенькие губки. Именно по этой гримаске Марвин и вспомнил ее, их единственную встречу на зимнем пиру подмастерьев, завершившуюся дракой с Пафнутьевым.

— Мехтер, — улыбнулся Эрик. — Рад видеть вас. Садитесь. Целеста, налей вина нашему гостю.

Эсме ор-Хаммер махнул в знак приветствия рукой; от него несло вином. Венит подобрал ноги, позволив Марвину придвинуть четвертый стул.

Марвин не хотел сюда приезжать: за утро ему пришлось пообщаться не с одним десятком человек, и все они видели в нем герцога ор-Мехтера либо сына Густава, а подавляющее большинство надеялось, что он замолвит о них словечко. Он знал, что так будет. Он опасался разговора с Эриком, — приветливым и ласковым, — но за приветливостью его неизменно крылась не то западня, не то трясина. А кроме того, Линдаэр ненавидела геронтского короля.

— Вы неплохо развернулись, — сказал ор-Хаммер с широкой ухмылкой. — Так держать, Мехтер!

— Благодарю вас.

— Я не ошибся в вас, — кивнул Эрик. — Я доволен вашей службой.

— Благодарю, сир.

Целеста склонилась над Марвином, поставила на стол кубок с темной жидкостью. Окинула быстрым взглядом, облизнула губы и снова вернулась за спину короля.

— Выпьем за усмирение Севера! — сказал король.

Они выпили. Вино отдавало кровью — привкус железа и боли Марвин чувствовал во многих хороших винах, но никто кроме него не обращал внимания. Должно быть, к этому быстро привыкаешь, перестаешь замечать. Или же это лишь морок.

— На вас жаловались, — с ленцой произнес Стейнмарк, сложив на столе руки с блестящими перстнями. — Командор Минге — знает такого? — все строчит и строчит жалобы. Дескать, вы позорите честь благородного ора, берете малолетних заложников, держите при себе ручного вампира и заполонили всю округу тьмой и ужасом. Это в самом деле так?

— Тьмой и ужасом? — повторил Марвин. — Не замечал.

Ор-Хаммер громко засмеялся.

— Так их, ублюдков!.. Стейнмарк, вы же разберетесь с вашей крысой?

— Я в любом случае собирался проехаться по северным миссиям, — с достоинством отозвался венит. — Проверить, как коменданты справляются с обязанностями, поддерживают ли верные настроения. Разумеется, дойдет дело и до Минге.

— И старикашку Готенбюнтера заодно проверите? — поинтересовался ор-Хаммер. Эрик нахмурился.

— Дойдет дело и до него, — Стейнмарк уставился на свои перстни.

— Целеста, выйди, — отрывисто приказал король.

— Но одеться мне можно, сир? — протянула Целеста, обеими руками поправляя локоны.

— Накинь плащ и уходи. Подождешь снаружи.

— Повинуюсь вашей воле, сир, — Целеста захихикала, взмахнула плащом, едва не сбив стоящую на тумбочке лампу, и удалилась. Марвин не обернулся, но трое других уставились ей вслед.

— Вот ведь дура, — заявил ор-Хаммер. — Верно, все в округлости ушло, на мозги материалу не хватило. "Эрииик, подари мне домииик!.." — запищал он. — Тьфу!..

— Мозги ей ни к чему, — отозвался король, не скрыв раздражения, но ор-Хаммер проигнорировал его.

— А домик почему бы и не подарить? — продолжал он. — В столице теперь много их, свободных домиков...

Остались от полукровок, подумал Марвин, и Линдаэр задохнулась от ярости и боли. Толпы, бредущие наугад, вслепую, грязные лица, мухи вьются над повязками. Огонь. Сам Марвин не чувствовал ничего.

— Довольно, Эсме! — приказал король. — Мы не для этого собрались. Прошу прощения, Мехтер. Давайте вернемся к предмету разговора. Нам стало известно, что вы обезглавили барона ор-Тьерри как предателя, осудив его от нашего имени.

— Так, сир, — кивнул Марвин и замолчал.

— Мы не гневаемся на вас, ибо верим в чистоту ваших намерений.

— Благодарю, сир.

— Преступники должны быть наказаны, — продолжал Эрик, — а королевская власть — утвердиться по всей земле Геронтской. Но мы слышали также, что вы отдали землю изменника его сыну?..

— Да, сир.

— Между тем, имущество казненного за измену должно отчуждаться в пользу короны. Надел Тьерри по праву принадлежит нам, Эрику Геронтскому.

Стейнмарк скривился, глядя в стол. Ор-Хаммер булькнул.

— И как бы мы стали его удерживать? — осведомился он. Красивое лицо Эрика не изменилось.

— Для этого у нас и есть верные нам люди.

— Луи ор-Тьерри дал мне клятву, сир, — сказал Марвин. — Он будет верен.

— Сын предателя не будет править на моей земле, — оборвал его Эрик.

— Род ор-Тьерри владеет этой землей уже шесть веков, — Марвин начинал понимать, к чему идет разговор, но ничего другого сказать попросту не мог. В серых глазах короля сверкнул гнев.

— По нашей милости! И сейчас мы не станем терпеть род предателя на нашей земле. Они будут изгнаны, и мы сами назначим нашего наместника.

— Он ведь тоже принесет вассальные клятвы ор-Мехтеру, не так ли, сир? — негромко уточнил Стейнмарк. Эрик отмахнулся.

— Мы обменялись с Луи ор-Тьерри вассальными клятвами, — медленно сказал Марвин. Неудовольствие короля было осязаемым, плотным. — Я обязался защищать его права. Прошу прощения, сир, но земли принадлежат его роду.

Впору было рассмеяться над собой, над собственной недальновидностью и неосторожностью, но барон ор-Мехтер не мог бы поступить иначе. И Марвин чувствовал ненависть Линдаэр к этому человеку — крови от крови Эрика Огненного — к его самонадеянной подлости.

— Вот как вы заговорили, Мехтер? — ледяным тоном произнес Эрик. — Не забывайтесь!

— Мои люди не поймут, если я отвернусь от него, сир.

— Что вы возомнили о себе, мальчишка? Не думайте, что я не слышал о герцоге ор-Мехтере, — он рывком скинул ноги со стола, не заметив шарахнувшегося ор-Хаммера. — Но наглость еще не делает вас герцогом. Герцогом могу вас сделать только я.

Время замедлилось как в бою, да это и был бой, потому что сын Густава ор-Мехтера не стал бы просить прощения, будучи прав. Время стало густым как кисель и Сила услужливо, привычно коснулась сознания. Эразм зашевелился в кармане, и Марвин вытащил его, посадил на ладонь.

— ... это я сделал вас тем, кто вы есть! — говорил Эрик, наклонившись через стол. — Я признал ваши права, но с той же легкостью мог бы назначить вместо вас любого безродного ублюдка.

Да неужели?.. Марвин улыбнулся одними губами, погладил Эразма. В последнее время ему редко случалось хотеть чего-либо всем сердцем, безоглядно. Разве что отомстить учителю, но этого он сделать не мог. И сейчас, уже зная, чем все кончится, он ловил короткие мгновения целостности как великий дар.

— Что это у вас? — спросил Стейнмарк брезгливо.

— Просто мертвый хомячок, — ответил ему Марвин. — Мертвый королевский хомячок.

В шатре вдруг стало очень тихо, так, что слышны стали разговоры снаружи. Потом Эсме ор-Хаммер ударил кулаком по столу.

— Да перестаньте вы!.. — сказал он с досадой. — Эрик, ор-Мехтер прав. Ты не можешь отобрать у Тьерри их землю. Это не поймут. Поверь мне, просто не поймут...

— Хаммер, как вы разговариваете с вашим королем? — прервал его Эрик. — А вам, Мехтер, я скажу следующее: прежние обычаи устарели и должны быть отринуты. Предательское семя должно быть вырвано с корнем, чтобы остальным больше никогда не захотелось бунтовать. А вы — вам придется держаться меня, ибо королевская милость — единственное, из-за чего вас еще терпят, с вашей черной магией и несуразными амбициями.

— Вы говорите мне это после того, как я привел под ваши знамена оров Севера? — спросил его Марвин. Эразм ткнулся мордочкой в подставленную ладонь. — Я справился без вас. Сир. По существу — сделал за вас вашу работу, пока вы гасили смуты в Граарге и Зюценрахте, вами же и разожженные. Вы не нуждаетесь во мне? Тем лучше. Справляйтесь сами.

Он сунул хомячка в карман и встал. Эрик смотрел на него так, будто не верил своим глазам. Стейнмарк поднял взгляд от перстней:

— Не торопитесь, ор-Мехтер, давайте...

— Что за бред... — буркнул ор-Хаммер.

— Вы принесли мне клятву верности! — впервые за разговор повысил голос Эрик. — Вы поклялись мне!..

Тогда Марвин засмеялся ему в лицо.

— Прежние обычаи устарели.

Потом он развернулся и вышел, и Сила кипела в нем, и никто не посмел его задержать.

* * *

Плант опоздал. Когда он вырвался из разноцветной толкучки ярмарки, площадь кипела. Люди носились взад и вперед; все возбужденно переговаривались, не слушая друг друга. Не обращая внимания на колотье в боку, особист бросился к штандарту с черным кабаном.

Барон ор-Мехтер стоял, глядя, как собирают шатер и выводят коней, и как будто не обращал внимания на окружившую его толпу. Плант начал пробиваться к нему.

— ... уезжают?..

— ... король его ублюдком назвал, а тот его — сукиным сыном...

— ... и турнира не будет?..

Аравет-Милостивая, неужели?..

Граф ор-Люсилер слушал тихую скороговорку Марвина, сжав губы. Ор-Роган теребил золотую цепь и задумчиво насвистывал. Трое немолодых дружинников, прикрывающих барона с тыла, обменивались мрачными взглядами и по всему не знали, куда бы себя девать. Плант наступил на ногу какому-то старикашке и, не слушая визгливых проклятий, добрался до Марвина.

— ...теперь вы понимаете, мессиры, что я не мог поступить иначе.

— А нам вы что предлагаете делать? — неприятным голосом осведомился ор-Роган.

— Как вам угодно, — улыбнулся Марвин. — Хотите стать новым королевским десницей на Севере?

— А потом выяснить, что ваши земли и не ваши вовсе, а королевской милостью даденные, — вставил один из дружинников.

Ор-Роган призадумался. Старый ор-Люсилер откашлялся, обвел толпу пронзительным взглядом.

— Нам тут делать нечего, — заявил он громко. — Мы уезжаем!

Его реплика вызвала всеобщее оживление. Некоторые из оров согласно кивали, другие хмурились, поглядывая в сторону площади, но спорить с графом никто не стал.

Мальчишка ор-Мехтер мотнул головой и, не обращая ровным счетом никакого внимания на творящееся вокруг, отошел к седлаемым лошадям. Воины следовали за ним, как если бы ожидали нападения.

Планту хотелось рухнуть на землю и завыть, явить миру истинное свое убожество. В очередной раз он поверил Эрику, поверил, что тот способен править и заключать союзы, но Эрик безумен, а союз с Севером, необходимый, обязательный! — рвется здесь и сейчас, и кому под силу задержать катастрофу?

Двигаясь как в тумане, Плант подернул воротник и зашагал к ор-Мехтеру.

На этот раз Марвин узнал его, коротко кивнул, отвернулся.

— Мессир ор-Мехтер, — заговорил Плант. — Что вы делаете?

— Разве это не очевидно? — поинтересовался тот. Лицо его было все столь же напряженным и далеким, голос холоден. И как двум этим юнцам, столь похожим, удалось поссориться насмерть за неполный час? Хотя, ничего удивительного в этом, конечно, нет...

— Если вы сейчас уедете, за вами уедут и многие другие...

— Они — свободные люди, — отозвался Марвин. — И делают то, что считают нужным. А я — никого и ни в чем переубеждать не намерен.

— Но они следуют за вами.

— Видимо, взгляды Эрика нравятся им еще меньше моих, — интонация вполне могла бы принадлежать учителю мальчишки. Но мэтр Ханубис, приняв решение, едва ли стал бы стоять, бессмысленно глядя, как седлают лошадей.

— Вы понимаете, что начнется война?..

Марвин пожал плечами.

— Вас казнят за мятеж, — сказал ему Плант негромко, чтобы не услышали дружинники, толпящиеся вокруг. — А если это кажется вам романтичным, подумайте, на что вы обрекаете тысячи людей, не имеющих никакого отношения к вашим обидам.

— Вы считаете, что мне следовало бы глотать оскорбления и заискивать перед королем, пока он делит земли моих собственных вассалов? Так, мэтр Плант?

Вот оно что... Эрик заигрался в короля, дарующего наделы, благополучно позабыв, что не стоит считать своим то, что не можешь удержать. На Севере память на такие вещи куда крепче.

— Вы могли бы и уступить... Он король, но он и уедет довольно скоро, — заговорил Плант. — А после вы могли бы придерживаться тех порядков, что считаете наилучшими... уже из лучшей позиции.

— В гробу я видал эти порядки, — сказал Марвин, и Плант рад был услышать в его голосе хотя бы злость. — Ну, давайте, расскажите мне, чего ждут от меня тысячи непричастных? Может быть, они ждут от меня, что я приму от короля все то дерьмецо, что в противном случае достанется им? Что я уговорю Эрика дать каждому из них по монетке? Что я буду пай-мальчиком и одновременно сильной рукой, которая повернет их к светлому завтра?..

Он обернулся к особисту и говорил все тише, все злее.

— Нет уж, мэтр Плант. Разгребайте сами свое дерьмо. Я не променяю остатки своей чести на всеобщее благо. У вас нет права требовать этого от меня. Ор-Тьерри я не предам.

— Но вы давали клятвы и королю, мессир ор-Мехтер.

— Да падет на меня проклятие, но служить ему я не стану, — улыбнулся Марвин, и Плант понял, что ничего не сможет объяснить, и все доводы рассудка бессильны. Особист отвел взгляд, снова увидел штандарт с кабаном, таранящим головой сосну. Его как раз начали сворачивать. Все это было глубоко символично, и от того еще более нелепо. Отрин-Земледержец, храни нас...

— Если вы все-таки передумаете... — сказал Плант тихо, наклонившись ближе к юноше. — Не важно — когда, и не важно — в чем. Напишите ее высочеству Хеллен. Хорошо?

Какое-то мгновение особисту казалось, что Марвин не слышит его. Потом тот кивнул, сжал челюсти, отвернулся. Прощаться мессир явно не считал нужным.

Сейчас вся площадь выглядела как поспешно сворачиваемый солдатский лагерь. В какой-то степени, именно так оно и было.

Зашумев крыльями, в низкое небо взвились орлы ор-Люсилера. Опять начинало накрапывать.

Встреча в Кёнслаге кончилась катастрофой.

Плант потер лоб и быстрым шагом направился к королевскому шатру. Вокруг площади собралось слишком много гвардейцев и, хотя атаковать сейчас северян было бы самоубийством, Плант не мог ручаться, что Эрик не отдаст приказа.