"...новая школа для ЛГТБ-детей в Марьино. На церемонии открытия присутствовал посол США в России, послы большинства европейских государств и представители ряда крупнейших НКО, под патронажем которых и реализуется данная группа проектов. В своём выступлении министр образования Дмитрий Ливанов подчеркнул, что деятельность в означенном направлении будет продолжена, и уже к 2020 году не менее 65 % российских школ должны добиться права называться православными ЛГТБ-гимназиями, с расширенным преподаванием наиважнейших предметов, а именно Закона Божьего и сексуальной грамоты, на что из бюджета уже выделены необходимые средства в объёме..."
Как говорят, на ловца и зверь бежит. Едва вышел к школе, — Эй, — справа, от деревянных двухэтажек слышу, — Глебон, вона, смотри, папаша твой новый, временно исполняющий. Голос противный такой, ломкий и вроде как с продвзвизгом, на слух уже прибить хочется. Обернулся — и морда под стать, крысёныш прыщавый. Я остановился, они подтянулись. Молоденькие все ребятки, мальчуганы, личики чистые, глазёнки ясные. Сейчас, правда, не очень — дурь принятая так и колышется расширенными зрачками. Словом, типичные онижедети на боевой тропе. С возрастом черты характера у многих проявляются морщинками, у молодёжи же этого нет, и очень легко ошибиться, приняв, к примеру, вполне прожжённую уже стерву и шлюху за ангела чистой красоты, или смолоду безнадёжно подсевшего алкаша за непьющего спортсмена.
Стайка очень быстро сгруппировалась вокруг меня, продемонстрировав даже некоторую слаженность действий. Однако пацаны пацанами. Как-то тяжело внутри себя окончательно поверить в то, что о них знаю. Ненависть, с которой, буквально, сосуществовать в одном теле невозможно было, вдруг подевалась куда-то. Чувствую — не могу. Вот так сразу чтоб и живого человека да по мордасам. Рука не поднимается. А тут ещё в голове статьи УК мелькают — откуда знаю, когда выучил — бог весь. Однако подмогнули...
Чувствую, под колени сзади кто-то мелкий подставился тушкой, а этот, жирный который в чёрно-оранжево-полосатом, по позе вижу, руками в грудь толкнуть наметился. Чтоб, значит, упал — а потом ногами помесить. Всласть. Я ж в голове всё время кручу, как вколачивая — со всей дури нельзя, убивать-калечить тем более. С такими мыслями в голове биться чтоб так вообще лучше б и не затевать, есть у меня откуда-то такое вот понимание текущего, значит, момента, таким образом можно ведь и от гораздо слабейшего запросто огрести, а их здесь вона сколько. Собралось. Однако тут ма плачущей вспомнилась, Светка эта ещё, и будто всего изнутри пламенем опалило... Тому, что на четвереньках сзади, каблуком аккурат в подреберье получилось, правое — ну извини, что печень там — а Глеб уже на меня качнулся, вытянув грабки, так я его за запястья, тут же на приём, обе сломать чтоб, но тормознулся, включившись, и лишь только сжал, не изо всех даже сил, сдержаться сумел, то бишь — однако косточки хрустнули. Кисти и пальцы ж у меня... С гайками и болтами большей частью без ключа обхожусь, с шестигранной или квадратной головкой если, Степаныч на спор уже дважды по стакану так выигрывал.
Вообще, неправильно это и нехорошо, когда сам себе вроде как задушевно разгуляться не даю, дюже неладно так получается. Стоял себе идиотом нелеченным и любовался, как Глеб с закатившимися зенками на спину откидывается, опомнился лишь почуяв, непонятно каким образом, опасное движение сзади... Развернулся, увальня отпустил — тот как стоял, так и осел, прям на месте — а сзади, смотрю, тот мелкий паскудник, который всё это дело начал, неслабым таким тесаком уже и в почку мне наметился. Ну, руку поймал, начал что-то делать на автомате, и лишь уже под конец циркуляции понял — самозакалывание будет, тормознул, ножик вывернул, руку тоже подломил, кажись, слегка, тут другой орёлик, похоже, Клод-ван-Дамом себя вообразил, рифлёная подошва в песке аккурат мне к фейсу на подходе, в развороте с прыжком. Просто присел, пропустил над, да тут же и швыранул его, зависшего, левой, что без ножа, на дружков — хорошо полетел. Отскочил к стенке сарайчика, деревянного — а их человек шесть ещё, кто с цепью, кто и со свиноколом, и ведь не боятся ни хрена, мерзавцы... Нож отобранный сходу швыранул в стену деревянной двухэтажки, метрах в двадцати, надо ж — воткнулся. Не фиг, самооборона самооборонойЈ а нож в руке, он нож и есть, и зовут его нож — в УК, нехорошо, причём. Гля, а под лавчонкой, где мужички, верняк, присаживаются насчёт позвиздеть или хряпнуть по чутку иль скока е, железяка невесть с какой стати завалялась, будто специально кто положил. Умеренно ржавенькая, вроде как то что надо, ежели на первый взгляд, а на второй времени не было — хвать её, и понеслась... по кочкам. С шестернёй на конце, обломок вала, пожалуй, может, с судна какого — судоремонтный-то завод вон он, рядом почти — и до чего ж он мне по руке пришёлся, и длина-то самая что ни на есть подходящая — метр с небольшим где-то... Почему-то легче пуха показалась мне хреновина та здоровенныя, а ведь килограмм аж под тридцать в ней было, если не больше, и до того ж здорово по руке пришлась, что смог даже и аккуратненько... Нет, не по головёнкам отмороженным, а так... По ногам, рукам, туловам. Можно сказать, слегка. Но чувствительно. Бегают, вопят, а кто уже и лежит, стонет... А не хрен было! Дети, блин. Цветы жизни.
"...Петреуса вынуждены были уволить из-за того, что его уличили в супружеской измене. Сначала его отставку пытались представить, как добровольную, однако вскоре выяснилось, что на самом деле его прищучило ФБР, постоянно ведущее наблюдение за секретоносителями такого уровня. Героиней этого почти служебного романа оказалась журналистка Пола Бродуэлл, замужем, двое детей, написавшая, в соавторстве с Петреусом, биографию теперь уже бывшего главы ЦРУ. Как выяснилось..."
В общем, минуты не прошло, как один остался. Ну, не считая повергнутых в беспамятство и притворяющихся. Осмотрелся — крови вроде как нет. Ну и слава богу.
Дома долго руки оттирать пришлось от ржавчины. Хозяйственным мылом. Быстро эта дрянь въедается. Ма спит, стограммульку приняв релаксации для. На кухне прибрался, мусор вынес. Потом вроде спать захотелось, а лёг — не спится. И, такое чувство, что-то я не учёл, что-то неправильно сделал. Тревожное, в общем, состояние какое-то. Хоть и дома вроде как, всё нормально, радиоточка, вон, бубнит... Расслабляюще и успокаивающе... Потом вспомнил — когда драчка та не началась ещё толком, ощущение странное было... Будто я — это не я. В смысле, не настоящий. А настоящий я будто пролезть обратно в меня хочет, но не может. В тот аккурат момент это случилось, когда, неведомо как почуяв опасность, на перо то оборачивался, что мне в почку совсем без малого не вошло. Нихилый ножичек, кстати. Фирменный. Американский trench-knife. С кастетом. Как только метнуть сумел... Однако убойная штучка, особенно в руках юного отморозка. Жаль было в канал выбрасывать...
Овальный кабинет Белого Дома. Президент США Майкл Тайсон и Государственный секретарь США Джон Керри, тоже люди.
04:12 после полудня, восточное время (GMT -05:00), 03 мая 2014 г.
— И что теперь делать будем, Джо, мальчик мой?
— А что тут сделаешь?
— Не, ну я не понимаю... Взрослый мужик, аж целый директор ЦРУ, а попался, как тинейджер... Кто ж по имейлу такие вещи делает? Каждому самому что ни есть недотёпистому даже ниггеру в Бронксе известно, что трюк этот с фальшивым адресом email белыми нитками шит. Ну тупые... И баба эта его бешенная — тоже ведь вроде как полковник в отставке...
— Подполковник.
— Какая на хрен половая разница. И эта тоже... Как её... Керри? Не родственница?!
— Не шути так. Келли. Джилл Келли.
— Ладно... Керри так Керри... Мало ли этих Керри...
— Келли!
— Пусть Келли. Мужика не поделили, дурынды.
— Да... До чего ж бабы суки и дуры. Зла не хватает.
— Истину глаголишь. Знаешь, напомнило одну историю из моей... эх... далёкой уже молодости. Пролезла тогда ко мне в номер, ну, гостиничный, одна из этих... ну, типа поклонниц. Симпотная такая деваха вся из себя... чёрненькая, вопреки обыкновению. И попкой прям таки аж вся искрутилась передо мной. Славной такой, кстати, попочкой... Ну я и... человек слаб. А на следующий день звонит — так мол и так... Я, натурально, хотел её сразу... Ну, куда подальше. А тут вдруг — как мокрым полотенцем по потной спине, и так на меня прямо вот... прям вот не поверишь, будто тюрягой дохнуло. Доводилось бывать... На малолетке, ну и после. Посетителем, разумеется. До корешей ходил. У нас в Бронксе много было... таких. Не, думаю, ну его... Женился, в общем. И такая, знаешь, оказалась шустрая да ловкая... тварь. Теперь вот я, типа, Президент, а она, типа, Первая Леди... бледи. Правда, вот иной раз думается мне теперь, да всё чаще и чаще — а не прогадал ли я тогда? Подумаешь, кича. Три года — и свободен, как птичка. Или пусть даже и пять. Вот и теперь... Такое же чувство. Куда ни кинь — всюду клин.
— Да ладно, этот уйдёт — поставим нового.
— Впрочем, действительно, и хрен бы с ними. А что там, кстати, в России, новенького, в смысле?
— Да ничего. Всё как обычно. Воруют.
— Не то что у нас...
— В смысле?
— Ну, у них там, слышал, такое мнение есть, будто бы ихние чиновники ничего кроме как воровать не умеют. На самом деле, полагаю, это не так.
— Как это — не так? Неужто ещё чему научились?
— Не. Наоборот. Просто — они и воровать не умеют. Вот то ли дело наши — хрен прижучишь. А если и поймаешь, ну, буквально за руку даже — так тут же адвокаты сворой понабегут, ты ж и виноватым окажешься.
— Ага... Как в той истории... Ну, помнишь? С Локхид?
— Да... Печально и грустно всё это. Нет, ну ты пойми — был бы он хоть, к примеру, гомик — и ничего б — понимаешь! — вот совсем ничего б такого не было... Ну, допустим, если б заместитель к адьютанту приревновал... И всё! Прайвиси! Вся эта голубая шатия-братия тут же такой бы вой подняла! Так нет же, на баб его потянуло... Придурок... Не, точно, все беды от баб. Ей богу, сам бы в гомосятину ударился бы... Если б не одно предельно поганое обстоятельство...
— Какое, Майки!!? Только не молчи, скажи, а я... Я — всё! Для тебя — всё! Милый...
— Мужики как бы не ещё большие гады и сволочи. Да и воротит меня от них...
Новоозёрск. Квартира Шматковых, комната Витька, потом кухня. Шматков Виктор Александрович, Шматкова Юлия Кондратьевна — люди. Старшина Тельцов Александр Фёдорович, ментяра.
04:46 04 мая 2014 года.
— Эй Витенька, милый, вставай скорее...
— Ох, ну ма, тока заснул, срочное чё?
— Отец пришёл! Эх, говорила ж я тебе... Что ж ты натворил-то... А, ладно... Что сделано, то сделано, и не хер теперь зря слёзы лить да причитать. Вставай!
* * *
— Привет, дядь Саш...
— Хренет.
— Чё стряслось-то, конец света, или как?
— Хренак — с печки бряк. Ты, эта, делов тут натворил... намедни. Меня аж в ночь вызвонили. Короче, мотать тебе надо, да поскорее. Пока не вся ещё шобла местная воем поднялась.
— А что такое?
— Хреное. Дурку-то не гони. Кто седни ввечеру мелкоту у школы прессанул?
— А, это... Так они ж...
— Хрениж. Они, а) — при родне, забуревшей вконец, б) — в отношении малолетних, и наконец, в) — из хулиганских побуждений. Это только по пункту два.
— Какому такому пункту?
— Херункту, блин... Пункту два статьи 111. УКа ЭрЭф. Умышленное нанесение тяжкого вреда здоровью.
— Да какого ж там тяжкого-то?
— Херажкого! У Глеба оба предплечья со смещением, запястья... Чем ты ему ещё и запястья чтоб? Совсем без малого в кашу, кажись, едрёнвошь?
— Руками...
— Херуками! Если клещи кузнечные заместо пальцев отрастил, так и не хер ими кого ни попадя за запястья эти самые хватать. Хорошо хоть что не за яйца, блин, а то б ваще... Небось, бабцам своим жопы не отрываешь, как прижмёшь? Пока вроде как ни одна лярва к нам жаловаться не прибегала... Значит, умеешь!? Нежно чтоб и без грубости...
— Так это что, Крокодиловна прибёгла, на кровинушку-то мою, на Витюлика...
— Хренюлика... Не. Та, как раз, на удивление... А вот Артурчикова матушка...
— Алка? Ооох... Мамочки... Алка — эт полный кабздец. А у того-то что, у Артурчика?
— Херурчика. Пара переломов, но так, без отягчающих... Как и у остальных... Потерпевших, блин. Вывихи, растяжения, ушибы. Не знаю, какие там у них мозги и как ты до них достучаться сумел, но и сотрясения тож качественные получились. Харь у пяти, пожалуй. В общем, учудил... По полной.
— Так нежто ж это тяжкие?
— Херажкие... Какие надо, так и квалифицируют. В Волхове. А то ты Алку не знаешь?
— Алка — это кто?
— Херто. В кожаном пальто, блин... Это такая ссука...
— Дык она ж и в школе ещё такая была. В параллельном училась — я в "В", а она, знамо дело, в "А". Ух, не любили её... Во всех классах, и в школе — ваще. Первая стукачка и змеюка подколодная была. И мамаша у неё того ж роду-племени иудиного — гадила всем и всюду. По партийной ещё когда линии... Эта... Парторг, да?
— Херорг... А потом она, мамаша эта, в мэрию... тогда ещё горсовет был... секретаршей её пристроила. Свечку не держал, но, говорят, Сам её капитально попихивал... Расслаблялся, значить, в рабочее это самое время. И, по достоверным слухам — а слухи у нас эт завсегда самое достоверное и есть — Артурчик у неё как раз таки от него и получился. А Сам, он сейчас в Москве обретается, не на первых, канешна, ролях, но мелькает время от времени, по телеку даже пару раз видел. Её, однако, с собой не стал забирать. В столице, наддумать, крали куда как похлеще в этих самых секретутках жопами крутят.
— Да уж, а то эта аж уж стыд один — ни спереду, ни сзаду, коряга болотная...
— Херотная. Вот вы, бабы, всё об одном... Неважно, что у ней сзаду да сперЭду, важно, кому она этот зад-перэд вовремя подставила. Да, и следующий наш мэр тоже на ней отметился, по, опять же, достоверным слухам — а он теперь не то что не хрен собачий, а ажно целый глава районной администрации. Так что — невелика гадючка, однако яду дюже много в ней. Уж кому-кому, а тебе точно хватит. Даже — более чем.
— Не было печали...
— Херали. Так вот... На чём я остановился-то? По тем пунктам светят тебе дальняя дорога да казённый дом сроком на десять лет, и это ещё минимум. Но, как в том магазине, что на диване, и это ещё не всё. Поскольку есть там ещё пункт 3б, то бишь, в отношении двух и более лиц... Это уже будет, если память не изменяет, до 15 лет.
— До двенадцати... Плюс ограничение до двух лет. Или без такового.
— Херового! Хм... Знаешь... Молодец. Вот если б все бы так. А то его ужо в столыпин — а он тока — "За што?" И недоумённо так.... Всего-то лишь навсего украл-ограбил-изнасиловал-убил, а его, такого хорошего, на нары... Бедняжку. А вот насчёт чтоб без такового, в смысле, ограничения этого самого, так даже и не мечтай. Отгрузят по полной, да ещё и вдогон пошлют, ежели смогут.
