— У тебя новая оболочка, в которой нет отлаженных навыков и пилотских инстинктов. Она не запрограммирована и не прошита должным образом, если тебе так понятнее. Со временем всё восполнимо, но времени у нас как раз в обрез.
Что ж, придётся принять неприятные последствия второго рождения за чистую монету. В конце концов, Захар отчётливо помнил, как умирал, а Трэпт, пусть временно, но воскресил его. Одно лишь это заслуживает вселенской благодарности, не принимая во внимание ни мотивы банковского агента, ни предыдущую личность 'запасного тела', которую вытеснил разум Захара.
— Какое дело нам предстоит? — Мойвин предпочёл перейти к сути, дабы не отвлекаться на околоморальные аспекты своего воскрешения.
— Мы летим на Криопсис, — сказал Майло и замолчал, будто в этом заявлении содержались ответы на все вопросы. Затем всё же добавил: — Пока ты был раствором воспоминаний и плескался в транс-ампуле, я активно работал: нашёл грузовое судно, на котором мы полетим, и договорился с экипажем. 'Агрессор' не рассчитан на столь дальние перелёты. Путь займёт около пяти лет объективного времени и чуть меньше субъективного судового, но мы с самого первого дня будем в глубокой заморозке. В качестве платы за проездной билет я пообещал капитану грузового субсветовика часть вырученных средств с продажи этого звездолёта. — Трэпт развёл руками. — 'Агрессор' — слишком шикарное судно, мы можем купить что попроще и набить карманы наличкой. Звездолёт без труда поместится в одном из складов-отсеков. Вылетаем мы через шестнадцать часов с сырьевого спутника Тано. Мы уже на его орбите, так что остаётся ждать транспорта.
Захар проанализировал информацию, стараясь разобраться в потоке внутренних переживаний. Упоминание Криопсиса вызвало в нём странное эмоциональное колебание. Он обладал базовыми знаниями о далёкой планете пустынь, почерпнутыми из различных источников, но в то же время зародилось ощущение, что Захар бывал там в прошлом.
— Зачем нам на Криопсис? — спросил Мойвин. — Козински говорил про запасной штаб на Крокосе.
Майло вздохнул.
— Одно из двух: либо штаба больше нет, либо самого Козински. — Он вкратце поведал о полученном сообщении, проблеме выбора и в заключении резюмировал: — Риск в пятьдесят процентов для меня недопустим. А на Криопсисе сосредоточены разгадки многих тайн Э-Системы и Портала. Недаром же 'Магеллан' закрыл исследовательские зоны.
— Как же мы попадём туда?
— Капитан Кравиц обещал подсобить, — ответил Трэпт. — Он сотрудник фирмы, входящей в состав 'Магеллана'. Мне удалось познакомиться с ним в портовом баре на Тано, представившись авантюристом и искателем приключений. На самом деле, немало таких искателей ежегодно прибывает на Криопсис.
— То есть, мы целиком зависим от порядочности капитана Кравица? А если ему вздумается вышвырнуть нас в космос во время глубокого сна? Получит в отсек звездолёт и решит, что нет причин выполнять договорённость. Куда проще избавиться от ненужных пассажиров-авантюристов и прикарманить всё их добро.
— Я думал и о таком сценарии, — нехотя признал Трэпт. — После анализа данных стало очевидно, что риск имеется, но явно не пятьдесят процентов. Иначе на Криопсис не попасть.
Вопрос давно решённый, понял Мойвин, от него требовалось лишь принять данность и не мешать Майло следовать задуманному плану. В идеале — помогать Майло в случае форс-мажора, ведь не по доброте душевной Трэпт соорудил себе напарника из имеющихся ингредиентов.
— Я хотел бы взглянуть на своё новое обличие, — попросил Захар.
— Часа три тебе следует лежать, — предупредил Майло, а сам встал, намереваясь оставить пациента в одиночестве. — Шевели конечностями, вспоминай детали минувшего года, анализируй действительность. — Он перечислял предписания с докторской убедительностью и спокойствием. — Твоя личность должна ужиться с оболочкой и осознанием перемен. Я загляну позже.
Трэпт покинул отсек. Захар откинулся на мягкую подушку и вытянул руки, затёкшие от долгого полулежащего положения. Он ощутил себя огрызком чего-то целого. Вором не только тела, но и разума. Наспех скроенным манекеном, наделённым частицей потерянной личности. Его сознание напоминало несущийся сквозь темноту луч. Он не освещал ни начало, ни конец пути. Лишь краткий миг из чьей-то чужой жизни.
* * *
Едва увидев капитана Кравица, я окрестил его Капитаном Несбывшихся Надежд. Он отдыхал с командой и местными девицами в портовом баре накануне очередного долгого рейса. Кравиц пользовался популярностью, я сразу понял. Вокруг высокого широкоплечего блондина с экзотическими усиками вились шесть или семь особей женского пола совершенно разных возрастов. Впоследствии, завязав знакомство, я узнал причину такого ажиотажа.
— Я ведь сам здесь почти что местный, — похвалился уже весёлый капитан, заполняющий внутренние баки всё новыми порциями топлива. — Мы возим сырьё с Тано на Криопсис вот уже четвёртый рейс. За тридцать лет я постарел года на три, потому что всё время провожу в статике. А вот жители Тано... — Он многозначительно замолчал.
— Стареют, как и положено, — подхватил я и, улучив момент, когда никто не прислушивался к нашему диалогу, добавил: — Эти женщины... они все были вашими?
Кравиц бросил на меня сердитый взгляд.
— Почему были? Они и сейчас мои. Мои первые подружки прекрасно понимают, что мне, сорокалетнему красавцу в расцвете сил, нужна молодая плоть, поэтому у нас тут, как бы правильно выразиться...
— Гарем, — помог я и отпил апельсинового сока. По вкусу похож на настоящий.
— Ну, не прямо-таки гарем, — запротестовал Кравиц, но как-то с ленцой и неохотой. Значит, я подобрал верное определение. — Скорее, у нас здесь дружественный союз.
— Дружественный союз? Теперь ясно.
— Колония небольшая, — продолжил объяснения капитан, — жизнь здесь далека от праздной, потому что все занимаются добычей и обработкой ресурсов. Но не все работают вахтами, кому-то некуда возвращаться и они проживают на Тано до часа забвения. Мы для них, как глотки свежего воздуха, хоть сами и проводим в рейсах больше, чем живём по-настоящему.
Мне показалось, Кравиц слегка погрустнел, а его серые глаза посерели ещё больше прежнего. Будто капитан задумался о фундаментальных проблемах бытия, впервые за долгие десятилетия. Но через минуту, зарядив себя дополнительной кружкой веселящего, но сохраняющего ясность ума напитка, капитан вернул утраченное настроение и перевёл всё в шутливую форму.
— Видишь вон ту старушку лет шестидесяти? — спросил он, тыча пальцем в скопление роящихся вокруг женщин.
— Ага, — кивнул я, не имея представления, о какой именно старухе идёт речь.
— Суна. Моя первая любовь на Тано, — пояснил Кравиц. — Когда мы познакомились, ей не было и тридцати. А сейчас у неё сын от меня, вон тот светловолосый парень, который к возвращению отца из четвёртого рейса уже будет биологически старше меня. А вон та юная особа, Майка, — палец капитана сместился левее, — ещё не родилась, когда я познакомился с Суной. Сейчас они хорошие подружки, и я этому рад. И чтобы ты знал, Джонни, я никого не принуждаю хранить мне веру. Это исключительно их выбор. — Он приблизился ко мне и прошептал: — Просто каждая из них втайне мечтает, что я заберу её с собой и подарю иллюзию долгой жизни.
— Ясно. — Я отставил пустой стакан. Вот тогда и родилось новое прозвище Кравица. — Ты капитан их несбывшихся надежд. Но ведь главное — верить в лучшее.
— Отлично сказано, Джонни! — Кравиц поднял бокал. — За веру в лучшее!
Дальнейшее было делом техники. Я поведал капитану о своей давней установке посетить как можно больше обжитых планет и спутников Э-Системы, чтобы на старости лет продать воспоминания компании по симуляциям. Но деньги — не главное. Моя семья и без того успешна, для меня важнее не кануть в забвение целиком, а оставить после себя множество копий воспоминаний, в каждой из которых будет заключена частица Джонни Кэмпбелла. Криопсис — венец моего путешествия. За его посещение я даже готов пожертвовать одним из личных звездолётов. Пустяки, жестянка. В качестве средства передвижения сгодится и менее вызывающая посудина.
Кравиц выслушал проникновенную легенду о путешественнике Джонни Кэмпбелле и без долгих раздумий согласился доставить меня на планету пустынь, заранее предупредив, что это затея рисковая.
— Каждый раз я слышу об исчезновениях местных жителей, — поведал Кравиц. — Сам я стараюсь не покидать без острой необходимости корабль. Выполнив все процедуры отгрузки и технический осмотр, я не использую причитающийся полугодичный отпуск, а тут же покидаю Криопсис. И уже потом отдыхаю год на разных планетах Э-Системы, а сюда возвращаюсь за месяц до очередного рейса. Ведь здесь меня ждут, как нигде...
— Я понял, понял, — закивал я, не желая слушать очередную серию мелодраматического сериала под названием 'Круговорот жизни капитана несбывшихся надежд'. — Значит, мы договорились?
— Доставить тебя на Криопсис за пятьдесят штук плазменов? — насмешливо переспросил Кравиц. — Конечно, я согласен, Джонни.
— Отлично. Тогда, как и договаривались, я возьму с собой друга. Он помогает мне в сборе материала.
— Замётано. У нас предостаточно запасных капсул. Вылетаем ровно через неделю с орбиты в восемь утра по местному времени. Корабль 'Джи-Эл 70'. Вызовешь на связь меня, назовёшься Джонни-Путешественником.
Так я приобрёл два билета на Криопсис. Кравица я выбрал не тычком пальца в небо, а прежде изучил всю доступную информацию о вылетающих кораблях, их экипажах и планируемых датах вылета. Кравиц был не первым в очереди, но имел другие козыри перед коллегами: прежде всего, он реже других подвергался нападениям пиратов. Грузовые суда — лакомые куски для тех, кто не любит утруждать себя ежедневным трудом и предпочитает испытывать степень мягкости Мягких Законов на своей шкуре. Прошу прощение за каламбур. Хотя обычно пойманным пиратам приходится несладко — законодатели совершенно не учли их интересы и не заложили в свод ни единого пунктика-зацепки, как для многих других групп пёстрого населения Свободного Прайма.
Тем не менее, нападения случались нередко, особенно вдали от центра, на периферийных путях. Поэтому я не удивился, узнав, что все корабли класса GL, следующие на Криопсис, оборудованы современными боевыми системами и целыми оружейными командами. Зачастую главный оружейник имел на борту больший вес, нежели капитан. Особенно после успешных отстрелов. Глядя на Кравица с его залихватским отношением к жизни, я не сомневался, что на GL-70 он не всегда играет первую скрипку. Но плевать. Главное — попасть на борт и тихо-мирно погрузиться в пятилетний сон.
Про друга я, конечно же, соврал, учитывая, что на Тано я прибыл единственным живым существом на борту 'Агрессора'. Не считая 'запаски'. Сначала я думал использовать тело для реанимации Лиды, чтобы устроить её новой временной ипостаси допрос с пристрастием. Но затем принял окончательное решение лететь на планету пустынь. И вот там мне мог пригодиться напарник, а ещё лучше — несколько помощников. Но 'Агрессор' оснастили лишь одной 'запаской'. Пришлось выбирать между Алексом и Мойвиным. Будь Ротман мало-мальски смышлёным парнем, я бы без раздумий выбрал его. Мы знакомы много лет, да и в его верности не приходилось сомневаться. Но я не мог допустить, чтобы он отмочил какой-нибудь номер в самый неподходящий момент и загубил весь план. Как это часто бывало в университетские годы, и проблема в том, что Алекс ни черта не повзрослел с тех пор.
Мойвин — другое дело. Он родился и вырос в Осином Гнезде, где подчинение у местных в крови. Редко кому из них приходит в голову противиться рабству. Холдинг основательно постарался выдать регенерационное рабство за службу в угоду достижения вечной жизни. В Э-Системе даже родилось ещё одно обидное прозвище для 'ос' — 'регенерораб'. Ведь, как я сказал Кравицу, главное — заставить толпу поверить в непоколебимость навязываемых идеалов, и дело в шляпе. Захар напоминал мне случайно вывалившуюся из механизма шестерёнку. Он оказался в непривычной среде, перестал работать на гигантскую машину — не заметившую потери, — получил доступ к личной свободе, но не перестал быть шестерёнкой. Я наблюдал за ним с тех пор, как застал в номере 'Генрилэнда'. Он как раз та 'оса', которая мне и нужна для посещения Криопсиса.
Я загрузил остаточную личность Мойвина в 'запаску' вечером накануне отлёта. За ночь он освоится в новой оболочке, структурирует имеющиеся воспоминания и станет кем-то напоминающим Захара Мойвина версии один ноль. Само собой, я подсластил пилюлю и не стал в подробностях рассказывать о перспективах: что через две недели действие транс-раствора закончится, временная личность целиком выветрится, и помнить он будет лишь две недели жизни без малейшего представления, кто он и что с ним случилось. Как классический пациент, потерявший память. Я называю их ментальными призраками. Оболочками без содержимого, пустыми чемоданами. Не исключено, что такого призрака я поселю на Криопсисе. Надеюсь, к тому моменту он принесёт хоть какую-то пользу.
* * *
Благодаря камере-дрону, транслирующей изображение на высокий монитор, Захар оценил своё новый облик со всех ракурсов. Высокий, с чётко проступающей мускулатурой, безволосый он напоминал сверхчеловека будущего и не переставал удивляться, откуда у Трэпта взялся такой экземпляр.
— Это действительно чертовски дорогая штуковина, — сказал Майло, оценивая Мойвина взглядом эксперта. — Экзот нового поколения. Уменьшенная копия Экспоната. За такими грегари будущее. После стирания личности оболочку модифицировали и накачали килограммами всякой дряни. Выглядит эффектно и функционально превосходит рядовое человеческое тело. Главная проблема — недолговечность. Впрочем, на тебя хватит.
— Обнадёжил, — процедил Захар и принялся одеваться. В гардеробе звездолёта нашлось немало подходящих вещей.
Трэпт заканчивал сборы. Он упаковал три небольших ящика с маркировкой 'личные вещи'. Этот груз полагалось забрать с 'Агрессора' после прибытия на орбиту Криопсиса. Майло набил ящики всякими барахлом, среди которого замаскировал действительно нужные и важные вещи. Такие как синхромодуль, ампулы, рекордер памяти и лучевик Лиды.
— Они просканируют борт на наличие потенциально опасного груза, но, надеюсь, Кравиц не станет копаться в них, — сказал Майло и похлопал один из ящиков. — В конце концов, ему обещана солидная сумма за мою успешную доставку, а лучевик и рекордер памяти не те вещи, из-за которых стоит поднимать панику. Но на всякий случай лучше спрятать яйца в сене и в разных корзинах.
— Согласен, — ответил Захар. Ему нечего было прятать. Воспоминаний и тех почти не осталось.
Грузовой субсветовик GL-70 поражал воображение. Мойвин тщетно пытался увидеть его целиком. Не преуспел. Трэпт слишком поздно известил единственного пассажира о сближении. Усевшись в кресло, Майло принял ручное управление и настроил канал связи.
— Джи-Эл Семьдесят, это Джонни Путешественник, — сообщил он и, подумав, добавил: — Пусть капитан Кравиц принимает гостей.
