Госпожа поневоле или раб на халяву

— Ваальди, ты можешь мне не верить...

— Ты права! Я могу тебе не верить. И я даже больше скажу — я не собираюсь тебе верить, потому что...

— Ваальди, давай я вытащу тебя отсюда и мы спокойно поговорим? Я знаю, что ты обвиняешь в случившемся нас, но я точно знаю, кто именно тебя предал. И у меня есть доказательства.

— А ты сможешь меня перенести из этого мирка в наш? — снова оказаться дома... внутри все сжалось от тоски.

— Да, брат. Перенестись к тебе у меня не получается, а вот забрать отсюда тебя... Но мне нужно твое согласие! Ты должен сам захотеть уйти оттуда! Слышишь? Ты согласен?

— Да...

Я едва успел ответить, как перед глазами все закрутилось, завертелось, замелькали коридор, вешалка с одеждой, звезды, яркие размытые пятна... в руки мне что-то быстро впрыгнуло и я инстинктивно сжал это, удерживая...

— Ваальди! Ты... ты совсем не вырос! — Наамидес стояла передо мной в безвременье. Сером мире... — Извини, но больше никуда не удавалось тебя перенести, — немного виновато произнесла она, попытавшись погладить меня по волосам, как в детстве.

— Оставь свои нежности! Лучше рассказывай, что там с доказательствами? — я специально был груб, потому что очень хотелось обнять сестру, но если это по ее вине я попал к Светлым, то...

И тут я почувствовал, как меня парализует магической силой, а Наамидес быстро растворяется, исчезает...

Марбхфхаискорт! Ну конечно, значит здесь была не она сама, а только проекция, копия. Я сам так часто бродил по мирам, оставляя истинное тело в тайном месте. Но меня-то взяли в плен по настоящему! Опять!

— Я так и знал, что ты не удержишься и поддашься соблазну, — злобно улыбнулся мне мой персональный враг. Хаааискорт! Ненавижу! Черти бы тебя... И тут последовал магический удар и наступила тьма.

* * *

— Ну что ж, с возвращением! — раздался из темноты ехидно-довольный голос Светлого и вдруг, резко, везде зажегся свет.

"Светлые — это свет", как-то отстраненно подумал Владис. "Темные — это зло... Я — это зло. Я пошел за шансом отомстить, как осел за морковкой. И ведь меня даже никто не обманул! Теперь я точно знаю, кто именно меня предал..." — неожиданно стало смешно и грустно. Ничему-то его жизнь не учит. Попасться, как мальчишка, второй раз... В первый было простительно. Но во второй...!

Светлые воспользовались злом, живущим внутри него, и весь внутренний свет, которого было мало... безумно мало. Его хватало только на Аленку... А теперь внутри него снова только тьма. Потому что рядом нет того, кому этот свет нужен.

— На колени, тварь! — Светлый неожиданно оказался совсем близко. Довольная, круглая, сияющая рожа... Ненавистно-отвратительная. Предвкушающая.

— Я сказал: "на колени"! — голос оглушал, требовал...

По телу прокатился разряд боли от миадерпиана. Да, точно, надо же выполнять желание хозяина. Перевоспитателя, марбхфхаискорт!

Еще разряд... еще... удар в живот, вполне реальный удар — локтем... коленом — между ног... снова локтем — между лопаток... боль...

"Ты мазохист?" — в голове зазвучал заинтересованно-спокойный голос-воспоминание. "Ненормальный, который боль любит? Я ненавижу боль, ясно?!"

Странно, почему он ее ненавидел? Сейчас боль не вызывала никаких чувств, никаких эмоций, только физические реакции... Тело упало. Боль продолжалась. Теперь его уже избивали ногами. Тяжелые толстые подошвы с каблуком, как у тех ботинок, что он так хотел купить в торговом центре... В их первый поход по магазинам.

Боль растекалась по телу, волнами. То резкими, то медленно-плавными. От удара в челюсть ноюще-тупая боль осталась надолго. Выбитый зуб Владис выплюнул практически инстинктивно. Его сознание жило отдельно от тела.

Перед ним, с довольно-урчащим смехом поставили миадерпиан, снова неживую стекляшку, с уже восстановленной шкалой делений. Такой, какой она была в день их знакомства с Аленой.

— Ты смог нас удивить, скот! Мы даже запереж... обрадовались, что ты окончательно исправишься!

А это уже другой голос. Один из пресветлых рогоносцев. Запереживали и поэтому придумали, как выманить темного лопухоида... Осел и морковка! И Наамидес...

— Но ты сбежал... сбежал от своей хозяйки туда, откуда миадерпиан не может тебя вернуть! Ты сам захотел сбежать! А значит, заслужил еще более суровое наказание, тварь! За этот побег! — Злобное торжество громыхало, отталкиваясь эхом от стен. — Того кто примет на себя тяжелую участь по взыванию к разуму и совести этого существа выберем жребием, как обычно? Или осуществим сей трудный процесс совместно?

Как же Владис ненавидел этих лицемеров... В голосе предвкушение, ожидание, а сам что-то про тяжелую участь несет! "Да ты мечтаешь меня трахнуть, падла!" — сознание, возмущенное услышанным, даже вернулось обратно в тело... но ему там не понравилось, да и тяжелая участь... такое лучше наблюдать, витая под потолком.

Слюнявые поцелуи, тайком, чтобы остальные не заметили. Хищные жадные касания рук. Пощипывания, покусывания... Попытки пометить. Пообладать хоть недолго... Пока член двигается внутри тугой влажной задницы. В это время можно впиться пальцами в бедра, протыкая кожу когтями... Да, хаискорт! У Светлых тоже есть когти!

Мать в детстве рассказывала сказку, укачивая его перед сном... Да, даже когда ему было почти триста, он все равно любил залезть к сидящей матери на руки, положить голову ей на плечо, обнять ее за шею и, под мерное раскачивание, слушать сказку... засыпая...

— Тварь! Не смей терять сознания, шлюха!

Странно, почему он — шлюха? Денег ему за происходящее не платят, удовольствия он тоже не получает.

Сказку... Мама рассказывала сказку... про то, что раньше все Высшие были равны, не было Светлых и Темных. Все были друг другу родня. Несли как зло, так и добро, не скрываясь и не юродствуя. А справедливость вершили Паладины. Светлые, в сияющих золотом доспехах... Только чистые душой могли стать ими.

И маленький Владис истово верил в этих загадочных паладинов. Верил, до тех пор, пока родителей не убили. Ни один паладин не явился, чтобы их защитить... спасти... Ни один не явился, чтобы отомстить... покарать виновных. Ни один паладин не явился, когда на него самого, Владиса, напал десяток Светлых.

Да, может быть их лепет на суде про то, что его грехи переполнили чашу терпения... и он должен понести кару... может что-то в этом и было похожее на правду.

Он жил так, как живут все Высшие. Все! И Темные, и Светлые. Даже эльфы презирают низших и издеваются над своими пленными, почему же чаша терпения переполнилась только по отношению к молодому демону?

Хотя Ад Светлых не пустовал, нельзя было сказать, что это индивидуально для него изобретено. Там встречались еще Темные...

Удар по ребрам. Возмущенный оскорбительный выкрик... Боль. Боль, боль, еще боль... Мутит. Удар. Темно... Светлые — это свет. Темные — это...

— Вот и сиди здесь вместе со своей удовлетворенной стекляшкой! Завтра еще развлечемся, когда ты в норму придешь, — злорадный смех, хлопок двери и скрежет ключа в замке. Зачем, если дверь блокируется магически?

Пошарив рукой по полу, Владис нашел миадерпиан, прижал его к себе поближе... Сейчас это был не враг, не доносчик, не источник воспитательной боли... действительно честно-воспитательной... сейчас это была единственная оставшаяся вещь — снова просто вещь! — с которой они вместе были у Алены.

Низшая... Все равно она бы угасла быстрее него, а в том странном мирке люди вообще живут, как бабочки... Красивые, яркие, завлекательные... и сгорающие за несколько мгновений.

Она бы сгорела, и он оказался бы здесь в любом случае...

Нет, не правда! Они бы что-нибудь придумали. Миадерпиан стремительно сокращал шкалу, может еще несколько лет и он бы исчез? — Владис погладил неожиданно ставший родным "градусник".

Зрение постепенно возвращалось. Голова кружилась. Мутило и хотелось пить... Ныла вывихнутая челюсть... Пересохшие, разбитые в кровь губы обжигали болезненными искорками всякий раз, когда Владис их облизывал. Больше всего боли было внутри... Болели и живот, и печень, и задница, и... душа.

"Настоящий мужик. Своего не отдаст" — вспомнилась милая старая женщина... Она ошиблась. Владис легко согласился отдать свое в обмен на призрак, фикцию... Месть. Да кому она нужна, эта месть?! Какая разница, кто из своих его подставил? — катая миадерпиан по полу и следя за медленно уползающий к нулю синей шкалой, Темный искренне пытался убедить себя, что ему и правда все равно... Но нет! Ему было не все равно. Кто-то из близких выдал Светлым его укрытие, тайное место, куда он уползал каждый год, побыть наедине, расслабиться... Место, где его легко можно было взять, потому что он не ожидал нападения. Место, известное лишь избранным.

Да, то, что он поверил Наамидес и дал себя перенести в другой мир — было глупостью. Но цель... цель глупостью не была. Просто надо было не бежать, как... как осел, гвоздей ему под копыта! Надо было посоветоваться с Аленой. С его Анжи, Ангелом. Бабочкой.

Разбитые губы растянулись в печальной улыбке...

Интересно, она догадается, что он больше не вернется? Нет, наверное. Слишком стремительно все произошло. Значит будет ждать... Переживать. Волноваться.

Владис подполз к стенке, и попытался сесть... Странное чувство душило, скручивало все внутри узлом.

Им было так хорошо вместе, весело... Он почти вжился в тот мирок. Почти... Почти был счастлив. Еще бы лет восемьдесят он точно потерпел бы. Легко! И кто вот этой дурехе теперь будет вправлять спину, когда она просидит полночи буквой "Г" в своей мастерской? Кто будет ее встречать, помогая допереть мешок камней до дома? Паша?! Он даже из театра ее проводить нормально не смог...

"Моя мышь", — Владис потер глаза, потому что зрение снова стало расплываться.

Так обидно не было даже когда на него напали. Тогда была отчаянная злость, какая-то странная веселая лихость... Уничтожить как можно больше, продать свою жизнь подороже... Потом этот приговор... Пафос, сиропом выливающийся из ушей. Смешно и противно. Потом — ненависть и месть. Жажда мести. Освобожусь. Отомщу. Отыграюсь... Ну вот, теперь он даже знает кто его предал, и никакого чувства удовлетворения.

Только очень обидно... и больно. У него отняли что-то очень важное, что-то... что-то по-настоящему его! И где опять эти сраные паладины?!

"... собак никто сегодня не вывел" — совершенно глупая мысль вдруг тоже царапнула, ощутимо и больно. У него в том мире были обязанности. Семья... Да! У него там была семья, настоящая, такая как у отца с матерью. Он же хотел поехать покормить мышку обедом... Она там голодная. Устанет на своей выставке, вернется домой, а его нет.

Он здесь, в такой знакомой привычной холодной темноте, ждет своего "хозяина", бесы ему тесак под ребро! На мгновение показалось, что никакой Алены не было, ничего не было, кроме удивительно ласкового, доброго и прекрасного сна... А теперь реальность вернулась.

Но вот как раз уснуть снова у Владиса так и не получилось, время тянулось серой вязкой тягучей массой, невозможно было понять, как давно он тут. Светлый сказал, что вернется за ним завтра. Значит, завтра еще не наступило.

Наверное, он все же впал в зыбкое полузабытье, потому что яркий свет ударил по глазам неожиданно, и Владис едва успел сгруппироваться, закрываясь от прицельного пинка по ребрам.

— Вставай, тварь, пора заняться твоим воспитанием! — еще один пинок, в бедро. — Выпрямись, раб! — и шею обхватывает такой привычный и такой ненавистный ошейник. — Ну вот, теперь ты одет прилично, как и положено каждому Темному! — этот голос, разве можно так ненавидеть даже голос? Можно!

На этот раз его проволокли вверх по знакомой лестнице и пинком забросили в большое, хорошо освещенное помещение.

— Оглядись, раб, я специально для тебя постарался, — Светлый, довольно улыбаясь, обвел рукой хорошо оборудованную пыточную. Новую, хаискорт!

— Налюбовался? — удовлетворенное ехидство победителя в голосе. Так бы и придушил голыми руками! Но магия же... Кругом магия, скручивающая крепче любых веревок. — Тогда пшел, скотина, на своего любимого козлика, обними его покрепче! Твоя задница скучала по мне, я знаю!

Сопротивляться приказам невозможно, когда они подкреплены магией. Да и бесполезно. Потрескавшуюся старую кожу на козлах для порки заменили новой, она неприятно холодит. Жадные руки бесцеремонно липнут к телу, щупают, сминают, царапают до крови. Когтистые пальцы втискиваются между ягодиц.

— Соскучился, мой темненький? — в ненавистном голосе липкое вожделение, от которого хочется вывернуть все содержимое желудка прямо на пол. — Раздвинь ножки. Раздвинь ноги, тварь!

Удар. Когти вспарывают нежную кожу на внутренней поверхности бедра, и по ноге течет теплая кровь. Растянутые колени жестко фиксируются ремнями.

— Непослушных рабов наказывают, ты уже забыл, чертееенок?! — голос издевательски тянет ставшее привычным прозвище, коверкая и извращая его до неузнаваемости. — Я напомню!

Свист кнута и резкая, обжигающая боль. Боль. БОЛЬ!!! Это... не Аленка... с ее палочкой...

Прокушенные губы кривит горькая усмешка. Этот целится по яйцам нарочно.

Светлый не спешит. Любуется, как извивается распятое тело, ждет, прежде чем ударить снова. Ну? Хаискорт, бей уже, сука, наслаждайся!

И он бьет. Раз за разом, чередуя цели, так, что скоро на теле не остается, кажется, ни клочка нетронутой кожи. А потом порка вдруг... заканчивается. Странно. Значит придумал что-то новое? Или опять выжидает, когда Владис расслабится? И тогда Светлый снова ударит, в самый неожиданный момент.

Но, вместо удара и злорадного смеха, раздается грохот. Словно кто-то могучим пинком выносит запертую дверь. С одного раза, потому что теперь слышен треск и звук падения. Похоже, дверь действительно вынесли...

Go home

На халяву 16

Владис:

— Ты! Ты что-о-а-А-А-А-К-Х-Р-Р-Х... — фраза звучала так, словно Светлого двинули в челюсть, а потом слегка придушили. Грохот. Нет! Марбхфхаискорт! ГРОХОТ!!!

Я чувствую прохладные пальцы на щеке. Но сил нет даже повернуть голову. Меня снимают с козел и тут же заворачивают с головой в какую-то шелковистую, мягкую ткань, не обращая внимания на потеки крови. И куда-то несут, взяв на руки, как ребенка. Куда?

— Ты не смеешь, — злобное, перхающее шипение недодушенного Светлого несется нам вслед. — Он мой! Он сбежал от хозяйки, а значит...

— Предъяви договор владения, светлячок. У тебя его нет? Тогда заткнись, — этот новый голос, спокойный, глубокий, с мягкими обертонами, мужской. Незнакомый, но... — Скажи спасибо, что я не люблю пачкаться. Еще раз попадешься мне — пришибу.

— Тебе это так с рук не сойдет!!! — Светлый кричит, но его голос срывается и переходит на противное повизгивание. — Мало тебя наказали в прошлый раз, когда ты отказался помогать нам, ловить темных тварей?! Паладин, не выполнивший приказ! Все знают, что бывает с такими! Ты лишен звания паладина и сил, ты никто! Я...

— Попробуй, — голос моего спасителя все так же спокоен. — На тебя моих сил хватит, мразенок. Повторять не буду. Еще раз сунешься к нему, — меня мягко качнуло, — оторву вообще все, а не только голову. Я Изгнанник. Мне можно. Второй раз не изгонят.