Вакнар-раг (общий файл)

Через пять дней, пришвартовавшись в одном небольшом городишке, гномы и вампир сошли на берег. Прощались, все молча, у каждого лежал, словно камень на груди. Пожелав удачи своим пассажирам, Шваб отбыл в неизвестном направлении. Вампир же с гномами провел еще два дня, а потом отбыл в Сандол. Вейда с момента гибели Дрона, погрузилась в себя и словно ничего не замечала. Шкляр же, срывал свою злость в трактирных драках и вине. Когда же заканчивалось терпение хозяев гостиниц от беспорядков, устраиваемых Шкляром, гномам приходилось переезжать на новое место. Так вот не заметно даже для себя они и перебрались Шаталье, где разместились в одной из крайних гостинец.

Как ни странно, но гномов старался никто не трогать. Все просто пугались отрешенного взгляда на бледном лице Вейды, а также сварливого, пьяного, но от этого не менее страшного и грозного Шкляра, который грозился выпустить любому кишки, если ему не дадут хорошего вина. Пока еще у гнома водилась звонкая монета, и за поясом всегда торчал его острый топор, желающих с ним спорить, не было. Даже прибывающие воины на ежегодное состязание и те старались обходить сумасшедшего стороной.

На восьмой день, когда Шкляр проснулся от похмелья, он заметил, что его кошелек почти пуст. Поэтому, несмотря на мучающую его жажду, он кое-как привел себя в порядок и отправился на рынок. Его сильно мучило желание промочить горло, но он также прекрасно понимал, что если не раздобудет денег, то скоро они с Вэйдой превратятся в настоящих попрошаек, которые наводнили город вместе с воинами пожелавшими выиграть турнир, Битвы богов. Так пару раз прогулявшись на рынок, на котором можно было найти все что угодно, он устроился в одну торговую лавку. Язык у него был без костей, так что он быстро нашел себе работу. Хозяин же, как раз искал себе работника на время ежегодных боев, и болтливый гном пришелся как раз кстати. До обеда Шкляр успевал собрать выручку, которую хозяин раньше с трудом соскребал дня за три, а то и больше. Поэтому хозяин лавки, смотрел сквозь пальцы, на ранее закрытие латка и хмельно состояние продавца.

Уже торгуя четыре дня, Шкляр значительно улучшил свое денежное стояние и по поводу дальнейшего будущего не волновался. Постоянно засыпая с бутылкой вина, или чего покрепче, он старался все заглушить свое горе, которое сильно сжигало его душу. С утра же мучаясь ужасным похмельем, он употреблял пиво целыми кувшинами.

И вот на пятый день, вылакав привычную дозу хмельного напитка, Шкляр сосредоточился на продажи безделушек. Перекрикивая соседних продавцов, он своими шутками и смешными историями, быстро собирал вокруг себя толпы народа, и буквально за час выполнял свой план продаж. Но вот когда он уже подумывал о том, не закрыть ли свою лавку его взгляд мельком, прошелся по колонне стражи. Пьяный взгляд, так и не утративший своей цепкости, сразу же нашел причину тяжеловооруженных конвоиров.

В этот миг у него отвисла челюсть, глаза расширились, сердце рухнуло куда-то вниз. Руки держащий стеклянный сувенир с хитроумным магическим плетением, безвольно опустились. Дорогущий бытовой артефакт, свалившись на ноги словно гиря, разбился вдребезги. А подпрыгнувший от неожиданности Шкляр помянул небеса и безруких богов, а затем, вздрогнув, вновь переместил свой взгляд на узника стражи, в котором он узнал Дрона.

Как оказалось, призрак не собирался никуда исчезать, более того, до боли знакомое человеческое лицо, с удовольствием смотрело по сторонам, не обращая внимания на ощетинившуюся стражу, которая плотным кольцом сопровождала парня.

— Раздери тебя Гуруд-Дум — прошептал гном, и принялся закрывать лавку, чтобы успеть увязаться за строем городских солдат, которые быстро исчезали в многолюдной толпе.

Прокладывая себе дорогу локтями и руганью, гном как раз увязался в хвост колоны, где также было много любопытствующих.

— Что за парень? За что его задержали? Что произошло? — тут же засыпал Шкляр вопросами идущих рядом ротозеев.

Толпа ту же загомонила, и все наперебой принялись рассказывать, что произошло. За несколько минут ему наговорили столько, что он совсем ничего не понял. Поэтому отозвав одного из рассказчиков, который как показалось гному меньше всех привирал, принялся подробно его расспрашивать о произошедшем, продолжая двигаться за общей толпой.

Пока она достигла трибунных помещений, Шкляр уже знал что произошло. И это его сильно взволновало. Больше все его поразило то, что он услышал, никак не походила на Дрона. Он даже замер возле ворот, не веря в ту историю, которую он услышал.

Но быстро придя в себя, он вновь влился в толпу, которая уже миновала арку. Вся колонна, сопровождавшая парня, с удивлением озирающегося вокруг, замерла возле камеры, в которой скрывались участники турнира.

Шкляр стоял и смотрел, как его друга запирают в одну из клеток, где его новыми соседями были воры, убийцы и другие личности криминального мира. Неизвестно сколько их отлавливали, но сейчас ими было заполнено несколько десятков камер. И каждый из узников теперь ожидал своей участи суда богов, как называли местные жители подобный приговор, где их судьба теперь решится на ристалище, в битве на арене. Гном все еще не веря в происходящее, подошел ближе к стальной решетке, за которой находился Дрон и стал внимательно его рассматривать.

А парень с железной рукой, не обращая ни на кого внимания, с замершей идиотской улыбкой на лице, выглядел как умолешенный. И его взгляд, уже ни один раз прошедшейся по толпе, глазеющей на него, ничего не выражал. И даже рыжебородое лицо гнома, замершее прямо напротив его узницы, не произвело ни какого эффекта на молодого человека.

— Эй, парень ты слышишь? — закричал гном арестанту.

— Мажешь не пытаться гноме, — печально произнесла рядом с подгорцем, уже не молодая женщина.

Смерив заговорившую служанку, со странным акцентом, которая платочком вытирали выступившие слезы, гном заговорил с ней.

— Вы знаете его?

— А як же, — всхлипывая, произнесла она, — ен же як ребенок, даже слипней не обиде, а яго у клетку, як убийца.

— Говорят, что он десяток стражников порубил? — Спросил Шкляр, рассматривая немолодую женщину.

— Да ни, у яго ж дажи арружая не было. Ен их голыми руками пабив, а яго як злоснага разбойца затрымали, а ен же непавинны не у чым. Вось вы гноме, зразу видать добры гаспадан, спадчываете Асану, не то што тыя, с плошчы. Абвянили яго у тым что ен первы напау на гаспод са святка Хайдиша, вось яго за гэта и затрымали.

— А что на площади произошло? — Проговорил гном, пользуясь паузой.

— Ой, добры гноме даже не пытайте, — всхлипнув и сложив ладони на груди, ответила она.

Но через несколько секунд все же продолжила.

— Мяне Зайдиной звуть, я ж нахажуся у васлужении дачки гаспадына Агванда. Елизанька же, вельми прыгожая гаспажа, и яна зауседы прыкоувае унимание. Вось и зараз ададстау от сваяго отца и ахраны, яна затрымалась вокуль лакта с варуржаем. Яна ж, у души як юнец, зауседы лубила цатки мальчуковые цатки, што у дяцинстве, што цяпер. Вельми ей падабались клинки и кинджалы, абращеню с якми яна абучалась с дяцинства. И як только яна пачала аглядвать гэтыя нясчасные жалезки, и пачалися несчастя.

* * *

— О, друзья, посмотрите, кого я только вижу, — обратился один из воинов к своим собратьям по оружию. — Посмотрите, какой прекрасный цветок заглянул на нашу улицу.

Звонкий голос одного из участников предстоящей Битвы богов заставил обратить множество взглядов на небольшую толпу воинов осматривающих оружие и снаряжение.

— Госпажа, пайдемте, — тихо проговорила Зайдина, пытаясь отвлечь свою госпожу, видя что она привлекла внинмание.

— Отстань, — только отмахнулась та, продолжая с восхищением осматривать стилет искусно украшенный, мелкими драгоценными камнями.

— Вот видите господа, — продолжал все тот же баритон, — как я вам и говорил что этих женщин, привлекает в оружие так это украшение, а не их настоящее достоинство.

На этот раз Элизабет услышала слова и смех приблизившейся толпы. Заметив приблизившихся воинов, вид которых говорил о том, что они будущие участники предстоящего праздника в честь бога Хедиша, она решила все-таки последовать совету своей служанки. Но было уже поздно, как только она собиралась уходить, двух женщина окружила толпа воинов, отрезав всякий путь к отступлению.

— Куда же вы леди, а я вам только хотел предложить посмотреть несколько настоящих клинков, а не эти зубочистки которыми вы так любовались.

Элиза сейчас злилась сама на себя, за то, что позволила оказаться ей в этой неприятной ситуации. Она несколько не пугалась того, что перед ней оказалось несколько хорошо вооруженных бойцов, каждый из которых, наверное, мнил себе уже как минимум участником последнего круга Битвы. Она боялась того, что Осан, оставшись с ней, где-то на площади кузнецов, мог сейчас натравить глупостей. Отец же ее уже был довольно далеко и она сама настояла на том чтобы он не оставлял с ней стражников, которые бы только приковывали к себе не нужное внимание, и доставляли бы еще больше хлопот. К тому же сейчас Элиза была одета в охотничий костюм, который скрывал настоящее ее происхождение, и тем самым приравнивал ее к воинам, которые съехались на ежегодную битву.

— Нам уже пора, — ответила девушка желая избежать неприятного разговора.

— Ну, позвольте, — и заводила компании перегородил собой дорогу. — Я вам все-таки покажу прекрасные дамские клики, которые обожают настоящие леди.

И с совершено наглой улыбкой, и без всякого стеснения, воин, подхватив опешившую девушку под руку, вновь вернул ее к стеллажу с оружием.

— Вот смотрите. Вот это широкий острый палаш. Он шорох тем, что доставляет своим врагам огромное удовольствие, вонзаясь в их тела всей своей шириной, — за спинами послышался, похотливый веселый смех. — А посмотрите вот на этот бастард, на его прямое, обоюдоострое лезвие, который только и создан для того чтобы проникать в плоть...

Терпение Элизы кончилось, несмотря на все ее уговоры, больше сдерживать издевательства над собой она не могла. От неминуемой смерти похотливого воина спасла только земля Шаталье, на которой не действовала магия. Если грязные слова она еще и могла стерпеть, то, как только потная рука заскользила по ее спине, она взорвалась.

Развернувшись на месте, она левой рукой врезала в челюсть главаря, и это была отнюдь не женская пощечина, а настоящий боковой удар кулаком, которым ее обучал капитан Гавдар. Правя рука, тут же ухватилась за клинок, который ей почти удалось выхватить. Ближайший воин успел перехватить руку девушки в самый последний момент, не успей он лишь на одно мгновение и в следующую секунду небольшой клинок проткнул бы хама насквозь.

— Вот вам и дикая козочка, — проговорил бугай, потирая ушибленную скулу, в то время пока его двое друзей пытались скрутить буйную девушку.

Зайдину тем временем придержал еще один воин, подставив невидимый нож к боку, заставив ее замолчать, но Элиза, так быстро сдаваться, не собиралась. Пока двое пытались скрутить ей руки, она ногой ударила в пах главарю, заставив того со стоном скрутиться на мостовой, затем второго укусила за руку, вынудив того отпустить руку. И вот ее меч уже был на свободе готовый разиться своих врагов.

Но внезапно, клинок выпал из ослабевшей руки, а девушку без чувств, стала падать, на руки последнего держащего ее воина, после того как он легким ударом оглушил девушку.

— Уйбиццы, — закричала Зайдина, ? но тут же подавилась хрип от удара под дых.

— Вот шлюха, — простонал большего всего пострадавший воин.

— А я что тебе говорил Таканд. Нечего была связываться с этими бабами.

— Да ладно тебе Рыжий, подумаешь, пошутили немного.

Самый благоразумный воин хотел что-то еще сказать, но потом махнул на них рукой.

— Да ну вас. Я в ваших забавах принимать участие не желая, — и развернувшись, пошел прочь, оставив пятерку воинов с двумя женщинами.

— Что будем делать Таканд? — Спросил самый низкий воин.

На счастье воинов, и несчастье женщин, вся заварушка происходила возле одного из безлюдных стеллажей, который находился чуть в стороне от оживленной площади.

— Что-то, сейчас заведем куда-нибудь, да и заставим..., — договорить он не успел.

В это момент произошло то, что меньше всего ожидали воины. На них обрушился настоящий сумасшедший. Он сначала замахал руками, что-то завизжал как ребенок, заставив всех разом отступить, оставив Элиза на мостовой.

— Тьфу ты, — разом сплюнуло несколько будущих участников турниров.

— Только здесь нам психов не хватало, — проговорил Рыжий.

— Пора убираться парни, оттащить кто-нибудь этого урода, а этих дам в ближайший постоялый двор, — распорядился Таканд.

Зайдина пыталась что-то сказать, но ей было так плохо, что у нее стояли только слезы на глазах, и она обнимала голову своей девочки.

— Эй, парень, вали отсюда, — проговорил самый толстый из парней, обтянутый толстым кожаным доспехом, и ногой толкнул в плечо.

В этот момент, замерев над побледневшей девушкой, парень полусидел на согнутых ногах со слезами на глазах. Как только его опрокинул толчок, у него в сознании, что словно помутнело. В этот миг, рыжий воин стал поднимать Элизу, и повернулся спиной. Вдруг, неожиданно для всех раздался утробный рык, заставивший на себя обратить внимание.

— Он точно псих, — проговорил Рыжий, и собирался сделать шаг вперед, как резкий рывок развернул его, и крепки руки вырвали женское тело.

— Ты что творишь? — Заговорил один из воинов.

Парень быстро уложил девушку ряжом, все с также сидящей Зайдиной, и, развернувшись, ударил в грудь ближайшего агрессора, который, по его мнению, хотел причинить вред его наставнице.

Бравые воины, оказались крайне удивленны такой перемене ненормального парня.

— Как же я до этого не хотел доводить, — качая головой, проговорил Такванд, приближаясь к парню, загородившему собой женщин. — Ну чего стали? Руби его на куски, пока стража не сбежалась, — приказал главарь и первым вытащил меч из ножен.

Четверка воинов, выхватив свои клинки, и повинуясь приказу, прыгнули сразу же в атаку. Но первые же взмахи вспороли воздух, а в ответ же, пара самых нерасторопных нападающих, получила несколько хороших тумаков и сейчас потирала ушибленные места.

— Да что вы за хуговые дети. Сколько можно возиться с этим уродом, — раздраженно прорычал Такванд, и сам пошел в атаку.

Асан легко ушел от одного удара, второго и все больше заставлял злиться главаря. Пользуясь моментом, его с боку пытался проткнуть один из пособников, но прежде чем он успел завершить свой выпад, сильнейший удар в челюсть заставил безвольно повалиться на мостовую.

— А ну все вместе навались, — прорычал Такванд, уже не обращая внимания на то, что они дерутся посреди площади, и к ним приковано внимание многих пар глаз. Четверо воинов, одновременно начали свои атаки, постоянно меняя различные выпады и уколы, а также векторы своих ударов. Но Асан, со всем непривычным для него серьезным лицом, легко уходил от встреч со сталью. Несколько кругов таких пируэтов и на ногах перед безоружным парнем остались всего лишь двое, Такванд и Рыжий.