Солнце для всех!

     Глава двадцать пятая. Истинное лицо Неба

     Келли бывала в разных городах Поверхности. Все они, за исключением небольших «оазисов» — населённых благополучной публикой районов, представляли собой большие помойки, застроенные примитивными быстровозводимыми архитектурными убожествами. Всегда сырые, грязные, с разбитыми дорогами и тротуарами, с обваливающимися фасадами поросших грибком домов, улицы под серо-чёрным небом сплетались в уродливые лабиринты, которые, в свою очередь, являлись частями и пазлами ещё большего уродства. Всё это хаотическое нагромождение нанизывалось на прямые как стрелы шоссе и проспекты, при строительстве которых кварталы и улицы, сооружённые сто, двести, триста лет назад частью сносились, частью перегораживались; кое-где возникали кварталы и микрорайоны с чётко расставленными, пусть и до смешного нелепыми, домами и проездами, но всё было тщетно — чтобы исправить последствия воплощаемого столетиями хаоса, проще было бы снести всё к Дьяволовой Матери и отстроить заново, чем тратить напрасно силы. Другое дело — Небо... Города под куполами небесных островов отличались от городов Поверхности как ухоженные сады и парки отличаются от запущенного, дикого, заваленного буреломом леса, — Келли никогда их не сравнивала. Поверхность была отвратительна. И вовсе не по вине жителей самой Поверхности, как то часто пытались доказывать иные либеральные небожительницы, которых Келли считала кончеными мразями. В том, что Поверхность — подлинный мир, который человечество не смогло уберечь от разорения, стала такой — отвратительной и мерзкой, как разлагающийся труп, виноваты были те, кто беззаботно нежились в солнечных лучах среди облаков. Виновата была Келли. Да. Она тоже! Каждый раз, спускаясь на Поверхность, она чувствовала свою вину перед теми, кто её, Поверхность, населял — перед миллиардами полуголодных и голодных, уставших, отчаявшихся, потерявших человеческий облик. Увидев Поверхность впервые своими глазами, Келли дала себе клятву: отдать все свои силы и саму жизнь борьбе за то, чтобы хоть на миг приблизить тот день, когда установленный в мире порядок будет разрушен, а проклятая Завеса — отключена. Каждый раз, спускаясь вниз, она напоминала себе ту клятву: то, что она видела, заставляло её помнить о чудовищной несправедливости происходящего. Поверхность была отвратительна.., потому, что являла собой истинное лицо и саму суть Неба. И ещё нигде, как в Пирре, Келли не видела это лицо столь безобразным и жалким.

     Пирр оказался худшим из того, что доводилось видеть Келли на Поверхности. Улицы города, по которым она уже целый час ехала, сначала на разваливающихся от старости городских автобусах, потом — на дребезжащих и скрежещущих трамваях, походили на театр недавних военных действий. Она несколько раз сменяла трамваи, и все они были переполнены. Подземки в Пирре не было, и потому, сколько народу набивалось в общественный транспорт в часы, когда большинство населения находилось на рабочих местах (как выяснила из справки навигатора Келли, в городе имелось несколько крупных заводов и один комбинат), можно было смело предполагать, что в часы-пик Пирр охватывал транспортный паралич. Стоя зажатая среди терпко пахнущих потом, перегаром и, Дьявол знает, чем ещё, пассажиров, Келли видела сквозь запотевшие окна потоки в меру дорогих машин, фары которых часто оказывались единственными источниками света. Иногда мимо мелькали магазины, бары, какие-то лавочки, иногда — обнесённые заборами дома местных богачей, выкрашенные в яркие цвета и хорошо освещённые, с расставленными вдоль заборов будками охраны, но бóльшую часть времени взгляд Келли скользил по тёмным полуразрушенным баракам и многоэтажным панельным убожествам.

     Маршрут Келли выбрала не случайно, — она решила: будет лучше, если она уберется подальше от той части города, что была ближе к ведущей в Тир трассе.

     Изучив заранее схему городских маршрутов, она могла теперь свободно играть с возможными «хвостами», видимое отсутствие которых, разумеется, не исключало их наличия, — Келли хорошо помнила, как во время их с Селен подготовки Тарви постоянно предупреждала о том, что лояльные властям граждане — потенциальные стукачи и агенты полиции и жандармерии.

     — Лоялки могут сами жить в дерьме, подвергаться эксплуатации, дискриминации, могут высказывать недовольство, но, как только вы дадите им повод, они вас сдадут... Если вы вызовете у них подозрение, они станут за вами шпионить... добровольно... Они — ваши враги, как и марионеточные правительства, которым они рабски преданы... Они — опора реакции, — говорила координатор.

     Келли, конечно, как могла, поработала над своим внешним видом, но, всё же, если повнимательнее присмотреться, выглядела она уж точно не местной. Такие всегда у кого-нибудь вызывают подозрение. Но, что поделать, если альтернатива сырому и вонючему трамваю — автомобиль, стоимостью в полмиллиона эксплор, каких в дыре вроде Пирра, возможно, вообще не встретить? Если Чеин права и Джелис действительно сообщила на Небо... то найти её на такой машине не составило бы труда.

     От «Голубого тумана» Келли предусмотрительно избавилась, не доезжая окраины города, бросив дорогую машину на территории заброшенного завода, и дальше двигалась пешком. Лежавший в машине тёмно-сиреневый плащ, предназначавшийся Селен, оказался великоват, что Келли сочла положительным, так как выглядела она в нём не столь привлекательно, как если бы плащ сидел по фигуре. Оставалось только хорошенько по нему потоптаться в пыли заброшенного заводского строения.

     Минут шестьдесят она добиралась пешком до автобусной остановки, обильно заляпав по дороге грязью полы плаща и подозрительно дорогие сапоги. Садясь в автобус, разменяла у водителя самую мелкую из имевшихся у неё банкнот — в двести эксплор, чем вызвала недобрые взгляды окружающих, и, проехав четыре остановки до пересадки, вышла, чтобы сменить автобус. После она пересаживалась ещё несколько раз, пока не добралась до одной из пронзавших город насквозь трамвайных линий и теперь ехала на уже четвёртом по счёту трамвае.

     Нужно было срочно раздобыть комм, — тот, что был в машине, Келли выбросила через дырку в окне, сразу после разговора с Чеин. Но где его взять? Купить в магазине? — плохая идея. Купить у барыг? — местá, где барыг можно встретить, не указываются на картах в навигаторах... да и где гарантия, что барыга не окажется полицейской осведомительницей? Оставалось одно: украсть...

     Красть коммуникатор у какой-нибудь работяги, и без того постоянно обкрадываемой нанимателями и государством, Келли ни за что не хотела. Выход один: грабить нужно другую публику. А такие на трамваях не ездят. Хотя...

     Вскоре трамвай оказался в местном благополучном районе: улицы — та, по которой ехал трамвай и другие, перпендикулярные — здесь были хорошо освещены, домá ярко выкрашены и огорожены; тут и там виднелись подчёркнуто дорогие, по местным меркам, кафе и магазины (Келли даже заметила рекламную вывеску спортклуба с бассейном). На остановке в трамвай вошли несколько человек, на вид — домашняя прислуга или охрана, или кто-то ещё из холуйского племени, все хорошо одетые, важные («Наверное, за господами донашивают...» — подумала Келли), на лицах читалось презрение к окружающему «быдлу»: не смотрите, что мы едем с вами на этом ржавом, вонючем корыте; это — маленькое, неприятное недоразумение, а на самом деле, мы — не из ваших.

     Протискиваясь между пассажирами к свободному пятачку в конце салона, одна из прислужниц неожиданно для неё самой, натолкнулась на ссутулившуюся фигуру в грязном сиреневом плаще, — трамвай в этот момент наклонился на повороте, и той пришлось чуть ли не обняться с неприятной особой неопределённого пола (лицо особы было скрыто под сильно надвинутым капюшоном), — когда же, наконец, ей удалось разойтись с грязной оборванкой, прислужница удостоила последнюю испепеляюще-презрительным взглядом. Келли сочла адресованный ей взгляд хорошим знаком: «Стало быть, удалось войти в образ».

     На следующей остановке она вышла из трамвая и, перейдя дорогу, села в трамвай, идущий в противоположном направлении.

     Сменив, таким образом, ещё несколько трамваев, Келли вышла на очередной остановке, дождалась, пока на посадочной платформе осталась одна она, и достала из кармана украденный коммуникатор. Набрав по памяти номер, который знала только она одна, Келли послала вызов.

     — Келл? — тотчас послышался из комма голос координатора.

     — Да, это я.

     — Где ты будешь? Говори быстро, не тяни. Я всё знаю. Со мной уже связались из Тира.

     Она назвала место, которое выбрала, когда изучала карту Пирра в навигаторе «Голубого тумана».

     — Удачи тебе! Обязательно продержись! И... — Тарви помедлила, — мне очень жаль Селен. Знай, ей это с рук не сойдёт.

     Тарви отключилась.

     Дело сделано.

     Келли выключила комм и, посмотрев по сторонам, быстро нашла то, что искала — решётку ливнёки, в которую и отправила ставшее ненужным устройство. Теперь подождать трамвай...

     Из записок Вэйнз О'Ди́

     Теперь Сарранг — моя подруга и сестра...

     Сарранг известна в определённых кругах Тира как кибер-бандитка, как человек, способный раздобыть любые запрещённые устройства и компьютерные программы. На неё действительно работают разыскиваемые полицией и жандармерией хакеры и у неё везде есть связи. Такова Сарранг в преступном мире. Но это — лишь одна из её сторон. Есть и другая Сарранг, та, которую знают немногие, и мне повезло оказаться среди этих немногих — Сарранг-революционерка, сестра, сделавшая меня другой... и не только меня... Дафф и тех, других сестёр, кому она открылась и кого призвала сражаться за рабочий класс.

     Как я уже сказала, Сарранг изменила мою жизнь. Именно так. Благодаря ей я стала одной из сестёр. Да, вы можете сказать мне: у тебя не было выхода, и вообще тебя подкупили... Что ж, вы правы, так и есть. Если бы Сарранг не вытащила меня тогда, три года назад, из дерьма, если бы не привела к Гэл Тат... я бы, скорее всего, и сейчас оставалась той, прежней Вэйнз, какой была бóльшую часть сознательной жизни. Вы также спросите меня: действительно ли я верю в те идеалы, в которые верят иблиссиане, исповедую ли я учение Иссы Иблисс? Да, верю. Сегодня мои взгляды, политические и философские — это взгляды иблиссианки. Но пришла я к ним не через книги, а через живое общение с живыми людьми (не идеальными, не безупречными, возможно даже, не очень-то и разбирающимися в теории), с людьми, готовыми бороться до конца и умереть за свои убеждения. Я читала «Базис» и некоторые другие запрещённые книги ещё в юности, но тогда меня не заинтересовало иблиссианство. В то время главных жизненно важных проблем у меня было две: первая — как не сдохнуть с голода и, вторая — как не попасться шакалам в процессе решения первой. Политика казалась мне чем-то вроде стихии: как дождь или ветер, которые просто есть и на которые я никак не могу влиять и потому должна просто учитывать и подстраиваться под изменения погоды. Возможно, встреть я тогда кого-то вроде Сарранг, Дивин или Гэл, всё бы сложилось по-другому, но ничего подобного не произошло и сложилось как сложилось... Впервые я и Сарранг встретились уже будучи людьми взрослыми и, что более важно, зрелыми. Посмотрели друг на друга, сделали каждая свои выводы и разошлись своими дорогами. И лишь спустя время Подземный Дьявол снова свёл нас вместе... И вот тогда я задумалась об иблиссианстве, когда мне помогли делом, а не агитацией и проповедями. Я стала иблиссианкой через дела других — в первую очередь Сарранг — и собственную практику. Так что, да, я верю в идеалы иблиссианства, благодаря именно Сарранг и таким, как она.

     Координатор нашей ячейки — Гэл. Её и только её указания мы выполняем, Сарранг же — старшая в ячейке. Но, чтобы вам лучше понять, насколько высок её личный авторитет в организации и доверие к ней, скажу, что она — единственная, кто лично знакома с несколькими другими координаторами. Сарранг часто присутствует на совещаниях координационной группы Тира в качестве консультанта по Сети и кибер-технологиям. Думаю, вы понимаете, какая опасность может грозить всей организации, окажись на таком совещании одна единственная шпионка жандармерии... Ворóны постоянно подсылают своих людей к нам, к изгоям, к другим левым группам; их шпики повсюду. Мне лично приходилось дважды иметь дело с засланными «пернатыми»... Именно поэтому рядовые сёстры знают в лицо только своих непосредственных координаторов. Сарранг же знает всех в городе. Думаю, недалёк тот день, когда и сама она станет координатором.

     Я не стала вначале говорить о половой принадлежности Сарранг, потому, что хотела вначале сказать о Сарранг-человеке. Теперь же скажу коротко и об этой непростой для неё самой теме. Сарранг — женщина. Но женщина она только по внешним признакам. Родилась Сарранг, как и я, андрогином. Но, если я просто живу так, как хочу жить — живу как женщина, потому, что считаю двуполость ошибкой природы, то у Сарранг с этим были проблемы... Она сменила пол. Её тело было изменено хирургически, и теперь ничто не указывает на то, что когда-то Сарранг была андрогином. Тут я подхожу к тому, чтобы сказать пару слов и о Гэл Тат...

     Операцию Сарранг сделала Гэл — наш координатор. Она же, три года назад, избавила меня от уродства. Сарранг привезла нас с Дафф в дом Гэл, и Гэл всё сделала... я больше не уродина. Гэл — одна из лучших хирургов Тира, и это — серьёзное преимущество: с её помощью многим сёстрам удалось уйти от преследования, изменив внешность посредством пластической операции. Кроме того, у Гэл есть связи среди влиятельных людей, которые и не подозревают, что имеют дело с иблиссианкой высшего уровня.