Шон заглянул ему через плечо и даже присвистнул:
— Ничего себе сочетания и длиннющие все какие... А зачем тебе учить мороконаводящие заклинанья, если ты морок и так навести способен?
— Шон, отвали. Откуда я знаю: зачем? Сказал: выучи, я и учу.
— А ты его спросить не хочешь, на фиг это тебе сдалось?
— Шон, я уже задавал подобные вопросы матери, пока она меня учила. Ни к чему хорошему это не привело. К тому же потом на собственном опыте убедился, что пригодилось даже то, что по определению считал бесполезным. Так что теперь я с учителями не спорю.
— Это славно, что не споришь, прекрасный навык и, похоже, сейчас он тебе несказанно пригодится, — загадочно и лукаво усмехнулся Шон.
— А можно без подначек? — на скулах Гранда заходили желваки.
— Ладно, извини, — тут же примирительно поднял руку Шон. — Просто нас с тобой ожидает непростое испытание, и от того как мы с ним справимся, будет зависеть вернется твоя мать на трон или нет.
— А что за испытание?
— Всячески угождать невежественной, достаточно грубой и своевольной маленькой дикарке.
— Что за дурь? — зло выдохнул Гранд, поднимаясь из-за стола. — И вообще причем тут возвращение матери? Кстати, где она? Так и сидит внутри горы с этими длинноухими уродами?
— Тихо-тихо... Не кипятись. Это не дурь, это пророчество гарпии. Владетельница покинула гору, но почему-то решила не возвращаться, а Империи гарпия предсказала процветание лишь при ее непременном добровольном нахождении во владении. Исходя из ее слов, даже могила Владетельницы будет хранить Империю, но только на условии, что ее похоронят там не против ее воли.
— Ничего не понимаю, причем тут могила? Дед что ли мать прикончить решил?
— Ошалел? С чего такие мысли? Он наоборот вернуть ее на трон хочет. А ты — убить...
— Так это ж не я, а ты разговор про могилы завел. Вот я и удивился.
— Это гарпия про могилу сказала. В смысле, что Владетельница даже после смерти остаться в Империи должна.
— Слушай, можешь толком объяснить: когда и где Вам гарпия что-то напророчить успела, ну и что конкретно напророчила и откуда вообще взялась какая-то девчонка-дикарка, и как она с моей матерью связана?
— Могу, — кивнул Шон и принялся подробно рассказывать про путешествие с Владетелем в каньон Нерингерского хребта.
— Понятно, — тяжело вздохнув, резюмировал Гранд. — Вернее ничего не понятно. Ну вот как может быть связано пребывание здесь этой дикарки, выискивание каких-то алмазов, даже если считать это аллегорией, и возвращение моей матери? Ну вот скажи: как?
— Владетель сказал, что пророчества гарпий становятся понятны со временем. Так что подождем, и глядишь, и разъяснится все.
— Что ж подождем, куда деваться... — недовольно поморщился Гранд. — Но на меня особо не рассчитывай. Я перед этой дикой аборигенкой скакать не буду. К тому же это тебе Владетель велел ее опекать. Вот и опекай, а я тут не при чем.
— Гарпия сказала, что от тебя в основном все зависеть будет. Неужели не хочешь мать вернуть?
— Почему не хочу? Хочу... Но не понимаю как это может быть связано: ее возвращение и эта девчонка.
— Так требований учителя ты вон тоже не понимаешь, но исполняешь же. Вот и здесь, считай, то же самое...
— Оригинально вывернул. Но только Артес от меня этого не требовал.
— Это требование Владетеля. Думаешь, Артес осмелится его проигнорировать?
— Что ж, в таком случае, я в твоем распоряжении, — Гранд нарочито покорно склонил голову, а потом, подняв, с хитрой усмешкой добавил: — но не раньше, чем ты договоришься с Артесом, и он освободит меня от зубрежки.
— Хитрюга ты, братец, — усмехнулся в ответ Шон. — Ладно, пойду, расскажу ему о требованиях Владетеля. Но что-то подсказывает мне, что вряд ли он от зубрежки тебя освободит, скорее всего, просто срок поменяет.
— Ну и то неплохо будет, а то у меня уже ум за разум заходит от этих длиннющих звукорядов, — Гранд кивнул на раскрытый фолиант и со вздохом вновь сел к столу, возвращаясь к прерванному занятию.
К несказанному удивлению Шона, Артес, как только узнал с чем связано, такое странное, на первый взгляд, требование Владетеля, тут же пошел к Гранду и не только отменил все ранее данные задания, но даже проверять не стал, что тот успел выучить. Кроме того достаточно жестко предупредил, что непременно будет контролировать общение принца с появившейся во дворце столь необычной гостьей, дабы не допустить с его стороны никаких поступков, которые могли бы ту обидеть. И лишь, получив заверения Гранда, что тот будет изо всех сил стараться всячески ей угождать, разрешил им отправиться к ней.
— Ну ничего себе, как он прогневать Владетеля боится, — иронично хмыкнул Гранд, идя по коридору в сторону комнат Сциллы.
— Ты знаешь, мне показалось, что он так себя повел лишь, когда понял, что от твоего поведения возвращение Владетельницы зависит. Как только услышал, что гарпия навещала, так к тебе и ринулся с новыми установками, а до этого тянул: что за девочка, да может, я сам один ее опекать буду и зачем вообще тебя с ней знакомить и к чему это все Владетелю сдалось. А вот как про Владетельницу услышал, так будто и подменили его... Как думаешь, может влюблен он в нее?
— Он-то может и влюблен, в мою мать сложно не влюбиться. Она любого очаровать может, но сомневаюсь, что он осмелится хоть как-то ей свои чувства выказать. Он был любовником ее сестры и отцом того мальчишки, чья личина сейчас на мне. Так что расслабься, вряд ли хоть что-то быть меж ними может.
— Это радует, конечно, но вдруг он ее с сестрой до сих пор путает?
— Шон, он контролировал ее сестру, которая вообще не маг, помогая играть роль мага. А мать маг такой силы, что перепутать ее с немагом нельзя по определению. Так что не путает, не бойся.
— Что ж, тогда хорошо, а то мне как-то даже не по себе стало, когда подумал, что Артес может претендовать на ее сердечную привязанность.
— Еще не оставил мыслей к отцу вернуть ее?
— А почему нет? Раз к Торесу она вернуться не захотела, значит, отношения с ним свернуть решила, и теперь стало более вероятно помирить их с отцом. И я обязательно попытаюсь это сделать.
— Ну-ну, — иронично хмыкнул Гранд.
Ответить ему Шон не успел, из комнат, в которых теперь располагалась Сцилла, раздались хриплые крики и эмоциональная, цветистая ругань.
Не сговариваясь, братья рванули к дверям и, распахнув, застыли в изумлении на пороге.
В дальнем углу комнаты маленькая взлохмаченная девчонка, повалив на пол одну из служанок, била ее и таскала за волосы, злобно при этом ругаясь. Распростертая на полу служанка, не смея сопротивляться, сквозь слезы умоляла ее простить, а две другие, прижавшись к стене, замерли в растерянности и с ужасом наблюдали за происходящим.
— Ах ты, мерзкая падаль, что б сдохнуть тебе в муках и всему роду твоему, паскудница! Что б руки твои поганые разом у тебя отпали, и у всех детей твоих до седьмого колена, скотина ты эдакая! Ты куда это пальцы свои шелудивые тянуть вздумала, гадина подколодная?! Да я все их тебе сама пообрываю, еще раз их потянешь, куда не велено, да и башку в придачу скручу! В падучей год корчится будешь! — орала девчушка, вцепившись одной рукой в волосы своей жертвы, а другой колотя ее со всей силы по плечам.
— Не посмею... Ой!... Не посмею больше... простите великодушно, никогда не посмею больше... Ай!... Простите... — сжавшись на полу, сквозь слезы причитала та.
— Сцилла, успокойся! — отойдя от первого шока, шагнул к ней Шон, и осторожно коснулся плеча. — Если служанка тебя разгневала, ее накажут или даже казнят, только успокойся.
— Отстань! Не лезь не в свое дело! Сама справлюсь! — зло бросила она ему через плечо, однако служанку бить прекратила и, вынув руку из ее растрепанной шевелюры, медленно поднялась и отошла в сторону, процедив ей сквозь зубы: — Пошла вон отсюда, и запомни: еще раз руки дурные, куда не просили, потянешь, на кусочки порву, коза паршивая.
— Не посмею, не посмею больше... хорошо запомнила, благодарствуйте... — всхлипывая, служанка поспешно поднялась и, оправляя платье, скользнула за дверь.
Смерив взглядом двух других служанок, Шон сделал им знак удалиться, и те поспешили вслед за своей незадачливой товаркой.
— Чем она так разгневала тебя, Сцилла? — Шон перевел взгляд на по-прежнему недовольно-хмурящуюся девочку.
— Сцинк мой ей понравился... — она кивнула на вальяжно-развалившуюся на подушках кровати ящерицу. — Курица бестолковая, слов не понимает... Сказала ведь: даже приближаться к нему не смейте. Так нет, тянется к нему руками своими дурными, "его переложить надо, он тут мешать будет", коза тупая...
— Так он, и правда, красивый очень.
— Ага, очень... — все еще раздраженно фыркнула она, тряхнув спутанной копной своих волос, — особенно, когда разозлится, красивый... Переливаться всеми цветами радуги начинает... Посмотреть хочешь? Только учти, после этого он быстренько изведет тут всех, глазом моргнуть не успеете. У него яд только что из глаз не сочится, а так он у него и в зубах, и в когтях, и в коже... он им даже плеваться умеет...
— Да уж... — Шон в замешательстве даже чуть попятился. — Милый он у тебя, ничего не скажешь... Однако смотреть подобное шоу, как-то большого желания нет. Мне он спокойным как-то больше по душе и даже переливание всеми цветами радуги не прельщает что-то...
— Я рада, что ты адекватен, в отличие от этой тупоголовой индюшки, — губы Сциллы тронула озорная улыбка, а потом она кивнула в сторону Гранда: — А это кто с тобой?
— Принц Грейт. Он захотел познакомиться с тобой.
— Принц? Настоящий? — она окинула Гранда с ног до головы оценивающим взглядом и недоверчиво качнула головой. — Не похож он что-то на принца...
— Какой толк мне тебе врать? — Шон в недоумении развел руками. — И вообще, почему это не похож он на принца?
— Принц должен быть... ммм... — Сцилла мечтательно закатила глаза, — ну как бы это тебе объяснить... ну принцем одним словом. А он... — губы ее презрительно дрогнули, — не тянет он на принца.
— Ты ошибаешься, — Гранд все это время стоявший у дверей, решительно шагнул к ней и уперся в нее недобрым взглядом. — Я самый настоящий принц. Моя мать — Владетельница Лорена.
Смешно наморщив нос, Сцилла, ничуть не смутившаяся под пристальным взглядом Гранда, уперлась ему пальцем в грудь: — Твоя мать может быть кем угодно, мне до нее нет никакого дела. Чтобы принцем быть маловато всего лишь у кого-то там родиться...
— Моя мать "не кто-то там", паршивка! — Гранд в негодовании схватил девочку за плечи и тряхнул. — Не смей так говорить о моей матери!
— Не трожь меня! — девчонка, стремительно вывернувшись, изо всех сил вцепилась ему в волосы. — Что хочу, то и буду говорить!
— Ах ты...
Гранд вскинул руку, но его за плечи тут же схватил Шон, с напором выдохнув:
— Ты не можешь! Ты обещал ее не обижать!
Увидев, что брат, опустив руку, стал терпеливо сносить все нападки дикарки, Шон переключился на нее и, обхватив за талию, попытался оттащить в сторону, ласково приговаривая:
— Сцилла, ну оставь его, оставь, он больше не будет тебя трогать, лучше посмотри, что у меня для тебя есть...
— Что? — она заинтересованно обернулась к нему, разжимая руки.
— Сейчас покажу. Тебе Владетель дарит, как и обещал, — воспользовавшись ее интересом, Шон увлек ее подальше от Гранда и, достав из кармана ожерелье, вручил ей: — Нравится?
— Да... очень, — зачарованно глядя на камни, девчушка несмело взяла ожерелье в руки. — Это действительно мне?
— Конечно тебе. Владетель ценит, что ты пообещала остаться с ним и его утешать.
— Я не обещала остаться, — оторвав взгляд от ожерелья, она нахмурилась.
— Как так? Я сам свидетелем был, что ты пообещала.
— Я сказала, что пойду и останусь, если обижать не будете... А он вон обижает, — скорчив рожицу, девчушка неприязненно мотнула головой в сторону Гранда, который с помощью магии убирал последствия ее нападения.
— Я обижаю? Да это ты меня хуже дикой кошки всего расцарапала, — тут же возмутился он.
— А нечего хватать меня! Вот только попробуй еще раз схватить, еще не так расцарапаю! — с напором парировала она.
— Да я ничего тебе не сделал, хотя мог вообще мокрого места от тебя не оставить!
— Ничего и не мог! Хвастун! Я сама от тебя мокрого места могу не оставить, если захочу! Вот плюнет мой сцинк на тебя, и сдохнешь в муках, и никакая твоя магия тебе не поможет. Вот! — в раздражении девчушка показала язык Гранду и, отвернувшись, стала неспешно надевать подарок Владетеля на шею.
— Я не мог, и я хвастун? — Гранд даже задохнулся от злости. — Да знаешь, что я с тобой сейчас сделаю?! — не сдержавшись, он опять вскинул руку.
— Ничего не сделаешь! — Шон, стремительно подавшись вбок, перекрыл корпусом девочку. — Ты обещал! Поэтому не сделаешь ни-че-го! Ясно тебе?
— Нет, сделает! — из-за спины Шона выглянула лукавая физиономия дикарки. — Он сейчас подойдет и извинится, иначе я уйду! Вот так! — она вновь показала ему язык.
Нервно облизнув губы, Гранд потупился, потом, не поднимая глаз, тихо проговорил:
— Извини, я постараюсь больше не обижать тебя.
— Пусть подойдет и на коленях попросит!
— Сцилла, ну зачем тебе это надо? Ну что ты вредничаешь? — Шон развернулся и осторожно коснулся ее плеча.
— Я вредничаю? Ах так? Ну и пожалуйста! Можешь отдать своему Владетелю, — она решительным жестом сняла с себя ожерелье. — Мне здесь больше делать нечего.
— Сцилла, не надо возвращать подарок. Не сердись. Извини! Я не хотел тебя обидеть. Только не уходи! Хочешь, могу на коленях попросить, чтобы ты осталась, — Шон, перехватив ее руку, сжал ладонь, не давая отдать ему ожерелье, а потом медленно опустился на колени. — Останься, пожалуйста.
— Ты просишь, потому что это приказ Владетеля, и ты боишься его прогневать? — она уперлась в него напряженным взглядом.
— И это тоже.
— А еще что?
Шон понял, что попал в непростое положение. С одной стороны он понимал, что Владетельнице в образе сцинка, наблюдающей за их разговором, хорошо бы знать, что исключительно ради нее они с Грандом стараются угодить этой дикарке, а с другой говорить про предсказание гарпии ему не хотелось. Выход нашелся быстро.
— Владетель по звездам прочел, что твое пребывание во дворце способствует возвращению его дочери. Мне, как и ему, тоже хотелось бы ее вернуть.
— А ему значит, вернуть ее не хочется, раз он, подобно тебе, колени не преклонил? — Сцилла кивнула на Гранда.
— Почему не хочется? Хочется. Просто он, чтобы ты не говорила, принц, и вставать на колени ему по статусу не положено, — качнул головой Шон.
— Ему важнее гордится своим статусом, чем вернуть свою мать? — прищурившись, дикарка смерила Гранда озорным взглядом.
Шон не стал отвечать, чувствуя, что брат должен ответить сам, и что именно от его ответа будет зависеть, как повернется вся ситуация. Искоса он бросил взгляд на сцинка. Большая ящерица лежала средь подушек, прикрыв глаза, и даже не шевелилась, явно демонстрируя полное безразличие к происходящему.
