Первое, что я увидел — это прыгающего на Вельзевула Витька, который был уже в волчьем обличьи. Серега пытался добраться до Петера, но тени не выпускали его... Ванька лежал в углу... а Ромашка и Элли так и стояли, не шевелясь.

Передо мной появилась прозрачная морда тени... я снова услышал крик, вызывающий нестерпимую боль в голове...

Темнота...

Я снова очнулся... Буквально рядом со мной сцепились Витек и Велик. У Сереги одна рука повисла плетью, по ней ручьем текла зеленая кровь... Ванька так и лежал не поменяв позы... Я услышал, как лязгнули лезвия, а по плечу Вельзевула потекла лава... И тут...

Я ВСПОМНИЛ!!!

Порывшись в карманах, я отыскал то, что именно сейчас было необходимо.

Телефон, который нам дал Бог!

Я быстро набрал непослушными пальцами три семерки и прошептал пересохшими от боли губами в трубку...

— Нужна помощь...

Прошла секунда. Потом что-то ярко вспыхнуло. И в комнате стало светло, как днем. Пред нашими взглядами предстали Два воистину божественных содания. Одним словом АРХАНГЕЛЫ!!! В мускулистых руках у них были огромные огненные мечи. Я даже на мгновение залюбовался ими.

Они молча оглядели обстановку вокруг. А потом битва продолжилась с новой силой. Теперь тени стали не такими неуязвимыми. Они рассыпались в прах от ударов священного оружия.

И вот картинка остановилась, хотя, наверное, это мне показалось.

Оба архангела замерли, подняв мечи направленные в сторону Вельзевула. От сильного удара в живот, который нанес ему верховный демон, Витек так и повис в воздухе, не успев упасть. Серега стоял рядом с Великом. Штык его винтовки упирался демону в горло, а палец уже наполовину нажал на спусковой крючок. Элли смотрела на Витька влюбленным взглядом. А Ромашка потупила взор. Хомяк так и лежал неподвижно, что меня теперь очень сильно пугало. Лицо Вельзевула исказила гримаса ярости.

И тут я услышал внутри себя грохочущий голос демона.

Готов поклясться, этот голос услышали все присутствующие тут.

— Я предупреждал вас!!! И вот вы снова поплатились еще одной душой!!!

Он исчез. Он снова исчез! Вместе с ним исчезли Ромашка и Элли. Но самое главное, пропал и Серега.

ЭТО УЖЕ СЛИШКОМ!!! (Честно признаться, я подумал, что поплатились мы Хомяком.)

Темнота...

* * *

Мы сидели на голом полу среди разбросанных по нему потухших свечей и порванной ткани. Дверь лифта Мишаня, (он же архангел Михаил) заварил своим мечом, так что никто проникнуть внутрь этой комнаты не мог. Но и мы оказались в добровольном заключении. Все планы рухнули, не успев, как следует воплотиться. Гаврик, то есть Гавриил оказался довольно милым и приятным в общении, да вот только я начал подозревать его в том, что он не совсем традиционной ориентации. Правда, если вспомнить, что ангелы на самом деле это бесполые существа, то в принципе бояться нечего, хотя не известно, на сколько они бесполые в этом мире.

Хомяк пришел в себя, хотя его очень сильно тошнило, видать все же зверюга получила не хилое сотрясение мозга. Поэтому он в основном молчал, и иногда издавал недвусмысленные звуки бунтующего желудка воюющего с горлом.

Витек помрачнл еще больше. А я как всегда не в тему успел задуматься о том, что не мешало бы побриться. Хомяку это незачем. Витьку небритость придает звериные черты, которые ему очень, надо заметить, идут. А вот небритый черт... Конечно тоже вариант. Да вот только растительность на моем лице растет не очень-то равномерно, и это начинает меня смущать. Потом мои мысли забрели куда-то очень далеко. Там далеко была Мари.

Мари...

Эх...

А потом я вспомнил почти звериный оскал Вельзевула, перед тем как он исчез, прихватив с собой Элли, Ромашку и Сергуню. Считайте меня кем угодно, но спасение Ромашки и Элли для меня остается только определенным геройством, которое нужно лишь для того, чтобы потешить свою мужскую гордость. Но вот пропажа друга, которого я знал с первого класса школы, совершенно не входила в мои планы. И его нужно...

— Как мы теперь их вытаскивать будем? — Прохрипел Витек, озвучивая мои мысли в данный момент. Он ритмично то высовывал, то засовывал лезвия на руках. И это начинало порядком раздражать. Но не дай Бог, сейчас было раздражить Вервиктора.

— Да что там вытаскивать, для начала нужно хотя бы узнать ОТКУДА их вытаскивать. — Грустно проговорил я, и тут меня осенило.

— Мишаня, Гаврик, как вы так быстро узнали что мы тут?

— Ну не знаю... — Почесал голову Мишаня. — Может ментальная связь. Хм...

— А вы можете так же обнаружить Серегу?

— Не уверен... В этом мире его нет... — Томно проговорил Гаврик.

— Хотя... — щелкнул пальцами Мишаня, — если вы подождете минуток пять, то...

— А куда нам деваться? — Подал голос Хомяк, но от это ему стало дурно. А архангелы, которым была адресована столь короткая речь, уже исчезли.

Это были очередные, неимоверно длинные пять минут в нашей жизни. Правда точно сказать не смогу, были ли это на самом деле пять минут, а может и пол часа. Странная штука — время. Одни и те же пять минут могут длиться один миг, а могут тянуться целую вечность. За это время мой воспаленный мозг успел нарисовать самые неприятные картины, которые только могут быть связны с Серегой, и тем, что с ним сейчас может происходить. Его же наверняка пытают, или еще что похуже. Хотя, что может быть хуже? Но уж точно он там не веселиться. Конечно, было бы приятно осознавать, что на самом деле ему там не очень-то и плохо. Но такого просто не могло быть.

Витек ходил из стороны в сторону. Наверное, он намотал уже несколько километров. Хомяк постепенно приходил в себя, и уже мог сидеть не раскачиваясь. Вот только не хватало Сергуниной язвительности по этому поводу. Очень не хватало. Теперь наша ТриГада была не в полном составе. Да, конечно, теперь нас на самом деле три гада. Но вот только какие мы гады по сравнению с нашим змеем?

Снова все вокруг озарилось ярким светом. И не успел я прийти в себя, как тут же услышал голос Мишани.

— Мы нашли вашего змея!

— Не льсти себе, Михаил. — Пожурил его Гаврик. — Это заслуга только Господа. А тщеславие — смертный грех!

— Прости, Господи! — Перекрестился Мишаня, и начал было читать какую-то молитву.

— Да говор-р-рите вы уже где он!!! — Заорал на святую двоицу Витек.

— Простите. — Сказал Михаил. — Сергий находится в замке Вельзевула, как мы и говорили в другом измерении.

— И что нам теперь делать? — Я начал очень сильно расстраиваться.

— Это то измерение, в котором вы уже были... — Дополнил Гаврик.

— Мы там были не по своей воле, или нам позвать Велика и сказать, — "а давай ты нас в свое измерение закинешь, что бы мы тебе по рогам настучали?" Так что ли?

— Вызов верховного демона — грех! После такого вы никогда не сможете попасть в рай... — Продекламировал Гавриил с важным видом.

— Гаврик, тебе никто не говорил, что ты зануда? Мишаня скажи ему!

— ДА КАК ЖЕ НАМ ПОПАСТЬ К СЕРЕГЕ?!!! — Сам не свой заорал Витек.

— Ярость тоже смертный грех... — Несмело сказал Гаврик и потупил взор.

— Ну, собственно за этим мы к вам и вернулись! — Сказал Михаил, не обращая внимания на Гавриила, и щелкнул пальцами. Нас снова ослепило...

Не могут они, что ли придумать какой-нибудь другой способ перехода по измерениям? Лифт, например, ну или самолет.

* * *

Мы стояли в чистом поле, перед нами высились стены замка. Прям такси, блин. Надеюсь, они хоть ничего не перепутали, и мы стоим рядом с тем замком, который нам нужен. Прямо за замком начиналась густая стена леса. За нами пригорок, а день был такой солнечный. Надеюсь это хороший знак. Да вот только эти, с позволения сказать, архангелы. Забыли вместе с нами телепортировать еще и оружие. Хорошо хоть мой меч, который я нашел в проклятом монастыре, был со мной. А то я бы чувствовал себя совершенно голым. Повезло с огнестрельным только хомяку. Да и забронирован он был лучше всех нас. Он-то свой шмайсер все время при себе держит. Вот увижу еще раз этих двоих — все им выскажу, что о них думаю... надеюсь что я их еще увижу...

Теперь у нас не оставалось выбора, (хотя, а был ли у нас с момента встречи с Ромашкой выбор? Похоже, что только в самом начале), кроме как идти в ворота замка, к тому же они были открытыми, и, судя по возгласам, доносившимся изнутри, там намечался какой-то праздник.

— Ну что, на абордаж? — Неуверенно спросил Хомяк, и как ни странно пошел первым. Что-то меняется в этом мире. Или просто мы стали другими.

С каждым шагом до нас все отчетливее доходил смысл выкриков толпы, и от этого мы начали ускорять шаг. В итоге мы бежали...

* * *

Пробуждение было не из лучших: где — Серега не знал, темнота вокруг кромешная, тело слушалось с трудом, голова болела — будто на протяжении всей последней недели она служила в качестве наковальни. Руки связаны чем-то крепким. Змей приподнялся и огляделся. Смысла все равно не было никакого. Кто сказал, что к темноте можно привыкнуть, тот наверняка никогда не был в абсолютной темноте. Сергуня, чтобы убедиться, что он не с закрытыми глазами пару раз попытался моргнуть, но тут же вспомнил, что он не умеет моргать. Вторая мысль, которая пришла ему в голову, своей пессимистичностью и обреченностью вогнала Серегу в состояние паники, — "а может я ослеп?". Он кинулся, куда и сам не понял и через пару шагов со всей дури вписался во влажную каменную стену. Как и подобает в таких случаях — упал.

Тут змеелюд услышал, если так можно выразиться, сзади шаги. Когда он оглянулся, глаза ему резанул свет... "Не ослеп" — подумал Серега — "радует".

— Встань исчадие ада, когда с тобой служитель Господа разговаривает! — Провозгласила одна из фигур стоявших в дверном проеме. Судя по всему, говоривший был священником, об этом свидетельствовала ряса с откинутым на спину капюшоном. Остальные двое были явной стражей с алебардами в руках.

Серега, молча, встал и поплелся к выходу. За порогом его ожидал конвой. Змей сделал еще пару шагов и остановился перед лестницей ведущей наверх, но тут острие алебарды ткнуло его в спину, и кто-то сказал пропитым голосом, — "Иди — иди, тебя там уже все заждались!".

— И куда ш-ш вы меня незлобивого? — Спросил Сергуня, не поворачиваясь.

— Казнить... — чуть удивленно произнес другой, более юношеский голос.

"М-мать!" -, подумал змей, — "... и нате вам, на блюдечке с голубой каемочкой, а может я жить хочу? У меня например Ванька не кормленый... И вообще, хватит меня тыкать, энтомологи хреновы..." — с этими мыслями он вышел на улицу.

"Народу море. День просто чудесный. На небе ни облачка. А меня, фашисты, на расстрел ведут, может и не на расстрел конечно, но это не суть важно" — размышлял Серега на ходу. Расталкивая толпу, стражники вели его к эшафоту. Вспомнив, что на казнь нужно идти гордо, не показывая страха толпе, он подумал и запел самую подходящую для этого случая песню, которая пришла ему в голову.

Привет вам тюрьмы короля

Где жизнь влачат рабы

Меня сегодня ждет петля

И гладкие столбы

В полях войны среди мечей

Встречал я смерть не раз

Но не дрожал я перед ней

Не вздрогну и сейчас

Так весело отчаянно

Шел к виселице он

В последний час в последний пляс

Пустился Макферсон

Разбейте сталь моих оков

Верните мой доспех

Пусть выйдет десять смельчаков

Я одолею всех

Прости мой край весь мир прощай

Меня поймали в сеть

Но жалок тот, кто смерти ждет

Не смея умереть

Последний куплет он допел уже на эшафоте. Палач поставил Серегу на колени перед плахой, что далось рубаке с превеликим трудом, для этого пришлось двинуть змея под колени обухом топора, и то это помогло только с третьего раза. Сергуня ошибся, сегодня его будут не вешать, а обезглавливать, но от этого как-то легче змеелюду не стало.

Удивительно. Доселе ликовавшая толпа, за время Серегиной песни заткнулась. Он оглядел их и увидел в первых рядах среди уродливых лиц маленькую крестьянскую девочку с соломенной куклой в руках. Последовавшего далее он совершенно не ожидал.

— Отпустите дракончика! — В слезах закричала она. — Он — хороший! У него глаза добрые! И толпа, как ни странно, поддержала ее революционным ревом. Но, к сожалению, никто не спешил освобождать Серегу.

— Ты обвиняешься в убийстве шестерых королевских стражников, хуле на достопочтенного епископа Петера третьего, и в том, что ты, исчадие адово, посмел обрядиться в рясу монашескую, чем осквернил имя Господа нашего! — Орал на всю площадь герольд. — Начинай! — Скомандовал он палачу.

"Ну вот", — подумал Серега, — "почему несправедливость — во все времена несправедливость? Не убивал я никого. Хотя, может, я не совсем помню, но вот рясу я точно не одевал, этого я бы не совершил ни при каких обстоятельствах! Ложь и клевета".

А в слух он произнес:

— А как же пос-следнее желание?

Палач, вопросительно глянув на герольда, опустил топор. Тонкий кожаный ремешок, стягивающий Серегины запястья, больно врезался ему в кожу, даже не смотря на броню из чешуи.

— И каким же будет твое желание? — Спросил, откуда ни возьмись, появившийся Петер. Толпа при его виде ахнула.

— Товарищ-щ прокурор, подойдите поближе, я открою Вам один с-секрет. — Обратился Серега к инквизитору, и тот, перекрестившись, медленно подошел к змею. Он даже слегка наклонился.

— Какой?

— А вы знаете, как кис-слота дейс-ствует на кожу лица?

— Ну и...

В ответ Серега плюнул. По крайней мере, половина лица, визжащего от боли Петераса, начала шипеть и пениться, открывая всеобщему взору белые кости.

Ремешок на запястьях у змея лопнул...

* * *

Мы вбежали на площадь, на ней бушевала толпа. Мы видели воодушевление в глазах Сереги. Он порвал ремешок, стягивающий руки и выхватил топор из рук палача.

А-а-а, падлы, не рассчитали, что нас голыми руками не возьмешь? Ну и пусть, что вы с мечами. Сергуня зарубил пару стражников, но топор предательски выскользнул из его онемевших рук и змей попросту сломал ближайшему стражнику шею. Спустя мгновение меч солдата оказался в Серегиных руках.

Мы прорубались сквозь толпу подобно озверевшим берсеркерам. Не знаю, как остальные, а я рубил всех без разбору. Мой магический меч разил всех безо всякого намека на магию. Уроды, я вам в лицах покажу, что значит казнить моего брата, пусть даже и не родного! Твари, вы меня вывели!!!

Серега видел нас, и это придавало ему сил. Глаза его горели праведным желтым огнем боя. Стража на помосте разбегалась от одного его взгляда. Он подошел к краю эшафота, поднял меч вверх и запел.

— С-смело мы в бой пойдем!!! — Я всегда знал, что голоса у него нет, но сейчас...

Он прыгнул...

Мир замер вокруг, мы остановились, толпа застыла, боясь даже дышать. Серега всем своим весом насадил себя на вовремя выставленное копье. Оно прошило его живот насквозь. Он обмяк и опустил руки...