— Где вы увидели немцев, мой друг?!
— А разве эта двухмоторная машина не Мессершмитт-110?
— Хм. Бывали на Миланском авиасалоне? Что ж, лейтенант, вы ошиблись, но это простительно. Эти аппараты действительно довольно похожи друг на друга. Поте-671 неплохая машина, и может разгоняться быстрее 500 километров в час. А у 110-го скорость всего 430. Кстати, двухмоторных машин с двухкилевым оперением во Франции строят в разы больше чем в Германии. Но здесь в Виллакубле сейчас могут испытываться только наши и закупаемые импортные аппараты. Закупать самолеты у Германии в ближайшие годы Франция не планирует.
— Даже вот этого Юнкерса-87.
— Ха-ха! Вы снова ошиблись мой друг. Многие вот так путаются. Да, это действительно пикирующий бомбардировщик, но он целиком французской разработки. Ньюпор Ni-140 прошлогодней модификации. Вообще-то его разработали еще в 34-м, но пару лет на испытаниях эту машину преследовали неудачи. За то сейчас она уже умеет, и пикировать, и бомбить. Кстати, ВВС от нее отказался...
— Но почему?! Это же необходимое средство для поддержки наземных войск.
— Представьте себе, это было сделано из-за забавного рыцарского соображения о негуманности пикирующих бомбардировщиков вообще. Так что, перед вами флотская машина. Сейчас она проходит у нас испытания после модернизации моторной группы. И хотя скоростным этот самолет не назовешь, но четверть тонны бомб и мотор-пушка делают его серьезной угрозой для кораблей.
'Мдя, каких только глупостей не выдумают толстопузые штабисты, чтобы затем уже на поле боя их философские косяки мирного времени исправлялись потом и кровью ни в чем не повинных солдат'
— Хм. А вот этот ваш аппарат, видимо, предназначен для высотных полетов?
— Вы правы. Это Фарман NC-130. Довольно интересная машина. Военного назначения, как и вооружения, она не имеет, зато позволяет пролететь 3000 км на высоте 10км со скоростью пассажирского 'Дугласа'.
— Константин Владимирович, военным ведь можно сделать любой аппарат. Вам ли не знать? На месте вашего начальства я срочно заложил бы войсковую серию таких. Эту машину нужно как можно скорее ставить на боевое дежурство.
— Почему вы так думаете?
— Посудите сами. В нашей с вами родной Польше сейчас усиливаются беспорядки. Германское подполье готовится к боям и накапливает оружие и взрывчатку. И это только по газетным сообщениям. А газеты всегда опаздывают, показывая читателям лишь вершину айсберга...
— Предполагаете скорое начало войны?
— Пусть с моей стороны это не слишком патриотично по отношению к родине моего покойного отца... Но в Чикаго я слышал, как он беседовал с каким-то господином из германской общины. Они обсуждали отправку в Польшу американских немцев со знанием польского. Думаю, нам с вами не так уж трудно догадаться, зачем нужны все эти хлопоты. Меня он тоже просил съездить на родину мамы и передать кое-кому привет. Я не успел отказать ему до его гибели. Но поеду туда я совсем с другими намерениями. Я собираюсь защищать Польшу от таких, как мой отец.
— Гм. Похвально. И для чего, по-вашему, могла бы пригодиться вот эта машина?
— Хотя бы для высотной разведки германской территории. На удалении около четырехсот километров от бельгийской и голландской границ...
— Да-а, Адам, ох уж эти ваши фантазии...
— Немцы ни за что не ударят по Линии Мажино, до тех пор, пока большая часть занимающих ее войск не будут отвлечены на другие направления. А пяток вот таких машин могли бы, сменяя друг друга, постоянно висеть над северо-западными германскими территориями. В этом случае, удар по нейтралам можно было бы упредить развертыванием сильной группировки прикрытия оборонительных рубежей ваших соседей. Ведь четыреста километров это целый день для развертывания войск.
— Да почему вы так уверены, что немцы вообще совершат такую глупость?!
— Потому, что когда Гитлер вступит в Польшу, ваши правительства для сохранения лица будут вынуждены объявить ему войну. Не забывайте о данных Гарантиях безопасности.
— Если это случится, то месяца через три французские дивизии будут уже в Берлине.
'Ну до чего ж вы тут в этом времени "мобилизационно легкомысленные"! Аж зубы сводит! Ведь почти на самом пороге уже раскочегаренной "кровавой бани" стоите, а все туда же! В Берлине они! Угу. В 45-м, и только из-за спины союзников Де Голевской кепкой помашете...'.
— Не будут.
— Дорогой Адам, откуда у вас такой апломб?!
— Не знаю даже, как вам сказать, что бы ни показаться хвастуном... Господин капитан. Дело в том, что я, сам того не желая, владею некой способностью к прогнозированию событий. И очень часто мои прогнозы сбываются.
— Мечтаете о лаврах Кассандры?
— Можете шутить, Константин Владимирович. Но когда события покатятся по этой колее, вспомните мои слова. Может, тогда Франция хоть что-то успеет сделать до начала вторжения.
— То есть вы решили стать тайным хранителем Польши?
— Дело даже не в Польше. Я просто не хочу спокойно смотреть на то, как в Европе границы государств спешно перекрашиваются в коричневый цвет. И хотя я сам наполовину немец, но мне стыдно видеть, как другие европейские страны вальяжно рассуждают о мире, даже палец о палец не ударив, для отпора агрессору. Они надеются остаться в стороне, но у них ничего не выйдет. Попомните мои слова.
— Ладно, Адам. Давайте, пока больше не будем об этом. К вашему совету я обещаю прислушаться. Ну, а чем я могу вам помочь сейчас?
— Видите ли, Константин Владимирович. Нападение Германии на Польшу дело уже ближайших недель. Я должен успеть туда раньше с оружием, которое мне даст шанс гораздо дольше, чем другие сдерживать люфтваффе на каком-нибудь участке польского неба.
— Изобрели 'лучи смерти'?
— Все намного проще. Вы слышали про реактивную лодку Кампини в Венеции в 1932-м?
— Да, что-то слышал.
— Этот же принцип я взял для ускорения боевого самолета. И сейчас мне нужно где-то испытать мое изобретение. Желательно в присутствии специалистов способных дать мне советы по улучшению. Ну, и еще кое-что...
— Хм. Вы редкостный фантазер, Адам. Допустим, насчет места под испытания я попробую вам помочь. Но что дальше? На чем вы собрались воевать в Польше?
— Это и есть 'еще кое-что'... Мне требуются два боеспособных истребителя.
— И вы готовы заплатить такие деньги?! Видимо, вы очень богатый человек.
'Да я тут по проторенному Кобой Джугашвилли пути, грабить банки бы пошла! Если бы точно знала, что эти деньги помогут Великую Отечественную оттормозить. 'Богатый человек'. Издевается этот капитан... Впрочем, не все можно измерить деньгами. Но зато кое-что эксклюзивное сейчас стоит любых денег. Как насчет технологий? Тот же компрессорник им продать, и пусть возмещают мне непосильным трудом нажитые расходы на постройку 'вундервавли'. Угу...'.
— По ценам, назначенным вашим правительством за новые аппараты, я не смог бы купить даже один фюзеляж. Но неужели где-нибудь на складах не лежат ограниченно пригодные к боевой работе аппараты. Можно даже частично разукомплектованные, но еще 'живые'. Запчасти я и мой партнер найдем на самолетных свалках или выкупим у ВВС. И, разумеется, речь не идет о суперсовременных машинах.
— Пару лет назад я видел похожих на вас добровольцев, отбывающих за Пиренеи. Я вам даже немного завидую. Сам-то ведь из Франции я никуда уже не поеду. Здесь я вырос...
— А когда вы уехали 'оттуда'?
— В 20-м. Мне тогда было всего пятнадцать. Жалею, что тогда в своей юнкерской шинельке я не успел повоевать за Россию... Но вот за Францию, если потребуется, я еще повоюю... В общем, так мой друг. Пока я ничего вам не обещаю. А какие аппараты вас интересуют?
— Идеальным, было бы получить пару боеспособных 'Девуатинов' с неубирающимися шасси. Еще нужны 13,2 мм 'Гочкисы' или какие-нибудь старые авиапушки 'Испано'. Пусть они даже окажутся с кривыми стволами.
— Мда-а... Мне будет, очень жаль, Адам, если вы всего лишь, глупо погибнете.
— Не погибну. Вы уже видели, как я летаю? Кроме того, с моим сюрпризом шансы остаться в живых в боях с 'бошами' повышаются еще сильнее.
— Расскажете о ваших ускорителях?
— Лучше я их покажу на каком-нибудь полигоне. Я даже готов, передать один опытный образец вашему испытательному центру, если вы поможете мне получить истребители.
— Вы словно змей-искуситель. Ладно, Адам, я подумаю, что можно сделать...
Мелунн-Вилларош так и не открылся, и Павла, получив от капитана Кринье чек за выполненную работу, забралась в вызванную для гаврских пилотов машину.
К двенадцати часам разведчик добрался до их с Анджеем Арфлерской квартиры. Войдя внутрь, Павла почувствовала, что здесь еще кто-то есть. Она попыталась обернуться, но в этот момент сильный удар погасил ее сознание...
* * *
// черновой вариант обновления от 24.08.2013 не вычитано/
* * *
В какой-то момент беседы, капитану даже показалось, что перед ним сидит хитрый шпион. Но его ненависть к фашизму и беспокойство за судьбы Польши и Франции показались вполне искренними. И потом, этот Адам не просил у него доступа к французским авиационным секретам, а наоборот сам предлагал совершенно новую технологию. Да и не так уж часто Испытательному центру поступали предложения от частных лиц по испытанию новейшей техники. Тут требовалось очень аккуратное и мудрое решение. После этой беседы с американским земляком, Розанов около часа раздумывал о полученном предложении, и наконец, решился.
Чтобы не наделать глупостей, капитану было необходимо посоветоваться с умными и в то же время не болтливыми людьми. И у него на примете такие люди были...
— Мадмуазель, могу я поговорить с господином Эдуардом Корнильон-Молинье?
— Кто спрашивает? Это его старый знакомый из СЕМА. Он знает.
— Да, благодарю вас.
— Господин майор! Как ваши дела? Как идут съемки?
— Ну что вы! Боевой летчик это навсегда, даже если он променял штурвал на кинокамеру.
— Прекрасно! У меня тоже все, слава Деве Марии, складывается неплохо.
— Почему я о вас вспомнил? Видите ли. Тут появился один фантастический сценарий.
— Гм. Не совсем для фильма... И еще мне необходим ваш совет. И не только ваш.
— Вы угадали. Господин Мальро тоже нужен. Ха-ха! Да-да, именно как писатель!
— Давайте встретимся в Париже, где обычно вы собираетесь в своем кругу.
— Через два часа примерно. И я буду не один.
— Отлично, до встречи.
Следующий звонок Розанов сделал в один малоизвестный в Париже клуб. Это заведение уже почти год как было оккупировано потерявшими недавно свою родину офицерами некогда дружественной Франции страны. И Розанов был уверен, что найдет здесь понимание.
— Это капитан Розанов. Мне нужен майор Людвик Будин.
— Прошу вас, найдите его. Это срочно. Да-да, прямо сейчас.
Через пять минут из трубки зазвучал голос его чешского приятеля.
— Костя! Как дела, дружище?
— В целом нормально. Вот хочу с тобой посоветоваться по одному делу, Людвик.
— Что-то случилось?
— Не особо случилось, но ожидается в ближайшем будущем. Вот я и решил убить пару зайцев одним патроном. И тебя развлечь и решить, что мне дальше делать.
— Так приезжай к нам. Тут и развлечемся и поговорим.
— У меня другое предложение. Давай встретимся через два часа в ресторане 'Мео'?
— Где это?
— На улице Валуа, недалеко от Пале-Рояль.
— Хм. Умеешь ты заинтриговать. Кого можно с собой взять?
— Пару очень надежных друзей. Ты сам выбери потолковее. И еще мы там встретимся с нашими коллегами. Ну, ты понимаешь...
— Я тебя понял. До встречи, дружище!
— До встречи, Людвик.
Впереди был серьезный разговор. После него оставалась самая трудная для Розанова беседа. Беседа с начальством. Но к этой беседе нужно было хорошенько подготовиться. Спешка тут была не нужна, поэтому капитан решил выждать до вечера. Он снял летный комбинезон и переоделся в парадный мундир...
* * *
Затылок неприятно холодил ствол пистолета. Перед глазами был морской простор с беспокойными чайками. Что было внизу, Павла не видела, но догадывалась, что сидит на краю пропасти. Она попыталась пошевелить руками и ногами, и поняла, что они крепко привязаны к стулу, на котором она сидела. Над головой шелестели кронами деревья. Это явно был какой-то обрыв на морском побережье. И, по всей видимости, похитители выбрали для этого 'представления' место подальше от чужих глаз. Там, где не нужно тратить времени на погребение...
'Вот так-то, подружка. Кончилось наше турне, даже толком не начавшись. Сколько раз я успела проколоться можно даже и не пересчитывать. На третьем десятке собьюсь. Даже пытаться прикинуть, кто меня расколол, бессмысленно. Кто-то из окружения Розанова? Или белогвардейские друзья Матери Марии и Оболенской? Теперь это уже не важно. Партия проиграна. Хотя нет. Наш 'Гроссмейстер' потерял только пешку по фамилии Пешке и все. Впрочем, этот 'размен' все же дал ему что-то ценное. Может быть, время на раздумья, может быть, инициативу. Я желаю удачи моей Родине. И пусть я действительно никудышная разведчица. Но не все, что я сделала здесь, канет в лету. Что-то да останется...'.
Павла спокойно и даже расслабленно ждала выстрела, но его все не было. Сзади наметилось какое-то движение, и глухой мужской голос неожиданно заговорил на каком-то странном языке напоминавшем немецкий. То ли голландский, то ли датский, а может шведский. Все эти языки Павла почти совсем не знала, поэтому даже не пыталась вслушиваться. В ответ на прозвучавшие слова, другой голос что-то тихо переспросил на том же языке, и затем чисто и внятно перевел вопрос на английский. Павлу немного удивило то, что этот вопрос был задан женским голосом.
— Вы готовы рассказать все о своей миссии?
— Я не собираюсь разговаривать с похитителями людей.
'Ни разу даже по лицу не ударили. Это не полиция, те не стали бы миндальничать. И не контрразведка. Да еще и женщина допрашивает. Что может быть абсурднее. Гм. Хотя...'.
— То есть вы отказываетесь сотрудничать и отвечать на вопросы?
— Прежде чем задавать вопросы, потрудитесь представиться, и объяснить свое поведение.
— Вы немного ошиблись с тоном ваших ответов. Вопросы здесь задаем мы.
— Тогда и отвечать на них придется тоже вам.
— Вы не боитесь смерти?
— А смысл? Бессмертия этим все равно не добиться.
— Но смерть бывает разной. И она может стать очень... неприятной.
— Смерть она и есть смерть, остальное не важно. А вы, зная, что вот прямо сейчас отправитесь в небытие, еще стали бы торговаться?
'А эти 'хэдхантеры' явно торопятся допрашивать, но не торопятся убивать или калечить. И явно что-то не так у них. По тону и оговоркам этой дамы ясно, что ей не нравится эта работа. Будь ее воля, и она меня бы в светской беседе раскрутила, как гимнастка холохуп. Видать, приказ им пришел работать иначе, не так как привыкли. Ну-ну...'.
— Напрасно вы мыслите столь фатально. У вас еще есть шансы...
