Песочный трон

А так...

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

* * *

Всё завертелось с такой скоростью, что Эрвианна едва могла ориентироваться в происходящем.

Поначалу она не очень-то представляла, как всё выйдет и выйдет ли вообще...

'Бремор де Саменти, уставший, но упорно чертящий стрелки и кривые линии на карте, расстеленной на большом столе в подвалах замка Кильн. Порой он поднимал глаза на склонившегося рядом герцога Харимэ или внимательно слушающего его пояснения Исгара, слушал их замечания, кивал или спорил... Молчал только Дэнни, присутствуя на совете за этим столом скорее номинально, нежели действительно участвуя в планировании.

Эрвианна прекрасно понимала, что это его обязанность как будущего правителя, и всё же чувствовала себя неуютно. Куталась в пуховую шаль, прячась от дурного предчувствия.

Отцовские сдвинутые брови и поджатые губы свидетельствовали о полной сосредоточенности на занятии, и Эрри не решалась его потревожить. И не пришлось, потому как он заметил её сам.

— Эрри, светлая моя девочка, — улыбнулся отец, глядя на дочь через толстые стёкла нелепых очков. И, увидев что-то, видимое только ему, обернулся к мужчинам, присутствующим здесь: — Думаю, мы могли бы прерваться. Продолжим через час.

Эрри, дежурно улыбаясь, рассеянно кивала. И только однажды, встретившись взглядом с Исом, улыбнулась искренней и теплее. Что, конечно же, не укрылось от Бремора де Саменти.

— Вижу, Кильн таки добился желаемого, — заметил он, протянув дочери бокал сладкого кильнского вина. — Видят Великие, на его примере можно доказывать, что терпение и упорство — залог успеха даже в делах сердечных...

— О чём ты? — нахмурилась Эрвианна, отставив нетронутый бокал на стол подле карты.

Бремор же наоборот — сделал несколько больших глотков, желая утолить жажду в пересохшем горле.

— Только не говори мне, будто ты не знала, что он влюблён в тебя уже... шарам его знает, сколько лет.

— Даже не представляла, — пожала плечами Эрри.

За столько времени она уже усвоила — прошлое нужно оставлять в прошлом. Иначе будущего может и не быть. А вот к чему завёл этот разговор отец — было любопытно.

— Каюсь, этой его слабостью я воспользовался, желая склонить его к нужным нам действиям. Поверь, это было не очень сложно. Думаю, он уже не первый год завидовал Роневану... — Эрри отчаянно старалась держать удивлённое и немного расстроенное выражение лица, понимая, что сейчас отец пытается настроить её против Исгара. Для чего? Несложно догадаться. Королева-мать — ещё одна возможность укрепления внешних связей путём династического брака.

— Давай мы поговорим об этом позже. Я пришла обсудить свой визит к Колливэ.

Бремор натянуто улыбнулся, осознавая, что не так просто будет склонить дочь к нужным ему действиям. Но и правда, торопить события не стоило. Всякое может случиться... Слишком зыбкая почва под ногами.

— Безликая должна быть здесь с минуты на минуту, — мгновенно переключившись на дело, сказал отец. — Вы отправитесь во дворец вместе, по зеркалам. Она уже выбрала служанку, личину которой ты примешь, и по пути объяснит нюансы. Надеюсь, ты понимаешь риски?

— Более чем. Если Колливэ не захочет со мной разговаривать — меня ждёт плаха, — стараясь выглядеть спокойной, заметила Эрри. — Боюсь, выбора особого у меня нет.

— Мне очень жаль... — начал Бремор, но Эрри прервала его коротким жестом.

— Я делаю это для своего сына. И поверь, мне больше по душе было бы забрать его и сбежать за Сианское море в Дорх, туда, где нас никто не знал бы и вряд ли нашёл бы. Но увы, ты постарался внушить ему мысли и желания, с которыми я не смогу бороться, и если я сделаю то, что хочу — Дэнни возненавидит меня...

— А ещё ты не оставишь Кильна, — насмешливо заметил Бремор.

— Как и ты не оставил бы мать.

— Ты права, — усмехнулся герцог Саменти.

Одно из напольных зеркал пошло рябью и отразило девушку в сером плаще.

— Ты готова? — поинтересовался отец, кивнув на зеркало.

Эрвианна не была готова и даже не считала, что готова, но разочаровывать отца не стала и поднялась с места, утвердительно кивнув.

— Тогда пусть тебя берегут Великие'.

Сейчас Эрри понимала, защита Великих ей была бы как нельзя более кстати.

Личина темнокожей Сайхи сползала, трещала, и на её удержание уходило больше сил, чем на пешую прогулку по Авену.

— Смешайтесь с моими служанками, — велела Колливэ, заметив, как тяжело давалось Эрвианне удержание образа Сайхи.

И Эрвианна не упорствовала.

'Ты поймёшь, когда всё начнётся. Будь возле принцессы, чтобы она не сомневалась в том, что ты так же рискуешь, как она. Хостийцы ненавидят чувствовать себя обманутыми', — велел отец, и Эрвианна планировала придерживаться его наставлений до последней буквы.

Но не тут-то было...

Всё началось внезапно.

Секунду тому Визелий взывал к благочестию — и вот уже падает первый стражник короля, окрашивая брусчатку вокруг себя в бордовое.

Вскрикнула женщина, выронив узелок с нехитрой снедью. И ещё один стражник стал заваливаться набок, так и не поняв, что произошло.

То тут, то там Эрвианна замечала людей в тёмных грязных плащах, рассекающих всполошённую толпу, как раскалённый нож — масло.

— Шарам, — выругалась одна из служанок Колливэ, и в её ладони скользнули из широких рукавов тонкие кинжалы.

Её примеру последовали и остальные спутницы принцессы хостийской, окружив её со всех сторон.

Эрри едва успела уклониться от летящего в неё кинжала, да и то благодаря Илсмэ:

— Встаньте возле её высочества, — велела она, но Эрри её не слышала, глядя, как обезумевшая, почувствовавшая кровь толпа, словно волны, смыкается вокруг королевы.

Даже спустя какое-то время, когда уже схлынет шок от увиденного и пережитого, Эрри не сможет себе объяснить, как Ивсталии удалось оттолкнуть Овила. Но именно её отчаянный поступок и стал причиной того, что сама Эрвианна бросилась к мальчику. Не к принцу арнгвирийскому — просто к испуганному ребёнку, оказавшемуся в центре ужасных событий. И скользкая мысль, что отец бы точно не одобрил её действий, растворилась в огромных глазах сына её злейшего врага.

Никто уже не слышал, как Визелий Авенский взывал к человеколюбию, смирению, прощению. Визелий и сам не слышал себя за гвалтом и криком, накрывшими центральную площадь в день равноденствия.

Оголодавший народ хотел справедливости, точнее — мести. Хотел крови.

Эрри — не иначе как чудом — удалось выбраться, протиснуться в узкую улочку. И, таща за руку неестественно тихого мальчика, она думала только о том, чтобы выбраться отсюда живой и не встретить по пути никого, кто прельстится дорогими нарядами и украшениями. Ну и ещё — самой Эрвианной. Сама мысль, что такое возможно, повергала Эрри в ужас, но и вернуться она уже не могла. Вряд ли получится пробраться сквозь беснующиуюся толпу обратно к Колливэ. Да и сомнительно было, чтобы принцесса стояла и ждала возвращения герцогини. Даже если это её будущая свекровь.

Узкий переулок то и дело пересекали другие такие же узкие переулки. Их было такое количество, что Эрри сбилась со счёта и уже не надеялась выбраться без посторонней помощи...

И именно в тот момент, когда впереди уже показался выход, путь ей заступили двое в таких же чёрных плащах.

Эрвианна задохнулась от страха, резко развернулась, но Овил, напоминающий всё это время тряпичную куклу, споткнулся и упал.

Этого хватило, чтобы саму Эрри один из мужчин схватил за волосы, а второй, отбросив мальчика к стене, попытался схватить её за ноги.

Эрри забилась так отчаянно, что затрещали в мужском кулаке волосы, но ничего изменить не получилось...

— Оглуши её, — велел тот, кто пытался поймать ноги Эрри. — Свяжем и пусть лежит у Тэйлы. За неё много дадут. Кажется, семья её не из бедных.

Значит, всё, что им нужно — деньги.

Но предложить выкуп Эрри не успела.

В переулке послышались громкие быстрые шаги и выкрики.

Затылок всё же прострелила невыносимая боль, и Эрри со стоном упала на землю, но сознания не потеряла.

— Ну же, Эрри, девочка моя, — услышала она красивый мелодичный голос Безликой сквозь звон стали. — Почему ты не послушала отца? — ворчливо спросила она, помогая ей встать.

— Овил! — вместо ответа позвала Эрри, протягивая ладонь, и крепко сжала небольшую ручку.

— О, Великие! Ты ненормальная! — воскликнула Безликая. — Эрри, ты понимаешь, сколько проблем создала нелепым поступком?

— Заткнись, Нэнси! Не знаю, как ты, но я не смогла бы жить, зная, что стала причиной смерти ребёнка.

И Нэнси действительно заткнулась, молча таща на себе Эрвианну по улочкам, выведшим их прямиком к задней калитке во двор главного Храма Авена. Она не проронила ни единого слова, но её молчание было красноречивей всех слов.

— Я оставлю тебя. Кверт не справится сам... — сказала Безликая, оставляя Эрри на попечение послушников и перепуганного Визелия Авенского.

Эрвианна же ощутила навалившуюся на усталость, и всё, на что ещё хватило её сил — прижать мальчика к груди, словно тем самым хотела уберечь его от всего, что ему довелось пережить...

* * *

Безликая нашла Кверта и мальчишку там, где оставила. Там же был и труп одного из напавших на герцогиню Байе головорезов.

Вот почему она не любила иметь дело с городским дном. Оно всегда имело на всё своё мнение, и никогда не знаешь, чего от этого сброда ожидать. И пусть всё действительно прошло так, как и планировал герцог Саменти — вот только Эрвианна повела себя не так, как от неё требовалось. Как результат...

Безликая подошла к Хугелю, изо всех сил пытающемуся зажать жуткую рану на животе Кверта. Паренёк так старался, что даже не заметил, что стеклянные глаза его старшего товарища смотрят в небо.

— Оставь, — велела она, положив руку ему на плечо. — Ему уже не поможешь.

Слова тяжёлыми камнями падали на плечи мальчишки, в один день растерявшего веру в доблесть и честь. Видевшего, как сброд с городского дна вперемешку с немногочисленными солдатами отрядов Гилвера де Саменти, совершенно наплевав на правила и смешавшись с толпой, вырезали стражников после оказавших сопротивление представителей знати. И толпа, словно зверь, почуявший кровь, с радостью подхватила это начинание. Он мог бы поклясться, что видел, как толпа забила насмерть королеву Ивсталию...

И это не оставит его до самой смерти.

Девушка в сером сняла с пояса мешочек с крупными слезами Лувы, которые приготовила для Кверта как плату за последнее задание, и протянула Хугелю, вкладывая его в окровавленные ладони парня.

— В Хостии, в городке Тайирс, живёт его дочь, — сказала Безликая. — Её имя Тулай. Думаю, Кверт хотел бы, чтобы ты доставил ей заработанные им деньги, — и, достав ещё один мешочек, поменьше, добавила: — Это лично тебе. Не ищи славы. Береги жизнь. Построй дом и рожай детей. Война — не для тебя.

Может, она была и неправа, и из этого парня вышел бы славный воин, но лучше пусть был бы жив. Так бы и Кверт хотел. Ну или Безликой хотелось так думать.

— Ты ему кто? — спросил Хугель, держа плату на вытянутых руках, словно она была отравлена или противна ему.

Безликая задумалась...

'Пахло гарью...

Настолько тошнотворного запаха она не ощущала ещё. Запах горелой плоти.

Крик и плач. Гиканье всадников и ржание лошадей.

Илейна, бледная, но собранная, пытается прикрыть собой маленькую Аллай...

Несколько солдат, окруживших их, смеются и отпускают сальные шуточки...

Вот тогда и появился он — герцог де Саменти. Позже Аллай узнает, кто он. Тогда же...

— Разойтись! — спокойно скомандовал он, и только что смеющиеся и смелые солдаты — разбежались, как псы в присутствии волка.

Хотя Аллай ещё долго не могла понять, что такого страшного в этом человеке.

— Забавно... — сказал он, глядя на сжавшуюся от страха Аллай. — Ты её сестра? — обратился он Илейне, и та неуверенно кивнула. — И ты знаешь о её особенности?

— Знаю, — ответила она.

— Кверт, — позвал герцог, не оборачиваясь, и тут же подбежал молодой, немного рассеянный солдат. — Этих девушек мы заберём с собой в Арнгвирию. Постарайся сделать всё, чтобы они ни в чём не нуждались. Младшая имеет особую ценность'.

— Да так... старый знакомый, — ответила, наконец, Безликая, сама не поняв, зачем вообще что-то говорила.

И, развернувшись на каблуках, двинулась назад к Храму. Нужно бы найти послушников, которые похоронят Кверта. Желательно прежде, чем её снова призовёт его светлость.

Аллай тяжело вздохнула, стащив с головы капюшон и подставив лицо солнечным лучам. Лёгкий ветерок тут же спутал светлые волосы, а в глазах цвета только распустившейся фиалки отразилось небо.

На вид ей было около двадцати. На деле несколько жизней. Именно так она себя чувствовала.

И это не последняя её жизнь.

Столько ещё нужно сделать...

Аллай натянула на голову капюшон и, подавив желание оглянуться назад, продолжила свой путь. Снова став Безликой из Ордена Многоликих, верной слугой герцога де Саменти и его семьи...

ЭПИЛОГ

Весна в Арнгвирию пришла на стыке осени с зимой.

Такой весны я не помню. Может, потому, что такой и не было ни разу, цена ей была — один из Живительных источников, отошедший Хостии как плата за посильную помощь. Правду говорил отец, достаточно пяти сильных магов, чтобы земли королевства снова расцвели и начали плодоносить. Вот только теперь меня мучил вопрос, сколько магов понадобилось, чтобы эти земли умирали, а люди голодали. Отец не ответил на него, велев не забивать голову ерундой. Но легко сказать... Особенно теперь.

Предрассветные сумерки окутывали тронный зал Авенской королевской резиденции. Складывалось впечатление, что она вовсе вымерла. За исключением немногих сонных слуг, снующих словно тени или призраки этого дворца.

В эту ночь я так и не смогла сомкнуть глаз. Кошмары, казалось оставившие меня, когда рядом был Исгар, снова вернулись и с ещё большим рвением терзали моё воображение. Оттого сон мой стал хрупким, как первый лёд, и заливистое пение ночной птицы мерещилось победным смехом демона по имени Тщеславие.

Полтора месяца высшая знать Арнгвирии праздновала победу, а низшая — спешила преклонить колени перед последним представителем династии Халединг. И даже если и возникли сомнения по поводу прав наследия Дэнниела, то никто не выказал их. Возможно, кто-то надеялся, что всё станет так, как было до переворота, кто-то просто не знал, чего ожидать. Я пустых надежд не питала. Отец как будущий регент не отказывал в милости от имени будущего короля практически никому. За исключением семейства Риелс.

Всё потому, что Медвена сен Риелс попыталась закатить скандал во время празднований победы. Женщине, оплакивающей участь любимого человека, судьба которого свернула к плахе — простительна подобная слабость. Бывшей фаворитке узурпатора и тирана, представительнице знати — нет. И уже на следующее утро карета, охраняемая десятком стражников, увозила бывшую блистательную леди в неизвестном направлении. И оставалось только надеяться, что благодушия Бремора де Саменти хватит на то, чтобы жизнь Медди закончилась в стенах обители святых сестёр, а не в придорожной канаве. Хотя никто не смог бы сказать наверняка, что для неё было бы худшим исходом.