Я в моей голове

В четверг с Филом наметили съездить в город и купить к чаепитию торт в кулинарии. Но Валентина Ивановна сорвала все планы. Она объявила о завтрашнем выезде класса на переборку картофеля в колхоз. Кто-то обрадовался (уроков не будет!), а кто-то огорчился (чаепитие срывается!).

На следующий день тряслись в ПАЗике с песнями, навстречу реалиям советской жизни.

Нас, (спасибо, что предупредили) одетых в резиновые сапоги, вывезли в сырое и грязное бывшее картофельное поле. Еле дотащились, выдирая ноги из вязкой земли до огромного картофельного бурта. Мы уже знали, что зачастую в колхозе так хранят картофель, собранный осенью. (Сами убирали, только не в этом колхозе). Бурт уже был вскрыт (снят полуметровый слой земли с боковых склонов). Вонь от гнилой картошки была невыносимой. (Потом принюхались и притерпелись). Мы облепили бурт и началась работа. Я подумал сначала, что хорошей картошки среди гнилья, будет мизер. Но ошибался. Сгнившего урожая в этом бурте, оказалось, наверное, треть. А ведь за собранный урожай колхоз отчитался. Заработок получили. Значит, заплатили и за эту гниль. Вот одна из гримас социализма. А таких буртов на этом поле было около пяти. А всего в колхозе? А по стране? А если применить эту статистику ко всему урожаю по стране? Можно предположить — правительство тратит деньги на закупку части урожая за границей, вместо того, чтобы строить хранилища и перерабатывающие собранный урожай предприятия. Не создает условий для тех же сельхозпроизводителей, чтобы они были заинтересованы в объеме собранного и сохраненного урожая. Недаром в народе ходила популярная шутка о колхозе-миллионере, задолжавшему миллион государству. А в нашей семье, практически, весь урожай картофеля, выращенного на даче сохраняется, почти до нового урожая. Остается для нового посева и остается мелочь, которую приходится отдавать или выкидывать. Экономисты из будущего такую бесхозяйственность объясняли планом и валом. Мне все это было не очень понятно, но видя подобную бесхозяйственность, любой неспециалист сделает вывод — так быть не должно.

Всех нас такой объем работы сначала испугал. Казалось, нам не хватит дня, чтобы перебрать все. Но к четырем часам мы управились. Когда мы прибыли к месту работы, за соседним буртом сидели несколько женщин. Они закончили до обеда. А мы, более тридцати человек, работали целый день. Получается — один колхозник, может заменить несколько городских жителей. Но на работу в колхозы, ежегодно направляют рабочих от заводов. (Моя мама, инженер-конструктор, каждое лето и осень ездит). Пусть они и работают лучше нас, но и зарабатывают соответственно больше. Причем, на работе им сохраняется оклад. Получается двойная зарплата. Конечно, маме выгодно. А государству тоже? Возможно. Ведь за импортный картофель, нужно платить дефицитной валютой. Опять можно вернуться к вопросу сохранения урожая. Конечно, наши руководители видят и борются с бесхозяйственностью. Не раз слышал лозунг — 'Соберем урожай без потерь!'. Но не слышал — 'Соберем и сохраним урожай без потерь'. Лозунгами проблему не решить. Нужна материальная заинтересованность.

Хорошо, что часть продовольственной проблемы в стране решили выделением участков под дачи. Сколько семей, как моя, не покупает часть овощей? Как же раньше жили без дачных участков? В нашем садовом товариществе я не видел участков, использующихся для отдыха. Весь участок занят под гряды, садовые деревья и ягодные кустарники. Все выходные, а зачастую и после работы, мои родители и другие дачники тратят свое свободное время на работу там. Причем, получают от этой работы удовольствие. Мазохизм какой-то! Никогда не мог понять этого, ни сейчас, ни в будущем.

Третий месяц. Размышления.

Возвращаясь домой, задался вопросом: — Государство, планируя будущий урожай, изначально закладывает часть урожая в планируемые потери? Или подсчитывая полученный урожай, просто выделяет валюту на покупку недостающей для населения части урожая за рубежом? Или изначально выделяются деньги на закупку урожая внутри страны и за рубежом? Тогда — не важно, сколько собранного урожая дойдет до потребителя. Сделал вывод, что не могу понять логики ни в одном из вариантов для нормального хозяйственника. Может есть другой, оптимальный вариант, про который я не знаю? Неужели в стране, все так плохо только в этом вопросе? А во всей экономике? Потом мысль метнулась в сторону:

— Пойти в институт народного хозяйства? Стать экономистом? Потом сидеть в какой-нибудь конторе за 150-180 рублей. Строчить диссертацию в свободной время. Расти по всем ступенькам карьерной лестницы. Иногда выезжать в колхозы, на подобные сегодняшнему, пленэры или перебирать гниющий урожай на овощных базах. Или сразу пробиваться в торговую мафию? А там ходить по лезвию ножа, трясясь от слова ОБХСС. А может идти самому в ОБХСС? Лучше уж в КГБ. Только, они сами отбирают кадры для себя, вроде. Инициативников там не любят. Только стукачей.

Все-таки, мне техника более по душе. Выбрать бы такую специальность, где отвечал бы только за себя, не имея подчиненных, треплющих нервы. И где, надо мной будет поменьше начальников.

Надо, все-таки, идти в радиоэлектронику. Поближе к будущим компьютерам. В стране еще на 50 лет вперед, будет повальная компьютерная безграмотность. Не намного лучше будет и за рубежом. Стать ценным специалистом. Тогда, не так будут страшны тупые начальники. Айтишники всегда и везде будут в цене. Попутно писать и продавать песни и заниматься боксом или рукопашным боем.

Но это позже. Этим летом надо выходить на кого-то из властьимущих и попытаться изменить курс страны, ведущий в пропасть.

На следующей неделе мне подвернулся новый сборщик икон на очень перспективном северном направлении от города. Там было много деревень, в том числе заброшенных.

После секции выхожу с ребятами из школы и слышу слева снизу от крыльца какой-то писк. Как котенок или щенок пищит, только непрерывно. Там же, сбоку от крыльца, стояла группа незнакомых ребят и над чем-то смеялись. Среди них стоял Генка Стриж, старший брат Женьки Стрижа. Женька жил постоянно с родителями в нашем поселке, а его старший брат, большую часть времени проживал в какой-то деревне за заводом. Только иногда появлялся в поселке погулять, выпить, развлечься. В поселке и вероятно, в своей деревне пользовался уважением среди пацанов. Стриж старший дорожил своим авторитетом. Помню, мы стояли с поселковыми ребятами и трепались, как обычно о своем, шутили, смеялись. С нами был и Генка, как равный. В ходе какого-то шутливого спора, один из ребят, старший по возрасту среди нас, в шутку ладонью провел Генке по лицу и слегка оттолкнул. Никто из нас не обратил на этот поступок никакого внимания. Вдруг слышу хлопок. А у старшего на лбу рассечение, из которого хлынула кровь ручьем. Вижу, напротив стоит злой Генка, с намотанным на руку солдатским ремнем с пряжкой. Оттащил его тогда. Потом пытался выяснить у него, почему он так среагировал, пусть на глупый, но безобидный поступок? Генка, так и не смог мне внятно это объяснить. В общем, отношения у меня с ним были, если не дружеские, то нормальные, ровные и взаимоуважительные.

Я выглянул с крыльца вниз и увидел, что какой-то пацан зажал в углу, образованному крыльцом и стеной школы, девчонку-школьницу.

Обычно, мы с неизвестными деревенскими ребятами пересекались редко. Много ребят, учащихся в школе, были из окрестных деревень. У многих ребят из поселка остались родные и знакомые, живущие в деревнях. Многие городские ребята, летние каникулы проводили в деревне или часто туда ездили. Но у городских к деревенским жителям проявлялось какое-то превосходство, как к менее грамотным, похуже одетым, слабо ориентирующимся в городской жизни. Они, зачастую, отличались от городских 'оканьем' и отдельными специфичными словами. (Я всегда считал, что я 'акаю', но в военном училище ребята сразу определили, что я с Волги по слабо выраженному 'оканью'). А у деревенских пацанов к нам проявлялось демонстративное презрение, как к слабакам, маменьким сынкам, не готовым к настоящей жестокой драке. Я слышал, что у них, нередко на праздники, бывали драки деревня на деревню, в которых принимали участие все, и мужики, и пацаны, с колами, ножами, цепями и даже стрельбой. Использовался колхозный транспорт для доставки бойцов к месту драки. Конечно, в городе такого не бывало.

Увидев нас, деревенские ребята замолчали. Я быстро спустился с крыльца и завернул к ним. Посмотрел в угол, а там невысокий пацан, зажал девчонку, наверное, из класса седьмого. Он задрал ей подол школьного платьица и шарил у нее в штанах. Она от стыда или от страха, закрыв лицо руками не сопротивлялась, а только пищала на одной ноте. Я взглянул на Генку. Он с интересом смотрел на меня. Тогда я подошел и рванул за плечо сластолюбца:

— А ну ка, отпусти ее, — сердито рявкнул.

— Че? Че те надо? А ну иди на х...й отсюда, а то пизд...ей ща получишь! — он обернулся ко мне и похотливая ухмылка сменилась злобной гримасой.

— Я сказал, отпусти ее, — повторил я.

— Да я тебя... — Он выдернул руку из трусов и замахиваясь, рванулся ко мне.

— Стоп! Не здесь! — я отскочил и поднял руку, останавливая его.

— Ну, пойдем, отойдем, — с угрозой согласился. Девчонка с плачем, подхватила портфель и бросилась прочь, все так же закрывая лицо.

Деревенские стояли молча, поглядывая на Стрижа, а он с любопытством смотрел на нас. Мои ребята тоже стояли поодаль, готовые вмешаться. Заметил, что Толик, находящийся среди ребят, тоже готовиться к драке. Наверное, деревенских ребят останавливало некоторое наше численное преимущество. К тому же — это была наша территория. Насильник радостно пошел к своим, задев меня плечом. Я двинулся за угол школы. Мои пошли за мной. Двинулись за угол и деревенские. Слышу за спиной их неразборчивый бубнеж и выделяющийся хвастливый голос насильника:

— Да я на нож не боялся пойти. Помнишь? Да я щас уделаю этого городского щегла.

Конечно, он видел во мне чистенького школьника в костюмчике с комсомольским значком, 'ботаника' с портфелем. Один мой вид вызвал у него раздражение.

А ведь он похож повадками, на Черта со станции. Тот был тоже готов унизить девчонку при любом благоприятном случае, когда ему никто не мог помешать. Девчонки боялись позора и молчали. А Черту это сходило с рук. И ростом они с этим одинаковы. И кожа, такая же бледная и прыщавая.

Вышли за угол. Отметил, с асфальта снег уже сошел — ботинки скользить не будут.

Остановился, отложил портфель в сторону и повернулся к деревенским. Они тоже остановились. Мой противник вышел вперед со злобной ухмылкой. Остановившись, начал оскорблять меня, провоцируя на драку:

— Ну, че фраер, приссал? Давай, че встал? Щас я тебя пиз...ить буду, а потом заставлю вылизать мои сапоги. Чтоб блестели, как у тебя. Ну, че стоишь, гнида?

На каждый мой шаг вперед, он разрывал дистанцию, как бы уклоняясь от драки.

— А ведь он выбирает момент и, выбрав, бросится, скорее всего, в ноги, чтобы повалить на спину, а потом будет добивать сверху. Не совсем плохая тактика. Ждем-с,— продолжая кружить. В голове сложилась схема драки.

Наконец, он наклонившись, резко рванул мне в ноги. Я этого ожидал и с правой ноги, как по футбольному мячу ударил его в голову. Он сбился с шага. Его откинуло влево, и он упал на руки. Я подскочил и ударил правой под ухо. Он уткнулся в асфальт, ударившись головой. Нокаут. Я развернулся к Генке. Он стоял молча и непонятно смотрел на меня. Его ребята в замешательстве смотрели на него. Я обернулся к своим и попросил:

— Снимите с этого штаны, — кивнул на неподвижное тело. Деревенские возмущенно заворчали.

— Неправильно это, Соловей, — наконец подал голос Стриж. Его ребята удивленно замолчали. Вероятно, для них было новостью, что мы со Стрижом оказались знакомы.

— За гнилой базар и беспредел надо отвечать, — напоминаю ему понятия. — Ты ведь не хочешь, чтобы я на него поссал. А штаны свои, он заберет у той девчонки и сделает все, чтобы от ее родителей не было заявы в ментовку.

— А не боишься подляны? — намекает он, на подлые действия обиженного пацана. Наверное, знает гнилую натуру того.

— Нет. Отойдем? — киваю в сторону.

— Ты что, Гена, подставляешься? Этот (киваю на пацана без штанов, которого пытаются поднять друзья), вписывает тебя в блудняк, а ты стоишь и смотришь. Ты ведь уже под статьей ходишь. (Напоминаю про его условный срок). А этот, уже нарисовал себе и всем вам позорную 120-ю статью. Хорошо, что не дошло до 117-й, — разъясняю перспективы.

— Мы же ничего не делали с ней. Я решил, пусть пацан развлечется, — смущенно пытается оправдаться Гена.

— У нее сейчас от страха все в башке перемешалось. Ей уже не сообразить, один или вы все ее лапали на глазах всей школы. А тебя здесь многие знают. — Как несмышленышу втолковываю ему. — Вот и сняли с него штаны, чтобы ее позор, был хоть так компенсирован позором этого беспредельщика. Завтра передам штаны ей. Пусть этот выкупает их, чтобы заявы не было.

А тебе бы этого не подпускать к себе. Гнилой он, понтов много, рад над слабыми поглумится, а на сильных, явно не залу...тся. Исподтишка норовит ударить.

— Ладно, — сплевывает Генка, — разберемся.

Тут мне приходит идея привлечь его к сбору антиквариата в его стороне. Парень он авторитетный, пацанов держит. Вон, как все на него глядели, ожидая команды. Всех в своей округе знает, лучше городских. В случае залета сборщика, дальше него не пойдет. Только он не будет смущаться законности, когда поймет выгоду этого бизнеса. Его не вразумить. Он сам себе на уме. Опасно его привлекать, но и выгода будет немалая. Может рискнуть, пока на несколько партий? А потом лето, у меня поход, лагерь и другие планы.

— Гена, у меня к тебе есть деловое предложение. По деньгам выгодное. Завтра в школе подойди ко мне. Перетрем. Только один ко мне подходи. Чтобы твои не знали, с кем ты встречаешься. Завтра все узнаешь и поймешь. — Решаюсь я.

Крюку, державшему штаны, советую незаметно от деревенских, повесить их в школьной раздевалке. Незачем таскать эту грязь. Прошу завтра найти девчонку и рассказать про них. Хотя, вряд ли она захочет общаться с этим козлом.

На следующий день подошедшему Стрижу я объяснил способ полузаконного заработка на иконах, в части его касающейся. Подумав, он согласился, только предупредил, что общаться со мной будет его надежный человек. Тот сам ко мне подойдет, и все дела мы будем вести через него. Тем более у него есть мотоцикл. Мне это было понятно. Гена хочет со мной держаться на равных, а не быть, как бы на побегушках, принеси-получи-отнеси. Стриж, так же сообщил, что вчерашней девчонки в школе сегодня нет. Они решили, что тому засранцу придется затихариться на какое-то время и попросил отдать штаны. Я уже знал об отсутствии девочки в школе и сообщил, где они могут забрать штаны.

Под конец встречи он поинтересовался моими драками с Грузином и с флоровскими. Отговорился поскромничав, не вдаваясь в подробности:

— Повезло.

— Уважуха, не ожидал, — отметил Стриж и пожав руки друг другу разошлись.