Таким меня тут ещё не видели, задело за живое. Я воспитывался при Союзе, у нас такое ругательство как "единоличник" с детского сада было обидным. Да и потом, после развала страны, в школе, университете, старался всегда на общее дело работать, и не любил когда кто-то под себя грёб, не обращая внимание на остальных. Наверно, потому и миллионов не заработал, и фирмы да конторы частенько менял. Не приживался в коллективах, где все озабочены были только "наваром" в личный карман. И с пацанами моими проект тот начал, потому что они такие же как я были. Увлечённые, и не о деньгах думали, а про то, как дело лучше сделать. Кстати, потому наверно и получилось у нас Проект тот реализовать.
Местные же от моего напора впали в ступор. Но начали потихоньку приходить в себя. Первым заговорил Буревой.
— Ты чего разбушевался, Сергей? Бабы испокон веков так жили, мы в их дела не лезли. Да и остальные так — вместе разве что дом поставить, да поле высеять. И то, поле-то у каждого своё...
Дед ещё долго монотонно рассказывал про ведение хозяйства и распределение работ в нём. Я чуть успокоился, хотя бабы продолжали смотреть на меня с опаской, напугал я их речью своей гневной. Я пытался переварить то, что говорил мне Буревой. И многие вещи встали на свои места.
Родовой строй тут ещё сохранялся, но все более номинально. То есть глава рода, большак, мог принять решение за всех, но далеко не факт, что все его выполнят. Гарантированно добиться претворения воли большака в жизнь добиться можно было двумя путями. Первый — это если принятое им решение действительно выгодно было всем. Второй подразумевал непререкаемый авторитет главы рода. В остальных случаях непродуманное или не до конца понятное распоряжение большака могло привести к расколу среди родственников. Вот взять их переезд в эту глушь. Его поддержали все — прежде всего Первуша, ему тут сырье брать проще было. Остальных прельщало отсутствие поборов. Но даже когда приехали сюда вопреки, казалось бы, разумному решению построить большой отапливаемый барак на всех, каждая семья начала сооружать себе дом. То есть брёвна валили все, строили все — но дальше каждый обустраивался сам. Поэтому и печки у них были такие разные — большая, как на картинке из моего времени, у Зоряны, Первуша печи хорошо строил, а остальные низенькими, маленькими, каменными обходились. Мебель, утварь, крыши — всё делали сами.
Вторуша сам себе делал лодку, и ходил за рыбой. Всебуд, самый младший, тот больше по сельскому хозяйству специализировался, мёда много брал. Потом они менялись товаром. Если кто со Вторушей за рыбой ходил — её делили поровну, но в один котёл никто ничего не складывал. Бабьи все дела, к которым относились ягоды, ткани, грибы и прочее, каждая делала только для своей семьи, и это воспринималось нормально. Даже мужики не лезли в их мир. Кудель тянула каждая себе, хоть и в одном доме, чтобы не скучно было, ткала каждая сама, выбеливала тоже. Это не было какой-то звериной конкуренцией, скорее, так было принято, и бабы этот порядок строго блюли.
Нападение данов все смешало, выжить по старинке не получалось, и все сгрудились вокруг Буревоя, который взял на себя помимо обязанностей главы рода, ещё и распределение ресурсов. Пережили зиму в основном его стараниями, по краю прошли. Моё появление опять внесло сумятицу в жизнь деревни, но когда я начал приносить пользу, мои ресурсы и идеи из будущего позволили повысить уровень благосостояния села, бабы решили, что кризис миновал, и вернулись к привычному укладу. Поэтому и ткацкий станок, на который изначально я хотел посадить всех трёх барышень, не довели до ума. Всё искали изъяны в предлагаемых обновлениях, или просто саботировали мои предложения. Вот потому они модель только и использовали, не давая довести задуманное до конца, ткать в одно лицо им было привычней. Одежду для меня, кстати, ткала только Зоряна. Деда обшивала Агна — они так поделили обязанности по количеству членов семей — у Леды и так четверо мелких было. Сборы ягод, крапивы, корешков, грибов — все сами и только себе. Небольшую заминку вызвала наша новая технология по производству сосновой кудели — но и её решили. Каждая барышня собирала и отдавала деду одинаковое количество иголок, и забирала ровно треть кудели. Потом нитки, ткань и одежду делали каждая себе и детям. Или нам с дедом, в качестве общественной нагрузки.
Буревой закончил свою нудную речь, я откинулся на стуле и прикрыл глаза. Н-да, вот тебе и деревенская община. Хорошо хоть тут все какие-никакие, но родственники. Наверно, если бы не это, они бы тут склоки с рукоприкладством бы устраивали. Пока я думал, бабы стали потихоньку гомонить...
— Вот что, народ, — все повернулись ко мне, — как я уже говорил, жизнь у нас меняется, а значит и у вас, — я ткнул в девушек, — все тоже поменяется. У нас, в моем мире, для того, чтобы производить больше в пересчёте на одного человека, отказались от такого способа работы. Каждый делал что-то одно, а потом менялись результатами труда. Даже в части женской работы.
Бабы ахнули, выпучили глаза.
— Как так-то! Ежели я только стирать буду, а кто-то только ягоды собирать, как же поровну-то все разделим? — Леда затараторила, остальные тоже её поддержали, опять наш "курятник" закудахтал.
— Тихо! Да тихо вы! Женщины! Дайте договорить! Пока мы все тут один род, мы распределять обязанности и ресурсы, вы это слово уже знаете, самому авторитетному человеку — Буревою. Ему вы верите? У него тут вроде любимчиков нет, всё по справедливости поделит — и работу, и продукты, и дрова. Пойдёт так? Я вам обещаю, если все правильно сделаем, каждому — я подчёркиваю — каждому лучше станет. Поверите мне?
— Да поверить-то нетрудно, — за всех ответил дед, — ты нас не обманывал никогда, да и придумки твои на пользу были. Непривычно это просто, особенно им... — дед рукой обвёл своих невесток.
Все опять кинулись спорить, даже дед явно не обозначил свою позицию, все что-то бубнил про традиции и "испокон веков". Молча выдержал первый шквал критики, и начал подбрасывать им аргументы. Значит, каждый себе? А я, знать, тоже так делать должен? Почему нет? А-а-а, типа один мужик... Но я-то не муж никому, значит, и сам по себе могу? Или нет? Хм, странно — тут каждый на свой карман работает, а я за всех отдуваюсь. Ах, вы стираете, обшиваете и готовите! Ну дык это пока! И то, вы это с моими ресурсами всё делаете. Как нет? А железо? А станки? Дети помогают? Ну дык не буду больше привлекать их — делов-то! "Велик" к себе в сарай — и буду сам справляться... Мелкие, что попискивали одобрительно в тон матерям, из спора выбыли под угрозой лишения игрушки. Ага, "велик" в сарай, сам в кузню да на приготовление пищи... Дрова себе в кузню сам рубить буду... Кукша пусть сам Зоряну топливом снабжает, вместо охоты, дед — Агну с семейством, ну а я, так и быть, Леде что подбрасывать буду. Кукша замолчал, а то тоже пытался что-то мямлить о традициях и обычаях. Перспектива заниматься вместо охоты топливом его что-то не вдохновила. Дед "слился" на отказе от выварки золы — какие уж тут эксперименты, если идеи мои я теперь сам реализовывать буду. Остались девушки.
Значит, говорите, обшиваете меня. Ну ладно, так уж и быть, сниму с вас эту бренную ношу. Сам буду иголки варить, кудель трепать, нить делать. Ну и ткань, куда без этого. Опыт говорите нужен? Времени много потрачу? Хм, ну тоже верно... Если станок не доделаю. А когда сделаю так, чтобы он сам работал? Что значит "так не бывает? Бывает-бывает, вот увидите. Ну да, не так качественно как у вас, хотя... Там подстроить, тут улучшить, выйдет даже краше. Не получиться? Да ладно! С иголками все тоже орали, что не получиться, а теперь только и стонете "принесите кроны с лесоповала, нам ниток не хватает". В этом месте замолкла Агна. Причём не просто замолкла, а начала кивать мне в такт да поддакивать. Потом и дед с Кукшей подключились — вместо толпы оппонентов начала формироваться команда единомышленников. Зоряну уговорили, напомнив про металлическую посуду, что ей перепала как наиболее загруженной на кухне — она нас с дедом кормила. Леда продержалась больше всех, тут уж мне пришлось даже расчёты ей показывать — очень такая въедливая барышня.
— Ежели толк от этого будет, давай по-твоему попробуем, — Леда, вечный скептик, наконец, сказала своё веское слово, — как ты там говоришь? Эксперимент проведём?
— А давайте. Начнём... Ну, пожалуй, со станка ткацкого. Я его доделаю — а там сравним, сколько ткани и какого качества выйдет у вас втроём. И как лучше работать — вместе или или каждая сама себе. Все согласны? Срок нам неделю — хватит этого чтобы станок сделать и опробовать. По результатам недели — сравним что получится. После этого — опять думать будем, по-моему жить дальше или по-вашему.
Работа закипела на следующее утро. Кукша делал навес над лесопилкой, пока временный, Буревой варил кудель. Бабы помогали сделать станок, чтобы им удобно было работать втроём. Открыли для себя много нового, когда начали задумываться, с моей подачи, над отдельными операциями в техпроцессе получения ткани из ниток. Помимо прочего мужиков волевым решением привлёк на помощь в кузне — рельсо-штамповочная машинка моя переваривала раскалённые кусочки металла, превращала их в элементы для пилы и кулачки для станка. А мелкие готовили уголь, благо, дров мы привезли кучу. Пришлось заводить первые "технологические карты" и оснащать горн биметаллическим термометром. Зато избавился от необходимости контролировать процесс "штамповки" — Кукша да дед ориентировались по моим часам и грубой стрелке термометра с нагревом заготовки, а подкладывать под рельсу металлическую пластинку уже было делом простым, как и подъём блоками рельсы. Учитывая, что раньше один всегда работал, сильно повысился выход "восьмёрочек" для цепей и кулачков для узлов станка. Ну а я занимался оборудованием для ткачества.
Барышни пытались освоить нелёгкую науку совместной работы. И вот странная вещь — до этого не ругались, а тут только и слышно "не так свистишь, не там летаешь!". Успокаивал, пытался оптимизировать работу и довести задумку до ума. Первыми в дело пошли цепи — на новом, увеличенном каркасе их пришлось разместить две, справа и слева. Крутить стало даже сложнее, но прочность и точность повысилась — тряпичная цепь тянулась и рвалась довольно часто. Отказались от привода на уплотнительной гребенке — теперь "оператор педали" орудовал специальным рычагом, так ткань лучше получалась. А в подмогу тому "оператору" добавились две "челночницы".
Для каждой из них придумана своя механизация. В неё входит улавливатель челнока, поворотный механизм, рычаг взведения специальной ударной доски, и педаль пуска этой самой деревяшки. Работа очень монотонная: поймал челнок, повернул его, взвёл рычаг, дождался своей очереди и нажал педаль пуска. Удар — челнок полетел сквозь нитки основы, в сторону второй "челночницы".
Мои идеи претерпели изменения. Челноков стало много, как я и планировал, но они стали больше размерами и сложнее по конструкции. Теперь катушка с нитками вставлялась в выглаженную основу, так было проще. Плюс доработки в станке для выделывания нити. Там появился счётчик длины из пары обрезиненных валиков, шестерёнок и стрелки, указывающей, сколько накручено на катушку. Аналогичный прикрутили к станку. Точность так себе, но тём самым мы хоть как-то решили проблему разного количества ниток на катушках. Раньше это приводило к тому, что в самый неподходящий, абсолютно непрогнозируемый момент челнок "зависал" между нитями основы и вся работа вставала. Из будущего "подсмотрел" идею маркировки нитки, подобно кабелю. При вытяжке нити теперь небольшая, пропитанная самодельной краской, подушечка ставила примерно через каждый метр отметку. В итоге "челночницы" сначала заполняли пенал одинаковыми, насколько это возможно, челноками, с почти равным количеством ниток, и начинали работать. По счётчику длины определяли, когда поперечная нить подходила к концу, и в момент ловли открывали специальную дверцу в улавливателе. Через неё использованный челнок покидал станок, другим рычагом на его место вставал следующий из пенала, и работа продолжалась...
Очень тяжело шло. Моя машинерия требовала согласованного, точного труда и не допускала отвлечения внимания. Сначала пришлось убрать инерционные барабаны — тренировали последовательность действий. С моей подачи девушки стали проговаривать названия своих операций. Из ткацкого навеса сначала постоянно неслись крики: "Вверх! Стреляю! Поймала! Поворот! Гребенка! Вниз! Стреляю! Поймала! Поворот!..". Пришлось сделать тканевую основу на ударной доске, чтобы избежать грохота при ловле челнока. Крики превратились в обычные голоса, потом — в шёпот, а в конце просто уже губами шевелили, не более. Я контролировал процесс обучения с часами, придерживал или ускорял деятельность отдельных "операторов". По мере накопления опыта возрастала и скорость выделки ткани. Вернули инерционные барабаны. Их снабдили тормозами для контроля скорости, и добавили рычаг сброса цепи — в этом случае станок просто останавливался.
Если честно, у меня "в загашнике" была парочка решений, умозрительных, при помощи которых можно вообще в одно лицо ткань делать. Однако я их не стал внедрять сознательно, сейчас задача не столько облегчить труд, сколько научить местных работать так, как было привычно мне — один человек на одну технологическую операцию. Пусть она и заключается в бросании челнока по ниткам или подъёме рельсы для "штамповки", но ведь надо согласованно всё делать надо, так, чтобы второй участник процесса с одной стороны не ждал своей очереди, с другой — успевал операцию закончить. Лучше всего такой вот "дрессировке" поддавались дети, потом — мужики, ну а самое сложное с девушками было. Мелкие ссоры, ругань, непонимание. Пару раз дошли до скандалов. После последнего я даже демонстративно собирал рюкзак, всем своим видам показывая, что сейчас уйду в лес жить. Буревой, правда, по методу героя Ульянова из фильма "Председатель" провёл в женском коллективе политинформацию. Помогло. На следующий день склоки если не закончились, то притихли. Да и к процессу рабочему девушки малость приноровились.
Устроили "показательный забег" — я хотел проверить производительность. Подготовили расходные материалы и стали ткать. Сначала медленно шли, потом все быстрее и быстрее. Через пару часов барышни вошли в натуральный транс, как роботы-автоматы повторяли сотни и тысячи раз одни и те же движения, слегка шевеля губами. Из подобного состояния их вывел громкий треск — оборвались нити основы. Девушки, дезориентированные подобным событием, с удивлением оглядывались по сторонам. Я окончательно вывел их из ступора громким "Всё!". Взгляды обратились сначала ко мне, потом на станок, и в итоге уткнулись в большой рулон ткани на финальном барабане. Вскочив, барышни кинулись осматривать материю. Я их оставил — пусть теперь подумают. Разве что на школьной наше доске зафиксировал время и объем работы. На метровом по ширине станке за пять часов они сделали рулон ткани чуть не двадцать метров длинной...
