— Если так сделать попытаемся — разбегутся вскорости, — предупредил дед.
— А нам то что? — пожал плечами Кукша, — пусть бегут.
— Но тогда глупо как-то получается, отожрутся на наших харчах — и тикать, — заявила Леда, — а нам потом запасы восстанавливать.
-Тоже верно, — поддержал я барышню, — если уж под нашу руку пойдут, пусть сначала отработают своё проживание. Хм, это, кстати, мысль неплохая. Давайте так поступим. Ежели мы их под себя примучим, надо в такие условия поставить пришлых, чтобы нам это дыру в запасах не пробило. А вот когда возместят нам все затраты — тогда и сваливать могут, на все четыре стороны.
— Это если захотят, — уточнил Юрка, — а то и приживутся...
— Это тоже верно. Мы же всё равно собирались людей брать дополнительных. Да, не таких и не так, но и отказываться от этого "недоподарка" судьбы, тоже не след. Но и разбежаться смогут — факт, — я задумался.
Чем можно удержать людей, заставить их подчиниться? Силой? Не наш случай, разорвёмся мы охранять их постоянно, пришлых в десять-двадцать раз больше, чем нас, прыснут в разные стороны — не поймаешь. Да и как должно выглядеть подчинение силой? Расстрел каждого десятого по средам? Избиение каждого второго по субботам, "шоб боялись"? В тёмную при неподчинении кидать массово? А нам "в ответку" люлей не отсыплют, толпой не задавят от такого? Да и темница того и гляди набьётся, виртуальная, и что — кормить да поить их, пока не надоест? За свой счёт?
В кандалы заковать? Да ну, бред какой-то. Много тут они нам тогда наработают? Да и с детьми и бабами чего делать? Тоже в наручники? Я, конечно, далеко не пацифист, жизнь в этом времени заставила по-другому на многие вещи взглянуть. Но просто представив себе унылую колонну оборванцев в колодках, идею эту отбросил. Значит, ни силовым методом, ни путём физического ограничения перемещений мы людей не удержим, а если и не разбегутся — то толку от них мало будет. Да ещё и партизанить начнут, освобождая друзей да родных, мстя нам за побои да убийства...
— Кстати, Буревой, — отвлёкся я от своих мыслей, — а как тут с кровной местью? Ну, за убитых родичей что сделать могут?
Дед в красках расписал перспективы, издалека пошёл. Начали про преступления и наказание, закончили вообще леший знает чем. Убийство человека или причинение ему увечий, не позволяющих в последствии прокормить себя, считалось достойным поводом для мести по праву крови. А вот воровство там, или мошенничество — нет, ибо там и финансовым возмещением ущерба обойтись можно. Осуществлялась месть родичами, которые образовывали условный "кровный союз", то есть, далеко не каждый, например, троюродный племянник двоюродного дедушки, мог мстить, а только относительно близкие люди. Хотя под раздачу наоборот, могли попасть многие, а не только убийца. При этом без кровавой бойни обойтись тоже могли. Например, виру взять большую, или человека, взамен ушедшего к предкам, в свой род забрать из племени обидчика. Такое осуществлялось по договорённости между главами общин, или единолично, представителем власти. Это если оба рода, участвующие в конфликте, под одной рукой жили. Ими же по массе условностей и неписаных правил определялась сама возможность "убить в ответ". Ну там, если твою честь задели, а за это ты по жбану обидчика до смерти упокоил, то такое могли посчитать смягчающим обстоятельством, и обязать убийцу заплатить только штраф.
Да, были и исключения, при которых мстить никто не шёл. Война — одно из них. За убитого в битве дружинника родичи не кидались вырезать соседнее село. Это считалось как бы риском выбранной профессии. Однако если, например, дружина чужая по землям племени-врага идёт, и мирное население геноцидит, то тут мстили — только в путь! То есть пограбить да девок попортить малость, угнать народ к себе да на землю посадить — это вроде как в порядке вещей, а вот убийство и увечья мирного населения могли привести к тому, что обиженные хлеборобы доставали свои луки да рогатины, собирали все окрестные сёла и множили захватчиков на ноль. Поэтому такое старались во время войн между соседями не практиковать — опасное занятие, можно и на голову короче стать. Были даже прецеденты, когда за излишнее насилие над мирным населением захватчики своих воинов примерно наказывали, или плату за обиду давали. Это как раз для того, чтобы мстителей не плодить. Но такое больше было, если война между похожими или родственными племенами велась.
С чужаками из дальних стран особо не церемонились. Как, впрочем, и они сами не сильно парились угрозой вырастить мстителей. Расстояния и транспортные возможности местные таковы, что ходить из Новгорода к свеям, чтобы осуществить вендетту за убитого дедушку, никто не станет. Как, впрочем, и особо искать, кто из словен прибил какого-нибудь мурманского вояку, что этими землями шёл "типа торговать". Понятное дело, если потом пути родственников обидчиков и пострадавших пересекались — начиналась кровавая баня. С этим, кстати, были связаны особенности местного рабовладения и захвата людской добычи. Если "походники", варяги да викинги, нападали на деревню, то людей вырезали, а немногих рабов брали с таки расчётом, и продавали в такие страны или племена, чтобы сам налёт остался без свидетелей и потенциальных мстителей. Так и наши рыбаки-корелы "под раздачу" попали. Село под нож пустили, а ребят бы продали на западе мурманам или свеям. И потом, после конфликта, те же грабители-даны чинно-благородно торговали бы с роднёй наших рыбаков, делая удивлённые и озабоченные лица при их рассказах о каких то уродах, что корелов из их рода на ноль помножили. Такие вот гримасы Средневековья.
Вторым исключением из правил кровной мести было убийство по приговору суда. Представителями власти, коих выбирали из своей среды общины, имели такое право, и должны были применять его на благо всего общества. Понятно дело, что и злоупотребляли, и наоборот, слишком спускали с рук проступки, но суд был исключительно в их ведении. Ну а если не справлялись, по мнению населения, со своими обязанностями главы да князья, их снимали с должности, или вершили суд сами, по обычаям, описанным Буревоем ранее.
Забавно, но здесь, в девятом веке, источников власти действительно являлся народ. Родовитых монархов пока нет в товарных количествах. Религия местная сетевая, скорее, а не иерархическая, патриарха, что мог бы своим решением продавить назначение того или иного товарища на должность, нет. Купцы да торговцы хоть и образуют достаточно серьёзные кланы, но напрямую не влияют на формирование власти, особенно в небольших селениях и городках. Военная же аристократия сейчас достаточно размыта, и любой землепашец, коли уж ему вожжа под хвост попала, пойдёт махать топором да копьём в походе, вступая в ряды потенциальных будущих феодалов. Власть реально выборная и вполне себе ответственная — как тут коррупцией заниматься, особенно в небольших деревнях, если половина их населения — кровная родня, а вторая половина — родственники жены? В крупных же населённых пунктах всё чуть сложнее и страшнее.
Во-первых, большой город является центром достаточно обильных земель, включающих кучу мелких деревень да весей, иначе не прокормиться. Во-вторых, система власти иерархическая. Если на уровне посёлков назначение главы происходит по старинке, общинным решением, то вот князя уже выбирают более привычным мне способом. Ну там подкуп, клановые войны, учёт взаимных интересов, грызня, и прочие цивилизованные вещи. И сама система управления отличается. Если глава посёлка под своей рукой держит землю на пару дней пути вокруг деревни, то Новгородскому главе, например, уже чуть не сотни километров вокруг города подчиняются И правом распоряжаться на этой территории ему делегируют представители торговых кланов, дружины, главы более мелких населённых пунктов. И такие ситуации, как у нас с пришлыми, решаются достаточно просто. Ведь на своей земле племена да роды сидят крепко, границы союзов да их местоположение соседям известно, как и власть, что правит на территории, и мандат её, что выдало население князю. И получается, что пришлые оказываются в полностью враждебном окружении! И любые действия князя своего местные поддержат, ибо сами его ставили на должность! Особо деваться некуда толпе народу, что волей случая оказалась во владениях того же Новгорода, идут на общих основаниях под руку местной власти. Ну а если не хотят — под ноль их вырезать или похолопить могут спокойно местные власти, и никакой кровной мести не будет. Некому станет вендетту объявлять, да и права такого никто иметь не будет — сами нарушили местные законы, что установили племена на своей земле, в которую пришлые сунулись.
Наш случай относился к другому типу. С завидной периодичностью предприимчивый и удачливый вояка объявляет некий кусок земли своим. Понятное дело, на слова его все кладут большой и толстый и не обращают внимание на подобные заявки. Тогда новоявленный князь с дружиной ходит и геноцидит население местное и вторгающееся. Когда он делом, силой своей докажет, что его объявление — не пустые слова, следует другой этап. На новое образование начинают ходить соседние дружины, проверяя на прочность стойкость убеждений свежеиспечённого руководителя. Если тот отбивает все атаки, то боевые действия переходят уже на территорию противника. Пограбить приграничные села, вывести к себе людей, нанести урон соседнему князю, что сомневается в способностях и праве новичка на свой земельный надел. Несколько таких итераций приводят к тому, что граница нового княжества становится крепко, и соседи лезут уже договариваться, а не железяками махать.
Вот и мы в такую ситуацию попали. Правда, есть пара загвоздок. Первая заключалась в том, что правила кровной мести на территории, которую заявляет своей новоявленный князь, каждый понимал в силу своих внутренних убеждений. То есть, могли признать власть нового правителя, и его мандат на насилие. А могли злобу затаить и нож в спину воткнуть со временем. Потому примучивание населения, взятие его под руку, проводят в таком режиме, чтобы и людей сохранить на земле, иначе жрать нечего будет, и мстителей не получить, а то каждого куста сторониться до конца жизни придётся. Вторая загвоздка заключается, собственно, в том, что силы у нас — слабые, и в привычном для местного населения режиме мы проводить границы своих земель не имеем возможности. Но зыбкость права кровной мести при наших раскладах — остаётся.
Вот это и было ключевым моментом в нашей текущей ситуации. Не вопросы мести, а проблемы власти. Глубже всё оказалось, чем казалось ранее. Парадокс заключался в том, что для признания пришлыми нашего морального права на насилие, нам нужно в их глазах иметь прерогативу на власть. А чтобы этого добиться — надо проявить силу. Что, в свою очередь, может привести к появлению мстителей, потому что у народа, населяющего бомжатник, не сложилось понимание и осознание того, кто тут главный по людским законам и обычаям. Замкнутый круг. И нам или всех вырезать придётся, или наоборот, никого. Ведь пока крови между нами нет, и повода для вендетты да злобы затаённой не находится. А вот если она таки прольётся — тогда возможны варианты. Да такие, что лучше бы избежать нам сейчас кровопролития, неохота всю жизнь от каждого шороха просыпаться, опасаясь мстителей потенциальных.
После длинной речи деда, что я направлял уточняющими вопросами, силовой сценарий решения конфликта представлялся только в варианте "лайт". Ну можно, конечно, в рыло оформить, если сильно дерзить пришлые начнут, но только без увечий и убийств. А значит, для взятие по руку новых людей, придётся остаются методы косвенные.
Надо сделать так, чтобы Москву покидать пришлым было или страшно, или бессмысленно. При этом жить и работать под нашим началом наоборот, безопасно, прибыльно и перспективно. И всё это без ущерба для нашего рода и корелов, что уже гражданами являются. Ну или хотя бы так, чтобы пусть и со временем, но эффект от наших первоначальных вложений был. Как будто мы в предприятие инвестируем — большие затраты по началу, а прибыль — потом, когда на режим рабочий выйдем. Опыта управления заводами да фабриками у меня, конечно, нет, но идея сама ясна. Выложил родственникам канву.
Для пришлых в подчинении нам должно быть безопасно, прибыльно и перспективно. Побег же должен быть страшным и бессмысленным. При этом мы должны сразу чётко понимать, что ущерба себе из соображений гуманизма, или ради простого пополнения населением города мы не потерпим. Из этих соображений и начали думать, по пунктам двигались, последовательно. Своё понимание прибыли и ущерба в самом философском смысле у нас есть, в "Трактате" описано. А вот с остальным... Чего бояться сейчас люди? В чём видят смысл существования? Как представляется себе безопасность для местных жителей? Что видят они перед глазами, когда о богатстве мечтают? Как можно описать перспективу, которая без внутренних противоречий будет воспринята пришлыми? Как сделать так, чтобы нам поверили, если мы рассказывать о своём видении будущего? Чтобы не опасались за то, что завтра нам моча в голову стукнет, и мы всё переиграем, изменив те условия, на которых мы хотим под руку свою население брать? Ответы на эти вопросы искали сообща, вырисовывался достаточно реальный план.
— Основные страхи у людей сейчас касаются выживания рода и богов, — подытожил я, — вот в этом направлении будем двигаться с точки зрения формирования боязни покидать Москву у пришлых. Световое шоу на Перуновом поле на нас с дедом, будем традиционно высшими силами пугать народ. При расселении и привлечение к труду придётся сделать так, чтобы дети да бабы всегда в под нашим контролем оставались. Следовательно, селим всех во второй крепости, переоборудование её складов и хлевов под жилые помещения — отдельная песня, обеспечение необходимого уровня управляемости и безопасности — тоже. Бессмысленность побега будет достигаться тем, что в крепости, при соблюдении наших требований, семья работника, и сам он, будут сыты, одеты, в тепле. Слиняет мужик — леший его знает, как мы на это посмотрим, так и донесём особо непонятливым. А останется — род свой сохранит, а там и преумножит... Короче, в заложниках у нас бабы да дети будут, а мужики их пусть пашут, опасаясь убежать из-за наличия семей в крепости.
Я оглядел своих сограждан и родственников. Те всем свои видом показывали согласие. Взятие заложников ни у кого не вызвало внутренних противоречий, времена сейчас такие. Потому продолжили:
— Далее. Наш подход к обеспечению безопасности населения крепости мы им продемонстрируем на этапе примучивания, но только без кровопролития. А вот с прибыльностью да перспективами... Да ещё и так, чтобы ущерба нам не было... Одним словом, пункты эти предлагаю объединить в единую концепцию. Буревой, во сколько убытки наши от их деятельности оценить можно? Ну, разрушенные сараи да солеварни?
— Да там одних досок кубометров пять растаскали! — в сердцах хлопнул ладонью по столу дед, — Гвоздей чуть не килограмм, другой крепёж, пиломатериалы, даже один противень чугунный, старый, уволокли.
