Политика у них сводилась к тому, с кем из раджей раджпутов и маратхов Ясмина будет воевать, а кого обаяет и мирно примет в вассалы.
Малколм разговорился с одним из них. Его звали Юсуф, и происходил он из Агры. Сидя на циновке на носу парохода и любуясь проплывающими мимо пейзажами, купец и дипломат неспешно обсуждали кочевую жизнь, привычную обоим.
— Так ты тот самый Малкольм, который в прошлом году вёл переговоры с тегеранским шахиншахом? Тяжелая жизнь у вас, дипломатов. Купец подлил Джону зеленого чая в пиалу. Небось и дома отдохнуть не успел.
— Какое тут отдохнуть... — англичанин вздохнул. — Только успел отчитаться перед губернатором, как сразу новое задание.
— Ох уж эта королевская служба. Мы, купцы, своих приказчиков так не гоняем, как раджи и шахи своих офицеров. В Дели-то надолго?
— Вроде надолго. А там как повернется.
— Это хорошо. — Юсуф погладил своё объемистое пузо, оценивающе посмотрел на россыпь шербета на циновке перед собой и отставил пиалу. — В Дели всегда-то было не скучно, а сейчас там светское общество почти как у вас в Бомбее. В армии всегда немало офицеров-ференгов служило, а теперь еще всякие хитрые мастеровые появились, инженеры называются, у них там теперь светское общество в европейском стиле. Я считаю, что это хорошо. Вот появился, например этот пароход. Чем плохо, сидишь себе, пьешь чай или в нарды играешь, а тебя везут быстрее, чем если бы ты на лошади скакал. Но это-то ладно. Самому можно проскакать. А вот пароходы которые баржи по реке тянут, это вещь. — Купец кивнул в сторону правого берега, где потихоньку отставал от парохода буксирчик, волокущий караван барж. — Буксиры считаются королевскими кораблями, но цена за буксировку баржи божеская.
Тут в голову купца пришла ещё какая-то мысль:
— А скажи, иглез, ты вот по многим морям плавал, знаешь наверное. Правда, что за землей Зиндж есть ещё море, а за тем морем страна Америка?
Малкольм удивился интересу собеседника к столь отдаленным местам:
— Есть. Это то же море, в котором расположена наша Англия. Средиземное море, на берегу которого стоят Яффа и Триполи — залив того моря. А что тебя это вдруг заинтересовало?
— Пару лет назад стало появляться на рынках странное семенное зерно. Пшеница, дающая необычно большие урожаи, и рис, который при должном орошении дает пять урожаев в год, только руки прикладывай. Говорят оттуда, из Америки. Ещё года два-три и можно будет зерно баржами везти из Пенджаба в Маскат и Кочин. И говорят, что та Америка вся под европейцами, но не англичанами или голландцами, и не под португальцами, а какими-то спаниардами.
— Ну не вся, — возразил Малкольм. — Наши колонии там тоже есть. И голландские. Но в основном, да, испанцы. Триста лет назад Папа Римский, это для христиан вроде халифа для мусульман, поделил землю пополам. Всё что западнее самого западного острова в нашем море, отдал испанцам, а что восточнее — португальцам.
— А вы с голладцами как же? — удивился Юсуф. — Португальцев у нас почти и не видно, а англичане, голландцы и французы — везде.
— А про нас он забыл, — усмехнулся англичанин. Поэтому мы сделали Реформацию и перестали его слушаться. Ну вроде как у вас сунниты стали выбирать халифа, вместо того, чтобы слушаться имамов. Ну и стали отбирать у испанцев с португальцами те земли, которые нам приглянулись.
— Это вы правильно, — резюмировал купец. — Не дело это, когда всякие муллы решают, где можно торговать, а где нельзя. Но вот с Майсуром у вас нехорошо получилось.
— А что не так с Майсуром? — удивился Малкольм, сам немало труда приложивший к восстановлению нормальной жизни в Серингапатаме после взятия его англичанами.
— Не знаю что не так, — покачал головой его собеседник, — но народишко оттуда бежит. Видел голландский корабль в Татте? Он привез, наверное, сто семей. Причем не бедных. Большая часть их у нас в трюме. А билет даже в трюм на "Речного гепарда" немалых денег стоит. У меня в Дели свояк есть, Абдулла, он последнее время стал торговать селитрой, углём и железной рудой, и теперь вхож в дома инженеров, так он говорил что все майсурские ракетных дел мастера сейчас в Дели.
Малкольм задумался. Одного из сыновей Типу Султана он уже видел. То что он в таком юном возрасте занимает пост главы провинции, значило то, что майсурский принц стал частью высшей элиты Могольской Империи. Впрочем, почему стал? Ни Типу Султан, ни его отец Хайдар Али никогда не отказывались признавать номинальную власть Аздахак-шаха. А значит всегда и был. И скорее всего, он не единственный из братьев, кому удалось попасть на земли, контролируемые Дели. Джон помнил, что недосчитались как минимум пятерых из шестнадцати сыновей Типу Султана. Правда, старший, Хайдар Али младший, оставался в Майсуре. Но если с ним чего случится, то наследником станет либо Абдул Халик, который неизвестно где, либо Мухи-уд-Дин, который теперь известно где. А значит, как Вазир Али, он может получить в помощь сикхских пехотинцев, про которых уже ходили легенды, и артиллеристов де Пиля. И им будет соврешенно неинтересно, имеет ли какие-то права на майсурский трон малыш Кришнараджа Водеяр, которого туда посадили англичане.
Следующие ночи были менее спокойными чем первая. Если ниже Хайдарабада Малкольм не вспомнил ни одной остановки, то выше и днем и ночью пароход регулярно швартовался, пассажиров будили отрывистые команды, рев ослов и волов, подвозивших что-то к причалу.
Два раза в сутки на очередных остановках грузили уголь. Вереницы полуголых грузчиков с мешками на спине тянулись по сходням и куда-то вниз, распространяя вокруг себя чёрную въедливую пыль. После каждой погрузки матросы по часу мыли пароход, добиваясь чистоты, которую и на кораблях Royal Navy не всегда встретишь.
И тем не менее, по сравнению с привычным путешествием верхами по тропическим странам это был курорт. Ни пыли (кроме угольной), ни тряски, ни душных караван-сараев, кишащих насекомыми.
* * *
25 февраля 1800, Лахор
Но всё хорошее когда-нибудь кончается. После обеда на пятый день пути "Речной Гепард" швартуется под стенами Лахора, всего парой сотен ярдов ниже наплавного моста. На берегу англичан уже встречает молодой мансебдар по имени Анвар-хан, выделенный местным субударом.
Откуда тут узнали что с пароходом прибывает английское посольство?
Тем не менее, есть сопровождающий, который знаком с местными реалиями и неплохо говорит по-английски.
Почтовая станция располагалась буквально в двух шагах от причала. В общем и понятно. С почтового парохода на почтовый дилижанс. Тут же караван-сарай.
Анвар-хан исчез в здании почтовой станции, через несколько минут вернулся и рассказал:
— Через полчаса отправляется дилижанс в Дели. Идти будет трое суток. Четыре места есть, нам как раз хватит. Но вот какое дело — через два часа прибывает пешаварский паровик. Он будет в Дели послезавтра утром.
Правда, там нет мест в первом классе. Последние два взял вот тот седобородый сикх. Он показал на скамейку, где располагался старик в тюрбане, сопровождаемый юной девушкой и слугой.
Так что выбирайте — второй класс на паровике, или дилижанс. Можно ещё погулять по Лахору и уехать вечерним дилижансом на закате. Там мест много. А паровик у нас пока один. Он всего второй рейс делает.
Малкольм подумал и выбрал паровик. Анвар-хан исчез ещё раз, и вернулся с билетами в руках. Каждый билет был размером с четвертушку листа, украшен золотистым тиснением с каким-то орнаментом. В отпечатанный текст на фарси были вписаны от руки дата и номер места.
Идея прогуляться по Лахору, размять ноги после долгого плавания была принята с воодушевлением, тем более что есть никому не хотелось. Обед на борту корабля был слишком недавно.
После беглого осмотра города они вернулись на почтовую станцию как раз тогда когда сикхская девушка указала куда-то за реку и воскликнула:
— Едет!
Англичане, вслед за старым сикхом посмотрели туда, куда она указывала.
За рекой над дорогой поднимался, медленно перемещаясь, столб чёрного дыма. Вот что-то большое въехало на наплавной мост, прогрохотало по нему, с пыхтеньем, напоминавшим работу машин парохода взобралось на берег, и остановилось у почтовой станции, дав короткий свисток.
Английский посол присмотрелся к удивительной машине. Она была длиной футов в сорок, и стояла на шести колёсах в человеческий рост. Спереди было что-то вроде открытого балкона с тентом сверху, где сидел возница, держа в руках колесо, наподобие корабельного штурвала. Чуть сзади него, после первой пары колёс, располагался удлиненный каретный кузов, занимавший от силы треть длины машины, потом несколько рядов деревянных скамеек, видимо это и был второй класс, а в корме над двумя близко сдвинутыми парами колёс, закрытая каким-то кожухом машина.
В карету вели двери сбоку, как и полагается. Под частью с сидениями находились большие закрывающиеся ящики для багажа. Несколько крепких мужчин сноровисто вытащили оттуда багаж тех, кто сходил в Лахоре, загрузили багаж англичан и сикхской семейки.
Тем временем возница открыл дверь своего отсека, и расталкивал кого-то там внутри:
— Просыпайся Панча, мы в Лахор приехали.
Оказалось, что экипаж машины составляет шесть человек. Два возницы, один из которых спал под тентом, а второй правил, два механика, которые тоже менялись по очереди, стьюард, руководивший посадкой и высадкой и почтмейстер. Эти двое на стоянке работали вовсю. Механикам тоже нашлось дело, проконтролировать погрузку угля. А возницы отправились в караван-сарай перекусить. Впрочем, это не заняло у них много времени.
Не прошло и получаса, как машина дала свисток, поторапливая решивших размять ноги пассажиров, и вскоре катилась по Великому Колесному пути дальше.
Паровой дилижанс был шириной добрых три ярда. У каждого борта был ряд двухместных скамеек, а посередине оставался проход, по которому можно было пройти от кареты первого класса и до машины. Всего во втором классе было, пожалуй, мест сорок, из которых занято примерно две трети.
Малкольм решил, что, пожалуй, в первом классе, внутри кареты было бы менее интересно. А во втором, под открытым тентом можно было смотреть по сторонам.
Видимо, так же решил и сикхский дедушка, который выбрался из каретного кузова через заднюю дверь, предназначенную, скорее всего, для того чтобы стьюард мог зайти обслужить пассажиров, и устроившись на первом ряду скамеек, рядом с Анвар-ханом, закурил длинную трубку. Анвар-хан церемонно его приветствовал и долго о чём-то с ним негромко беседовал.
Наконец дедушка докурил свою трубку и ушёл обратно в первый класс. Анвар-хан обернулся к англичанину:
— Это очень знатный сикхский патриарх. Он везёт свою внучку ко двору Ясмины-ханум. Отец этой девушки погиб под Бенаресом, и теперь у неё есть законное право стать фрейлиной императрицы.
— А что, разве под Бенаресом у имперских войск были потери? — удивился посол. Судя по тому, что ему рассказывали о недобной памяти экспедиции Эрскайна, разгром там был быстрый и полный.
— Кому-то всегда не везёт, — философски заметил Анвар-хан. — Воины Эрскайна-сахиба очень хорошо сражались. Поэтому ни полководческий талант Ранджита Сингха, ни все хитрые штучки Рихарда-сахиба не могли сделать так, чтобы мы обошлись совсем без потерь.
Паровик, плавно покачиваясь, катился по широкой дороге, обгоняя не только запряженные волами обозы, но и всадников. Убаюканный качкой Малкольм задремал. Проснувшись, он обнаружил что дилижанс, подобно кораблю, рассекает обширное водное пространство.
— Это брод через Биас, — пояснил Анвар-хан. — Пока что здесь нет моста. Но вот он строится, — он показал рукой вверх по течению, где, действительно, кипела работа. — Говорят, что по железной дороге, когда её построят, путь от Лахора до Дели будет занимать меньше суток.
Малкольм мысленно усомнился, но спорить не стал. Он мог понять жителей огромной страны, мечтавших о том, чтобы чудеса техники сократили время, потребное на преодоление расстояний. Но всё же, есть и какие-то пределы.
Точно так же как и "Речной Гепард", дилижанс не остановился на ночь. Более того, он и на почтовых-то станциях не везде останавливался, только сбавлял скорость до пешеходной. Выбегавший на свисток к дороге смотритель протягивал мешок, который подхватывал почтмейстер, сбрасывая взамен другой.
* * *
27 февраля 1800 г, Дели
На рассвете паровик подкатил к Лахорским воротам Дели. Малкольм, измученный тридцатичасовой непрерывной тряской с редкими передышками на остановки для загрузки угля, покачивасясь спустился на твердую землю.
Анвар-хан, видимо, устал чуточку меньше, поскольку тут же начал организовывать англичанам повозку. Нашлась вполне симпатичная рессорная бричка, запряженная неторопливым осликом, которая за четверть часа доставила англичан к зданию английской миссии, как это тут все называли.
Это здание представляло собой двухэтажный дом, сложенный из красного песчаника. Дверь открыл явно туземный слуга, слуги подхватили багаж, а Малкольма провели в столовую, где за столом сидел молодой человек в мундире военврача, а рядом с ним девушка в дорогом платье, с головой покрытой вуалью из тончайшего газа.
Мужчина поднялся навстречу Малкольму:
— Роберт Бэнкс, полковой врач, временно исполняющий обязанности посла. А это Ситора ибн Далер, лейб-медик Ее Величества Ясмины. А вы — Джон Малкольм?
Малкольм слегка растерялся. При первом взгляде ему показалось, что оставшийся единственным (не считая наёмников с непонятным подданством) представителем Англии в Дели, этот военврач завел себе местную любовницу.
С другой стороны, она одета была как для званого завтрака (хотя кто же устраивает завтраки на рассвете. Про повадки Вульфа Малколм был не в курсе). И звание, которым она представлена... Оно было бы явно выше звания самого Бэнкса, если бы тот не был исполняющим обязанности посла.
Тем временем девушка взяла на себя обязанности хозяйки, и предложила гостям с дороги посетить хамам.
"По-моему, в этой Индии все только и делают, что моются. — раздраженно подумал Малкольм. — На пароходе баня, здесь баня, в реках постоянно омовения." Но не желая обижать столь высокопоставленную личность, последовал совету. Через полчаса он сидел за тем же столом в той же компании, но уже в более умиротворенном настроении.
Ситора на вполне приличном английском языке расписывала ему текущую обстановку в Дели:
— Императрица вас примет завтра утром, если ничего чрезвычайного не случится. Сегодняшний день вам на обустройство. Слуги в посольстве были наняты еще Кольбруком и Роберт, оставшись за главного, просто не стал ничего менять. Если вечером у вас будут силы, то Джейн Тревитик сегодня в шесть дает малый приём. Там, скорее всего будет Ранджит, а может быть и Ясмина. Но это неофициально. Принимать верительные грамоты на этом приеме никто не будет.
А сейчас я должна вас покинуть, меня ожидают мои обязанности, а возможно даже и пациенты.
Бэнкс отправился проводить её до дверей.
— Эх, кончилось время, когда я был хозяином этого дома, — вздохнул военврач, прощаясь. — А ты меня в свои дворцовые комнаты пригласить не можешь.
