Невероятные приключения Владимира Кипяткова

Дверь спальни открылась бесшумно. Не скрипел даже пол. Всё было так, как тогда, за исключением маленького тощего мужичка, похрапывающего у Марины под мышкой. И на прикроватной тумбочке стоял пузырек с лекарством от импотенции. Несколько белых капсул были разбросаны по гладкой поверхности тумбы. Бросив на них взгляд, Кипятков подумал, что в то время, когда он и понятия не имел, что есть планета Зенля, этих капсул в его спальне просто не было бы. Не было секса, и не нужны были пилюли. И сейчас, с его новым членом, они ещё долго не понадобятся. Если верить Казимиру, лет двести.

Насчет горы сала Кипятков оказался прав. Марина ни на грамм не похудела. Она даже умудрилась набрать килограммов десять-пятнадцать, как медведица, которая к спячке готовится.

Присев на пуфик у стены, Владимир кашлянул в кулак, так как не видел другого способа разбудить свою бывшую. Подходить к ней близко он почему-то не решился. Вдруг она двинет ему спросонья, а рука-то у неё мощная, на кувалду похожая.

— А? Что? — гора сала пришла в движение. Марина заморгала глазами, глядя то на потолок, то на стены, то на лысую макушку своего Дон Жуана, обрамленную венчиком седых волос. — Кто здесь?

— Это я, — спокойно ответил Владимир, положив ногу на ногу.

— Что? — Марина приподнялась на локте. — Кипятков?

Как только прозвучало "Кипятков", мужичок скатился с кровати. Выдернув из-под массивной головы дамы своего сердца подушку, он прикрылся ею и забился в дальний угол спальни, между окном и трюмо. Оттуда он смотрел на Кипяткова, словно оценивая своего противника и прикидывая свои шансы, подслеповато щурясь. Его впалая грудная клетка ходила ходуном, и Владимир даже начал переживать, как бы не случился сердечный приступ у старичка.

— Да, это я! — Кипятков улыбнулся, глядя на рыхлые формы своей экс-супруги. Это даже формами трудно было назвать. Скорее, это была бесформенная масса с болтающимися спереди бурдюками.

Заметив на себе взгляд Владимира, Марина прикрылась одеялом.

— Какого хрена приперся? Тебя почти год не было, ну и жил бы со своей любовницей. Чего тебе надо, неудачник?.. Ой, вы только гляньте на него! Пластику лица он себе сделал, подкачался, как клоун нарядился! Ты, случайно, не сменил ориентацию, нет? А то уж больно на гомика похож... Петух лемский!

Такой вот была её тактика ведения боя: напасть первой, взять на испуг, морально уничтожить, втоптать в грязь.

— По-моему, это наглость, — улыбка сползла с лица Кипяткова. — Ты живешь в моем доме, спишь с каким-то сморчком и меня же оскорбляешь!

— Сморчок?! — Марина расхохоталась, запрокинув назад голову. Её подбородок в тот момент напоминал кожистый мешок под клювом пеликана. — Да он, в отличие от тебя, настоящий мужик, а не тряпка...

— Ну, это уже слишком! — Кипятков сжал руки в кулаки. Он хотел подняться с пуфика, выкинуть бывшую жену из постели, выгнать из дома. Ударить по жирной ряшке? Нет, это в его планы не входило. Это он бы с удовольствием предоставил Ольге. Конечно, хотелось показать, кто в этом доме хозяин, но на его плечо вдруг легла чья-то крепкая рука и пригвоздила к пуфику. От неожиданности Кипятков вздрогнул. Подняв голову, он увидел, что это Сёма. И, судя по выражению лица человека-эльфа, он был не в восторге от того, как Марина обращалась с его отцом.

За спиной Сёмы в ряд выстроились: робот, гном, Ольга, Анна и Козявкин. Они с плохо скрываемым презрением смотрели на Марину и её ухажера и, судя по их лицам, наблюдали эту сцену от начала до конца. И они всё поняли. Дополнительных комментариев не требовалось.

— Я же вас просил не входить!

— Распоряжение было отменено Семёном, — в голосе робота, как это ни странно, были слышны извиняющиеся нотки. Он даже голову наклонил, чтобы не встречаться своими голубыми глазами с взглядом Владимира. — Он сказал, что вам угрожает опасность. Это автоматически отменяет все распоряжения.

— Интересное кино получается... Я отчетливо вижу, что этот молоденький красавчик — твой сын, — вдруг подала голос Марина. Этот голос был похож на визг поросенка. — А та шалава и есть твоя любовница. — Как дуло пистолета, Марина направила свой палец-сардельку на Олю. — Но как так вышло, что твоя сучка старше твоего же сына всего лет на пять? Или она родила в пятилетнем возрасте, или у тебя ещё кто-то был, да, Кипятков?

При слове "сучка", оброненном в адрес любимой женщины, Владимир окончательно вышел из себя. Он снова попытался встать, но сын вновь не дал ему сделать этого. И в этот раз Кипятков обязательно ударил бы Марину. И ему было бы её не жалко, ведь для него она была и есть — тупая, заплывшая жиром тварь. И своим поведение она каждый раз будто доказывала: "Смотрите, какая я тварь! Да, я — тварь! И мне не стыдно, ведь я этим горжусь!" Но как она узнала, кто из них кто? Что это: женская интуиция или всё так очевидно? Неужели всё так просто, что и ежу понятно?

— Сиди, отец. Толстуху я беру на себя... — Человек-эльф подошел к кровати. Марина плотно сжала губы, прижалась своей спиной — широкой, как у самки моржа, — к кроватной спинке и начала испуганно зыркать то на Семёна, то на всех, кто стоял за ним, нервно комкая руками одеяло.

Человек-эльф вдруг резко нагнулся и достал из-под кровати топор. Прижав ко рту край одеяла, Марина издала сдавленный крик и прижалась к спинке кровати ещё сильнее, отчего та жалобно затрещала. Внимательно осмотрев топор, Сёма положил его у ног отца, как бы говоря: "Я не врал про опасность", и прошипел сквозь зубы, впившись взглядом в мокрое от слез и пота лицо Марины:

— Слушай меня внимательно, женщина. Сейчас ты и твой дружок соберете все свои вещи и уйдете из этого дома навсегда. Куда хотите — туда и идите. У тебя не будет никаких претензий к мужу, ты забудешь о его существовании. Робот поможет вам со сборами, но, как только вы выйдете за ворота, вы его забудете и всех нас тоже. И вы будете думать, что покинули этот дом потому, что он стал разрушаться. Поняла?

— Да, — бесцветным голосом ответила Марина.

Семён перевел взгляд на мужичка, который уже не выглядел запуганным. Он стоял во весь рост, подушка валялась у его тощих ног, между которыми болтались сморщенные причиндалы. За исключением тусклых глаз, весь его вид выражал готовность выполнить приказ, и собственная нагота его не смущала.

— Ты тоже понял?

— Да, — мужчина кивнул и уже сделал шаг в сторону выхода, но застыл, остановленный голосом Сёмы:

— И оденьтесь уже! На вас смотреть противно!

Марина и её любовничек тут же кинулись к кучкам одежды, лежащим по обе стороны кровати. Кипятков и его друзья вышли из комнаты, оставив не очень сладкую парочку наедине с роботом.

И компания с Зенли рассыпалась по дому, заходя в комнаты, всё внимательно разглядывая, как в музее. Кипятков же, с испариной на лбу, носился по этажам, курсируя между комнатами, отвечая всем на один и тот же часто задаваемый вопрос: "Владимир, а это что такое?" И он отвечал и показывал, как используется та или иная вещь, ведь ему это было не только не трудно, но даже приятно. Заодно он убедился, что практически ничего со времени его исчезновения с Земли не изменилось. Только вся его одежда и обувь, кроме старой, висящей на вешалке в прихожей, куда-то пропала. Но (слава Богу!) остался ноутбук, остался мобильный телефон. Также осталась нетронутой пачка сигарилл с фильтром и деньги, которые Кипятков когда-то заныкал на "черный день" в тайнике. Может, потому Марина не нашла его тайник, так в своё время никто, кроме Владимира, в кладовую не заходил.

— Что это? — послышался из-за спины голос Казимира.

— А... это? — Владимир печально вздохнул. — Сигариллы "Volcano" с классическим вкусом. Жаль, что мне их нельзя курить, а так хотелось бы тряхнуть стариной!

— Так тряхни! — Козявкин улыбнулся немного усталой, но всё же голливудской улыбкой.

— Ты что, издеваешься? — Владимир, прищурив глаз, посмотрел на Казимира. — Ты же сам меня запрограммировал на то, чтобы я не пил и не курил, поэтому в бункере в меня ничего не лезло.

— Ах, ты об этом? — Казимир рассмеялся. Его громкий смех отскакивал от стен кладовки и неприятно бил по ушам. Вдоволь насмеявшись, он приобнял Кипяткова и, обдав запахом пота, зашептал ему в ухо: — Я вынужден был сказать тебе это. На тот момент я в бункере был абсолютно один, и мне не хотелось, чтобы ты умер из-за того, что твои новые органы не прижились. Поэтому я специально подсовывал тебе некачественный алкоголь и низкокачественное курево, чтобы ты не курил и не пил какое-то время. Когда же я понял, что всё прижилось, мне хотелось тебе признаться в том, что я — живой человек. Я очень хотел предложить тебе коротать вечера вместе со мной за распитием алкоголя и выкуриванием табачной продукции, но тут в бункере появились тролли... Что было потом — ты знаешь.

— Да... Но получается, что мне можно и пить, и курить?

— Сейчас — да! Но только в меру, так как отторжение органов всё же может произойти.

— Спасибо тебе! Поднял настроение! — Владимир хлопнул Козявкина по плечам и пулей вылетел из кладовой. Выскочив в коридор, он пинком ноги отбросил в сторону ковровую дорожку, рванул на себя кольцо на крышке, закрывающей вход в "святая святых", едва не вырвав его с корнем. Быстро спускаясь по лестнице вниз, он ещё не включил свет, но уже откуда-то знал, что на Земле его запасы остались нетронутыми. Предчувствия его не обманули. Здесь всё было так же, как когда-то: ряды бутылок с мутной жидкостью на стеллажах, покрытый толстым слоем пыли самогонный аппарат, стоящий в углу. Только полка дальнего стеллажа, предназначенная под соленья, была пустой, и на самом ближнем к лестнице стеллаже несколько бутылок отсутствовало. Там, где стояли они, остались кругляшки на пыльной полке. Но, в общем, и в целом, потери были незначительными.

От радости у Кипяткова в зобу дыханье сперло — столько бухла, и всё это можно пить! Он даже не услышал, как в погреб спустился Козявкин.

— Вот это да!

— А? Что? — Владимир обернулся.

— Я говорю: вот это коллекция! — Козявкин присвистнул. Взяв со стеллажа одну из бутылок, он стер с неё пыль полой халата и стал рассматривать её содержимое на свет. — Как этот напиток называется?

— "Удар под дых"!

— Звучит круто! — Козявкин покачал головой, ставя бутылку на стеллаж.

— Ладно, вылазь отсюда, — Владимир слегка подтолкнул Казимира к лестнице. — Вечером мы с тобой отведаем этого напитка. Отторжения органов не будет ни у меня, ни у тебя, обещаю. Мы просто выпадем в осадок, и всё!

Экскурсия по дому закончилась примерно через сорок минут, и вся компания собралась в гостиной, расположившись вокруг телевизора. Оператором пульта дистанционного управления был гном. Ни на одном канале он особо не задерживался, но из сумбурных кусочков, составивших поток информации, льющейся из телевизора, Кипятков понял, что ни в стране, ни в мире в его отсутствие особых перемен не произошло. Как был бардак, так и остался. Здравствуй, матушка-Земля! Привет, Россия!

Хотя смотреть телевизор инопланетным гостям было интересно, им это быстро наскучило, что было видно по их лицам. Уловив ноздрями запах пота, Владимир вдруг вспомнил про баню, которая стояла на самом конце его участка, которой он не пользовался, так как всегда мылся в ванной, но и сносить её не хотел — лень было.

Подойдя к Коле, Кипятков вырвал из его руки пульт, выключил телевизор.

— Ты что, Вова? — заелозил в кресле гном. — Дай посмотреть!

— Великолепный, зачем ты теле-визор выключил? — произнося явно новое для неё слово по-слогам, спросила Ольга.

— Уважаемые! — стоя посредине гостиной, Кипятков приподнял руки, привлекая к себе всеобщее внимание. — Посмотреть телевизор вы ещё успеете. Я же предлагаю вам отдохнуть по-русски: с баней, выпивкой, шашлыками, с танцами у костра. Ну, так как?

Со всех сторон полетели радостные возгласы, будто они только и ждали этого:

— Давай!

— Мы согласны!

— Чего раньше не предложил? Я уже засыпать начал...

— Ладно, я сейчас проведу ревизию холодильника, а вы пока посидите тут... — И Владимир снова включил им телевизор. Послышалось восторженное: "О!". Это шла передача про животных.

Открывая холодильник, Кипятков бросил взгляд на окно. По дорожке, ведущей к воротам, быстрым шагом шли Марина и её кавалер. За ними шел Арни. На его плечах лежал тюк — центнера два барахла, завернутого в связанные между собой простыни и пододеяльники. Тюк был такой большой, что он полностью закрывал робота. Видны были только две металлические ноги, поблескивающие в первых лучах утреннего солнца. Если бы кто-нибудь увидел в тот момент робота, он бы подумал, что перед ним самоходный тюк с ножками. Но, похоже, никто — за исключением Марины, её ухажера и Кипяткова, — Арни не видел. Да и то, первые двое скоро напрочь о нем позабудут.

Только сейчас Владимир заметил "Патриот", стоящий на небольшом зацементированном пятачке перед гаражом. Покрытый грязью и дорожной пылью, он казался светло-коричневым, и только наспех протертые от грязи участки вокруг дверных ручек выдавали естественный цвет машины — черный.

Из-под тюка вынырнула металлическая рука, распахнула багажник. В следующее мгновение гора вещей исчезла в темном чреве автомобиля. Едва багажник захлопнулся, робот подскочил к воротам и распахнул их, не забыв при этом поставить упоры. "Патриот" выехал за ворота, оставив после себя шлейф выхлопных газов.

Взгляд Владимира переместился на полки холодильника. Тут же в памяти всплыло выражение: "Шаром покати".

— Как это на неё похоже, — Владимир со злостью захлопнул дверцу холодильника. — Всё сожрала, а в магазин съездить ума не хватило!

— Какие-то проблемы? — Перед Кипятковым возник робот. Он появился так быстро и внезапно, что Кипятков даже вздрогнул от неожиданности. Он-то думал, что он в кухне находится один.

— Если бы проблемы были, их обязательно сожрала бы моя жена. А так... Нет продуктов, и нет проблем!

Пока Арни "завис", обдумывая шутку Кипяткова, Владимир обошел робота и прошел в гостиную. Он уже открыл было рот, чтобы сказать, что всем либо придется есть еду с корабля, либо ждать, когда он в девять утра съездит в магазин, но не произнес ни звука, зажав рот ладонью. Похоже, его друзья в пище на тот момент не нуждались, так как все спали крепким сном.

Гном похрапывал в кресле, пульт от телевизора выскользнул из его руки и с глухим стуком упал на ковер. Но Коля этого не почувствовал и даже не пошевелился.

Оля с Аней расположились на диване, а Казимир спал, сидя на ковре, привалившись спиной к спинке дивана. Его голова была запрокинута, а из приоткрытого рта при каждом выдохе вырывался тетеревиный клекот.

Похоже, групповой сон — вещь заразительная. Вирус сна добрался и до Владимира, хотя пять минут назад он чувствовал себя бодрым и полным сил. Пару раз зевнув, он ушел в соседнюю комнату, упал на софу и заснул крепким сном, погрузившись в темную пучину, в которой не было даже намека на сновидения.

Он проснулся от легкого прикосновения и открыл глаза. Увидев склоненное над собой лицо робота, хриплым голосом спросил: