Темная история

-Ты будто сдалась, девочка. И не хочешь бороться совсем. А тот ли тогда это человек, с кем ты свою жизнь хотела связать? Подходит ли он тебе? Достоин ли он твоих чувств?

-Достоин. Мы с ним были красивой парой. И я все равно буду его любить, несмотря ни на что.

-Ты решила оставить его, чтобы он достался другой женщине и вы оба всю свою жизнь страдали?

-Нет. Чтобы в его стране был порядок и был мир между кланами, чтобы был наследник престола не от той девушки, что не принадлежит их кланам, а от полноценной девушки их расы.

-Династический брак?

-Что-то типа того. И хотя у меня род не ниже, но для мира в этой стране лучше всего, чтобы жена короля была полноценной дроу... Так бы для них для всех было лучше. Я так это поняла. И я не хочу, чтобы все дела проворачивали за моей спиной, чтобы я жила и радовалась, не зная, что по документам у моего любимого мужа есть еще одна жена, которая может потребовать полноценного продолжения своего рода, иначе обострятся междуклановые интриги.

-Ты пожертвовала собой, то есть ради мнимого спокойствия там?

-Может быть. Только и нам с сестренкой лучше будет здесь. Я смогу нормально зарабатывать. Мы обе сильные, справимся, а жизнь у нас долгая... Слишком долгая... Кстати, а что это за мужчина изображен на картинке?

-Где? А, там на стене? Так это знаменитый автор романов, эльф Альенэл, Сладкоречивым его в народе кличут, да и книжки так подписывают. Каюсь, что балуюсь ими долгими зимними вечерами. Вот в городе была на ярмарке, так купила, мало их туда завезли. До чего на моего покойника похож, сама удивляюсь. Да и сосед, дядькой Жданом его все кличут, и стар, и млад, говорит, прям Альен твой, Ариза.

-Эльф? У нас все сплетни по трактам собирала сестренка. Может, и про менестрелей что слышала, так поделится. Она байки травить любит.

-А я портрет чего и купила, что на покойника моего больно похож. Сколько лет назад сгинул, а все в моей памяти жив. Хороший мужик был. , -входная дверь хлопнула, влетела Риа, чуть припорошенная снежком, шумно начала в сенях отряхиваться, и в комнату забежала уже раздетая.

-Как погуляла, малыш?

-Здорово! Меня тут Сенька и Вира учили кататься с горки на ногах! Весело-то как!

-А ты не слышала ли на тракте баек каких о менестрелях или об Альенэле Сладкоречивом?

-А, об этом бабнике? Как не слышать, слышала, а в Роще его мне Тимка показывала мельком. Мужик симпатичный-то. Даррен все равно симпатичнее, слов нет, а этот прямо картинка, волосы длинные, светлые, как пучки травы в степи высохшей, лицо такое, не совсем эльфийское, бают, что полукровка, глаза большие, серые такие, волосы сзади в пучок собраны, шнурком таким широким, весь бисерный. Мне бы такой. Альенэл этот высокий такой, среднего телосложения, шрам только еще от уха до глаза, узенький такой, я его хорошо лицо-то разглядела, мы на него минут пять пялились, а как улыбается, у губ складочка такая ироничная собирается. А еще у него на руке шрам большой, широкий, как от ожога какого-то. Что тебе про него рассказать-то, сестрена? Что тебя интересует? Могу дивные истории рассказать, совсем новые, а могу и стариной тряхнуть.

-А поведай-ка мне о жизни самого этого, Альенэла-то.

-Ну, лет ему двести где-то, полукровка, да... Наемником много лет на трактах провел, менестрелем был одним из лучших... Играл так, что за душу ах брало... Многие плакали... Но почти все сказали, что я играю намного лучше. И говорят, что он заводил себе много жен в разных селениях и когда ездил между ними, все время был с кем-то из них, и ни у одной из женщин не было от него детей. Он говорят неспособный.

-Риа!

-Что-что Риа! Сама ведь рассказать попросила! Вот, он бывал у них, пока им тридцать не исполнялось, а потом пропадал навсегда. Кстати, он всегда Альеном им представлялся, это мне другие менестрели рассказывали. Теть Ариза, а что с вами?

-Видимо меня он и кинул, девочки. Да шут с ним. Прошлого не воротишь, как и ушедшей молодости. Буду считать, как и считала, что мой муж сгинул. Покойник он в моей душе и никто больше. Да, нам много лет хорошо было вместе. Может быть, это были самые лучшие годы в моей жизни. Эх, да шут с ним. Спой лучше что-нибудь, маленькая, оно и легче на душе будет.

Сестренка задумалась и начала наигрывать задорный мотив, незнакомый для меня. Заманчиво.

Был как-то праздник у селян,

Пошли они гулять,

И был наверно на селе

Один лишь маг не пьян.

Хей! Справлять, так справлять!

Хей! Быть нам всем навеселе!

И был тот праздник так весел,

Что позабыли все, кто есть сосед,

А кто есть сват, а кто есть зять,

Друг другу всякий рад! Жинка, готовь рассол!

Хей! Будет повод для бесед!

Хей! И грех на душу не взять!

Праздник на славу удался,

Отметили все так,

Что долго будут вспоминать,

Кто чей и сват, и зять! Вот так упился!

Хей! Отмечать любой мастак!

Хей! Еще б отметить так!

-Сестренка, а кто и где тебя научил такой кабацкой песенке?

-Никто, сама сложила только что! Думаю, будет успехом пользоваться. А она не слишком грубая?

-Для сельской корчмы самый раз. И откуда ты только понабралась таких песенок, малышка?

-А в Роще менестрелей слушала. Там еще и с матом песенки милые! Тебе спеть?

-Не, с матом я не люблю. А частушки ты умеешь?

-Ага, дядя один научил. Теть Ариза, а вы любите частушки?

-Когда-то очень любила, да давно ни от кого их не слышала. Давайте я вам сыграю!

Малышка принялась наигрывать веселенький мотивчик, быстро перебирая маленькими тоненькими пальчиками струны лютни. Чего-чего я не ожидала, так это матерных певучих словечек от маленькой девочки, которая ими сыпала только так, совершенно не смущаясь и не краснея. Вот уже и Ариза хохочет, сотрясаясь от смеха и прикрывая рот рукой, а сестренка летает мотыльком по горнице и отстукивает замысловатый ритм каблучками, при этом не прекращая петь и играть. Вот она закончила, спрятала лютню в сумочку и присела устало, тяжко вздыхая.

-Этим частушкам меня дядя Киналь научил вместе с дядей Виром. Они их здорово поют.

-Вир? Не сомневаюсь... Что он творил еще в долине, трудно забыть.

-Эх... Сестренка, а можно я спать пойду?

-Можно, малышка. Отдыхай, завтра в дом будем заселяться, убирать все там, обживаться, дел очень много. Хлопот будет полон рот.

-Ладно, справимся. , — Риа быстренько разделась и свернулась калачиком в кровати и укрылась одеялом с головой. Трудно поверить, что несколько минут назад ребенок был полон энергии и носился по горнице туда-сюда.

Ариза потушила часть свечей, и комната мгновенно погрузилась в полумрак.

-Шла бы и ты отдыхать, девочка. Устала сама-то небось. Поспать тебе надо, отдохнуть, живешь вечно в хлопотах, вечно в делах. Вот поживешь тут у нас в свое удовольствие в деревеньке первых несколько месяцев, так и привыкнешь к спокойствию, а то ты вечно суетишься, спешишь. Ты же еще совсем молоденькая, так куда же тебе все время так лететь?

-Не знаю, не знаю... Жизнь у меня хотя и длинная впереди, но лучше бы она была как и у людей длиной. Порой понимаешь, что смерть — это дар для людей свыше. Они не видят угасания культур, чувств, живут только свое время, которое им отмерено.

-А долгой ли ты думаешь, будет твоя жизнь, малышка?

-Предугадать практически невозможно. Может быть, несколько веков, если повезет — несколько тысячелетий. Эльфийское бессмертие, к сожалению, не полноценно. А может быть, и не унаследовала я его. Не знаю... , — вдруг мне как-то разом поплохело, скрутило пополам, заставило сжаться от резкой боли, так неожиданно меня обжегшей. На язык пришли только несколько эльфийских певучих ругательств. Голова закружилась и перед глазами поплыли какие-то круги.

Ариза поднесла ко мне свечку и удивленно отпрянула.

-Девочка, да ты же вся голубоватая какая-то! Отравилась что ли чем? Да и глазки-то расширились как, что с тобой?

-Не знаю, — только и смогла я прошептать сквозь приступы боли, которая все нарастала и нарастала. Я вспоминала сквозь пелену, стоявшую и в мозгу, и перед глазами, что в сумке, в боковом кармане у меня лежит обезболивающее. Не знаю, как я смогла дотянуться до него и рвануть пробку из горлышка и вылить все содержимое в себя . Боль разом спала, а я осталась сидеть, словно оглушенная и освобожденная разом ото всяких ощущений. Зеркало, которое мне попалась на глаза, не порадовало отражением. Да уж, я действительно зеленоватая... Мама дорогая, что же это такое со мной? Понятия не имею....Волосы с белыми кончиками торчат в разные стороны, глаза неестественно увеличены и расширены, даже для этого облика, в котором я отныне останусь навсегда.

-Мира, деточка, что ж с тобой-то такое было, маленькая?

-Не знаю, живот сильно скрутило, да я вроде нигде ничего такого не ела, все одинаковое с сестренкой. Яды так не действуют, это точно. Меня словно подташнивает.

-Мира, девочка, а может ли оказаться так, что ребеночка ждешь? Был ли мужчина у тебя уже в жизни?

-Был... Один-единственный, с которым бы я могла жить счастливо. Но ребенок— вряд ли, исключено. Мы же все-таки его не планировали... Да и вообще меня бы эликсир, который сама варила, вряд ли бы подвел. Есть конечно способ все выяснить... Ну да шут с ним... Вряд ли... Не может у меня быть ребенка...

Я смотрела на пляшущие языки огня. Такие близкие, но в то же время и безусловно далекие. Чужие они мне... по своей сущности, по своей натуре... Пламя жизни... Неужели ты загорелось и во мне?

Может быть, там, в далеком Авелоне, так же смотрит в огонь тот, кого я полюбила со всей силой. Зачем только нам обоим такие отношения, в которых будет вечное недоверие и опасения? Зачем? Мучиться каждому и мучить любимого? Это может убить любые чувства, даже самые крепкие и прочные...

Во сне на кровати завозилась малышка Риа, сворачиваясь клубочком во сне. Да, не знаю я, как объяснить то, что мой облик ушел к ней. То ли от того, что я страстно хотела, чтобы она вернулась, а ее собственное тело было совсем не подходящим для дальнейшего существования, то ли его уничтожило высвобождающейся энергией. Не знаю. Даже не могу предположить почему все случилось так. Да и все равно мне. Пусть сестренка моя будет жить, даже если я навсегда останусь заточенной в этот облик. Он совсем не хуже того. Только здесь у меня выше регенерация, да и крылья в любой момент призываются.

Вот в другой комнате скрипит кровать под Аризой, громко вздыхающей о чем-то своем, несбыточном во сне. Кстати, достались же мне знания от Лиры, почему бы их не использовать, как проникать в чужой сон и видеть его своими глазами. Так... Расслабься, Мира, расслабься... Вот ниточки силы... Да, пусть они сейчас тебе не потребуются, но все равно... Переход на взгляд в ночи... Так, потоки сознания... Ручейки энергии... Чистый и светлый— у сестренки, какой-то медлительный и тяжеловатый у Аризы, да плюс ко всему еще и какой-то слишком взволнованный. Посмотрим, что там у нее... Да уж...

Маленькая полянка в лесу залита солнцем... Девушка, высокая, тонкая, как эльфийка, собирает букеты и перевязывает их тонкими травиночками. А за ней из-за кустов орешника наблюдает статный юноша явно эльфийских кровей, чье внимание и пытается привлечь красотка. Парень выходит на поляну и приветливо машет ей рукой, и девушка, бросив букетики в траву, бросается к нему на шею.

-Альен, ты все-таки пришел сюда? Насколько ты приехал?

-Арь, я приехал к тебе и хочу остаться с тобой. Буду только иногда уезжать, но всегда буду возвращаться к тебе, обещаю. Ты ведь у меня самая лучшая.

-Правда будешь возвращаться? А вдруг дорога опять потянет тебя, и ты не сможешь этому зову сопротивляться? Альен, ты же вечный странник...

-Нет, теперь я знаю к кому возвращаться, ты привяжешь меня к одному месту навеки. И дорога для меня теперь значит гораздо меньше, чем ты.

Девушка счастливо улыбается и повисает на шее у парня ,который ее легко подхватывает и кружит на руках. Оба счастливо смеются, и от этого сердце девушки замирает в сладкой тревоге.

Красивый сон, что и говорить. Хорошее воспоминание, которое Ариза пронесла через всю свою жизнь. Это, кажется, самое лучшее из ее воспоминаний о прошлом. А теперь все-таки нужно разобраться со сном сестренки. Воспоминание-то тяжело для Аризы тем, что тех дней уже не вернуть. Так, вслушиваемся в мысли малышки... Ничего себе...

Жара... Выжженная солнцем степь... Ветер колышет высохшую траву... Две девчонки, темненькие, до боли похожие друг на друга бегут по дороге, вздымая серую пыль. Волосы одной заплетены во множество косичек, звенящих при каждом ее шаге. Эта девочка постарше, повыше и облачена в чье-то большое для нее платье из тонкой дорогой южной ткани. Вторая бежит в полотняном слишком длинном для нее платье длиной практически до пят.

-Дариш, а когда мы на ярмарку поедем?

-Не знаю, сестренка. Я надеюсь, что меня кто-то купит из хорошей семьи вместе с тобой и мы будем работать в большом городе, а потом нас отпустят на свободу. Мы накопим денег и вернемся сюда за твоей мамой, и заберем ее к нам, и будем жить счастливо. Я буду танцевать на площадях танцы под бубен, а ты играть или на лютне, или на свирели, как у того дяди, что приезжал к нам весной.

-Да... Жаль, что он так и не смог починить мою лютню... Да и свирель отец сломал. Он считает, что мы должны больше прясть и ткать, а не танцевать. Дариш, а давай потанцуем! Достань свой бубен, а я тебе ритм отбивать буду.

-Ну давай. Держи.

Через несколько минут старшая девочка змеей извивается в танце, а маленькая старательно отбивает ручками и ножками ей какой-то ритм. И при этом обе малышки сияют от счастья.

Светлая грусть. Память об ушедшей из жизни ее сестре. На счастье сестренки ее не купил эльф на ярмарке, а каким-то чудом свыше она попала к нам...Я закуталась в теплое меховое одеяло у камина. Языки пламени все так же продолжали танцевать свой непонятный для меня танец. То сплетаясь, то расплетаясь, то изгибаясь в своем танце словно лента дриадской танцовщицы при резком движении ей. Красиво, конечно... Пламя не обжигает, пламя греет. Оно спасает нас от холода долгими зимними морозными вечерами, оно дает нам жизнь, в него уходят ушедшие из жизни по древней традиции вампиров. Нет, я ее не признаю... Хотя, с другой стороны, лучше уже раствориться в пламени, чем гнить много лет в земле. Огонь очищает. Не даром эльфы связывают с ним столько традиций и церемоний. В частности, и искупления грехов, не знаю, как они это по-своему называют. Вся наша жизнь — тоже как пламя. Чаще всего быстрая и яркая, как огонек свечи, долго разгорается, потом быстро и ярко горит и, наконец, затухает, угасает, и порой еле теплится, тлеет, как тлеют огоньки и гаснет сама, успокоившись окончательно, или ей кто-то помогает потухнуть, заливая ее водой или затаптывая подошвой сапог. Кстати, очень странно, что в избе Аризы помимо печи есть еще и камин, это же удовольствие не из дешевых, да и не любят их простые селяне. Наверное, еще муж ее позаботился о том, чтобы камин выложили в деревянной избушке и заговорили ее от пожара у заезжего мага. Пламя уже начинало медленно угасать, все ниже становились его прыжки, все тише потрескивают дрова в камине. Я поворошила их изящно выкованной металлической палочкой в эльфийском стиле. Надо же, сплав серебра и практически несуществующего, безумно дорогого леэнде, который эльфы выплавляют уже много тысяч лет, и который практически уже весь исчерпан в рудниках Серебряной Рощи... Да, такие вещи в простой селянской семье не увидеть. Чувствуется до сих пор рука эльфа-хозяина.... Богато жили. Леэнде, из которого выплавлены мамины символы власти в долине, стоят безумно дорого, но даже и здесь, в сплаве, редчайший металл не утратил своего знаменитого персикового блеска с золотистыми крапинками, чередуясь с полосками серебра, практически не нагревается.... Изящная вещь в виде маленькой тросточки... Полетевшие искры заставили меня отодвинуться от камина..