Третья ипостась. Часть 3

— Послушайте, у меня сегодня не приемный день! — принялась я увещевать назойливого визитера. — Переучет материальных ценностей, занята я, сomprendИis?!

И вдруг заткнулась, охваченная странными ощущениями. Ни разу раньше я не испытывала такого явного dИjЮ vu, а тут прямо застыла, оказавшись в очень знакомой ситуации, заново переживая уже случившиеся когда-то события. Но воспоминания не спешили открывать всей картины, терзая неопределенностью и пугающей пустотой там, где должны быть хоть какие-то образы. Нет сомнений — я уже видела подобное, только вот не могла вспомнить, где и когда, как бы судорожно не месила серое вещество. Теперь я не горела желанием немедленно выпроводить экипаж великолепного космического лимузина, во всяком случае, пока не избавлюсь от беспокойства, пробужденного его появлением. А если что... хук справа у меня очень даже ничего, да и слева, в принципе, тоже. Ну, и вообще, если что не понравится, я могу банально испепелить посетителя не хуже того люфта.

Фигура уже вовсю спускалась по лестнице, но пар все еще не явил мне ее облика. Там внутри что, баня? С каждой новой ступенькой я тоже отступала на шажок, просто так, на всякий случай, ведь даже сквозь плотные клубы было заметно, насколько массивен новый посетитель.

— Что, даже чаю не нальешь?

Прорвавшийся из-за дымки вопрос наверняка относится к категории "что-за-на-хрен?!", особенно если звучит в обстановке, подобной этой. Чаще всего он не требует ответа, так как есть вероятность получить вместо него лишь невнятное "чтоканье" вкупе с внезапно напавшим заиканием, но... какого черта? Я всего лишь человек.

— Что? Что?! Кто... кто это?

Я неуклюже замахала перед собой рукой, будто пыталась ухватить этот пар и откинуть его, как простую занавеску. А потом замерла, так и не опустив руку. Голос был знаком... и не знаком. Такое ощущение, что я представляла это низкое вибрирующее звучание только в голове, а вот наяву не слышала никогда. Хотя нет, рокочущий рык, которым он закончил фразу, кажется очень знакомым. Высокая массивная фигура, даже больше Апреля... ну где, где я могла его видеть?

А потом клубы пара разошлись, и я его рассмотрела. Точно, большой. Просто огромный, выше двух метров, я бы сказала, и прилично. Черный комбинезон. Высокие ботинки — у нас такие назывались берцы — каждый величиной с катер, делавшие его настоящим гигантом. Торс крест-накрест перетянут ремнями из непонятного коричневого материала. Широкий пояс, плотно охватывающий тазовые кости, где-то в районе пупка (совершенно дикая и неуместная мысль — а интересно, у него вообще есть пупок?), навешанные на него предметы, напоминающие холодное и огнестрельное оружие, уложены на мощные бедра. Я сначала подумала, что он в перчатках, пока не дошла до лица, кожа которого, как и кисти, была серого цвета, а стальной отлив делал ее похожей на графит. А вот черты почти человеческие, и в основном все атрибуты отвечали моим эстетическим представлениям о довольно приятном мужском лице. Высокие скулы, мощная нижняя челюсть. Щеки впалые, они придавали ему слегка изможденный вид, хотя дышащая силой фигура далека от истощения. Но и отличия были ярко выраженными. Брови очень широкие и длинные, почти касающиеся маленьких круглых ушей, пушистые, похожие на полоски мягкого мха. В сущности, и на голове волосяной покров был таким же — тонкий слой серебристого мха, открывающий высокий лоб и уходящий за уши. Переносица слишком широка для человека, нос формой скорее напоминал орган обоняния крупной земной кошки типа тигра или ягуара. Но губы очень даже ничего, только тонкие и цветом такие же, как и вся кожа. А потом я вскинула взгляд на его глаза.

В первых моих мыслях не было ни одного цензурного слова — так я охарактеризовала состояние своего душевного здоровья. Я слишком часто подозревала себя в безумии, а вот когда получила веские доказательства того, что психика моя все же не в порядке, вдруг воспротивилась этому диагнозу. Я же ничем не болела никогда, ну, разве что только воображением обладала нездоровым. И извращенным, насколько теперь понимаю. Ведь помню, что проскакивали, проскакивали подобные мысли, только я давила их на корню, вспоминая страшные истории и дурацкие анекдоты. Дикие, но такие сладостные мысли, запретные мечты о возлюбленном, похожем на Адского Пса... не буквально, конечно, не совсем же чокнутая, а с таким же трепетным ко мне отношением, раз и навсегда, независимо, помню я его, или нет. Нежном, заботливом, бесконечно близком...

Меня затрясло, сначала мелкой противной дрожью, потом руки задергались так, будто я совершаю магические пассы или подвергаю посетителя экстрасенсорному воздействию. Но ничего не могла поделать, не способная установить хоть какой-то контроль над организмом, потому что взгляд прикипел к жемчужной черноте, которая разливалась только в глазах Пуша, моего пса, саму возможность создания которого я устранила, заключив Землю в кольцо полной блокады. Не в силах полностью осознать обрушившегося на меня видения, я два раза судорожно вздохнула и, закатив глаза, начала оседать на жесткое покрытие посадочной полосы, заметив напоследок темную тень, метнувшуюся мне навстречу.

Глава 21

С Т А Р Ы Й Д Р У Г

Медленно выползая из крепких пут какого-то несуразного сновидения, я обнаружила себя на диване в гостиной, самой моей любимой комнате, ну, может быть, кроме собственной спальни. Черт, неужели начало сказываться одиночество? Чем, иначе, объяснить этот маловразумительный бред? Да какое одиночество, откуда, при таком наплыве посетителей?! Это они меня расстраивают, сволочи, достали уже! Надо оградить Оазис каким-нибудь барьером, чтоб не совался всякий, кому не лень! А то мой дом и так напоминает зоопарк или место паломничества экзальтированно настроенных верующих. Хотя, зоопарк — это совсем не политкорректно! С этим многообразием разумных созданий, многие из которых действительно напоминают...

— Блин, какая идиотка! — пробормотала я, прикрыв глаза ладонями, каковым нелестным отзывом о своих умственных способностях метко охарактеризовала тот факт, что не додумалась до барьера раньше.

— Конечно, идиотка! Кто же устраивает посадочную зону так близко от дома? — услышала я тот же голос. — У тебя еще не вся посуда разбилась?

Но ведь... это вроде был бред? Или нет? Я подскочила на диване, одним движением перемахнула спинку и вот уже стою метрах в трех от него и от своего гостя.

Это не было бредом. Все то, что, мне казалось, я видела во сне, очутилось чертовой, пугающей до ледяного пота реальностью. Огромный парень явно нечеловеческого вида, но какой-то необычайно притягательный, стоял, успокаивающе выставив ладони вперед. С пятью длинными пальцами каждая. Потом он медленно опустился на одно колено и склонил голову.

— Всемогущая!...

Затаив дыхание, я пялилась на серебрящуюся макушку и затылок: его воло... ну, этот его мох, заканчивался у основания шеи небольшим клином, указывающим за шиворот. Потом громко выдохнула воздух. Где мои манеры?

— С кем имею честь...

Удивительное, необычное... красивое лицо поднялось, голова чуть склонилась к широченному левому плечу.

— Барон Лондван фон Лонгвирц, клан Шорр, к вашим услугам, и это честь для меня!

Надо же, еще один аристократ. Тоже чей-то посол?

— Вы кого-то представляете? — ну почему же так дрожит голос?

— Только себя! — он приподнял голову и лукаво глянул на меня. — Ты ведь даже не попрощалась...

Я бессильно закрыла глаза.

Поверить в это — в правдивость моих ощущений — значит отдать себя во власть бреда, потому что я никогда не приму это как реальность. Не поверить... о, Боже, если робкая надежда на чудо уже в который раз будет погребена под гнетом ошибочности собственных скоропалительных выводов, мое бедное, бешено колотящееся в настоящий момент сердце разобьется, вдребезги, фатально, окончательно и без возможности реабилитации. Навсегда.

Уверенность — вот что он олицетворял для меня всегда. Уверенность в нем, в его защите, в его силе, его забота, его доброта... Поэтому, надо прекратить кривляться хоть перед собой, пришло время назвать вещи своими именами — я почти совершенно серьезно считаю, что этот появившийся из клубов пара, совсем как в том моем сне, обладатель высокой фигуры, оставшийся инкогнито, но теперь представший перед моими глазами, что это он, мой Пушок, по какой-то непостижимой причине ставший мужчиной. Это что, снова мое желание исполнилось? Рыбке установили слуховой аппарат? Или все же есть подвох?

Да о чем я, ведь такое желание мне даже в голову прийти не могло, я ведь просто...

— Ну, я это, правда! — уверял меня невообразимо приятный низкий голос с горловым рыком.

Я просто чуть не запорола свою работу, еще чуть-чуть — и точно пожертвовала бы своей планетой, не в силах свыкнуться с мыслью, что потеряю его. Что его не будет больше...

Он все еще стоял на колене около дивана, терпеливо вздыхал и слегка закусывал нижнюю губу невидимыми зубами, ожидая, когда я все же возьму себя в руки. Я глубоко вздохнула, зябко обхватила свои плечи, но вдруг неожиданно для себя шагнула к этому дивану и села. Даже сейчас мой прямой взгляд уперся ему в ребра. Ну, во всяком случае, у людей там ребра. Я медленно подняла лицо, осторожно скользя взглядом по широкой груди, мощной шее, подбородку. Переносица сморщилась, когда я уже готова была встретиться с его глазами, и это отвлекло. Он улыбался, широко, обнажив свои акульи зубы, правда, уже не такие огромные, соразмерные его уменьшившейся ротовой полости. Я никогда не боялась его пасти, и в этот раз уставилась на белоснежные клыки не со страхом, а с восторгом и обожанием, получив очередное доказательство его аутентичности. В жизни не видела более привлекательного чудовища.

Послышался легкий намекающий кашель, и я, с трудом осознав, что невежливо пялюсь на его уже закрывшийся рот, вскинула виноватый взгляд к глазам. Они теперь не были полностью жемчужно-черными, только радужка с... да, да, с тремя искрами зрачков. Глубоко сидящие, без ресниц, его глаза как всегда скрывали множество тайн, но, кажется, теперь я смогу их разгадать. А чего не осилю, он всегда сможет пояснить мне сам.

— Ты же никогда не боялась меня, — он скривил губы в грустной ухмылке, — даже когда не помнила!

— Ты оборотень? — как-то несмело спросила я.

Боюсь его обидеть, но... Вдруг здесь это называется по-другому?

— Нет! — он снова широко улыбнулся и беспечно махнул головой. — Я просто двуипостасный!

— Чего? — сдвинула я брови. — Какой?

— Двуипостасный! — терпеливо повторил он. — То есть живу в двух ипостасях сразу.

— Понятно! — я даже покивала, чтобы он поверил, и не выглядеть большей дурой, чем являюсь на самом деле. — А что, есть разница?

— Послушай, — он осторожно накрыл своими ладонями мои сложенные на коленях руки, и я поразилась, какие они теплые и мягкие, — тяжело понять такое сразу. Ты просто пока допусти, что это может быть правдой, а?

Я кивнула. И вдруг глаза защипало, причем так остро, казалось, вот-вот расплачусь. Еще бы сообразить, что же меня расстроило. Но теплые ладони сильнее сжали мои руки, длинные пальцы с четырьмя фалангами и обсидиановыми когтями двигались настолько медленно, что я отвлеклась на эти ощущения, удивляясь, какой мягкой на самом деле является кожа, из-за стального блеска выглядящая жестким камнем. Подняв на него взгляд, я обнаружила, что круглая серебристая голова заинтересованно вертится по сторонам, озирая помещение, потом он глянул на меня и улыбнулся:

— Хороший у тебя дом! Уютный, старинной конструкции, — еще одно очко в пользу моей теории — он узнал Резиденцию. — Только вот найти трудновато.

— Поэтому так задержался? — я начала приходить в себя, пустив ситуацию на самотек.

— Ага!

Мы еще раз зависли на какое-то время, прикипев друг к другу взглядами, первая не удержалась я, прыснув сквозь зубы, потом засмеялась в голос, услышав присоединившийся ко мне басовитый хохот, пронизанный хрипловатыми акцентами. Это очень хорошо, что я такая фантазерка, ведь богатое воображение всегда помогало поверить в невероятные вещи. А сейчас... к немыслимой радости от того, что он вернулся и снова рядом со мной, примешивалось огромное облегчение: я не уничтожила его, не отплатила черной неблагодарностью за все хорошее, что он делал для меня. И пусть это вышло не моими стараниями, напротив, я допустила обратное, но каким-то немыслимым образом он смог позаботиться о себе сам. Даже эта его невероятная метаморфоза уже не приводила меня в ступор, ведь я теперь имею возможность поговорить с ним...

— Ты ведь не Адский Пес?

— Не-а, я тоже оттуда! — он потыкал пальцем вверх.

Я закатила глаза. Ну что такое! Теперь он может говорить нормальным языком, но все равно приходится вытягивать все клещами.

— Ты ведь не думала, что все будет легко? — порочно ухмыляясь, спросил он, выгибая одну бровь.

Я только сейчас заметила, что эти мшистые полоски срастаются с остальным ворсистым покровом над ушами. Так мило...

— Как с тобой получилось-то?! — выдохнула я, вбирая жадным взглядом необычные черты. — Как ты вообще там оказался?

— Как всегда — хочу все знать! — поддразнил он. — Не знаю, как все, а я — сквозь Сферу!

— Но ведь... мне говорили... — черт, вот это точно загадка, — мне говорили, что прокол был только один раз и...

— ... и это был я и еще кое-кто!

— Но ты ведь выполз из какого-то кокона? — я требовательно вглядывалась в его глаза. — Родился у меня на руках!

— Ну и как, тяжелые были роды? — совершенно серьезно поинтересовался он.

Я замерла, вытаращившись совершенно неприлично, впервые за долгое время утратив способность ответить в присущей мне язвительной манере, потом уважительно покачала головой.

— Респект! Не каждому такое удается!

— Вот такой я забавный парень!

— Заметно! — я так просто не отстану. — Нет, ну серьезно, Пуш!...

Ой!

— Мне всегда нравилось это милое прозвище! Но я теперь несколько...

Это точно!

— Хорошо... Лондван! — осталось загадкой, как я, при всех чертовых волнениях, смогла запомнить его имя.

Он чуть прикрыл глаза. Отсутствие ресниц вовсе его не портило.

— В твоем исполнении мое имя звучит невероятно! Вечно бы слушал!

Он открыл глаза и слегка отшатнулся, наткнувшись на мой не располагавший к продолжению веселья взгляд.

— Ладно, ладно! — сдался, наконец. — Я уже регрессировал до кокона, когда подошло время. И я был не один.

Забавно, вроде бы предполагалось, что его ответ многое прояснит, но ничего, черт побери, подобного! Он что, издевается? Собираясь устроить истерику в лучших традициях, ведь, если судить по тому, как звучат эти куцые фразы, он просто мечтает получить мощный нагоняй, я уже начала наливаться яростью, когда в мозг яркой кометой вонзилась догадка.

— Это был Кир, да? Тебя принес мой племянник!

— Точнее, его клон.

— Да какая, хрен, разница! Кирилл он и в Африке Кирилл!

— Ты всегда была такой терпимой?

— Нет, только с некоторых пор.