— Лизавета!! — Ущипнул её за штаны ниже талии Олег, — ну когда ж ты поправишься и можно будет тебя не за синтепон потрогать? Женщина должна быть ух... грудь по ведру и попа — сорок кулаков!!
-Так то женщина, а я, сами знаете, дохтурка!
-Лизавета, Лизавета, я люблю тебя за это, а за это, Лизавета, я дарю тебе конфеты! — пропел улыбающийся Антон и протянул девушке коробку конфет.
-Антошка, ты как всегда, неизменен.
-Лиз, я постоянен, ты же знаешь, — как-то враз погрустнел Антон.
-Да и я тоже. Ой, пирог и пирожки, мальчики, вы кудесники.
-Мальчик-кудесник у нас один — Миша, наш новичок, вот знакомьтесь, — Минька как раз вынес последнюю миску с пирогами.
-Здравствуйте! — вежливо сказал он.
-А, мальчик-мажор, — глядя на него с какой-то неприязнью, произнесла Лизавета.
-Немного не тактично с первого взгляда вешать на человека ярлык, не находите? — вежливо ответил Минька, не понимая, чем вызвано её такое явное неприятие.
-Лизавета! Ты не права! Лучше вон пирога отведай. Наш Миша если не Бог, то его заместитель по выпечке, точно! — приобняв её за плечи, Никитич повел к столу.
Попробовав пирог с рыбой, Лизавета подобрела и как-то нехотя выдавила из себя:
-Я была не права. Извини.
-Принимается, — сказал Мишук.
Немного посидев за столом, пошел сменить Федора, чувствуя враждебность со стороны дохтурки, ему совсем не хотелось сидеть и вести какие-то разговоры. Сменив Федора, долго разговаривал с родителями слушал младшенького, и как всегда, все тревоги и проблемы после общения с ними казались незначительными.
-Лиза! — заговорил Никитич, когда все разошлись по своим комнатам, — какая муха тебя укусила? Почему ты на моего стажера ни за что ни про что наехала, какой он мальчик-мажор? Умница, выдержанный, мы с Юркой на него буквально молимся. Он же мгновенно находит именно то решение, что в какой-то хреновой ситуации самое правильное, надежный мужик и правильный... И не смазливый он, и не похож на блонди того, с чего ты на него так? Я бы попросил тебя на него не крыситься.
-Да, прости, Никитич, наверное, от усталости не разглядела, показалось, что похож на... блонди.
-Рядом не стоял! А про усталость, кто тебе велит два года без передыху мотаться по тундре? Давно бы вон поехала на какие-то Фиджи-Багамы, погрелась, покупалась, денег не хватит — я добавлю.
-Никитич, мы об этом уже сколько раз говорили, не надоело?
-Ладно, решай сама — большая уже! Пошел я, проверю службу, доброй ночи тебе!
Никитич ушел, а Лиза все никак не могла уснуть, ворочалась с боку на бок... вспоминала, все, что, казалось, давно погребено под слоем пепла, что остался после сгоревшей когда-то наивной девочки Лизы ...
Мимолетно подумала про этого Мишука, абсолютно не обращавшего на неё внимания после её взбрыка, она-то думала, что из кожи вон полезет доказать, что он такой умный и красивый. А умный и, впрямь, очень даже симпатичный парняга, с мозолистыми, обветренными руками, каких отродясь не бывает у мажоров (Дура ты,Лизка!)немного посидев, быстро ушел на дежурство.
— Неприятно как получилось, вон и Никитич обиделся, ладно, завтра извинюсь как следует. Устала ты, похоже, на самом деле, Лизавета. Вот и бросаешься на людей.
Утром свободные от вахты мужики окружили дохтур-ку, она внимательно осмотрела всех, надавала по шее Олегу и Федьке — симулянты паршивые, новенький не появлялся, "в позу что ли встал?" — подумалось... А потом до неё дошло, что после ночи он просто спит.
-Все, ребятки, я поехала, меня вон в совхозе Кирова ждут, спасибо за приют и тепло, кудеснику вашему ещё раз спасибо за пироги!
Так и уехала с ощущением какой-то неправильности, где-то внутри царапало, что вела себя как злая старая дева.
А Минька и думать забыл про дохтур-ку, тем более они с будущим зятем — Козыревым усиленно искали следы захоронения Филиппа Цветкова в Польше. Мишук написал в Польский Красный Крест, а Лешка с помощью таких же поисковиков, вышел на поляка — Войцеха из Гданьска, давно занимающегося поисками и помогающего родственникам найти своих погибших в Польше. Вот Войцех-то и откликнулся первым.
Минька несколько раз перечитал его сообщение:
...."Город Рожан, на самом деле город Ружан, там в 1944 году, на так называемом Ружанском плацдарме, шли тяжелые бои, были большие потери.После войны все воинские братские могилы перезахоранивались в специально отведенных под воинские кладбища, местах. Братские могилы из г.Ружана перевезли в окрестности города Макув Мазовецки, район Гжанка. Там покоится более пятнадцати тысяч погибших солдат, из них только чуть больше двух тысяч захоронено известных, остальные безымянные. Для поездки к месту захоронения Вашего родственника, надо обратиться в Польский Красный Крест".
Перекинув это письмо бате, Минька надолго задумался, если Польша ответит, можно летом съездить, пусть и без имени, но номер захоронения именно из того места Ружана, есть. Надо сообщить дядь Ване, если надумает, а он точно надумает, Серый, скорее всего тоже, мамуля и батя, может, и мелкий, Филюнька. Пять-шесть человек, деньги как бы есть — Минька свою зарплату почти не тратил, в тундре не разгуляешься. Настюшка точно нет, там медовый месяц будет.
-Бать, вы там, пока ответ придет, паспорта загран делайте, созвонитесь с дядь Ваней. Чтобы к моему отпуску все было готово. Мам, ну что ты опять плачешь? От радости? Тогда ладно, к деду сходите, скажите что 'к Хвилиппу у Польшу дойдем, зямлицы отвязем родимой. Я вот представил, 'як ён бы отреагировав — через день весь город бы узнав, что малец яго уже точно нашевся'. Пять лет без него, а все не привыкну.
-Минь, ты же с ним больше всех прожил, да и дед у нас уникальный, один такой. Сына, у вас там весной-то ещё не запахло? У нас вон снег уже подсел, вот-вот ручьи побегут, Филюня с Любицей каждый день мокрые являются. Стоядинович ругается, а толку-то, она свои небесные глазки на него поднимет:-"Папочка мой, самый лучший!" — папочка и тает тут же.
Алька рассказывала сыну про все мелочи их жизни, а сын слушал и улыбался.
-Ох, Минька, и чего ты так быстро вырос? Я иной раз Филюшку Минькой назову, он заливается: "баба Рита Серегой, ты Минькой, Хвилипп я, Хвилипп!" А про Польшу... не знаю кто, но мы просто обязаны там побывать!dd> -И я про то — обязаны, значит поедем, вы там с дядь Ваней утрясайте.
Дядюшка, услышав про братку, долго молчал, крякал, кашлял, шмыгал, потом сказал:
-Альк, я это..., у меня слова не находятся, это даже не радость, это великая радость для усей нашей родни! Если не свалюся — обязательно к братке доеду, этта жеж святое дело, братку погибшего навястить. Мишка, батька твой и Сяргея, был дерьмо-человек, а вы у няго и детки ваши... батька мой, Панас сильно вами хвалился и гордился, от и я горжуся.
На том и порешили, Аверы озаботились получением паспортов и подготовкой к грядущей свадьбе, намеченной на конец июня-начало июля, Мишука пообещали к этому времени отпустить в отпуск.
Глава 17.
Дохтур-ка Лизавета, мотаясь по дальним оленеводческим совхозам, почему-то стала задумываться о дальнейшей своей жизни. Не сказать, чтобы ей не нравилась теперешняя её работа, но были у неё неоплаченные долги за все хорошее, и теперь, через почти три года, она трезво, с холодной головой мысленно взвешивала все на аналитических весах, и только теперь понимала выражение 'месть — это блюдо, которое надо подавать холодным'.
Лиза Агапкина росла спокойной, уравновешенной, скромной девочкой, жила с бабушкой Аней и мамой Верой. Мама — болезненная, всегда почему-то печальная женщина, как-то отстраненно любила дочку. А бабуля-та души не чаяла во внученьке. Может поэтому Лиза, в двенадцать лет оставшись без матери — там случилась какая-то темная истрия, по словам бабули — довольно быстро успокоилась, и жили они с бабулей скромно, но весело. Баба Аня была Лизе и мамой, и бабулей, и подружкой.
После восьмого класса Лиза на каникулах, два лета работала в местной больнице: отзывчивая, схватывающая все на лету, девочка, была любимицей у местного хирурга Вишнякова. Резкий, грубоватый, но великолепно знающий свое дело, он потихоньку учил её всяким тонкостям и премудростям. Поэтому-то, окончив школу на четыре и пять, Лиза поступила в сельхозинститут на ветеринара, в медицинский институт был огромный конкурс, и они с бабулей, посоветовавшись с Вишняковым, решили, что она пойдет на ветеринара.
Как выразился грубоватый Виктор Федорович:
-Хоть коровий, но врач! Ты девочка умная, умеешь своего добиваться, осваивай всякие факультативы, запоминай все мелочи, не ленись. Все в жизни пригодится, а там, может, и второе дополнительное осилишь, я в тебе уверен.
И Лиза училась, она ухитрилась получить корочки массажиста, подрабатывать в ветеринарной клинике в ночные смены, получала повышенную стипендию, была старостой группы, обычная студентка, таких большинство. Из-за своей добросовестности и привычки доводить дело до конца, на последнем курсе умудрилась нажить себе врага — до последнего момента не подозревая об этом. Была у них в группе девица из зажиточной семьи, папашка занимал должность заведующего промтоварной базой, естественно, дочка была избалованной донельзя.
Эту, едва переползавшую из класса в класс девицу, и пристроили по блату в сельхозинститут, здраво рассудив, что высшее образование, оно и в Африке — высшее. Девица Виолетта, естественно не училась, а так, присутствовала иногда на занятиях. Возле неё всегда крутились такие же пустоголовые, но весьма разбирающиеся в тряпках и косметике девицы. На экономическом же, на год младше — поступили и стали так же вроде-учиться мальчики-красавцы. Ну, не столько красавцы, сколько нагловатые, привыкшие брать все от жизни, детки обеспеченных родителей.
До выпускного курса пути Лизы и этих мальчиков не пересекались, все изменилось буквально за месяц. На факультете появился новый декан, молодой, амбициозный. И по принципу "новая метла чище метёт" он с первых же дней решил бороться с непорядком, и конечно же, в первую очередь, с прогульщиками. Лизе, как старосте группы, пришлось несколько раз вести пустые разговоры с Виолеттой, та как и не слышала её, но когда на доске с приказами появился приказ о её отчислении из института, тут она взвыла белугой. Понеслась к папашке, тот к ректору, ректор вертелся, крутился как уж, но в конце концов Виолетту оставили с последним предупреждением, обязав старосту группы следить за посещениями Скворцовой занятий.
Виоллетта же придумала для "заучки" крутую месть, водя дружбу с мальчиками мажорами, взяла их, как говорится, на 'слабо'.
Лиза с удивлением стала замечать знаки внимания, оказываемые ей Виталиком Лопуховым, смазливым блондином, одним из весьма популярных мальчиков-красавцев. Он так красиво ухаживал. Говорил такие красивые слова, рассказывал ей разные смешные истории, нежно держал за руку, нежно же целовал на прощание, говорил, что после окончания института вместе поедут в глубинку, будут там жить неспешной жизнью, родят и вырастят двух, а то и трех детей. Лизок, как он её нежно называл, никогда и не целовавшаяся до него, в конце-концов растаяла.
Учиться оставалось всего ничего, они ж с Виталиком поженятся, "вот уж три месяца, как они стали мужем и женой перед Богом! — с пафосом говорил Виталик, — а перед людьми, вот закончим институт и распишемся, что нам чужие разговоры, когда мы любим друг друга?"
Лизок как-то и не замечала, что красавец не спешит знакомить её со своими друзьями, не замечала и презрительных или сальных взглядов его друзей. Она летала...
И долеталась. Через два месяца, за пару дней до получения диплома, сходив к гинекологу, точно узнала — беременна. Сияющая, выскочила из клиники и понеслась в общагу, обрадовать Виталика — ведь он тоже будет счастлив, ведь ребенок — это же от их такой неземной любви!
Костька Иванов, оставшийся после выпуска в аспирантуре, жил один в соседней комнате через стенку с Виталиком, и частенько одалживал им ключ.
-Ну не предаваться же любви в комнате, где живут четверо, два из которых — быдло деревенское. А он, Виталик, не такой. Он нежный и внимательный и секс любит красивый.
Костька попался ей неподалеку от центрального входа.
-О, Лиз, я сваливаю на два дня, на ключ, отдашь потом своему... — он как-то мерзко ухмыльнулся, но счастливая Лиза и внимания не обратила на ухмылку.
Пританцовывая, она быстро доскочила до комнаты Иванова, зашла и поморщилась, Костька как всегда: все разбросано, накурено, кровать разворочена.
Не раздвигая шторы, открыла дверь на малюсенький балкончик, шустро прибрала в комнате, поменяла белье на кровати и услышала громкий гогот у Виталика в комнате, поморщилась, — "опять её любимого отвлекают, ждать придется". Голоса сместились на балкон, который в комнате на четверых был побольше и там всегда кто-то да курил. Лиза не прислушивалась, достала старенький б/ушный телефон телефон, чтобы ему позвонить , но услышала четкую фразу, произнесенную самым пакостным из компании красавцев, Валеркой Лысовым:
-И когда мы твою Агаптину отдерем все хором?
-Ну я ещё недельку ей попользуюсь, подучу. Этакая стеснительная девочка, я её успешно приучаю к раскованности! — произнес мерзкие слова её необыкновенный!! Виталик.
-Ты, Лопух, кончай юлить, договор был? Был? Ты её очаровываешь, трахаешь, а потом нам передаешь? Три штуки баксов получил от Скворцовой? Получил, вот тебе капельки, придет твоя... шалава, подольешь ей, а уж потом мы её во все дыхательные и пихательные, да, парни? А назавтра она и не вспомнит кто и как её имел.
Он загоготал, и тут же послышалось ржание остальных трех мажоров. Лиза зажала руку зубами, чтобы не закричать от такой страшной боли, в гоготе этих мерзавцев выделялся смех её?? Виталика.
-Звони давай своей телке. Сколько можно ждать?
Лиза на автомате отключила телефон. Минут через пять послышался голос Виталика:
-Отключен телефон, опять разрядился. Телефон-то рухлядь, ну прибежит сама скоро, с полчасика подождем, она ж на случку-то постоянно бегает. Дурищща, мечтает о домике в деревне и детках. Да имел я таких... пол института. Пошли, выпьем, я угощаю, по случаю удачного завершения спора, теперь Скворцова от меня не отвертится. Говорила же при свидетелях, что если Агапкину испорчу и брошу — она моя, а там, глядишь, и в зятья выберусь к Скворцову, эх, хорошо.
Лиза скорчившись от жуткой боли, посидела на полу, потом встрепенулась:
-Никак нельзя на глаза этим попадаться!
Прислушалась, в комнате шумно разливали и гоготали. На цыпочках, нервно оглядываясь, она успела забежать в женский туалет, когда мимо протопали, громко переговариваясь, дружки Лопухова: -Ещё пару пузырей. Чтобы секс был улетным, Виталька же говорит, что жаркая девка.
Подождав немного, Лиза шустро рванула на второй этаж. А там бегом пролетела по лестнице к пожарному выходу. Выскочив и нервно оглядываясь, побежала задворками между мусорных бачков. — Слышь, деваха! Постой минутку. Чё скажу-то,— окликнул её знакомый бомж, с которым Лиза здоровалась и делилась бутербродами, когда и булочкой.
