Едва начало светлеть, мы повели кильватерную колонну в сторону японской или уже бывшей японской базы. Едва почувствовали мины, боцманская команда стала сбрасывать в стороны заготовленные вешки, я чистила от мин полосу метров по двадцать в каждую сторону, вешки закидывали метров на десять от борта, с проходом прямого двадцатиметрового коридора проблем возникнуть не должно, но на всякий случай есть ещё по десять метров ефрейторского зазора. Лощинский крутит головой по сторонам, смотрит, как матросы закидывают вешки, ничего не понимает, но очень хочет понять. Прошли минное поле, даю команду перестать скидывать вешки. Доворачиваем к причалам, там столпотворение ничего не понимающих японцев, пока не сообразили, наши баковые и левая ютовая пушки открывают огонь осколочно-фугасными по берегу за причалами, пока нам причалы нужны целыми. Японцы разбегаются, но наши артиллеристы не жалеют снарядов и бьют по площадям, правая баковая уже замолчала, ей некуда стрелять. Спешат, подгавкивают и наши сорокапукалки. Навстречу выходят два наших миноносца, на одном явно больше народа на палубе. Третий видно в светлеющих сумерках в полутора милях впереди и правее по курсу с просевшим в воду носом. Миноносцы, чуть довернув, тоже открывают огонь из своих пушек. Мы отворачиваем вправо, вставая бортом для удобства стрельбы, и продолжаем готовить место будущего десанта, а к причалам устремляются "Ангара" и "Ермак". На "Джигите", "Разбойнике" и "Забияке" подтянули уже спущенные на воду шлюпки и в них начали грузиться матросы и солдаты. Высадка почти батальона, это не шутка, это больше пяти сотен человек с оружием и боеприпасами. Унтера и офицеры уже голоса сорвали, но вроде всё идёт без бардака, мы пока ещё можем вести огонь, чем и пользуемся. Всё, пора! Дробим стрельбу, обрушивается ватная глухая тишина. Подходят миноносцы, с ближнего докладывают Его Превосходительству, в один попала канонерка, почти оторвало корму, со второго успели отстреляться и снять почти весь экипаж первого. Ещё один уже после атаки в темноте наскочил на камни, сейчас заводит пластырь, вроде утонуть не должен, ход дать может. Одна торпеда попала в берег, две поразили обе цели, счастливый лейтенант чуть петуха не даёт от радости, можно его понять. Подумав, предлагаем Лощинскому принять на борт снятый экипаж, скоро боцман уже занимается размещением пассажиров, я кажется, уже говорила, что на "Новике" это большая проблема, но Василий Иванович её как всегда с честью решил. Удерживаемся на месте ходами. Высадка закончена. Послали контрминоносец и миноносцы посмотреть, что мы в темноте настреляли на рейде, может найдут карты минных полей, хотя получается, что нам это не особенно нужно, а может и нужно, ведь есть ещё те, кто высадился на южные острова, прилив уже пошёл на спад.

С "Ангары" неожиданно передали: нам с Лощинским срочно прибыть к ним. Перешли на катер, и пошли к причалу, я в последний момент прихватила Некрасова, в любом случае журналисту лучше быть в гуще событий. Да, на "Ангару" стоило прибыть. Солдаты в штабном здании задержали и доставили на пароход командующего базой вице-адмирала Яхати Сибаяму, который, как сказали, как раз собирался сделать сепукку, но наши солдаты это не одобрили. С ним задержали командующего первым дивизионом истребителей капитана первого ранга Сёдзиро Асаи и командующего пятым дивизионом истребителей капитана второго ранга Ивадзиро Мано, не считая ещё восьмерых офицеров японского флота. Ещё возле деревни нашли в лощине сваленные тела всех убитых местных жителей от мала до велика, а ещё за деревней огороженную колючей проволокой территорию, где содержатся привезённые корейцы, которых использовали на строительных работах. Верещагин, который оказывается был на "Ангаре" уже ушёл на место, Некрасов едва услышал, потерял всякий интерес к задержанным офицерам и устремился следом за солдатом-проводником. Наши увидевшие жертв резни решили больше пленных не брать.

Я предложила собрать комиссию по расследованию военных преступлений японских военных, включить в неё капитанов "Ангары" и "Ермака", журналиста Некрасова, художника Верещагина, возглавить комиссию должен Роман Исидорович, ведь это его солдаты всё обнаружили, задокументировать всё подробно, акты должны завизировать все члены комиссии, в конце заставить подписать акты старших японских офицеров. Снова на меня уставились как на заговоривший шкаф, ну, не понимают они здесь мощь пиара особенно негативного. Но после паузы согласились все, а офицеры стали опрашивать японцев, которые все неплохо владели английским.

Через пару часов выяснили, что потопили мы канонерки второго класса "Осима" и "Акаги", минные транспорты "Касуга-Мару" и "Никко-Мару". Кроме того здесь базировались истребители: последний оставшийся из первого дивизиона "Сиракумо", весь четвёртый дивизион "Хаядори", "Харусамэ", "Мурасамэ" и "Асагири", и пятый дивизион в составе: "Кагэро", "Муракумо" и "Югири". Здесь также базировались в полном составе миноносцы второго класса первого дивизиона номера шестьдесят девять, шестьдесят восемь, шестьдесят семь и семьдесят. Миноносцы второго класса пятого дивизиона номера двадцать пять, двадцать шесть и двадцать семь, и миноносец первого класса этого же дивизиона "Фукурю". Миноносцы второго класса четвёртого дивизиона номера двадцать один, двадцать четыре, двадцать девять и тридцать. Миноносцы третьего класса третьего дивизиона номера пять, пятнадцать, пятьдесят четыре и пятьдесят пять и шестого дивизиона номера пятьдесят шесть, пятьдесят семь, пятьдесят восемь и пятьдесят девять. Итого восемь истребителей, один миноносец первого класса, одиннадцать миноносцев второго класса, восемь миноносцев третьего класса, две канонерки второго класса и два минных транспорта. Из которых больше двух десятков уже пустили ко дну, а это почти треть оставшихся минных сил Японии, что не может не радовать.

Дальше ничего особенно интересного не было, а я уехала на "Новик". Солдаты, а особенно казаки прибарахлились, тащат какие-то узлы. Нашли два комплекта карт с нанесённой схемой минных полей, один сразу с миноносцем передали для миноносцев у южных островов, теперь он по акватории перемещался не опасаясь, карты сверили, данные совершенно идентичны, что вселило уверенность в достоверности данных по минным полям. На "Ермак" загрузили больше сотни пленных японцев, а на "Всадник" и "Забияку" по полсотни корейских рабов, после того, как они захоронили убитых жителей двух деревень, в общей сложности убитыми обнаружили больше семисот местных жителей. "Джигит" ушёл к острову Кхас-Ян-Тау, там солдаты взяли обе батареи целыми и мы решили забрать пушки и боезапас, на другом острове одну батарею успели взорвать, на другой батарее оказались древние заряжаемые с дула китайские безлафетные пушки на самодельных станках, которые взорвали, чтобы не возиться. На канонерках тоже что-то любопытное нашли, но я не интересовалась, почему-то накатила сильная усталость, и я пошла спать.

Через девять с лишним часов десант начал грузиться на корабли, меня к этому времени разбудили, в седьмом часу пополудни мы кильватерной колонной пошли на выход, а миноносцы выставляли мины на внутреннем рейде. Мы проскочили к месту встречи, забрали собравшихся во главе с "Маньчжуром" и повели их навстречу каравану, который теперь неспешно шёл со всеми ходовыми огнями. За "Ермаком" на буксире шёл наш побитый на камнях миноносец, а за "Забиякой" японский большой миноносец, который получил одно сквозное попадание и даже не затонул на мелководье, а команда его покинула, наши моряки закрыли пробоину и откачали воду и сейчас он покачивался за кормой русского корабля. По нашим наблюдениям, в основном Сергея Николаевича, мы не смогли на рейде уничтожить и выскочили один истребитель и восемь миноносцев, то есть если считать, что в базе были все корабли, то мы уничтожили своим артиллерийским огнём двенадцать миноносцев и семь истребителей, плюс торпедировали два транспорта. Миноносцы уничтожили торпедами две канонерки, контрминоносцы перехватили и потопили четыре миноносца. То есть сбежали истребитель и четыре миноносца. На берегу уничтожены две батареи, а две захвачены и сейчас на "Джигите", уничтожены и взяты в плен более четырёхсот японских матросов и офицеров, освобождены около ста корейских рабов. И как результат, японская база у нас под боком перестала существовать.

К сожалению, погибли три матроса, два на утонувшем миноносце и один сигнальщик на берегу, у казаков погибших нет, у солдат восемь человек. Раненых и обожжённых моряков семеро, казаков шестнадцать, солдат тридцать восемь и поручик. Думаю, что, не смотря на потери, нашими результатами Макаров будет очень доволен. У нас на крейсере кроме экипажа утонувшего миноносца, ещё почти сотня солдат и казаков. Паразиты где-то нашли рисовую водку и половина выпившие, наши вроде не пили, но боцман уже получил втык, так, что сейчас его рык сквозь темноту ночи раздаётся на всех палубах. Мы снова в передовом дозоре. Утром неспешно входили в Артурскую гавань под салют наших броненосцев. Я вымоталась ужасно, только уже засыпая в объятиях любимой Машеньки поняла, что вымотали волнение и страх провала нами спланированной операции и едва всё основное закончилось произошёл откат и меня потянуло в сон и вот только сейчас под уютное посапывание в ухо и бороду милого носика, наконец отпустило державшее напряжение.

Сегодня докладывали Матусевич, Кондратенко и Лощинский, меня Макаров попросил прийти завтра...

*— Всё рассказанное в этом фрагменте практически правда. Действительно, Занданов Антон Бадмаевич один из немногих бурятских генералов, по поводу чего он многократно подтрунивал, до выхода в отставку возглавлял всю медицинскую службу Северного флота, а потом долгие годы преподавал на кафедре Организации и тактики медицинской службы в ВМА имени Кирова. Чем и объяснял, что он давно уже не врач, а больше начальник и политик, потому капельницы доверяет ставить мне.

**— Абсолютная правда, в клятве врача Советского Союза и соответственно в клятвах которые дают медсёстры и фельдшера существовал пункт, что дающий клятву обязуется "БОРОТЬСЯ ЗА БЕЗЪЯДЕРНЫЙ МИР!". В какое размягчённое серое вещество мог прийти бред, позволивший вставить это в присягу врача, я не знаю, но считаю этот пункт весьма показательным для характеристики построенного при Брежневе РАЗВИТОГО СОЦИАЛИЗМА. То есть все узаконено занимались не своим делом, а дело, которому учили, и за которое, по логике, платили зарплату, было далеко не на первом месте. Как лишение премии и выговор за невыход на первомайскую демонстрацию после изнуряющего суточного дежурства, а через сутки нужно выйти на следующее...

Глава 47

Назавтра на "Петропавловске" в адмиральском салоне мы сидели втроём, кроме Макарова был ещё Василий Васильевич Верещагин. Я не очень сильна в живописи, и вообще из картин мне всегда нравились совсем не те, что считаются официальными шедеврами типа Пикассо или Малевича. А вот то, что помнится из изображённого Верещагиным, даже не его "апофеоз войны" с грудой обглоданных черепов, а зарисовки из Туркестанского похода. Так, что видеть великого русского художника была очень рада. А Верещагин хотел поблагодарить за операцию на Эллиотах, в которой поучаствовал, сделал несколько набросков, "прикоснулся к материалу", поучаствовал в работе комиссии с моей лёгкой руки и искреннего желания самой от этой работы отвертеться. Оказывается на обратном пути они очень плодотворно сошлись с Павлом Николаевичем Некрасовым, и он очень посоветовал художнику самому побывать на легендарном корабле, что объяснил особенным духом, может Клёпа ему куда-нибудь покакала, хихикнулось невольно, но по абсолютной серьёзности обоих поняла. Что от меня ждут какого-то вердикта:

— Извините, Василий Васильевич! Я не совсем понял, что именно от меня требуется?

— Ну, как же, Николай Оттович! Вот Степан Осипович говорит, что на корабле всё решает командир и даже он властью нАбольшего начальника здесь на корабле распоряжаться безоглядно не может! Вот я и прошу Вас на свой "Новик" меня пустить, а если ещё в море меня возьмёте, просто не найду тогда слов благодарности! Ей же Богу!

— А, если только в этом дело, то милости просим к нам в гости! Будем очень рады принимать великого русского художника!

— Вот уж скажете тоже! Я всего лишь рисую тех кто историю творит, а сам просто зритель!

— Да? И Георгиевский крест Вам случайно подарили?!*

— Полно Вам! Николай Оттович! А Вы знаете, что я портрет Вашей жены заканчиваю, если хотите, хотел бы Вам его показать и мнение Ваше о нём услышать, как самого ей близкого человека.

— Машеньку нарисовали?

— Да, написал портрет Марии Михайловны! Удивительный человек Ваша супруга!

— С огромным удовольствием посмотрю, как меня Степан Осипович отпустит.

— Ну, наконец, про меня вспомнили, — улыбнулся Макаров.

— Степан Осипович! Мне по операции докладывать?! Вам же уже наверно всё вчера доложили...

— Всё, да не всё! Николай Оттович! Мнится мне, что быть вам скоро на моём месте, так, что учитесь понимать, что начальник обязан всё досконально понимать и представлять. А так как я не могу быть везде и всё сразу видеть, то должен картину из разных уст описанную сам составить, оценить, огрехи найти, чтобы выводы сделать, кого надо похвалить, кого следует поругать. Так, что не отвертеться вам от доклада...

И я начала с подсказками Николая докладывать. Прежде всего отметила отменное выполнение практически всеми участниками предварительного плана как по задачам, так и по времени, что позволило операции пройти как по писаному. Особенно отметила действия миноносцев, как обеспечивавших высадку первой волны десанта. Так и атаковавших японские канонерки, почти в полной темноте не потерялись, нашли цель, чётко на неё вышли и поразили первым залпом. К сожалению, не обошлось без потерь, но благодаря взаимовыручке, экипаж был снят с тонущего корабля, погибли только два матроса. Ещё отметила действия сухопутных сил, особенно первой волны десанта на острове Кхас-Ян-Тау, практически без единого выстрела в темноте взяли целыми обе батареи, практически не понесли потерь, словом, молодцы как солдаты с казаками, так и миноносники. Хорошо и грамотно отработали все блокирующие группы. Накладка произошла в том, что сил для блокирования было мало, а направлений много, и получилось, что на группу из четырёх контрминоносцев вышли на прорыв все вырвавшиеся из базы японские минные силы, в количестве восьми миноносцев и одного истребителя. Но даже в этой ситуации наши блокирующие силы продемонстрировали отменное умение и выучку, уничтожили четыре из прорывавшихся миноносцев. К сожалению, в темноте требовать бОльшего просто нельзя, уже сделанное достойно похвалы. А три другие блокирующие группы, с противником в боевое соприкосновение не вступили, но в этом нет их вины. Поэтому считаю, что экипажи всех участвовавших в операции кораблей следует наградить и отметить. По "Новику" считаю, что награждать не нужно, выполнили свою рутинную работу, без особенного риска, так за что награждать? Так цена орденов принизится, я считаю. Макаров аж заёрзал после последней фразы: