После Пламени. Корона Севера

Управлять Эарендилом я, конечно, не мог, но разведчик из него и так получился неплохой. Во всяком случае, Камень он не спрятал, держал при себе, а сам исправно вертелся во все стороны, обеспечивая мне полный обзор.

В Амане было пусто. В Тирионе, по крайней мере. Хотя заброшенным город не выглядел. Эарендил бродил по улицам, вымощенным белым камнем, поднимался по лестницам с ажурными перилами — и звал. На языке атани, на синдарине, на квенья. Даже на куздуле несколько слов выкрикнул — Ауле, что ли, обаять надеялся? Уж кого-кого, но гномов в Валиноре точно быть не могло. Вне Мандоса, во всяком случае.

И куда же все подевались? Опять что-нибудь празднуют? Или готовятся к походу на Эндорэ?

Э-э, Сын Песни, ты что?! Ты зачем назад к морю поворачиваешь? Севернее иди! Надо проверить Валимар!

— Привет тебе, Эарендил, храбрейший из мореходов! — Эонвэ появился как нельзя более кстати. — Привет тебе, вестник надежды! Идем же, Владыки хотят увидеть тебя.

А уж я-то как хочу увидеть этих Владык! И особенно войско, которое они собирают. Жаль только, что вряд ли они тренируют бойцов прямо на Маханаксар. А в чертоги Тулкаса и леса Оромэ гостя, думаю, не пригласят.

4

Эарендил стоял посреди Маханаксар и сиял. Не от радости, а буквально — от алмазной пыли, облепившей его одежду и отражавшей свет Сильмарилла.

"Он что, по земле валялся?" — безмолвно осведомилась Нэсса, удивленно глядя на вестника.

"В Тирионе алмазный мост строят, должно быть, он под него забрел", — предположил Ауле.

"Одежда влажная, вот пыль и налипла", — заступился за гостя Ульмо.

Молчал бы ты лучше, Владыка Вод! Тебе еще объяснять, как этот Воплощенный вообще сумел добраться сюда.

"Наши эльдар тоже не сухими из воды выходят, но я ни разу не встречала никого из них в таком виде", — возразила Вана.

"Дело не в воде, — вступила в разговор Варда. — В Сильмарилле. Похоже, он пыль притягивает".

"Хватит! — приструнил я их. — Давайте выслушаем его".

"Они боятся, Манвэ, — неслышно для остальных обратился ко мне Ирмо. — Потому и отвлекаются на пустяки. Никто не хочет войны".

Никто не хочет, но все знают, что она будет. Раньше ли, позже. Впрочем, Эарендил своим приходом определил ее срок. И развязал нам руки. Одно дело — вмешиваться в дела Воплощенных против их воли и совсем другое — откликнуться на мольбу о помощи.

Ничего неожиданного вестник, разумеется, не сообщил. Крепости нолдор и синдар пали, осталось лишь поселение на острове Балар и, вроде бы, кто-то уцелел в Оссирианде. Старший захватил все Эндорэ, и нет от него спасения ни одному из вольных народов. Воплощенные просят о прощении и защите.

— Приведи Эльвинг, — сказал я, когда Эарендил закончил. — Мы хотим услышать и ее.

— Человеку не место в Амане, — вслух заговорил Намо после того, как мы остались одни. — Мне придется забрать его в Мандос, если мы не хотим Диссонанса.

— Он полукровка, — поспешно возразил Ульмо. — Его мать — Идриль, дочь Тургона.

— Ушедшие нолдор тоже не могут сюда вернуться, — Намо не собирался отступать.

— Он еще и кое с кем из Поющих в родстве, — заметил Ирмо. — Обратили внимание?

— Мелькор! — Варда поморщилась. — Но, к счастью, от его Темы там совсем слабые отголоски. Хотя все равно...

— Как этот Воплощенный сумел доплыть? — сурово спросил я, в упор глядя на Ульмо.

— Не знаю, — смущенно признался тот. — Ни смертный, ни нолдо не смог бы преодолеть границу. По крайней мере, я бы заметил. А тут — ничего.

— Во-от! — я обвел взглядом собратьев. — Потому что Музыка необычная. Единственная такая в Арде. Из-за этого твои барьеры и не сработали.

— Сильмарилл изменил мелодию Эарендила? — предположила Варда.

— Выходит, что так.

— Но его носили и другие Воплощенные, — напомнил Намо.

— Никто из них не являлся сюда живым. А Мандос гасит чуждые мелодии, защищая Аман от Диссонанса.

— Так я и предлагаю забрать Эарендила, — снова взялся за свое Намо.

— Лишить жизни того, кто пришел за помощью? — нахмурился я. — На такое разве что Восставший способен. К тому же, мы не можем оставить Сильмарилл здесь. Слишком опасно. Старший что-то сделал с ним. Ауле?

— Камень стал иным, — подтвердил Кователь. — Но я не могу точно определить, что изменилось. Да только отправлять Сильмарилл обратно в Эндорэ — тоже не выход.

— Может быть, в море? — неуверенно предложил Ульмо.

— Нет, в небо! — Варда улыбнулась. — Что бы ни сделал Мелькор, Сильмарилл по-прежнему несет свет. Так пусть дарит его всем!

5

— И сказали Владыки Запада: вы явились в наши земли незваными, и за это мы вас во что-нибудь превратим. А во что — выбирайте сами. И Эльвинг попросила для себя облик морской птицы. А Эарендил сказал: хочу быть звездой. Ну, Владыки взяли его корабль да и забросили прямо на небо. Эарендил на носу уселся, в сверкающих алмазных одеждах, и Солнце-камень при нем. Видали утреннюю звезду? Вот это он и есть.

— Ну, ты загнул, приятель! Не похожа та звезда на корабль.

— Он это, верно говорю! Просто ты его издали различить не можешь — только Солнце-камень огоньком светится. Так и летает Эарендил с тех пор над землей, сверху-то ему все видно. А устанет — возвращается в Аман, и там встречает его жена-чайка.

— А что сделали с остальными, кто с ними на Запад приплыл?

— Ну, трое спутников Эарендила по Валинору не гуляли, на корабле отсиделись, их и не тронули. Посадили их Владыки Запада в лодку с парусом, да подняли ветер, такой могучий, что вмиг домчал мореходов обратно к берегу Эндорэ. А потом стали собирать войско.

— Зачем?

— Про то разное говорят. Древние — что Эарендил помощи попросил. Дескать, притесняет Северный Владыка их и людей, вовсе житья никому не стало. А я так думаю: испугались Западные, что слух об их богатствах дойдет до Хозяина Метелей. В тех-то землях даже пыль, сказывают, алмазная, а каменья драгоценные прямо на дорогах валяются. Ну, и женщины все красавицы — глаз не отвести. Узнает об этом Северный — быть войне. Так что собрали Владыки Запада всех, кто оружие держать может, посадили на корабли и поплыли в Эндорэ. Чтобы первыми ударить, не дожидаться.

6

Над морем кружили чайки. Крупные — в Эндорэ таких не бывает. Белые, серебристо-серые, розоватые. И не найти бы среди них единственную, не родившуюся птицей, если бы не мелодия.

"Эльвинг!"

Чайка с нежно-розовым опереньем описала круг, постепенно снижаясь, и опустилась рядом со мной.

— Ты похожа на отца, — сказала я, когда Эльвинг сменила облик.

— Ты тоже, — она внимательно посмотрела на меня. — Ты — майэ Мелиан?

— Да. Твои дети живы.

— Знаю. Владычица Вайрэ сказала мне. Но они не в безопасности, пока сыновья Феанора в Эндорэ, — Эльвинг сдвинула брови. — А я не могу вернуться.

Никто в Покинутых землях не в безопасности, девочка, а Маэдрос с братьями — не главная угроза. Ты все равно не сумела бы защитить своих детей. Даже если Валар не станут использовать силу Поющих, нет уверенности, что это не сделает Восставший. Пусть он считает Эндорэ своим, но если начнет проигрывать, вполне может им пожертвовать ради собственной свободы. Манвэ знает это. И все-таки начинает войну.

— Элронд и Элрос унаследовали твой дар? — осторожно спросила я.

— Какой дар?

— Оборачиваться. Птицей, зверем.

— Это не мой дар, майэ Мелиан. Меня спас Владыка Ульмо, когда я тонула в море.

— Вот как?

— Да, а потом Валар оставили мне эту способность. Крылья... — она мечтательно улыбнулась. — Не знаю, как бы я теперь жила без полета!

Разумеется, оставили! Такое изменение мелодии не убрать без риска разрушить феа. Только вот не от Западных Владык твой дар, милая. И не от меня. Потому и поселили тебя на самой окраине Амана.

— И все же ты не решилась отправиться с Эарендилом.

— Там слишком высоко, — Эльвинг поморщилась. — И холодно. Здесь гораздо уютнее. А он всегда норовил забраться подальше, где никто еще не бывал. Мужчины неисправимы!

Да, неисправимы. И не только Воплощенные. Что будет с Аратаназом? Он ведь не отступит, станет сражаться. Победят они с Восставшим или потерпят поражение, мы уже не увидимся.

7

К Эндорэ плыли корабли. Легкие, изящные корабли тэлери. Впрочем, сейчас они шли со скоростью, невозможной для творений Воплощенных. Почти летели. Манвэ и Ульмо погнали бы хрупкие суденышки и быстрее, но, видимо, боялись, что те развалятся.

Когда Эарендил, сам не зная того, показал мне сверху войско Амана, оно было уже на полпути к берегу Эндорэ. И направлялось к заливу Балар. Значит, Владыки Запада не рассчитывали застать меня врасплох: от устья Сириона до Ангбанда путь не близкий. Скорее, они хотели быстро проскочить море, чтобы я не поднял ветер и не потопил их блистательное воинство. Но они не успели.

"Саурон! Началось".

Я послал Первому Помощнику образ приближающихся кораблей.

"Властелин, нам с Нэртагом понадобится еще сорок лет, и то, если не отвлекаться. И без балрогов нам не обойтись. Ты продержишься?"

Как и они мне. Даже если передать под начало Таринвитис и мумаков, и каменных воинов Ральтагис, а Дарглуину поручить всех волков, орочьей частью войска, драконами и оставшимися в Ангбанде балрогами придется командовать мне. Одновременно отслеживая все передвижения врагов и удерживая распадающийся от Диссонанса Белерианд.

"Я справлюсь с ними, Саурон. Не отвлекайтесь".

Я мысленно потянулся к морским птицам, ловившим рыбу невдалеке от берега. Вовремя. Аманские корабли подходили к заливу Балар.

Ты всерьез думал, дорогой брат, что я позволю твоему войску высадиться? Не в этот раз! Вам придется строить новые корабли. И уж кому точно не удастся соскучиться в ближайшее время, так это Намо с подручными.

8

Шквал налетел внезапно. Небо потемнело, стремительно вспухая иссиня-черными тучами. Суда, только что с невероятной скоростью скользившие к берегу Эндорэ, беспомощно затанцевали на месте, словно в растерянности. Мореходы кинулись убирать паруса и не успели. Усилившийся ветер трепал и рвал светлые полотнища и с легкостью, будто сухие сучья, ломал мачты. Поднявшиеся волны перекатывались через палубы, смывали эльдар за борт, расшвыривали корабли, как детские игрушки.

А потом ударили ослепительно-белые стрелы молний — несколько сразу. И еще. Словно кто-то целился в корабли, и они вспыхивали огромными факелами.

— Кто это? — прошептал Эрейнион, ошеломленно глядя на беснующуюся внизу бурю.

Кирдан не ответил. Не услышал.

— Кто это? — крикнул юноша, перекрывая шум ветра и раскаты грома.

"Не знаю, — в мысленной речи приемного отца, обычно уверенной и спокойной, сейчас чувствовалось смятение. — Но надо помочь. Собирай всех, кого сможешь — квенди, атани. Бегите к тройному утесу: течение вынесет тонущих туда. Я зажгу маяк".

Кирдан взбежал по лестнице и уже потянулся к фонарю, когда острое чувство опасности заставило его отдернуть руку и отпрянуть. Молния ударила в верхушку башни, вдребезги разбив тонкое стекло. Осколки пролетели у самого лица вжавшегося в каменную стену Кирдана.

"Эрейнион, сигнальные костры! Зажгите костры!" — мысленно окликнул Корабел юного короля.

Фонарь можно заменить факелом, но маяк — слишком заметная мишень. Бурей явно управляет кто-то разумный. И ему неудобно будет одновременно тушить костры и гоняться за уцелевшими кораблями.

Кирдан высвободил один из факелов, горевших на стенах вдоль винтовой лестницы маяка. Вернулся наверх и закрепил древко на почерневшем постаменте, где прежде был фонарь.

Внизу уже вспыхивали костры. Хлынувший стеной ливень тушил их, но огни зажигались вновь. А разметанные бурей корабли, лишенные парусов и мачт, борясь с волнами, на веслах шли к спасительному острову.

9

"Властелин Мелхгур!"

Вообще-то докладывать мне было не о чем. Жизнь в Хифлуме текла своим чередом, сытная и благополучная. Поветрия обходили нас стороной, скот плодился, дичи в лесу и рыбы в озере хватало с лихвой, а земля не скупилась на урожаи. Даже разбойники, и те перевелись. Последнюю шайку перебил десять лет назад Урхат, старший сын и преемник Ульнира.

И не стал бы я погружаться в волшебный сон и звать Властелина, если бы не почувствовал: он ждет этого, я нужен ему. А что Мелхгур ни ворона не прислал, ни другого знака не подал, так на то я и колдун, сам должен все чуять.

Во сне я опять был юн. Как тогда, в Ангбанде. И снова не отказал себе в удовольствии увидеть Властелина в том виде, в каком ему, на мой вкус, следовало являться. Огромная светящаяся фигура с радужными крыльями, огненным мечом в руке и сверкающей короной на голове. Мелхгур не возражал, хотя такой облик ему явно не слишком нравился. А зря: и внушительно, и красиво.

"Уводи свой народ, Ульт", — приказал Властелин вместо приветствия.

"Так ведь... - я растерялся. — Опять Древние?! Но их же давно побили".

"Новые приплыли. С Запада, — мрачно ответил Мелхгур. - И не думаю, что дело ограничится только ими".

"Кто может быть хуже Древних?" — изумился я.

"Мои... братья".

"У них земля скудная, да? — смекнул я. — Нашу забрать хотят? Но мы ведь не отдадим, правда? Мы будем драться!"

"Непременно будем, — заверил меня Мелхгур. — Так что отправь женщин и детей к Синим горам. Пусть с ними идет треть ваших воинов, этого хватит. Скот угоняйте. С гномами вы давно дружите, они не станут препятствовать, если вы поселитесь неподалеку. А торговать с ними на таком расстоянии, как сейчас, во время войны все равно не сможете: пути скоро будут перекрыты".

"Как кто? — почти обиделся я. — Конечно, я!"

"Ульт... — Мелхгур неожиданно замялся. — Лучше тебя нет никого, но ты уже немолод".

"Мы, рожденные в Ангбанде, крепче прочих, — напомнил я. — Ульнир дожил почти до восьмидесяти, а мог бы и дольше, если бы не погиб на охоте. Может, я годами и стар, но мои руки сильны по-прежнему и глаза не подводят, и никто ни разу не превзошел меня в колдовстве".

"Тебя убьют! — коротко и зло бросил Властелин. — Я не хочу этого".

"А ты верни мне молодость, — предложил я. — Ты же можешь. Урхат возглавит поход на восток, он уже достаточно опытен. А я..."

"Ты не понимаешь, о чем просишь! — с досадой перебил Мелхгур. — Одно дело — замедлить изменения твоей плоти, и совсем другое — повернуть их вспять. То, что ты можешь при этом погибнуть, считай, мелочи. А вот если разрушится мелодия, ты лишишься и посмертия. Совсем перестанешь быть, ясно?"