Зовущий из тени

— Если ты сейчас погибнешь, горожан это уж точно не спасет, — решительно заявил Демсли. — И кстати, давно пора подумать о другом твоем долге.

* * *

Лаюмира проводила последнего гостя и тщательно заперла двери трактира. Перед Ночью Одиночества даже самые заядлые гуляки спешили засветло вернуться домой, а путники так рассчитывали время, чтобы ни в коем случае не остаться после заката под открытым небом.

Трактирщица проверила лампадку на полке перед вырезанной из дерева фигуркой Матери. Пламя горело ровно — хороший знак.

Лаюмира достала горшок с заранее приготовленным шестисилом: сушеные лепестки ирсинии и сийлимы, ягоды медноцвета, кожура нийлы, измельченные стебли углетрава и немного порошка из крумлы.

— Оградите от зла, Создатели, — нараспев сказала женщина, набрав пригоршню отводящего нечисть снадобья и аккуратно посыпая порог. — Пусть лихо в оврагах рыщет, в черной чаще лесной промышляет, в трясинах гнилых таится, к нашему дому не приближается, добрых людей стороной обходит.

— Мам, я тоже хочу, — дернула ее за рукав Сойви, дождавшись, когда Лаюмира закончит.

Синие и розовые лепестки, лиловые завитушки кожуры, пурпурные ягодки, черные кубики, похожие на угольки, и красно-оранжевый порошок покрыли деревянный порог ярким узором.

— Ну, ма-ам! Я знаю, что говорить!

— Ладно, — смягчилась Лаюмира. — Я обойду первый этаж, вы с Корхэ — второй. Но гляди — все подоконники нужно обработать.

Она отсыпала в чистый горшок часть шестисила и вручила дочке.

— Пойдем, Корхэ, — деловито сказала девочка, одной рукой обхватив посудину, другой таща за собой брата.

Тот покорно поплелся за сестрой, только бросил огорченный взгляд на щепки, из которых опять что-то выкладывал.

"Дурачок растет", — вздохнула про себя Лаюмира, сокрушенно покачав головой.

Рядом с бойкой и смышленой сестрой Корхэ казался еще более замкнутым и погруженным в себя. Даже не говорил почти.

* * *

— Что происходит в Ночь Одиночества? — тихо спросила Орри, с тревогой наблюдая, как трактирщица обходит дом, тщательно посыпая шестисилом подоконники и пороги.

Кештиора и Коэрви только что закончили ужин и сидели за столом в рано опустевшем зале. Файс потягивала местное красное вино: в Тмео оно было легким, с мягким вкусом и ароматом влажной весенней земли и дыма. Орри пила горячий травяной настой с медом.

— Разве вам не рассказывали в храме? — приподняла брови наставница. — С этого обычно начинают учебу.

Кештиора пожала плечами:

— Ты имеешь в виду балладу?

Мать и Страж неразлучны, как птицы крыла,

Как два берега быстрой реки.

Словно дым и огонь, словно с пеной волна,

Словно в песне одной две строки.

Солнце скрылось, и Мать поднимается ввысь,

Чтобы мир до утра охранять.

Вслед торопится Страж. Зло, теперь берегись!

Он сумеет тебя обуздать.

Но три раза в году ночь сулит нам беду:

Мать восходит на небо одна.

Не способна сдержать она тварей орду:

Ищет Стража, печали полна.

Крепче двери запри, не ходи за порог,

Миром нечисть владеет сейчас.

Жди, пока не окрасится светом восток,

И следи, чтоб огонь не погас.

— И что тебе непонятно? — поинтересовалась Коэрви.

— Зачем это нужно? — Орри отхлебнула из кружки и поморщилась: отвар был обжигающе горячим. — Зачем Создатели сделали так?

— Ты знаешь, что такое Мать и Страж?

— Ну-у... Мать — это Вастарна, — неуверенно сказала девочка. — Так ведь?

— Небесное тело, названное в честь Вастарны, — Файс взяла глиняный кувшин и наполнила опустевший кубок. — Мать и Страж — просто... м-м-м... куски камня, Кештиора. Это несколько упрощенное описание, но в целом верное. Они вращаются вокруг нашего мира. Мать поближе, Страж подальше, потому он и кажется маленьким.

— Разве камни светятся? — усомнилась Орри.

И тут же подумала: а почему бы нет? Светятся, говорят, поют... Путешествуя с Одаренной и не такого насмотришься.

— Солнце отражается от их поверхности, — пояснила Коэрви.

— А цвет?

— Камень, из которого состоят небесные тела, различается. Страж красноватого оттенка. Поэтому у горизонта мы видим его кроваво-красным, а когда он поднимется наверх — лиловым.

— А нам говорили — это оттого, что он злится, — обиженно сказала девочка. — Волнуется за ушедшую вперед Мать, боится, что нечисть нападет на нее. А догонит — и успокаивается, меняет цвет. Но почему он похож на серп?

— Его частично закрывает от солнца тень Матери.

— Скучно, — фыркнула Орри. — Мне больше нравилась история про то, что Мать круглая, потому что готовится дать жизнь детям, а Страж — это кривой меч, багровый от крови врагов.

— Тогда зачем ты спрашиваешь про Ночь Одиночества? — усмехнулась Коэрви.

— Я хочу знать все объяснения, — решительно заявила девочка. — Интересные, занудные, взрослые, детские — все. И в любом случае, наставница, при чем тут нечисть? Ночь Одиночества ненамного темнее, чем обычная. В Ночь Перерождения, когда на небе один тусклый Страж, вся нечисть наоборот прячется. Значит, дело не в освещении?

— Ты права, — подтвердила Файс.— Нечисть не то, чтобы страшится красноватого света Стража, но чувствует себя неуверенно. Мать мешает ей гораздо меньше. Ну, а в Слепую ночь, когда оба светила прячутся...

— Сохраните Создатели! — Кештиора торопливо сцепила большие пальцы рук, отводя беду.

— Со временем я научу тебя более надежной защите, — Коэрви успокаивающе тронула ее за плечо. — А теперь пойдем-ка спать.

Орри осмотрелась, задержав опасливый взгляд на тщательно запертой двери и наглухо закрытых ставнями окнах.

— Не волнуйся, хозяйка сделала все, как надо, — заверила ее наставница.

* * *

— Сойви!

Тихий зов разбудил девочку. Но шевелиться не хотелось, так что она притворилась, что не слышит.

— Сойви, ты спишь?

— Сплю, — пробормотала она, не открывая глаз. — И ты спи, Корхэ.

— Но там котенок...

Котенок? Это было интересно. Сойви приподнялась на кровати и потерла лицо рукой.

— Где?

— Там, на улице, — братишка махнул рукой в сторону окна. — Он плачет. Наверное, потерялся.

Словно в подтверждение его слов с улицы донеслось заунывное и жалобное мяуканье. Точно, котенок. У Пуши голос совсем не такой пронзительный, потому что она взрослая.

На всякий случай Сойви посмотрела на свою кровать, но дымчатая кошка спокойно лежала в ногах, как и всегда ночью. Пуша приоткрыла золотистые глаза и сладко зевнула. Интересно, она не обидится, если хозяйка принесет домой котеночка? Нет, вряд ли. Они подружатся и будут вместе играть.

Сойви пододвинула стул к окну и забралась на него, чтобы добраться до засова, на который были заперты ставни.

— Мама сказала не открывать окно, — напомнил Корхэ. — Сегодня нельзя.

— Мы ей не скажем, — пыхтя, откликнулась Сойви. Засов был тугим и никак не желал открываться. — Мы только посмотрим на котеночка и сразу закроем.

— Мя-а-ау!!! — потерявшийся кошачий малыш на улице зарыдал совсем уж отчаянно.

Засов наконец поддался. Сойви слезла со стула и распахнула ставни, смахнув на пол часть лепестков и ягодок, густо покрывавших подоконник.

Дети высунули в окно головы, но снаружи была такая темнота — вообще ничего не видно. Только котячьи вопли стали громче.

С кровати раздалось недовольное фырканье.

— Пуша, ты чего? — удивилась Сойви.

Кошка неотрывно смотрела в черноту за окном и глухо рычала. Шерсть ее встала дыбом, напряженный хвост поднялся трубой и стал похож на щетку.

Девочка проследила взгляд Пуши, но снаружи ничего не было.

— Наверное, птичка, — Сойви пожала плечами. — Давай спустимся и заберем котенка. Он же, наверное, кушать хочет.

Некоторое время Корхэ колебался. Если мама узнает, что они с сестрой выходили на улицу, она будет ругаться. Сегодня была какая-то особенная ночь, нехорошая. Но с другой стороны, они же не будут гулять, только заберут котеночка и сразу обратно.

— Ну, ты идешь? — нетерпеливо спросила Сойви от двери.

Корхэ неуверенно оглянулся на окно, на перепуганную Пушу и торопливо догнал сестру.

Котеночек победил.

* * *

— Филхоэ Коэрви!

Громкий, настойчивый стук заставил Кештиору резко сесть в постели, протирая глаза.

Наставница вскочила с проворством, неожиданным для ее монументальной фигуры, и открыла дверь.

— Что стряслось, Лаюмира?

— Де... дети!

— Глотни! — Файс быстро сунула к губам хозяйки трактира флягу с тармасковой настойкой.

Лаюмира машинально отпила немного и закашлялась.

Коэрви подождала, пока женщина отдышится, и усадила ее на стул.

— Так что с детьми?

Пока Лаюмира говорила — торопливо, сбивчиво, Файс поспешно оделась, жестом велев Кештиоре сделать то же самое.

Сойви и Корхэ исчезли. Окно в детской распахнуто настежь, весь шестисил на полу, хотя Лаюмира вечером сама проверила ставни и подоконники во всем доме. Входная дверь закрыта, но отперта.

— Ты что-нибудь слышала ночью? — озабоченно спросила Коэрви.

— Ничего, я спала, — всхлипнула трактирщица.

— Орри, а ты?

— Нет.

— Оставайся с Лаюмирой. Проверьте дом. Я осмотрюсь снаружи.

— Наставница, я с тобой!

Мгновение Файс колебалась, глядя на ученицу.

— Нет, не в этот раз.

И скрылась за дверью.

* * *

— Бо-ом-м, — надрывно звенел колокол на главной — и единственной площади Тмео.

След буттака — к счастью, только одного — был отчетливым. Та же тварь, что хозяйничала в окрестностях Северной Данмары. Но отожравшаяся, обнаглевшая, набравшая силу. Это сколько же людей она успела погубить?

— Бом-м-м, — рыдал колокол, и со всех сторон к площади торопились люди. Наспех одетые, перепуганные. Кое-кто, правда, успел прихватить нехитрое оружие: ножи и дубинки.

Восходящее солнце освещало хмурые, напряженные лица горожан.

— Бо-о-ом, — в последний раз простонал колокол и затих.

— Этой ночью на город напали, — оглядев столпившихся на площади жителей, объявил Тоурх, глава городского совета. — Нет, не разбойники: наша стража готова дать им отпор в любое время. Но к нам явилась тварь, перед которой бессильны оружие и доблесть воинов. Нечисть, похищающая детей.

Он помолчал и повернулся к Коэрви и Кештиоре.

— К счастью, среди нас есть те, кто знает, как справиться с этим порождением Ночи Одиночества. Филхоэ Файс, скажи свое слово.

— Тмео в опасности, — глубокий голос Коэрви разнесся по площади. — Тварь, угрожающая нам, это буттак. Он утащил шестерых детей ночью.

Толпа зашумела, и сийвери вскинула руку, требуя тишины.

— Он скоро вернется за новыми жертвами, если не остановить его. Он будет все более ненасытным и свирепым. Он не прекратит нападать, пока не опустошит весь город.

— И что же нам делать? — крикнул молодой мужчина с короткой светлой бородкой.

— Я пойду за буттаком. Я найду пропавших детей и верну их, если они еще живы.

По толпе прошел стон.

— Моя ученица, — Файс обняла каменные от напряжения плечи Орри, — Кештиора, останется с вами, чтобы защитить город, когда снова наступит ночь. Запритесь в домах. Не спускайте глаз с малышей, стариков и больных — они легкая добыча для буттака. Не гасите свет: тварь боится его. И да хранят вас Создатели!

* * *

— Наставница, ты оставляешь горожан на меня, но я же не знаю, что делать! — испуганно затараторила Орри.

— Пусть закроются на ночь в ратуше и соседних домах: буттак избегает больших скоплений людей... пока избегает. Но еще немного, и он станет охотиться и в толпе, и при ярком солнце.

— Откуда ты знаешь?

— След очень сильный... эхо. Тварь хорошо питалась и набрала огромную мощь. Кто-то ранил ее, но не добил, и теперь она стремится восстановить силы. И я думаю, Кештиора, что это тот буттак, из Северной Данмары.

— Тогда я должна идти с тобой, — встрепенулась девочка. — Это же я его вызвала. И он... он утащил Роуна!

— Вот именно поэтому ты должна остаться, — отрезала наставница. — Скорее всего, тварь коснулась тебя, оставила метку, а значит, ты для нее особенно уязвима. И самая лакомая добыча.

— Из-за моего дара?

— Да. Если буттак получит еще и твою силу, уничтожить его удастся лишь ценой огромных разрушений. Так что тебе не стоит встречаться с ним. И ты в ответе за то, чтобы больше в Тмео никто не пропал. А теперь слушай внимательно и запоминай, что нужно приготовить, пока не наступил вечер.

* * *

След буттака был настолько отчетливым, что Коэрви мутило от омерзения. В одиночку с тварью не справиться. Даже если действовать впятером, как положено, шансов не очень много.

Одаренные редко дружат, во всяком случае, с себе подобными. Но иногда могут становиться союзниками. Ненадолго. И не бесплатно.

Коэрви задумалась. Проще всего было бы найти подмогу в Трайматте, но она давно не была там. Да и Мэддис Толем-Арди, глава Академии, даром не делает ничего. Жителям Тмео придется долго расплачиваться за помощь сийвери.

Тоурх, конечно, заверил Файс, что городской совет согласен на любую цену, лишь бы спасти детей и избавиться от чудовища. Только вот награду Мэддис потребует, скорее всего, не в деньгах.

Коэрви остановилась, тяжело опершись на посох. Нет, Трайматта — это на крайний случай. А для начала стоит посоветоваться с Ресхи Тоэ.

Она шагнула в черный провал портала, едва тот открылся. Слишком поспешно — даже дыхание перехватило.

— А ты не изменилась, Коэ, — Файс бесцеремонно схватили за плечо, помогая удержаться на ногах. — Сначала действуешь, потом думаешь. Ну, а если бы я был не дома, а на дне моря, к примеру?

— Что ты там забыл? — фыркнула Одаренная, но тут же невольно улыбнулась, взглянув в лицо старому другу. — Добрая встреча, Рес!

— Ну, судя по выражению твоего лица, не очень-то добрая, — хмыкнул Тоэ. — Но бокал-другой двадцатилетнего "Меча Ласваха", полагаю, вернет тебя к жизни.

Он гостеприимно показал рукой на мягкое кресло и взялся за кувшин.

Файс мельком оглядела зал. Похоже, Тоэ обзавелся-таки собственным замком, как мечтал в юности.

— С удовольствием выпью с тобой за нашу победу, Рес, — Коэрви поколебалась, но все-таки опустилась в кресло. — Только сперва надо ее добиться.

— Во-он даже как! — рука с кувшином замерла на мгновение, но потом Тоэ, усмехнувшись, наполнил два бокала из ортелинского стекла и вручил один из них старой подруге. — Война войной, а от хорошего вина отказываться не стоит. Ну, рассказывай, кто был настолько глуп, чтобы перейти тебе дорогу.

* * *

Тот буттак. Тот самый. При одной мысли о нем у Кештиоры болезненно сжималось горло. Не столько от страха, сколько от жгучей, слепящей ненависти.

Тварь, которая убила Роуна...

А если друг еще жив?! Если можно его вызволить?

Тварь, которая охотилась на Орри...

Но теперь-то Кештиора сильнее, намного сильнее, чем прежде! Не зря она столько времени училась!

Тварь, которая утащила веселую малышку Сойви и других детей. Это из-за нее оказался поврежден щит Северной Данмары и началась та жуткая эпидемия. Из-за нее Кештиора разлучена с семьей...