Перкалевый ангел 2. Война этажерок

— Рады стараться, ваше высокопревосходительство!

— И вот теперь вы говорите, что больше не сможете обеспечивать столь необходимую именно в данный момент поддержку! Сейчас, когда противника осталось лишь добить!

— Мы не всемогущи, Александр Васильевич, — развел руками пилот. — За последние дни мои пилоты смогли разведать огромное количество достойных атаки целей, но нам действительно нечем бить противника. Просто нечем! И поделать с этим что-либо я не могу. Штурмовики, не смотря на техническое состояние, все еще летают на обстрелы немецкой пехоты. Но это и все. Увы. — Как бы сами Егор с Михаилом ни желали приблизить день окончания этой войны, ресурсная база их скромной компании никак не была рассчитана на ведение боевых действий армейского масштаба. Все в очередной раз упиралось в деньги, которых к началу войны у них практически не осталось. Вот и приходилось убирать свою шахматную фигуру с игровой доски в самый неподходящий момент. К тому же вся техника действительно требовала серьезного ремонта, да и терять переживших первые сражения и набравшихся весьма специфичного опыта людей, не было никакого желания. Всех их, наоборот, требовалось поскорее отправить в тыл для формирования полноценного полка новейших штурмовиков, который мог бы стать действительно грозной силой. Однако все упиралось в результаты будущей продолжительной беседы с командующим ИВВФ, которая еще даже не была запланирована.

— Что же, как это ни прискорбно, но в сложившихся обстоятельствах удерживать вас я не имею права. Вы уже послужили своей стране поболе многих других и, я уверен, в будущем послужите еще, приобретя куда большую силу. Я утвержу ваше убытие в тыл на переформирование с надеждой на скорую встречу. Поверьте, я умею ценить достойных людей. А вы, вне всякого сомнения, показали себя, не только превосходным летчиком, но и выдающимся командиром новейшего вида войск. Потому очень надеюсь на продолжение нашего сотрудничества. Но прежде чем вы покинете меня, я обязан озвучить еще один вопрос, — слегка скривился генерал, вынужденный сейчас цепляться руками и ногами за все доступное имущество способное облегчить положение его армии. — До меня доходили слухи, что многие интенданты весьма недовольны тем фактом, что у вас на аэродроме складируется немалое количество материальных ценностей разбитых немецких частей, которые могли бы пригодиться войскам. Я, конечно, помню, что сам выдавал вам разрешение на сбор брошенного немецкого вооружения и подвижного состава, но ведь среди прочего затесалось немалое количество продовольствия и вещевого имущества. Кхм, да. По слухам.

— Не отрицаю, что в брошенном подвижном составе немецкой армии могли находиться подобные грузы, но сейчас все это имущество уже описано и принято на баланс Первого добровольческого корпусного авиационного отряда. Если вы отдадите приказ, я выделю все запрошенное тому или иному полку. Но до тех пор господа интенданты на все свои требования будут получать от меня один и тот же ответ — "Кто первый встал, того и тапки!", Александр Васильевич.

От души отсмеявшись и вытерев платком выступившие на глаза слезы, Самсонов погрозил пальцем Егору, но в глазах читалось веселье. — И все же я бы попросил вас, разрешить данный вопрос с господами интендантами. Ведь именно от них зависит, насколько хорошо будет одет и насколько сытно накормлен каждый солдат моей армии.

— Полагаю, что с достаточно умными людьми мы всегда сможем договориться, — не стал противиться неизбежному Егор, тем более что тащить в тыл десятки тонн продовольствия и фуража не имело никакого смысла, если его можно было продать армии прямо здесь по вполне адекватной цене. Вот только те самые интенданты не спешили расставаться с выделяемыми на оснащение войск деньгами, стараясь урвать все за так.

— Вот и замечательно...

В течение последующих двух недель все самое ценное было вывезено в Варшаву и уже оттуда переправлялось в Ригу на склады завода "Мотор". О будущем оружейном голоде помнили все трое друзей и потому целенаправленно собирали немецкое вооружение и боеприпасы, заодно выменивая его же за бесценок на продовольствие, лошадей, повозки и прочие материальные ценности, приглянувшееся интендантам из числа трофейного имущества отряда. Автомобили, мотоциклы и велосипеды после ремонта и так продавались в казну, пусть и по цене сильно меньше рыночной, но ныне все старались заработать на войне и авиаторы решили не становиться исключением, разве что ориентируясь не столько на получение сверхприбылей, сколько на поставку в войска потребного вооружения и техники.

Не смотря на спасение 2-й армии и подход подкреплений в составе еще двух гвардейских дивизий и двух же Сибирских армейских корпусов, полностью выбить немцев из Восточной Пруссии так и не вышло даже совместными усилиями двух усилившихся армий. После получения подкреплений с западного фронта немцы смогли не только удержать занимаемые позиции, но и слегка потеснить части 1-й армии, отодвинув линию соприкосновения подальше от Кенигсберга, хоть и понесли при этом немалые потери. Впрочем, как и русские, ибо бои, длившиеся с середины и до конца сентября, по своему накалу превосходили даже сражения августа месяца. Но этих самых войск, перемолотых в Восточной Пруссии, как раз и не хватило для спасения союзников. Солдаты двуединой монархии хоть и сражались, тем не менее, постоянно откатывались назад под давлением русских армий. И вот тут как нельзя кстати пришелся бы удар во фланг русским армиям из района Восточной Пруссии в направлении Варшавы, с одновременным контрударом войск Австро-Венгрии, которые, не смотря на уже понесенные потери, все еще представляли собой грозную силу и местами даже теснили русских, захватывая богатые трофеи и десятки тысяч пленных. Но сил для этого попросту не нашлось. Все вновь прибывающие подкрепления тут же кидали на фронт в Восточной Пруссии, что с каждым днем становилось делать все сложнее из-за исхода с ее территорий мирного населения. Так уже в августе покинули свои дома и отправились вглубь Германии свыше миллиона человек, напрочь забив многие дороги и железнодорожные вокзалы. Причем делали они это вовсе не зря. Ведь все оставшееся на оккупированной русскими войсками территории население отправлялось сперва в специальные лагеря, а после и вовсе перевозилось едва ли не в Сибирь. Потому, понеся значительные потери, австрийцы были вынуждены оставить всю восточную Галицию и восточную Буковину, а также бросить на произвол судьбы крепость Перемышль с гарнизоном в 140 тысяч солдат и офицеров.

Все эти кровавые события, стоившие противостоящим сторонам более полумиллиона погибшими и ранеными, прошли для большей части личного состава добровольческих авиационных формирований стороной, поскольку срок призыва на военные сборы и, соответственно, срок действия приказа о причислении их к охотникам истек 13-го сентября, если считать по Григорианскому календарю. Потому, передав все уцелевшие У-2 в указанные Егором и Михаилом авиационные роты, народ погрузился на автомобили и убыл, кто в Варшаву, кто в Киев. Лишь солдаты охранных подразделений, да армейские летчики из числа нижних чинов остались на фронте в ожидании перевода в прочие авиационные отряды. Причем, стоило отметить, что данному событию немало обрадовались едва ли не две трети летчиков ИВВФ. А что им еще было делать, если на фоне успехов каких-то гражданских штафирок их достижения казались смехотворными? Да и пополнение техникой требовалось уже всем корпусным авиационным отрядам. Где огонь противника, где некачественное топливо, а где и кривые руки стали причинами гибели почти трети имевшихся в войсках к 1-му августа 1914 года аэропланов. И далеко не с каждым из них погибал пилот. Потому, если ранее, Александр Михайлович жаловался на острейший дефицит летного состава, то ныне не каждому пилоту удавалось получить собственную машину. И высвобождение почти двух десятков блиндированных У-2 позволило многим офицерам возобновить полеты, пусть пока исключительно в качестве разведчиков или курьеров.

А вот вся четверка избитых пулями ШБ-1 и трофейные машины, которые не удалось поставить в строй, были отправлены в Нижний Новгород, где вовсю разворачивалось производство новых штурмовиков и тяжелых У-3. Так же, будучи доставленными в Санкт-Петербург, все без исключения пилоты-охотники, авиационные наблюдатели и наземный персонал получили заслуженные награды из рук командующего Императорского Военно-Воздушного Флота, а большая часть пилотов едва ли не в ультимативном порядке были отправлены на сдачу экзамена на офицерский чин. Пусть звание прапорщика по итогам успешно сданных экзаменов им предстояло получить лишь спустя девять месяцев службы, Александр Михайлович не желал слышать никаких отговорок от своих протеже, двое из которых вполне заслуженно стали полными Георгиевскими кавалерами. Пока же всем им предстояло походить в званиях старших унтер-офицеров. Правда, далеко не все горели желанием вернуться на фронт, но и таковым подыскали посильные и потребные задачи — все же кому-то требовалось облетывать принимаемые с заводов аэропланы, да и инструкторов в летных школах оказалось явно недостаточно с учетом грядущего изменения структуры всего ИВВФ, что по итогам весьма длительной дискуссии стало едва ли не главнейшей задачей российской военной авиации на ближайшие полгода.

Глава 6. Большая дубина

В то время как на полях сражений велись кровопролитные бои, не менее драматические события происходили в тылу. Ведь там осуществлялся, наверное, один из крупнейших за всю историю Российской Империи дележ денег! То есть не просто денег, а действительно огромных денег! А ведь по-другому и быть не могло! Вообще, начало войны ознаменовало собой какое-то болезненное осознание государственными мужами факта тотальной неготовности российской промышленности осуществлять полноценное снабжение воюющей армии. Первые же мало-мальски крупные столкновения отправили в мусорную корзину все прежние теоретические выкладки по потребностям войск в тех или иных видах припасов. Прошел всего месяц, а нехватка патронов, снарядов, продовольствия, медикаментов, обмундирования, фуража начали столь сильно сказываться на боевой эффективности армий, что становилось откровенно страшно. И ладно бы ничего этого не имелось в стране! Нет, не смотря на все старания, армии не успели выдоить досуха запасы многочисленных складов, что наполнялись даже не годами, а десятилетиями. Вот только расстояние между войсками и расположенными в тылу магазинами оказывалось слишком велико, чтобы поддерживать на должном уровне хотя бы полковые запасы, не говоря уже о корпусных и армейских. Что, впрочем, не умаляло значимости факта слишком быстрого пожирания фронтом всего накопленного добра. По причине острой нехватки армейского транспорта, на подряд брались десятки тысяч частников, составляемых в транспортные колонны, кои нескончаемыми вереницами тянулись к передовой по сотням дорог. Но и этих сил оказывалось совершенно недостаточно, ведь одна лошадка, да не слишком добротная крестьянская телега не обладали, ни высокой скоростью, ни приемлемой грузоподъемностью. Конечно, ситуацию могли бы поправить грузовые автомобили, даже самый небольшой из которых вполне мог заменить три — четыре единицы крестьянского гужевого транспорта. Но те, что имелись в армии, уже практически все оказались поставлены на линии снабжения армейских корпусов. А процесс выкупа автотранспорта у населения, на который возлагались немалые надежды в плане пополнения автопарка армии, оказался очередным пшиком. Так отсутствие какого-либо государственного контроля за приобретением гражданами Российской империи личного или рабочего автотранспорта способствовало созданию столь разнообразного зверинца этих "стальных коней", что, порой, на одной площадке, куда начали сгонять выкупаемые казной машины, невозможно было обнаружить хотя бы два одинаковых авто. Да и было тех грузовиков на всю страну менее пяти сотен, ведь столь дорогое средство передвижения в основном покупалось весьма обеспеченными людьми для замены прежних экипажей на конной тяге, что обусловило многократное преобладание легкового автотранспорта. Тем не менее, за редким исключением, выкупалось все, что имело колеса и двигатель внутреннего сгорания, чтобы здесь и сейчас заткнуть хотя бы наиболее зияющие бреши. Но, что вызывало немалую оторопь, при катастрофической нехватке подобной техники, никакого золотого дождя на отечественные автомобилестроительные заводы, проливаться не спешило. Что ни говори, а отдавать в совершенно чужие руки столь огромные деньги, не было желания ни у кого из числа власть имущих, не смотря на потребности страны. Именно по этой причине уже к концу августа 1914-го года отношения между великим князем Александром Михайловичем и военным министром Сухомлиновым перешли с уровня натянутых едва ли не в прямой конфликт. Так командующий ИВВФ, получая из множества источников доклады о катастрофической нехватке авиационным отрядам техники всех видов, вполне резонно предложил разместить заказы на ее изготовление столь хорошо зарекомендовавшим себя предприятиям Риги и Нижнего Новгорода. С одной стороны, это виделось более чем логичным шагом. С другой же стороны у тех, кто непосредственно распоряжался деньгами, с перечисленными великим князем заводами практически не имелось никаких "особых" связей и договоренностей, за исключением разве что РБВЗ. А закупка в странах Европы и САСШ уже готовых автомобилей, особенно через посредников, позволяла положить в свой собственный карман просто огромные отступные. И вот это бодание могло длиться еще не один месяц, если бы в столице не произошло награждение самим императором наиболее отличившихся пилотов-охотников, чему немало поспособствовал их самый большой начальник, что прежде и выбивал авиаторам все действительно заслуженные награды. Естественно, не столько по доброте душевной, сколько в целях "популяризации" ИВВФ и получения максимально возможных дивидендов от достижений его ставленников.

— Поздравляю вас, господа, с получением столь высоких наград и благодарю за ту службу, кою вы сослужили государству российскому! — завершил свою, предназначенную награжденным летчикам, поздравительную речь монарх, после чего, дабы продемонстрировать свое расположение, поинтересовался, чем он мог бы помочь героям отечества в их ратном труде. Естественно, обе стороны уже были в некоторой мере подготовлены командующим ИВВФ, так что последующая беседа протекала почти в полной мере по заранее написанному сценарию.

— Если дозволите, ваше императорское величество, — вышел вперед из строя Михаил, коему выпало играть роль первой скрипки, — то я и мои товарищи по оружию видим своим долгом поинтересоваться, как скоро армия начнет закупку столь великолепно продемонстрировавшей себя техники. Свыше месяца практически не прекращающихся боев позволило нам в должной мере оценить достоинства и недостатки, что разных моделей аэропланов, что применяемых наземных машин, дабы составить объективный доклад на имя командующего ИВВФ, великого князя вице-адмирала Романова, Александра Михайловича, и командира Учебной автомобильной роты, подполковника Секретева, Петра Ивановича. И, насколько мне известно, данные доклады не вызвали у них каких-либо негативных отзывов. Более того, получили их полнейшее одобрение в плане потребности насыщения армии и воздушного флота автомобилями с аэропланами. Но воз, как говорится, и ныне там. Вместо того, чтобы загружать работой предприятия отечественной промышленности, что едва сводят концы с концами из-за отсутствия заказов, господа военные смотрят исключительно в сторону заграницы, дабы финансировать за счет России заводы Англии, Франции, Италии, САСШ и всех прочих, кто возьмется поставить ту или иную технику, как будто таких заводчиков, к числу которых, чего уж греха таить, можно причислить и меня, не существует в природе. Не сочтите за дерзость, ваше императорское величество, но я не понимаю, почему в то время как мы, русские патриоты, проливаем свою кровь за отечество, те средства, что могут изрядно облегчить долю наших остающихся в тылу отцов, матерей, братьев, сестер, детей, уходят в карманы европейских банкиров. Али мы лицом не вышли, чтобы создавать то оружие, которым после нам и предстоит воевать? Еще раз прошу прощения, ваше императорское величество, но накипело. Не знаю, какое чувство испытывают мои коллеги заводчики, а мне видится, будто кто-то намеренно начинает душить отечественную промышленность, дабы нанести тем самым удар по боеготовности армии. А это уже попахивает предательством! И ничем иным! Еще раз извините, если в своей мужицкой манере ляпнул что-то не то, не зная всех причин принятия высоким начальством того или иного решения. Но как выходцу из простого народа и яркому представителю этого самого простого народа, мне все видится именно так. И ладно бы еще те же англичане с французами соглашались принимать наш рубль! Но ведь им ныне вынь да положь исключительно золото, будто у нас им все подвалы забиты, — пробурчал под конец своего пламенного выступления, выражавший всем своим видом стеснение, Дубов, Михаил Леонидович.