Пропащий

— Скорее бы! — сквозь зубы говорит Данила. — Дурацкий план!

Бог здешнего мира услышал краткую молитву пришельца, вращение прекращается, капсула устремляется вниз. Только какая-то уж слишком быстро … удар сотрясает спускаемый аппарат, хрустит кресло под Данилой, с громким хлопком отстреливается крышка, тусклый свет пасмурного дня заливает кабину. Повиснув на страховочных ремнях, Данила ошарашенно смотрит по сторонам, пытаясь понять куда он попал. Ну, во-первых, капсула висит на стене, зацепившись парашютом за край. И если расстегнуть страховочные ремни, брякнешься на землю, а она утоптана до каменной твердости и лететь до нее метра три. Не страшно, но неприятно даже в скафандре с экзоскелетом. Во-вторых, он висит с внутренней стороны стены, вот-вот появятся стражники и нашпигуют его пулями … вообще где он, черт возьми! Что это за стена такая? Может, он уже на территории храма? Вроде не похоже, да и двор этот вроде знаком … Данила крутит головой и даже вытягивает шею — в скафандре! — и реальность медленно закрадывается в сознание холодной скользкой змеей — он попал в ту самую крепость, где все начиналось! Похоже, что сильный поток воздуха на высоте полутора двух километров потащил его прочь от запланированного места приземления и швырнул сюда. Ему, кстати, еще повезло, что парашют зацепился за край стены. Судя по скорости падения, купол не раскрылся полностью, а потом и вовсе скомкался.

— Ну, зашибись! — сквозь зубы говорит Данила.

Едва он это сказал, как в ответ раздается громкий треск, капсула устремляется вниз. Мощный удар о землю сминает передок, лопаются страховочные ремни, Данилу «выстреливает» из кабины и твердая, как камень, земля устремляется навстречу. За долю секунды до приземления Даниле удается перевернуться, тупой удар в спину вышибает дыхание и на мгновение лишает сознания. Перевернувшись несколько раз, собрав открытым забралом горсть мусора и расквасив нос, Данила замирает на месте. Аки славный княже Волконский на поле Аустерлицком, смотрит он в высокое рыжее небо с голубыми прожилками — вроде туман недавно был? — невнятные мысли топчутся по мозгам, кровь заливает подбородок и хочется вздремнуть.

По-стариковски кряхтя, Данила встает на четвереньки. Шлем падает на землю, капельки крови летят следом. Кое-как утершись — нет, размазав кровь по лицу и отплевавшись, Данила еще раз оглядывается. Да, он вернулся в дом родной на проклятой планете разумных ящериц. Только тут подозрительно пусто и тихо. Может, распугал всех? Или затаились и ждут удобного момента для нападения? А-нас-рать! После головокружительного приземления Данила чувствует только усталость и полное равнодушие. Идет к знакомой двери, пинком распахивает и поднимается по лестнице. Комната, в которой он жил, встречает знакомым запахом подгорелого мяса петродактиля, остывший очаг распахнул закопченую пасть, складная койка завалена ворохом одеял. Данила осторожно садится на кривоногий стул, спинка недовольно скрипит, ножки чуть разъезжаются под тяжестью тела в броне.

— Есть кто-нибудь? — равнодушно спрашивает Данила.

Спросил так, для проформы, не надеясь услышать ответ. Петра наверно давно уже съели. Голос звучит неестественно громко под каменными сводами и даже несколько зловеще. «Ну еще бы! — усмехается про себя Данила. — После такого облома как не заорать чужим голосом». На койке начинается шевеление, раздается скрип сыромятных ремней, из вороха одеял высовывается лохматая голова с выпученными глазами.

— Ты хто!? — хрипло вопрошает голова. — Как посмел? Чиво надо?

— Римский папа, вот «хто»! — радостно отвечает Данила. — Петенька, ты что ли?

— Какой я тебе … — по нарастающей рычит Петр, но осекается на полуслове.

Грозно вытаращенные глаза становятся испуганными, лицо бледнеет, торчащие в разные стороны космы сникают. Петр громко икает, сползает на пол и, низко кланяясь, начинает причитать:

— Господи Исусе … господи Исусе ...

— Петр, прекрати! Ты пьян, что ли?

— Господи Исусе … я бросил! … господи Исусе …

— Тогда чего лбом об пол стучишь?

— Не прогневайся на меня, господин! — жалобно просит Петр.

— Ну, поехало … иже еси на небеси, да святится имя Твое и так далее … тьфу на тебя три раза, Петручио!

Уловив миролюбивые нотки в голосе Данилы Петр перестает кланяться и бормотать, но испуг на лице не проходит.

— Встань с колен. Сядь, — приказывает Данила. — Я тут к тебе по делу заглянул вообще-то, — врет Данила (Не объяснять же, что вляпался по самое никуда и не знаешь, как выбраться!). — Но для начала расскажи, как дела.

— Дела-а? — недоумевает Петр. — Господин Данила Уголков изволит интересоваться делами?

— Да что с тобой, Петр!? — удивляется Данила. — Ты с ума что ли сошел? Или … или тебя запугали?

Петр некоторое время внимательно разглядывает Данилу с головы до ног, на лице видна какая-то внутренняя борьба, но спустя полминуты напряжение спадает. Петр глубоко вздыхает, растопыренная пятерня приглаживает всклокоченную шевелюру, на лице робко проступает румянец.

— Тут такие дела, Данила! — шепотом говорит Петр. — После твоего побега сюда прилетели зеленые ящеры с отрядом солдат, все перевернули вверх дном. Людей перебили, я чудом спасся, спрятался в одной норе под стеной, про нее никто не знает. Сам копал еще давно! Зеленомордые потом дважды прилетали, о чем-то спорили, чуть не дрались, во! Подслушал их разговор — да чего подслушал, они ж орали! — о тебе речь шла. Мол, ты их убиваешь направо и налево, управы на тебя нет. Прячешься среди людей, на острове. Поэтому надо всех людей перебить, остров спалить. Долго кричали, потом вдруг смолкли и тихо было несколько минут. Я уж подумал, что сдохли все. Ну, переволновались! А затем так же тихо разошлись по кораблям и улетели.

— Когда все замолчали, ты ничего не почувствовал? — спросил Данила. — Ну, голова заболела вдруг. Или тошнота, или сердце заколотилось. Ничего такого не было?

— Все было! Я так перепугался, что и тошнота, и голова, и сердце!

— Понятно, — вздохнул Данила. — Что ты знаешь о невидимых богах карликах?

— Так, — пожал плечами Петр. — Слухи ходят, что существуют духи древних ящеров, которые имеют власть над всем живущим. Ящеры им поклоняются. Зеленомордые их жрецы, поэтому им все можно и для них законы неписаны. А почему карлики? Ты что, их видел!? — опять выпучил глаза Петр.

— Видел, — вздохнул Данила. — Никакие это не духи, а вполне реальные ящеры. Серо-зелено-красные в крапинку и вонючие. Маленькие такие. Шибздики! Они очень сильные телепаты и гипнотизеры, внушают на автомате, что невидимы. И поэтому их никто как бы не видит. Они имеют власть даже над животными.

— Как можно быть видимым и невидимым? — удивился Петр.

— Непрерывное стирание кратковременной памяти, — пояснил Данила. — Я и сам не совсем понимаю, что это такое, но мне так объяснил один умный мужик. Проще говоря, ты их видишь, но сразу забываешь об этом.

— Ага, — наморщил лоб Петр. — Видел, но не помню. Но ты-то их видишь?

— Пока только чувствую, — признался Данила. — Овладеть бы техникой их гипноза! Они становятся видимыми, когда перестают контролировать себя. То есть растерянность, острая боль, испуг — короче, сильные эмоции лишают их невидимости. Я на днях побеседовал с одним. Упертый гад! А самомнение какое! Считают себя высшей расой, богами. А на самом деле вонючие коротышки, уроды и говнюки! Наверно, все «боги» и «богоизбранные» таковы.

— Побеседовал … и чо?

— В смысле? А, ничего особенного. Рассказал, почему стали невидимками, а потом я прибил его. Наезжать стал на меня, представляешь? — пояснил Данила.

Петр вытирает тыльной стороной ладони пот, обильно выступивший на лбу, в широко раскрытых глазах страх, изумление и немного радости.

— То есть ты убил несколько зеленомордых рептилов, на которых даже смотреть людям нельзя. Убил невидимого бога, перед которым даже зеленомордые падают ниц и не смеют пошевелиться. И еще тебе пофигу их внушение. Тогда понятно, почему такой шухер-мухер начался! А чего морда в крови? И весь в железе?

— Морда в крови … ты думаешь, это так просто, прыгнуть из стратосферы и попасть точно по середине двора? Полтыщщи километров — это тебе не комара железной тарелкой прибить! Надо все рассчитать, учесть силы ... э-э... гравитации, направление воздушных потоков на различных высотах, плотность облаков — до фига всего! Но восходящий поток воздуха вмешался и спутал все планы. Сбил с курса! Зацепил парашютом за край стены, ударился. Вершка не хватило, чтобы сесть красиво.

Данила перевел дух, хотел откинуться на спинку, но стул сварливо крякнул и Данила решил не рисковать.

— А железо это броня! Защитный комплект для ведения боевых действий в любой среде. Я должен быть готов ко всему в точке высадки!

— Ага, — уважительно кивнул Петр. — Ударился носом об стену, готовый ко всему. И чо дальше?

— Домой хочу вернуться, — признался Данила. — Но для этого надо пробраться в храм.

— Вона как! Через пространственную дыру, из которой ты ввалился сюда. А ты уверен, что попадешь именно в свой дом, а не чужой?

— То есть? — насторожился Данила.

— Некоторые люди попадают сюда случайно. Шел себе человек, ничего не подозревая и раз — затянуло в дыру! Рептилоиды не умеют управлять дырами, они ими только пользуются. Бывает так, что у дыры образуются как бы ответвления, дыры меньшего размера. Ты, наверно, в такую дыру и попал.

— То есть ты хочешь сказать, что дыра перехода в этот мир перемещается по Земле как попало и я могу оказаться где угодно?

— Нет, основная дыра более менее стабильна и может держаться долго. А вот ответвления могут появляться везде, но не надолго. Я чего столько лет тут сижу? Думаешь, не хотел вернуться? — грустно спрашивает Петр.

— И как же попасть в эту стабильную дыру?

— Это знают только древние духи ящеров, — развел руками Петр.

— Опять древние духи! Кривоногие вонючие карлики обладают технологией точного перехода. Надо поймать одного и побеседовать. Но как? — задумался Данила. — Он же сам не в ловушку не полезет. Петр, как поймать древнего духа?

Бывший наставник вздохнул, грязная пятерня взъерошила волосы, на заросшем щетиной лице отразилась борьба мыслей.

— Ну, если только заманить.

— Чем?

— Не чем, а кем!

— Мной что ли?

— Ну, не мной же! Я-то им на кой овощ сдался? — удивленно спрашивает Петр.

— Как-то не вдохновляет меня такая перспектива, — произносит Данила с сомнение в голосе. — Иначе нельзя?

— Как? Делами простых смертных ведают зеленомордые жрецы, боги не сходят до них. Разве что в исключительных случаях.

— А я как раз такой случай и есть, — вздохнул Данила.

Забывшись, пробует усесться поудобнее. Изнемогающий под весом брони стул не выдерживает. Ехидный хруст возвещает о скоропостижной кончине, каменный пол принимает удар железной жо...ы, хрустит размолотая в щепу древесина.

— Смотрю, ты волнуешься? Это пользы не принесет. И вообще, чем меньше думаешь, тем лучше, — философски замечает Петр.

— Конфуций хренов! — бормочет Данила, сидя на полу. — Что делать-то будем?

— А ничо! Скоро стемнеет, поужинаем, отдохнем. Утро вечера мудренее.

— Может быть ты и прав! — вздохнул Данила. — Давай распатроним багажник капсулы, там жратва есть.

Идет уже второй час ночи, а сна ни в одном глазу. Данила изворочался весь на скрипучей койке, а ведь когда-то дрых из пушки не прошибешь! И поел хорошо, и помылся как следует, и постель чистая, без клопов и прочей живости, а сон не идет, хоть ты тресни! Такое бывало и раньше. И почти всегда это означало, что будут неприятности. Проворочавшись еще минут двадцать, Данила не выдержал и плюнул. В смысле встал, оделся, прихватил «ствол» и чашку местного кофе и вышел на крышу. Чужие звезды равнодушно мигают с черного неба, под стеной копится туман, окружающий со всех сторон лес угрюмо молчит, иногда позволяя уловить предсмертный крик пожираемой живности и довольное урчание откушавшего хищника. До рассвета осталось немного, горизонт на востоке — или на западе? Да хрен его знает, где тут солнце восходит! — медленно накаляется.

Данила осторожно прихлебывает коричневое пойло — горячо! Кофе готовил и наливал в темноте, стараясь не разбудить Петра. Нормальных чашек у него нет, одни лохани с ручками, впотьмах «набухал» чуть ли не до краев, как пиво. Чтобы остыло, ставит чашку на край стены, досадуя, что долго ждать. Вылить жалко … или все-таки вылить?

Утренний холодок забирается под броню через воротник. Шлем Данила одевать не стал, а зря, без него автоподогрев не включится.

— О, ну что за фигня такая! — злится Данила и выплескивает за стену сразу половину кружки горячего пойла.

Раздается сдавленный полукрик полустон и звучит роскошная матерная тирада на тему трудной жизни и внезапной кончины. Радостно смеясь — конец сомнениям и мукам! — Данила выливает остатки и следом бросает кружку. Спустя мгновение раздается хлопок и прилетает «ответка» — граната. К счастью Данила успевает отбить и граната отправляется вниз. Грохот взрыва бодрит и приятно щекочет нервы. Нахлобучив шлем, Данила выглядывает за край, предварительно отойдя в сторону на несколько шагов. Внизу царит кромешная тьма, активируется ночное зрение, мерцает зеленоватым светом приставная телескопическая лестница, по которой неуклюже сползает три мешковатые фигуры. На земле в неудобных позах лежит два тела. Голубой цвет подсветки говорит о том, что они мертвы или умирают. Те, что на лестнице, слегка румянятся.

— Сейчас остудим! — шепчет Данила, беря в руки автомат, но откладывает его в сторону — возникла идея получше!

Конец лестницы почти достает до края стены. Данила чуточку неуклюже — в броне все-таки, не в шортах! — перелазит через край. Крепко сжимает боковины руками и ногами, и едет вниз, как матрос дембель по трапу, сшибая противотанковым задом все подряд. Притормозить перед приземлением не удалось — первый раз такой аттракцион! — и железный зад Данилы вбивает в землю троих неизвестных, словно стальная копра пучок свай.

— Нет, в целом утро неплохое, — удовлетворенно произносит Данила, сидя на месиве тел. — Поглядим, что будет днем!

Протяжный стон возвещает, что из троих раздавленных по крайней мере один жив. Возможно, не надолго. Данила вытаскивает утонувшие во мху тела, но понять сразу кто жив, а кто нет, не удается. Зато рассмотрел, кто перед ним. Люди, не рептилы, неплохое снаряжены, оружие для защиты от диких тварей имеется. Дополнительно у каждого на поясе висит мощный парализатор.

-Эй, клоуны! Кто из вас может говорить? — спрашивает Данила. — Отвечайте быстро, на запах крови сюда очень скоро сбегутся любители свежей человеченки.

— Я!!! — в унисон отвечает сразу двое, третий промолчал.

— Понятно.

Данила срывает с изъявивших желание говорить оружие и броню. Оставив в одних штанах и курточках, вежливо предлагает: