Лучших воинов ему удалось убить или ранить в самом начале боя, а оставшиеся — запаниковали и побежали. И лишь тринадцатилетний генин остался стоять, закрывая собою раненных наставника и сокомандника, и напарницу, пытавшуюся их перевязать. Готовый отдать жизнь, но не пропустить старика к своим друзьям.
Оказавшись именно тем человеком, которого самурай надеялся встретить.
— Благодарю тебя, юный воин, — прошептал старик, глядя на Сатоши. — Теперь мой меч принадлежит тебе. Его имя — Исао, и ни разу он не был запятнан рукой недостойного хозяина или осквернен продажей. Исао веками переходил в моей семье от отца к сыну, но ни ее, ни моего Клана больше нет, поэтому я, Кента Хачиро передаю его тому, кого считаю достойным. Он принесет тебе удачу, отдав часть своей души, и будет верно хранить тебя до того момента, пока ты сам не захочешь уйти за грань. Не опозорь его.
Слова умершего со счастливой улыбкой на губах старого самурая оказались пророческими. Исао действительно принес Сатоши удачу. Ведь именно благодаря ему, бесклановым генином заинтересовался Учитель, сначала — как хозяином ценного оружия, потом, понаблюдав за подростком и оценив его потенциал — как возможным учеником.
Так Акихиро стал первым и единственным учеником человека, считавшегося сильнейшим Мастером кендзюцу в Стране Огня. Легендарного бойца, после встречи с которым три из семи Великих Меча Тумана сменили своих хозяев.
Благодаря обучению у Мастера, Сатоши уже в шестнадцать лет сумел получить ранг токубецу-джонина, а в двадцать — джонина В-ранга, что самым благоприятным образом сразу же сказалось на уровне и оплате выдаваемых ему миссий, а так же на авторитете молодого шиноби в Конохе.
К началу Третьей Великой войны, Акихиро Сатоши уже считался сильнейшим (после Учителя, само собой) мечником в Конохе, и одним из опытнейших бойцов, которому было буквально рукой подать до получения ранга элитного джонина.
Однако, войти в элиту ему было не суждено.
Воевать Сатоши родная деревня отправила на Западный Фронт, в Страну Рек, на территории которой Коноха выясняла отношения с Суной. По мнению джонина, Третья Война ничем не отличалась от Второй: те же трупы, кровь, боль, грязь, противники, достойные и не очень...
Разве что на этот раз он оказался в самом эпицентре боевых действий. Был неоднократно ранен, несколько раз — довольно серьезно, но всякий раз возвращался после лечения обратно в строй. Пока однажды, отряд шиноби Конохи, которым командовал Акихиро, не попал в засаду.
Десять опытных бойцов против восьми. Казалось бы, у "листовиков" был шанс отбиться, причем — с минимальными потерями. Если бы их противниками не оказались шиноби из спецотряда Суны — Казе но Яиба*, аналога конохского АНБУ. Отряда, который набирался исключительно из элитных джонинов.
* — Казе но Яиба с японского переводится, как "Лезвие ветра"
Исход боя был заранее предрешен, но шиноби Конохи дорого продали свои жизни.
Оставив позади трупы товарищей и измотанных, не то не способных, не то не имеющих времени его преследовать "песчанников", тяжело раненный Сатоши, с разбитой вдребезги правой коленной чашечкой и сильным чакроистощением, все же добрался до ставки войск Листа и передал нужную информацию.
На этом война для Акихиро и закончилась. Вместе с другими раненными, его обозом отправили в Деревню, где джонин еще полгода оправлялся от ран. И если сломанные ребра и ключица, пробитое насквозь плечо и "пропаханное" чьим-то кунаем бедро зажили достаточно быстро, то с разбитым коленом дела обстояли гораздо хуже.
Полевым иръенинам просто некогда было заниматься такой тонкой операцией, как восстановление раздробленных хрящей и суставов, поэтому они срастили повреждения, что называется, на живую нитку — дескать, потерпи до Конохи, там, в Госпитале тебя и долечат!
Вот только в Госпитале персонала тоже катастрофически не хватало, зато раненные и покалеченные поступали со всех фронтов сплошным потоком.
Когда Сатоши попробовал заикнуться, что неплохо бы подлечить ему колено, его просто не поняли: жизни рана не угрожает, ходить не мешает... Что еще ему нужно? И вообще, молодой человек, у нас тут тяжелораненных опять привезли, жить им или нет — решают считанные минуты, так что не крутитесь под ногами и не мешайте работать! Позже вами займемся!
Однако это "позже" для джонина так никогда и не наступило. Когда, наконец, закончилась война, а у медиков появилось время, выяснилось, что все обязательства перед своим шиноби деревня уже выполнила: было ранение, ирьенины его залечили... А если Акихиро-сана не устраивает результат, то он, конечно, может все переделать. Хоть десять раз. Но уже за свой счет.
Когда пухленький бюрократ от медицины озвучил стоимость операции, Сатоши понял, что с карьерой шиноби покончено — если бы он задался целью скопить денег на лечение с положенной ему от деревни пенсии, то на это ушло бы лет тридцать.
Беда не приходит одна: узнав, что на службу он уже не вернется, невеста шиноби — дочка мелкого лавочника из захудалого торгового Клана, доходчиво объяснила, что закрыть глаза на безродность джонина, который регулярно ходит на А и S-ранговые миссии — это одно, а связывать свою жизнь с бесклановым отставником, живущим на крохотное пособие — совсем другое, и что девушка она, конечно, свободомыслящая, но не до такой же степени!
После такого удара, Сатоши месяц пил по-черному, неделю приходил в себя, а потом пошел устраиваться на работу в полицию. Куда его и взяли без лишних разговоров — после войны, как это обычно и случается, в Конохе было неспокойно. Пользуясь практически полным отсутствием в деревне "полноценных" шиноби, из всех щелей повылазили разнообразные представители криминальной швали, за годы войны привыкшие чувствовать себя в Конохе "хозяевами жизни", поэтому опыт и навыки джонина, пусть и неспособного быстро бегать, пришлись Учихам как нельзя кстати.
Уютная комната в общежитии, не слишком опасная (во всяком случае, ставшая такой пару лет спустя) работа, приличная зарплата, с которой Сатоши откладывал деньги на операцию, переставшую казаться чем-то недостижимым...
Но, оказалось, что жизнь, словно отыгрываясь за прежнее везение, еще не закончила испытывать его на прочность.
Самый обычный патруль. Самая обычная пьяная драка в недорогой забегаловке. Вусмерть упившийся бородатый мужик из цивильных, который, брыкаясь при задержании, со всей дури заехал Акихиро ногой прямо по больной коленке. Дикая боль, не отпустившая ни через час, ни через два, ни наутро.
В Госпитале, куда с трудом доковылял измученный бессонной ночью шиноби, помочь ему не смогли — разве что обезболивающее вкололи да отек убрали. Из заумных объяснений ирьенина он понял, что у него что-то куда-то сместилось и теперь, при ходьбе, на что-то там давит и что-то защемляет... Вдобавок, повторная травма превратила его коленку в месиво из хряща и мягких тканей, восстановить которое до нормального состояния было бы не под силу и самой Тсунаде-химэ. Нужно было полностью "вычищать" деформированный участок и "с нуля" выращивать недостающие ткани, кости и нервы — работа долгая, кропотливая, требующая от врача ювелирной точности и высочайшего профессионализма.
После ухода Сенджу, единственным ирьенином в Конохе, способным провести такую операцию, оказался Адзума Рафу, о чем Акихиро и сообщил поставивший диагноз медик, лично проводивший его до кабинета Главврача. Он по-быстрому ввел оторвавшегося от груды документов доктора в курс дела и оставил их наедине.
— Сатоши-кун, — пожилой мужчина старался не встречаться с шиноби взглядом, — я очень хочу тебе помочь! Но даже если я не возьму с тебя ни рё за саму операцию, пребывание в госпитале, работу ирьенинов, которые займутся реабилитацией и необходимые лекарства тебе все равно придется оплачивать.
— Сколько?
Произнести сумму вслух у врача просто не хватило духу. Он что-то написал на листке и молча пододвинул его джонину. Акихиро взглянул на семизначную цифру, и у него потемнело в глазах.
— Мне жаль, Сатоши-кун, — перечеркивать надежды все еще молодых и полных сил шиноби на нормальную жизнь только потому, что у них не было необходимых средств на лечение, Адзума Рафу ненавидел так же сильно, как сообщать родственникам о смерти пациента, — Мне очень, очень жаль.
Несмотря ни на что, жизнь продолжалась. Чтобы не напрягать больную ногу, Сатоши перевелся с патрульной работы на "сидячую" должность дежурного по Управлению — Учихи, надо отдать им должное, узнав о его проблеме, пошли своему сотруднику навстречу, а прописанные Рафу-саном обезболивающие, не дающие побочных эффектов, позволяли нормально функционировать на службе и спокойно спать по ночам.
Впрочем, один недостаток у этих лекарств, все-таки, имелся — их цена. Все накопления джонина "растаяли" меньше, чем за год.
Он перешел на более дешевые аналоги, потом, когда и они стали не по карману — на какую-то нелегальную и жутко вредную, но достаточно эффективную и относительно дешевую дрянь.
Распродал все, что у него было ценного, начиная от "лишнего" оружия и заканчивая инкрустированным перламутром костяным гребнем своей прабабки, сидел исключительно на "пустом" рисе и чае... Как ни странно, и в этом нашелся позитивный момент — после гибели Клана Учих, на улице бывший полицейский оказался практически налегке, и ломать голову над тем, где хранить или как перевезти вещи ему не пришлось.
* * *
Ну да, Акихиро Сатоши, бессменный дежурный по Полицейскому Управлению Конохи, собственной персоной. Каждый день, сначала — забегая навестить мать, потом — уже сам, поступив на службу в полицию, я первым делом натыкался на его жетовато-отечную постную рожу. Иногда, у меня складывалось впечатление, что он женат на работе, а личной жизни не имеет в принципе. Удивляло, что Сатоши, имея ранг джонина, занимался лишь бумажной работой. Хотя... Иширо как-то упоминал, что Акихиро ушел с полевой работы после тяжелого ранения, которого он так до конца и не сумел оправится. Обычная история, таких шиноби в полиции хватало.
А вот взаимоотношения у нас с ним были... своеобразные. Мы никогда и словом не перемолвились, разве что при встречах здоровались, но Кейтаро-прошлый бескланового джонина презирал, а тот, в свою очередь, платил надменному малолетнему ублюдку той же монетой. Впрочем, Кейтаро большинство окружающих терпеть ненавидело, причем — за дело.
Ох, сдается мне, что скотское поведение этой сволочи мне еще не раз аукнется.
И что ему нужно? Нет, нетрудно догадаться, что, если Акихиро топчется возле квартала Учиха, значит у него есть какое-то дело к тому, кто там живет. А живем там мы с Саске, но я как-то сомневаюсь, что мужику зачем-то понадобился семилетний пацан. Значит, разговор у него ко мне. Вот только о чем? Навскидку, в голову ничего не приходит. И не навскидку — тоже.
Ну да, так и есть! Стоило джонину увидеть мою вяло переставляющую конечности тушку в конце улицы, как он встрепенулся и к чему-то приготовился. Эх, надеюсь, он меня за что-нибудь бить не собирается? А то, после сегодняшней тренировки, я настолько устал, что и от улитки убежать не сумею!
— Здравствуйте, Учиха-сама, — первым поздоровался Акихиро, стоило мне приблизится, и низко поклонился.
— Здравствуйте, Акихиро-сан, — вежливо кланяюсь в ответ.
Эти все традиции у меня уже в печенках сидят! А что делать? Назвался Главой Клана — изволь соответствовать. Что касается Акихиро, так он нормальный, правильный мужик, джонин и ветеран войны, да и старше меня лет на двадцать. Такому и уважение выказать не зазорно. От того, что я склонюсь в приветствии чуть ниже, чем мог бы — от меня не убудет.
— Что привело вас к воротам моего Клана?
— Э-э... — джонин на несколько секунд завис. А чего я такого сказал-то? — Учиха-сама, я хотел бы с вами поговорить, — наконец выдавил он из себя.
— Что ж, не вижу к этому никаких препятствий, — вежливо улыбаюсь. — Однако... Полагаю, вы согласитесь, что серьезную беседу неуместно вести посреди улицы. Предлагаю сменить обстановку на более подходящую и поговорить у меня дома.
— Пожалуй, вы правы, Учиха-сама, — по-прежнему удивленно ответил мужчина. — Так будет действительно лучше.
Подхожу к Воротам, касаюсь рукой вырезанной на деревянном столбе печати идентификации и жестом предлагаю джонину пройти на территорию квартала.
Ну да, не за руку же мне его внутрь вести?
Пока идем через парк к дому Главы Клана, каждый из нас думает о своем. И все-таки интересно, что понадобилось от меня бывшему полицейскому? Насколько я помню, его имя мелькало в каких-то документах моего благотворительного фонда, значит, работать в АНБУ Акихиро не перешел и в стройные ряды шиноби Конохи обратно не влился. Или не взяли, с его-то травмой.
Его что, пособие не устраивает? Ладно, чего голову ломать! Через пару минут джонин сам все расскажет.
Кстати, выглядит бывший полицейский отлично, это сразу в глаза бросается. Раньше я считал, что ему далеко за сорок, а сейчас, на вид, больше "тридцатника" и не дашь. Седина, конечно, никуда не делась, а вот лицо посвежело, отек сошел, мешки под глазами пропали, даже морщинок, вроде, поменьше стало. Глаза ясные, взгляд уверенный...
Это ему так отставка на пользу пошла, или что?
Акихиро был одет в потертую полевую форму, только почему-то без жилета и подсумков с оружием. Как ни странно, напрочь отсутствовал хитай-ате с протектором Деревни. И что бы это значило?
Первый раз такое вижу! Иногда мне кажется, что местные ниндзюки, в том числе — оставившие службу, даже в койке у девочек из Веселого Квартала этой повязки не снимают.
В руках джонин держал катану в обтянутых тонкой черной кожей ножнах. Почему-то, при взгляде на то, как мужчина ласково и осторожно прикасается к рукояти меча, возникало чувство, что это оружие имеет для него огромную ценность. В чем-в чем, а в холодном оружии Кейтаро разбирался, поэтому я сразу определил, что, несмотря на простоту отделки, это оружие не из дешевых, скорее — наоборот.
Добравшись до дома, я оставил Акихиро в гостиной, а сам отправился на кухню заваривать чай. Пока закипал чайник, лень в очередной раз попыталась одержать верх над здравым смыслом, и я снова задумался о том, чтобы нанять прислугу и спихнуть на нее уборку с готовкой. Пока, конечно, справляюсь, только вот надолго ли меня хватит? И без того дел выше крыши, да и статус Главы Клана, мать его. Как там говорят? 'Не царское это дело — заборы красить!'
Отключаю чайник, достаю чашки.
Угу. Нанять слуг, чтобы они ежедневно стучали обо всем, что видят в квартале, двум добрым дедушкам и прочим желающим? Да щаз! Обойдусь своими силами! Заодно, и Саске к самостоятельности приучу!
Завариваю чай, ради такого дела распотрошив заначку Фугаку с безумно дорогим "статусным" зеленым чаем. Что тут у нас? "Жемчужный Дракон", вроде? Как по мне, на вкус — тот же веник!
Знаю, что в этом мире черный чай — какой у нас не во всяком чайном бутике купишь — пьют только бедняки, но так уж вышло. К чему привык — к тому привык, и отказывать себе в удовольствии ради того, чтоб "держать марку" не собираюсь.
