Маруся. Попасть - не напасть

Если все здесь ходят в храм, то и я буду. А что?

Надо!

— Ладно. Пойдем.

Ваня кивнул.

— Да, а то мы давно не были... это плохо, сама понимаешь...

Осталось только вздохнуть. И порадоваться.

Вовремя спохватилась. А то сегодня ей некогда, а завтра что? На костер еретичку? Эх, не приучали нас к церкви, вот и не думаю я о ней. А ведь серьезный институт, лучше с ним не ссориться.

Решено.

Идем семейно в церковь!

* * *

Забавно.

Где я только не побывала, даже на балу у императора, а вот в церковь ни разу не заходила. Но разницы не было никакой.

Хоть у нас, хоть у них...

Хотя — нет.

Это на первый взгляд все одинаково. А так...

Золота здесь поменьше, иконы чем-то отличаются, наверное, каноны другие, вот и выглядят они чуть иначе, и киосков нет.

Вот!

Главное отличие!

У нас-то чуть не в самом храме торгуют, а часто и в нем. А здесь нет такого. Если надо что-то купить — лавка за пределами территории храма. Понятное дело, тоже церковная. Но как-то это чуток приличнее, что ли?

Все же, Христос гнал торговцев из храма. И наверное, был прав?

Мы купили свечки, а я потихоньку прикупила себе и Нилу дешевые медные крестики. Мой-то не наденешь...

Больше всего я боялась за Нила. Мало ли? Станет мелкому плохо, и что тогда делать? Срочно удирать? Вон у меня, знакомый чуть анафилактический шок в церкви не схлопотал. Аллергия на что-то открылась. А тут — полоз...

Но малыш дрых сурком, даже не проявляя желания покапризничать.

Мы вошли потихоньку, встали в уголке и принялись слушать.

Служба только что началась, мы не много пропустили. Священник читал молитвы, мы в нужных местах крестились и кланялись...

Вот!

Еще разными были тексты молитв.

Ни 'раба Божьего', ни вечного 'Господи, помилуй' здесь не было. Что мне понравилось — 'отрок' и 'вразуми'.

Может, и правильно.

Чего тебя миловать-то? Тебе уже мозги дали в качестве милости. Попробуй, воспользуйся, вдруг понравится? А то как в анекдоте получается. Мечтал-мечтал в лотерею выиграть... ну так хоть билет купи! Мечтаешь о хорошем, так пользуйся тем, что уже есть. А там и еще что приложится...

Да и бабки тут были поспокойнее. Не такие истеричные и злобные. И не косились, как на врагов народа.

Мне — понравилось.

Не могу сказать, что на мою душу покой снизошел, или вдохновение, или что я не жалела об упущенном сне, но в сравнении с церковью своего мира, здесь было вполне прилично. Меня все устроило.

Служба закончилась, и мы стали по очереди подходить под благословение. Дошла и до нас очередь.

Я подождала всех своих младших, и мы вместе вышли из храма.

— Домой или погуляем?

Ребята задумались. Я улыбалась.

Ладно, можем и погулять, если что. Дети же... хоть и рано они повзрослели, а все равно — дети.

— Вы поглядите, люди добрые! И хватает же у продажных девок наглости в Храм ходить!

Прямо перед нами, подбоченясь, стояла бабенка лет сорока... то есть так ей может и на десять лет меньше быть.

Явно мещанка среднего достатка. Не платье на ней, а юбка с блузкой. Хорошие, дорогие, но какие-то.... Или не по фигуре они сшиты, или фигура такая корявая?

Смотрится откровенно не очень, могло быть и лучше.

Деньги есть, а вкуса нет. Бывает...

Хотя так себе — симпатичная. Волосы русые, глаза большие, серые, лет двадцать назад наверняка красавицей была.

Арина пискнула и вцепилась в мою руку. Ага, кажется, я поняла, откуда наезд идет. Но отвечать-то надо! Иначе вовек не отмоешься, а народ начинает прислушиваться. Народ жаждет хлеба и зрелищ!

— Конечно посмотрим, — согласилась я. — Куда смотреть-то?

Тетка на миг опешила. Не знаю уж, чего она ждала, может, что я начну смущаться или мямлить, но я испытывала только веселый азарт.

Врешь, не возьмешь!

— Ты, что ли, Машка Синютина?

— Мария Петровна, к вашим услугам, — обозначила я не поклон, а скорее, вежливое наклонение головы. — А вы, сударыня, кто?

— И хватило ж у тебя совести в храм прийти?

Ну — нет. В таком ключе мы беседу точно вести не будем.

— Если я вам, любезнейшая незнакомка, чем-то насолила, извольте объясниться. Если нет — идите своей дорогой. А затевать базарную склоку у Храма — гадко!

Народ одобрительно зашумел, подтверждая, мол, да. Гадко! И вообще — неча тут! Говори прямо, хватит крутить! Всем ведь интересно!

Скандалистка и не подумала притормозить. Но тут за ее спиной появился парень.

М-да...

Рост — не означает, что в мозги хоть что-то проросло. Часто такие кадры до старости спинным мозгом пользуются. Вот и здесь...

Почти два метра. Волосы светлые, глаза светлые, прыщи по периметру физиономии... у Аришки настолько нет вкуса? Или она просто не надеялась на что-то лучшее?

Я повернулась к сестре.

— Это и есть Егор?

Народ наблюдал. Аринка закивала.

— Даже и не проси. — И опять к женщине. — Любезнейшая, я вынуждена вам отказать. Моя сестра не выйдет замуж за вашего сына.

Тетка квакнула.

Такого она точно не ожидала. Я громко развила успех.

— Молодой человек, я понимаю ваши чувства, но Арина еще слишком молода и неопытна. Будьте добры не преследовать ее. Пусть повзрослеет.

— Нужна она мне! — возмутился парень.

— Вот и ладненько. Арина, ты слышала?

— Да...

— Сударыня?

Тетка от неожиданности кивнула.

— Да...

— Отлично. Не смею вас задерживать, — я развернулась и пошла прочь, когда баба опомнилась и завизжала мне в спину что есть сил.

— И мать у тебя гулящая, и сестра гулящая!

— И особенно гулящей она стала, как вашему сыночку от ворот поворот дала, — громко припечатала я. — Аришка, не плачь, в жизнь я тебя в эту семейку не отдам!

Народ грохнул смехом.

Тетка побагровела.

— Да что б я своему Егорушке да разрешила на такой жениться?! Никогда!!!

— Конечно, никогда! И свататься пусть не приходит. Не для него я сестренку ращу, кого приличнее найдем!

— Да кто б еще позарился!

— На красивую и умную девушку с хорошим приданым? Авось и найдется кто поумнее вашего сыночки, — отрезала я.

— Ты, чадо, не много ли на себя берешь? Господь наш, Иисус Христос простил блуднице ее грех. А ты, значит, себя выше Него поставила?

За нашими спинами, словно из-под земли вырос поп. Я прищурилась на него, но спорить не стала. А тетка и подавно.

Задергалась и попыталась удрать.

Не дали.

— Злословие не меньший грех в глазах Его, нежели убийство. Помни об этом, чадо божье...

Тетка закивала — и удрала с рекордной скоростью, даже не пробуя попросить благословения. А я повернулась к попу.

— Благодарю вас...

— Отец Игнатий.

— Благодарю вас, отец Игнатий.

— Поверьте, это был мой долг. Могу ли я пригласить вас в гости — ненадолго?

— Конечно, можете, — кивнула я. — Мне бы сестру успокоить...

Ага. А еще если поп всем показывает, что он на нашей стороне, значит, там и правда все в порядке. А вот у оппонентов — нет.

Примерно так и мыслят местные люди. Отказываться нельзя ни в коем случае.

Я крепко взяла за руку Петю и пошла вслед за попом. Сзади Иван вел под руку Арину, и негромко, но отчетливо (молодец, братик, моя школа) успокаивал ее.

— Не переживай! Маша правильно говорит, не отдадим мы тебя в эту семью! Они ж тебя сожрут, не глядя! Ужасные люди! Я понимаю, любовь, но такое счастье тебе и даром не надо, и с доплатой не надо...

И когда что успел перенять?

Вот, подражатели малолетние!

* * *

На первом этаже церкви мы задерживаться не стали, прошли в боковое крыло и поднялись на второй этаж. В комнаты, которые вполне пристали бы какому-нибудь купцу средней руки. Типичный деловой кабинет.

Туда нас и провели.

— Мария Петровна, если вы позволите...

А куда я денусь? Позволите, не позволите... приказы надо уметь красиво оформлять просьбами. Отказ от беседы, я так понимаю, не предусмотрен.

— Мои родные?

— Подождут вас тут.

— Просто подождут? — прищурилась я.

— Просто подождут, — подтвердил мужчина.

Ну... тогда ладно.

Я склонила голову в знак согласия, успокаивающе всем улыбнулась и пошла за мужчиной. Отец Николай привел меня в большой кабинет.

За столом сидел мужчина лет шестидесяти, осанистый, седобородый, с пронзительными голубыми глазами.

Я, недолго думая, поклонилась.

— Благословите, отче...

Благословение мне подарили. И вежливо поинтересовались.

— Мария Синютина, не так ли?

— Так. Эммм...?

— Протоиерей Алексей.

Я мысленно скрипнула зубами.

Протоиерей. Один из высших местных церковных чинов...

Ну, держись, Маруся! Ёжь твою рожь, попала!

* * *

Надеюсь, на лице у меня ничего подобного не отразилось.

— Ваше преподобие.

Как обращаться и как кланяться, я знала. Осталось выяснить, какого черта от меня нужно этому типу. Протоиерей, очень жирный церковный чин. И общаться с какой-то мещанкой?

У груди недовольно завозился Нил. Я погладила его по рыжей головке.

— Это и есть ваш найденыш?

— Он самый, ваше преподобие.

— Богоугодный поступок, чадо. Говорят, за одного сироту пригретого, Господь наш семерых своих дает.

Я едва не фыркнула вслух.

Если за каждого пригретого мне семерых отжалеют... двадцать восемь штук получится? И парочку можно за маман добавить... пора открывать детский сад.

И — вешаться. Но вслух я это говорить постеснялась.

— Я в тот момент о таком не думала. Не бросать же ребенка на гибель?

— А это вдвойне зачтется.

Тридцать детей медленно трансформировались в шестьдесят. Брррр...

— Но хотелось бы знать, где ты его нашла? В лощинке — или на перекрестке?

Хм...

В околотке была озвучена одна версия, мамаше другая, мне дают понять, что я под колпаком? Получи в обратный зад, как говаривала моя подруга.

— Наверное, в лощинке, ваше преподобие.

— Наверное?

— Я на тот момент и не подумала... мы как раз перекресток проехали, а мне... понадобилось. А он в кустах лежал, я точно не знаю, лощинка там или уже нет... совсем рядом с перекрестком...

— Вот оно что. А при нем ничего не было? Может, записка какая, или на рубашечке что вышито?

— Да он в кусок тряпки был завернут, — вознегодовала я. — Какие там записки! Простите, ваше преподобие.

Протоиерей закивал.

— Хорошо, что вы сироту усыновили. Но не помешает ли вам это в жизни?

Я посмотрела коровьими глазами. Мол, чем помешает-то?

— Вам, Машенька, и свою жизнь хорошо бы устроить. А с ребенком на руках это всяко сложнее...

Я пожала плечами.

— Я о таком и не думала, ваше преподобие. Но к чему мне мужчина, который не любит детей?

— Чужих детей...

— У меня еще и младшие есть. Которые мне родные, а ему чужими будут.

— И слухи пойти могут. Что это ваш внебрачный ребенок.

Я пожала плечами.

— Дойду до любой повитухи, она и удостоверит, что я этого ребенка родить не могла, — едва не добавила: 'по техническим причинам'. — да и клятву я всегда могу дать.

Кажется, протоиерея это чем-то не устраивало.

Хотя...

Все тут понятно.

Как можно управлять человеком?

Страхи, слабости, привязанности... последнее есть и у меня. Но поди, упрекни меня за любовь к младшим братьям и сестре?

Протоиерей помолчал.

— Говорят, ты землю купила, чадо?

— Да, ваше преподобие.

— Странно, что тебе ее продали...

— Так место-то проклятым считалось.

Кто б мне хорошую землю отдал? А вот такого 'кота в мешке' — запросто. Заодно и с города лишнюю проблему сняли. Есть у тебя на балансе такое 'аномальное' местечко — так с ним что-то делать надо, хоть какие мероприятия проводить. А выкупили его?

И хорошо, пусть у других голова болит.

— Я знаю, что отец Николай проклятие снял, — мягкость голоса наращивалась и наращивалась.

Интересный поворот. Ага, снял он. Пусть спасибо скажет, что с Анитой не встретился, а то бы полетели клочки по закоулочкам.

— Думаю, всему городу это известно будет, ваше преподобие. И правильно, нет ничего сильнее молитвы и веры.

— Правильно мыслишь, Машенька, — голос уж вовсе замаслился, хоть ты на нем картошку жарь.

Эх, спросить бы сейчас в открытую, какого черта вам надо? А нельзя... дипломатия. И — нет, это не когда тебя бьют дипломатом. Но намек я себе позволила.

— Все мы рады помочь церкви, разве нет?

Только конкретно — чем, как, сколько... и что я за это получу? После семидесяти лет коммунизма я предпочитаю не церковно-приходские отношения, а товарно-денежные.

— Не всегда. Но я рад, что ты, отроковица божья, так думаешь.

— Думаю, — подтвердила я.

— А коли так... что ты думаешь насчет часовенки? Отец Николай сказал, что разговаривал с тобой.

Я кивнула.

— Да, разговаривал. Ваше преподобие, рано пока об этом говорить.

— Да?

— Конечно! — кивнула я. — Так-то я не против, но денег у меня на это нет, сами знаете, наследством я распоряжаться пока не могу, да и не хватит его. Это ж не три сарая сколотить.

Тут священник был со мной полностью согласен.

— И... простите, ваше преподобие, можно я открыто говорить буду?

— Разумеется, отроковица.

— Мне еще братьев женить, сестру замуж выдавать, я им хотела эти деньги раздать в приданое.

— Даже так?

— А чего жалеть-то?

— Про себя ты не говоришь...

Верно. Но я и не считаю эти деньги своими.

Вложить, преумножить — да, могу. Но присвоить?

Фу!

Грязно это.

Вслух я ничего подобного не сказала, но и не надо было. Поп и так понял.

— Странно видеть в юной девушке такое бескорыстие.

Я развела руками.

— Ваше преподобие, я не против часовни, но сейчас мне ее строить просто не на что. И рада бы, но если уж делать, то делать...

— Не понимаю...?

Я пожала плечами.

Так получилось, еще в той жизни меня занесло на остров Гернси. Если кто был, тот знает о чем я. О маленькой часовне, построенной братом Деода. Зрелище потрясающее.

Восемь человек вмещается, но как все выглядит! Как оформлено!

И не скажешь, что там осколки моря. Ракушки, камешки, стекла... оно много чего на берег выбрасывало. Из бросового материала брат Деода сотворил божье чудо.

Рука у меня всегда была верная, так что я спросила разрешения, взяла на столе у преподобия лист бумаги и грифель, и принялась чертить.

Вид снаружи, вид изнутри...

Конечно, без украшений это не совсем то, но даже в черно-белом варианте смотрится шикарно. Разве нет?

Я там сразу поняла — человек душой творил и Бога видел. Божественное вдохновение — и точка.

Но даже здесь отец Алексей оценил.

— Какое чудо! Ты сама это придумала, отроковица?

— Это только мечта. Красивый рисунок, — пожала я плечами. — Нарисовать что угодно можно, ваше преподобие. А вот построить, воплотить в жизнь... а еще бы выложить изнутри... тут же каменная сказка вокруг. Взять недорогие, поделочные камни, аж, как они бы заиграли!

Мужчина крутил рисунок так и этак.

— Ты, отроковица, не хотела бы показать этот рисунок тем, кто и построить может?