Утро следующего дня было отличное, видимо и день будет солнечный, теплый, наконец-то распогодилось. Подготовка к приемке стрельбой орудий и ружей была закончена, только около полевых столовой и кухни суетилась прислуга, оканчивая сервировку столов и приготовления завтрака.

И вот замахали красными флажками дозорные, значить царский кортеж вот-вот прибудет на место приемки. Наконец появился царский поезд, на этот раз без пышностей, 'по скромному', в голове которого на черном аргамаке, в окружении постельной стражи на однотонных с царских скакуном будущих ахалтекинцах, ехал Московский государь Иван Васильевич, одетый в лазоревый бархатный ездовой кафтан на тафтяной подкладке с атласной подпушкой в цвет бархата, с пуговицами, украшенными мелкими речными жемчужинами. Полагаемое к кафтану ожерелье на государе по причине теплой, даже жаркой погоды не было. За ним и его телохранителями следовала остальная свита из бояр, дьяков, окольничих, стольников, воевод, подьячих и прочих людишек входящих в окружения Московского правителя. Родовитые на хоть и разномастных, но тоже превосходных лошадях, остальной люд на хороших боевых конях, ни в коем случае не похожих на клячи крестьян и простых горожан. После поклонов и приветствий со стороны 'витязей' и милостивых ответов на них царя, государь во главе свиты, проехали до установленных под навесами столов уже сервированных к завтраку. Быстренько позавтракав, Иван Васильевич, а за ним и свитские вышли из-за столов и царь во главе большей части свиты, меньшая поскакала в сторону орудийных рядов, направился к установленным под полотняными навесами от солнца, деревянным трибунам, поднявшись на которые, Иван IV и его сопровождение с присоединившимися к ним 'витязями' стали рассматривать, правитель, 'витязи' и некоторые из свитских, в подзорные трубы, полученные от попаданцев в прошлом году, остальные не вооруженными оптическими приборами глазами, выстроенные в ряд чугунные пушки. Как и было заказано, были отлиты три калибра чугунных пушек по 180 орудий каждого калибра с лафетами: трехфунтовые пушки калибром 72-мм для конных полков, полковые шестифунтовые пушки калибром 94-мм для стрелецких полков и полевые двенадцатифунтовые пушки калибром 120-мм. Три колонны орудий по шесть в ряд, растянулись на добрую версту. И вот загрохотали пушки изрыгала из орудийных стволов огонь и дым, в расположенные в отдалении мишени-макеты полетели ядра, затем гранаты и в заключение картечь. Каждая пушка на полуторном заряде пороха произвела по десять выстрелов ядрами и по пять гранатами и картечью, после чего её осматривали войсковые пушкари и мастера из Пушкарского двора и постоянно признавали орудие годным к эксплуатации, не найдя ни каких трещин, раковин и иных каверн с огрехами. И так пушка за пушкой, ствол за стволом, все пятьсот сорок орудий. Благо, что сразу стреляло по восемнадцать орудий и темп стрельбы поддерживали как в бою, не более чем три минуты, выстрел из пушки любого калибра. Правда, все три дня, ушедших на приемку пушек государь не присутствовал. Посмотрев до полудня на пушечные забавы, государь отобедал и соизволил самолично осмотреть привезенные ружья и даже собственноручно испытать парочку из них. За ним к ружьям потянулись и свитские и к добавлению к пушечной канонаде, загрохотала ружейная пальба. Часа через два государю видимо надоело смотреть на довольно однообразную пальбу и он отбыл в Кремль, поручив некоторым из сопровождавших его свитским продолжить госприемку оружия.

В итоги еще неделю звучали выстрелы на этом многострадальном лугу. Если пушки проверили за три дня, то ружья проверяли все семь дней, от рассвета и до заката, все-таки их количество в три тысячи штук по нынешним временам было просто огромным. Еще месяц ушел на утрясанние расчетов за поставленное оружие, порох, ядра, гранаты и картечь с пулями к этому оружию. И вот последний спор разрешен, и серебро поехало из государевой казны в Московский филиал 'Русско-Азиатского коммерческого банка', где и легло в каменных подвалах с монетами от проданной косметики с парфюмерией и другим золотом и серебром, попавшим в эти подвала разными путями.

* * *

Но окончания расчета Черный дожидаться не стал. На второй аудиенции у государя, сразу после окончания сто процентного приема привезенного оружия, он выпросил у Московского правителя разрешения на 'отпуск' себе и трем десяткам уральским боярам для поездки в 'заморские земли, бывшего княжества Заморья, для сбора и вывоза в русскую землю оставшихся людей русской крови'. А главное для 'мести проклятым католикам-схизматикам, папистам-испанцам, за безвинно загубленные жизни русских людей и получению с них платы их кровью, золотом, серебром, каменьями драгоценными с жемчугом и иными товарами'. Оставив за себя своего первого товарища, получив на эту временную замену государеву грамоту, полковник не стал и дня задерживаться в Первопрестольной и в конце июня, захватив необходимый груз, вышел в Холмогоры на легком речном ушкуе, куда и прибыл в середине июля, к окончанию ходовых испытаний сорока орудийного белоснежного красавца рейдера.

* * *

Перед отъездом между воеводой уезда и его первым товарищем, за столом в кабинете Граббе, состоялся разговор, выдававший то нервное напряжение, владевшее последнее время и одним и другим. Начал беседу Черный: — Эдуардович, ты конечно извини, но давай ещё раз обговорим, что нужно сделать в первую очередь.

-Владимирович, да сколько можно. И так уже обговаривали много раз, а ты опять за старое.

— Я повторно извиняюсь, но давай обговорим это ещё раз. Мне на душе полегче станет. Сам посуди, сколько сил, времени ушло, и приходится уезжать.

-Так не ходи ты в эти Карибы— возразил Золотой.

— Да нельзя, я командир, мне в этом деле первым идти нужно, никому нельзя перепоручить. Так что настраивался годика два-три в одно лицо рулить всем анклавом.

— Да я уже настроился — пробурчал Золотой— куда уж более настраиваться.

— Да не бурчи ты Эдуардович как старый дед, не к лицу. У тебя впереди вон сотни лет активной жизни, а ты бурчишь.

— Да как же сотни, а кто это проверял, мало ли что Абель наговорить. Ему по профессии так говорить надо. А то ночку поскакал, по пел, по выл на луну. И вот пожалуйста, живи и не тужи о здоровье сотни годков. Что-то не сильно верю я в это Меч.

— Вот и спокойно поживи, проверь Степа. Сам знаешь только практика проверка истинности любой теории.

— Как же проживешь тут спокойно. Вот даже сейчас ты спокойно кваску попить не даешь. — проговорив это Золотой, взял со стола стоявший на нем обыкновенный для попаданцев, но дорогой для хроноаборигенов, граненный стеклянный стакан и отхлебнул приличный глоток, почти на половину стакана.

— Ты Степушка пей и слушал, что я тебе еще раз скажу. Нужно обратить внимание на производство меди, да не просто меди, а электротехнической, для связи и наладить производства медного проката для обшивки днища кораблей. А то Валерий Адамович дает обивки нашего рейдера год, может чуток более. Сотрется олово и жесть проржавеет. Так что к следующей весне, кровь из носа, но медные листы у нас должны быть. Заодно по остальным корабельным проблемам. К весне нужно закончить сухой док для рейдера. Уже сейчас Логутов начал подготовительные работы под сухой док. Перед уходом он заложит первый наш чисто парусный классический клипер, супруга его продолжит строительство. Ты к ней кого из наших, кто по рассудительней, направь в помощь. А то по нынешним временам баба, хоть и боярыня, командовать постройкой судна не сможет. Мастера могут оскорбиться. Хотя за год она кое-какой авторитет среди корабелов заработала, но нужно все равно поддержать её мужским словом первое время. Да и просто вдвоем ей там полегче будет. Следующей весной вытаскивай бревна из воды, хватить им там уже лежать, и в сушилку. На их место заложи другие. Где и какие вытаскивать посмотришь в таблице в папке 'Древесина для судов'. Да высушенную потихоньку переправляй в Холмогоры. Весной по большой воде отправь стальной набор для второго клипера. Для первого мы киль со шпангоутами и прочими бимсами-распорками уже привезли. Попробуйте изготовить полноценные электроды, а то мы весь запас на рейдер извели. Клипер будем на заклепках и ковкой собирать. Но сваркой и быстрее и прочнее. Отслеживал сбор и скупку в европейских портах старых канатов и веревок с морских судов, их доставку в Орск на бумажную фабрику. Пускай Симонов начинает изготавливать из этого сырья бумагу для подложки под медь и между слоями досок на бортах судов. То, что мы используем сейчас войлок это и дорого и возникают проблемы при попадании воды на него. Напитывается ею, и фиг его там высушишь. Даже пропитка смолой мало помогает, гнить дерево в этом месте начинает. Напряги химиков на выгонку— изготовление каменноугольного дегтя. Для пропитки им древесины при строительстве судов он подходит намного лучше, чем смола, древесина почти не гниёт, наглы в своё время им все свои линкоры пропитывали. Не затягивай с заменой наших уральских шхун на новые, старые сам знаешь, изготовлены из плохо просушенного дерева и вскоре сгниют. Да они и сейчас, как мне докладывай Сенявин, уже в некоторых местах подгнивать начали. Еще год-два и все ходить на них нельзя. К этому времени их нужно заменить полностью и желательно увеличить их количество. По связи. Крупнов уходит со мной, так ты напряги оставшихся девчонок на активизацию изготовления новых радиостанций. При первой возможности переправь комплект с ветряком сюда, к Граббе. Продумайте где и под какой легендой разместить промежуточные станции. Можно использовать дворы нашего банка. Но еще раз напоминаю, наше решение не светить сильно перед местными радио остается в силе. За ключ садить только сирот из нашего корпуса. Там уже полгода работает класс по подготовке радистов из старших воспитанников. Тридцать мальчишек обучаются, как работать на ключе и как в случае чего отремонтировать и передатчик и приемник и антенну. Но дальняя связь нужна, так что, как только появятся излишки электротехнической меди, начинал прокладывать, вначале хотя бы в анклаве телеграфную сеть. Потом как получится. Не забывай те и про телефон. Расширяйте телефонную сеть в поселениях, как действующую, так и прокладывайте новые. Про междугородние линии так же не забывал. Не слезай со связистов и механиков, пусть делают усилители и питание к ним. От связи к транспорту. Строительство шоссе не выпускать из виду. Вода водой, а сухопутные пути они как то понадежней и при наличии шоссе действуют круглосуточно. А на перспективу, начинай строительство, параллельно с шоссе, насыпи под двухколейную железную дорогу, по мере строительства насыпи используй ей в варианте конной тяги. Подпихивай механиков по изготовлению действующей паровой машины, а то экспериментальный образец изготовили давно, а промышленно все никак не выпустят. А это для нас и паровоз, для чего и насыпи делаем, и речные пароходы-буксиры. А то пока против течения выгребешь, семь потов сойдет. Вот вроде все, про что хотел напомнить. Про оборону с армией и разведкой с контрразведкой не парься, там бояре на месте, дело знают, не подведут. Но все равно поглядывай, потихоньку пускай формируют новые стрелковые полки. Полухин на следующий год хочет попробовать стрелковую дивизию сформировать. Так, что ты ресурсами подмоги. Вот теперь точно все.

— Понял, чего не понять и так уже все уши прожужжал. Меч, а я что сейчас подумал. Может, введем с поморами разделение труда.

— Поясни Степан, что имеешь в виду?

Да все просто. В поморском климате зерновые вызревают плохо и хлебные и крупяные, любой слабый заморозок и все привет зерну. А лен и конопля, наоборот, в этом климате вырастают лучше. Кто-то мне говорил, что по своим качествам северный лен и конопля превосходят своих южных собратьев. Вот мне сейчас и пришло в голову, а что если поморы выращивают лен с коноплей и кудель да пеньку нам продают, да на наших фабриках и работают, а мы им за это зерно, крупу поставляем. И им хорошо, вырашивают то, что даёт больший урожай. И нам отлично. Постоянный источник сырья для производства парусов и канатов.

— Дельная мысль. Я всегда говорил, что ты Эдуардович в коммерции голова.

На этом серьезный разговор между двумя первыми руководителями анклава закончился и дальше пошел легкий треп о 'бабах-с'.

* * *

Отъезд главного воеводы Уральского уезда никак не сказался на планах и поведении оставшихся в столице попаданцев. Вера систематически навещала царицу Анастасию и своих новых знакомых, можно даже сказать подруг из самых знатных родов Москвы. Седых занимался укреплением, расширением и совершенствованием своей тайной информационной сети негласных сотрудников, вводя звено резидентов и связников, как специальных, так и маршрутников. Золотой с Граббе продолжали укреплять свое личное влияние и авторитет, а так же увеличивая авторитет Уральского анклава и его руководства в лице членов боярского клуба-братчины 'Витязи'. Так и шло время. Косметическая лавка успешно расторговывала привезенный товар, да так, что некоторых его видов уже перестало хватать. Пришлось срочно слать в Петроград быстроходный легкий речной ушкуй. Который и обернулся за месяц, привезя небольшую партию закончившейся косметики и парфюмерии и заверение в присылке осенним караваном как минимум трех паузков с этим эксклюзивным товаром, да еще в обновленном ассортименте.

* * *

Настал час отплытия для питерцев из столицы. Но не для всех. Боярыня Иванцова оставалась в Москве. Уж очень она хорошо сошлась с царицей Анастасией, и терять такой источник влияния на Московского правителя, 'витязи' не захотели. Да и сама Вера не рвалась уезжать из столицы. По всей видимости, их с Александром роман зашел далеко и вышел на свадебную прямую. О чем они прямо и заявили Золотому. Сообща порешали и решили оставить Веру в представительстве. Обоих её сыновей и приемного Степана и родного Олега, решили привезти будущей весной. Пока пускай ребята продолжают учиться в школе вместе с другими учениками. А вот в Москве Вере придется учить мальчишек самой, ну так за год девчонки-педагоги набросают учебную программу и снабдят учебниками учеников, и пособиями саму учительницу.

В Петроград суда шли так же загруженные по самые края бортов. Набрали разных товаров, которые не производились в анклаве и не могли быть куплены у азиатских купцов. Но в основном груз паузков составляли пассажиры со своим, обычно не великим скарбом. С караваном возвращались новый рукоположенный епископ Уральский и Ногайский Герасим и первый хиротонированный в сан главного пресвитера войск Уральского уезда протоиерей отец Георгий. Везшие с собой необходимые им регалии по своим чинам, письменное благословения Московского митрополита и всея Руси Макария двум вновь открытым и строящихся мужских монастырей, и пять десятков иноков для этих монастырей, как и просили уральские бояре из бывших воинских людей. Сели на паузки и навербованные или купленные и собранные в столице 'невесты' в количестве более двух с половиной сотен. Отвозили караваном из Первопрестольной и собранное в ней пополнение для кадетского корпуса и института благонравных девиц. Всего сирот набралось триста два мальчика от пяти до четырнадцати лет и двести девяноста девочек этого же возраста. К ним прибились как всегда вдовы со своими чадами, а это еще почти полторы сотни пассажиров.