Практическая антимагия

Слуга Смерти, видимо, ждал, когда последний камень навсегда отсечет свет, идущий со стороны подземных проходов. Всадник словно боялся, что скудные лучи прожгут его тело-тень, привыкшее к темноте. Как только звуки за стеной смолкли, он тотчас шевельнулся, выбирая один из пустых амулетов. Последний от прикосновения замигал ярко-желтым светом. А я уже было надеялся, что всадник забыл про меня или, к примеру, счел мой дух непригодным: все-таки обычно потусторонние стражи так долго не раздумывают при виде мертвеца. Работы-то у них... Но перед смертью все равны. Будь ты пьянчугой, замерзшим на улице, или великим магом, погибшим в бою.

Поделом мне. Нужно было лучше осматривать лес.

Мерцающий кристалл начал безжалостно вырывать дух из тела. Я почувствовал, как, натягиваясь, беззвучно лопаются толстые нити, связывающие две мои сущности. Те самые нити, не дающие мне покинуть плоть.

Потусторонний свет кристалла манил меня, тянул к себе, но я сопротивлялся. Сопротивлялся и понимал, что это бессмысленно.

Спустя считаные секунды дух оставил тело. Стал легче пуха и завис над куском гниющей плоти. Я дернулся, надеясь сбежать, — тщетно. Сила амулета, который теперь горел без остановки, надежно держала меня. Оказывается, я не очень-то и пострадал. Несколько дырок в груди от стрел, едва заметные пятна от ожогов на руках и щеках и слегка опаленные волосы, известные всему свету, — словом, все могло быть гораздо хуже, учитывая, как и где я погиб.

Амулет вспыхнул ярче прежнего, ослепляя меня. Я не видел ничего, но ощущал, как дух сжимается, готовясь влететь темно-серым огоньком в направленную на меня острую стекляшку. Какой-то миг отделял меня от того, чтобы стать одним из узников черного всадника. И тут я, ослепленный потусторонним светом и уже смирившийся с пленением, услышал знакомый голос:

— Не перестарайся. Я просил вытащить его, а не загонять в ловушку.

Демон! Тысяча демонов! Сто тысяч демонов! Призрак остановил черного всадника, и потусторонний кристалл стал угасать.

— Можешь улетать, — сказал старый друг.

Пока я все еще был скован силой амулета и не мог повернуться, чтобы увидеть призрака.

— Только не забудь оставить сармандин. Темновато тут.

Немыслимо, но всадник подчинился. Он снял с шеи кристаллик, исходящий сочным красным светом, и бросил его. Стекляшка, разбрасывая в темноте алые искорки, пролетела надо мной и скрылась из виду. А всадник молча развернул лошадь и поднялся к потолку. Ушел тем же путем, каким пришел.

— Прости, немного задержался, — зачем-то извинился призрак, медленно облетая меня. — Пришлось объяснить Дару кое-что.

В руке он держал тот самый красный кристаллик, освещающий потустороннюю тьму.

— Ты, между прочим, уже не во власти всадника.

Он был прав. Ничто не мешало мне свободно двигаться. Призрак, хитро улыбаясь, уселся в воздухе и закинул ногу на ногу. Все тот же кожаный шлем, все те же доспехи цвета ржавчины и все те же высокие черные сапоги. Ну точно как в старые добрые времена. С той лишь разницей, что ныне я — мертвец. А так: убежище — барарская темница, вон и скамья у стены стоит.

— Скажи, как Лиля? С ней все в порядке?

— Не буду скрывать, пока очень слаба. Бедняжке столько пришлось пережить. Но, думаю, Дар Лэндмильский быстро поставит ее на ноги. Он почти не отходит от ее кровати. Кроме того, хочет взять твою дочь в ученицы.

— Я буду только рад. Дар — хороший человек. С ним она будет в безопасности.

— Защита королевского целителя ей действительно не помешает, — задумчиво произнес призрак. — Теперь она — единственный Сосуд в Эленхайме.

— А Близнецы?

— Убиты во время боя у Желтых гор, — ответил он и, поглядев на мое тело, добавил: — Антимаг теперь тоже один.

— Почему? — не сразу понял я, не хотел понимать. — Кто? Кто из них?

— Буверт. Он погиб.

Иногда хорошо быть вне тела. Печальные вести воспринимаются не так остро, как у живых.

— Не понимаю. После того как я лишил мертвецов магии, с ними бы справился и ребенок. Как такое случилось?

— Некромаги.

— Но я же уничтожил ублюдков.

— Не всех. Пятеро под видом мертвецов и вместе с мертвецами шли к замку. Но когда поняли, что бой проигран, решили укрыться среди трупов, — он вздохнул. — Ты же знаешь Буверта лучше, чем я. Стоило дворянину увидеть, что его учитель попал в ловушку, как он тотчас бросился тебя спасать. Несмотря на крики агентов, первым вылетел из замка, а некромаги только этого и ждали. — Призрак с грустью покачал головой. — Маркус сказал, что они рубили его до тех пор... Дар ничего не сумел сделать.

— Жаль. Искренне жаль, — это были не пустые слова. Я действительно сожалел о гибели храброго дворянина. — Таких честных и смелых людей так не хватает Асготу. Знаешь, из него получился бы превосходный наместник, а в будущем, возможно, и... Он был прекрасным учеником. Мир его праху.

— Мир его праху, — повторил призрак тихо.

Я кувыркнулся несколько раз, наслаждаясь свободой, и подлетел к призраку.

— Совсем недавно я готов был разорвать тебя на куски, а теперь с уверенностью могу сказать, что рад встрече. И как только тебе удалось договориться с ними? — удивился я искренне. — Что, напугал их своими молниями?..

— Перестань, эти молнии не опаснее листопада. Так сказать, остатки былой силы, — грустно улыбнулся призрак. — Ты же их видел. Были бы они настоящими, выжгли бы все дотла. Когда-то действительно могли.

— Тогда как? Как ты сумел договориться с тем, с кем договориться невозможно? Тем более призраку.

— Пообещал избавить их от Бабута, если они оставят тебя в покое. Пошаливает в последнее время. Оголодал, мерзавец.

— А ты уверен, что сможешь?

— Есть идеи, — подмигнул призрак.

— Я слышал, что тварь боится чистого духа. Возможно, тебе это пригодится.

— Возможно. Но Бабут не должен тебя волновать.

— Ты так легко отвечаешь на вопросы, что меня это начинает пугать.

— Забыл, прими мои извинения.

— Извинения? Да я должен тебе ноги целовать. За спасение от черного всадника. Не понимаю, за что тебе извиняться?

— За то, что дважды пришлось тебя оживлять. Ничего не поделаешь, так обычно на мертвецов действует сила, заключенная во мне.

— Ты хотел сказать, остатки силы, — не удержался я. Лежать и слушать, как тебя замуровывают и вправду не очень-то приятно. Как ни крути, это была заслуга призрака.

— Полагаю, у тебя ко мне еще много вопросов?

— Мог бы и не уточнять.

Он потряс кристаллик, и алое пламя заметно выросло, осветив каждый угол. К моему удивлению, один из них был отдан под знакомый сундучок и посох Богарта. Странно.

— Мой сундук, — указал я в угол.

— Верно. В нем книга Фихта, твои перстни и старая корона. Им здесь самое место.

— А посох зачем?

— Будет оберегать твою плоть от тлена и паразитов, пока магия не иссякнет.

— Ясно.

Призрак грустно покивал.

— Значит, Арцису, будь он проклят, удалось...

— Если бы ты видел, какой ценой. Тысячи солдат сгорели заживо еще на подступах к Желтым горам. На месте Шамайского леса теперь сплошное пепелище. А сколько еще полегло при штурме, сколько сгинуло в пещерах некромажьего убежища! Но я предвидел такой исход.

— Знаешь, сейчас я не особо верю в предвидение. — Я покосился на собственное тело, лежащее под ногами.

— Иногда не нужно быть провидцем, чтобы понять очевидное. Например, причину, по которой Арцис тебя освободил. Достаточно было сопоставить события, что я и сделал. Проклятый Хашантар...

— При чем здесь он? — удивился я, не понимая, как поверженный в седые времена небожитель и правящий ныне Асготом король могут быть связаны. — Ну из уважения к старому мертвому другу откроешь одну из тайн и скажешь, наконец: ради каких демонов Арцис положил столько солдат? Чем так его оскорбили колдуны и некромаги?

Призрак немного помолчал. Раздумывал, старый хитрец.

— Думаю, плата за победу, — ответил он туманно.

— За какую победу?

— По-твоему, Арцис в самом деле одолел бы многотысячную и хорошо тренированную армию Канаана Второго только силой ополченцев? Не прибегая к магии? Без колдовства не обошлось.

— Ему что — помогал Хашантар?

Призрак горестно кивнул.

— Постой, хочешь сказать, небожитель возродился?

— Для нас пока, к счастью, нет. Но он ищет путь. И рано или поздно найдет.

— Опять ничего не понимаю.

— Его дух вернулся в наш мир.

— Получается, асготский король уничтожил некромагов и колдунов по велению Хашантара?

— Наверняка, — ответил призрак. — Подозреваю, они заключили такое соглашение. Хашантар помогает Арцису выиграть войну, а тот уничтожает колдунов и некромагов или клеймит их. Либо — смерть, либо — клеймо. В любом случае Хашантар побеждает. Правда, я не верю, что на этом беды Арциса закончились.

— Почему не вмешался? Почему не предупредил Арциса?

— Тогда бы я себя выдал. А Хашантар не должен знать обо мне.

— Что за игру ты ведешь?

Призрак не ответил, и я решил зайти с другой стороны.

— Чего раньше молчал?

— Не был уверен, как обстоят дела на самом деле.

— Но предполагал?

— Не скрою, предполагал.

Как в лабиринте. Вроде бы кажется, что за следующей дверью точно будет выход, а вместо него находишь еще одну дверь, а потом еще одну. И так до бесконечности. Тайна сменилась тайной. Теперь понятно, чем Арцису не угодили колдуны и некромаги, но в то же время неясно, зачем эта бойня понадобилась небожителю. Впрочем, неважно. Я мертв, так что бой с Хашантаром отменяется. Какие интриги будет еще плести вернувшийся небожитель, не имеет никакого значения. О нем, как и об Арцисе, можно смело забыть. А с моим телом призрак пусть делает все, что захочет. Хоть на куски руби, хоть по селам вози да показывай. Плевать.

— Колдуны и некромаги были той единственной силой, что могла противостоять Хашантару в будущем. Могла сокрушить его могущественную армию, — мрачно сообщил призрак, — которую он уже собирает.

Могущественную армию?..

Время понеслось вспять. Потусторонний свет померк, исчез призрак, пали заколдованные стены подземного убежища, и я очутился в комнате, где поселились желторотые маги. Я вдруг ясно увидел, как Мирмака пожирает та зараза, похожая на серого осьминога. Блестящие серые щупальца шевелились, росли и все глубже проникали в душу.

Вот так всегда. То из призрака слова не вытянешь, то как понесет... А я только настроился забыть о проклятом небожителе навсегда.

— Клеймо... В кого оно их превратит?

— В рабов. Колдовство Хашантара наполнит каждый дух тьмой и свяжет с телом так, что ни один всадник его не достанет. — Он на миг замолк, а потом обреченно добавил: — Уже связывает. Если будут живы, придут по первому зову своего повелителя, если будут мертвы, восстанут из могил, услышав его клич. И будут тупо подчиняться ему, его желаниям. Огромная армия колдунов и некромагов, не знающая боли, страха и усталости. Сила возрожденного Хашантара будет поддерживать их столько времени, сколько ему понадобится.

— Если он так велик, зачем ему армия?

— Чтобы упиваться своим могуществом. Чтобы видеть, сколько мерзких тварей находится в его власти. Чтобы с наслаждением взирать, как они по его воле уничтожают мир.

— Я тебе не верю. У них наверняка есть какая-то другая цель, о которой ты почему-то молчишь.

— Быть может, — намекнул он безрадостно.

— Уничтожают мир? — Я улыбнулся. — Знаешь, меня всегда забавляли подобные легенды о темных властелинах и демонах. Я никогда не понимал, зачем им уничтожать мир? По-моему, все это так бессмысленно. Скажи мне, что они станут делать, когда наконец-то достигнут своего, не оставив камня на камне от Эленхайма? Ни одна легенда не отвечает.

— Думаю, Хашантара интересует не столько Эленхайм, сколько... — он поднял глаза к потолку, — небожители.

— Ты говоришь так, будто знаешь его сто лет.

Призрак явно обиделся, непонятно отчего. А я подумал, как хорошо, что меня там не будет. Еще неизвестно, что хуже: умереть сейчас, от стрел и огня, или в будущем, от колдовства небожителя? Гадай не гадай, я уже этого не узнаю. Возможно, оно и к лучшему.

— Только не лги: Лиля... она еще помнит меня?

— Не знаю, Анхельм. Честно, не знаю.

Стоило мне покинуть тело, и мыслями я уже был у кровати дочери. Только любопытство держало меня в собственном склепе. Но теперь, когда я был свободен, когда получил ответы на вопросы... Не хотелось лишь оставлять своего спасителя в гордом одиночестве. Невежливо получалось.

— Не хочешь немного развеяться? — пригласил я призрака, с улыбкой поглядывая на стену. — А то это убежище мне порядком надоело.

Он почему-то отвел глаза и виновато пробубнил:

— Боюсь, ничего не выйдет.

— Интересно почему? — насторожился я, не сводя глаз с призрака. — Уж не ты ли меня остановишь?

Он молчал, разглядывая кроваво-красное пламя. Ну и демон с тобой!

Я решительно метнулся к стене — и беззвучно налетел на что-то... твердое. Будь я живым, из глаз от такого удара непременно бы посыпались искры. Но в том-то и загвоздка, что тела не было; оно лежало там, на полу, а я, призрак, парил здесь, у неприступной стены. Очевидно, единственной стены в мире, не пропускающей потусторонних существ. Однако и черный всадник, и старый друг свободно прошли сквозь нее. А я ничем от них не отличался.

Я развернулся и, стараясь не замечать грустного призрака, что было сил бросился к стене. Призрак молча проводил меня взглядом.

Случилось то же, что и в первый раз: стена не пропустила меня. Я ударился обо что-то — да так, что отскочил на пару шагов. Не претендую на роль знатока загробного мира, но в одном уверен точно: призраки могут проходить, пролетать сквозь любые преграды, возведенные живыми.

Я кончиками пальцев дотронулся до камня, и только сейчас мне стало ясно, что налетал я совсем не на стены подземного убежища. Между старым камнем и моей прозрачной ладонью было еще что-то. Невидимое и гладкое. Словно тонкое и крепкое стекло.

Решил отгородить меня от всего мира? Посмотрим, чья возьмет. Думаешь, стану просить у тебя помощи? Как бы не так. Будь ты хоть самым великим магом на свете, я найду лазейку. Плевать, зачем это тебе понадобилось. Я знаю, что нужно мне. Никакие магические стены, никакое колдовство не остановят меня в моем стремлении увидеть дочь.

Пол и потолок можно было не проверять на прочность. Как, впрочем, и оставшиеся стены. Там меня ждала очередная незримая преграда. А как насчет недавно заделанного прохода?

Подумал ли ты, старый друг, заколдовать и его?

Я уперся спиной в колдовскую стену и, оттолкнувшись от нее, полетел так быстро, как еще никогда не летал. Стрелой — в сторону прохода.

Бых! Поверх свежей кладки побежала рябь, открывая мелкие знаки, начертанные на незримой стене. От удара они вспыхнули ярко-голубым светом. Вспыхнули и начали быстро-быстро угасать. Не прошло и минуты, как таинственные символы потухли. Стоит ли говорить, что покинуть собственный склеп мне так и не удалось.