Нет ничего страшней внезапной засады. И нет никого беспомощней засадников, когда их самих внезапно атакуют. Вот сейчас мы такой фокус и попытаемся провернуть.

Господи! Убереги в этой реальности генерала Скалона от пули. Сейчас мне его сибиряки — как воздух. Без них ничего не вышло бы, но эти, из таежной публики мужики, им зимнюю засаду сладить, что высморкаться.

Оказывается основной состав драгун выведенных из Сибири в 1809 году не из подневольных рекрут срочников набирался. Он формировался из добровольцев-контрактников, если перевести на сегодняшние понятия. Таежные хлопцы пожелали посмотреть мир и показать себя, вот и подались в солдаты на десять лет. Сколько их выживет в будущей войне?

Я помню, что очень мало от состава осталось, оттого и соединили остатки полка, по-моему, даже эскадрона не наскребли, всего сотня или даже еще меньше, с московскими гусарами-ополченцами, и стал полк гусарским, лишь имя сохранил от старого своего состава. Имя и славу. Да еще ополченческий крест на киверах, как память. В единственном гусарском полку дозволенно было. Ладно, не отвлекаемся, скоро на месте будем.

А вот и светает. Успели...

Организацией засады занимался фельдфебель первого взвода, со смешным прозвищем — Ивушка. Детина хоть и не выдающегося роста, но кряжистый и крепкий по сложению. И к тому же умный, опытный да сметливый унтер.

Мы заехали к месту, сделав изрядный крюк и не стронув целину перед дорогой. Мне хватило мозгов не мешать специалисту распоряжаться, и вот уже все драгуны первого взвода подвое растворились в лесу, буквально исчезнув из глаз среди елок. Все ружья с обоих взводов они взяли с собой для обеспечения большей плотности огня. Охотники таежные из них наверняка были не все, но живя у тайги и Байкала, кто из них не промышлял ружьишком? Вот и сейчас они попрятались в зимнем лесу, разбившись на пары, стрелок и заряжающий. У каждого дуэта четыре ствола. Пули будут лететь густо и метко. Вот такая тактика...

Второй же взвод, вместе с лошадьми первого взвода отошел в сторонку и укрылся в балке. Лошади существа шумные, знаете ли. А мы ждем гостей верхами. Не надо, чтобы случайное ржание кого-то из строевиков нас выдало.

Я был со вторым взводом, отдав первую часть действа на откуп сибирякам. Народ явно знал, что и как делать. Они начнут, мы довершим.

Ждали долго. Не меньше трех часов. Успели поводить и подкормить коней, даже понемногу давали им попить из полотняных ведер, взяв воду из родника на дне балки, но не слишком много за один раз. Зима все же, а они после скачки.

Наше ожидание оправдалось. Вскоре мы заметили отряд, который, подобно нам, делал крюк, хотя и гораздо меньший, чтобы зайти к дороге не потревожив чистый снег. Действительно, ровно полсотни, все одвуконь, готовые после нападения моментально уйти на сменяемых лошадях от любой погони.

Поскольку наши располагались глубже в лесу, то поляки не могли увидеть ни единого следа присутствия поблизости других людей. Нетронутый снежный покров успокоил. Стрелки стали устраиваться с одной лесистой стороны дороги, на другую, где лежала ровная местность шириной метров триста, то ли поле, то ли луг, а может и вовсе заснеженное болото не перебрался ни один человек. Они полагали, что будут расстреливать санный поезд из за деревьев спокойно и уверенно, тем более, что и по позиции и по численности имели фору. Верхами напасть не рискнули. Хоть и не велик конвой у санного поезда, но отбиться мог. Из укрытия пострелять и спокойней и надежней. В общем, по грамотному все делали. Но не учли нас.

Мы тоже не все учли. Коноводы поляков в количестве восьми человек повели коней в направлении той самой балки, где мы сами хоронились. Знали об этом укрытии наверняка, шли целенаправленно, видно кто-то из местных вел. Ну что ж, значит, нам придется начинать чуть раньше.

Кони если чуют приближение других лошадей, сигнал обязательно подадут ржанием.

'Кто здесь, отзовись'?

Наверное, именно так на лошадином языке звучит это звонкое ржание. Как только оно прозвучит от дороги, наши кони ответят. Были бы солдаты не молодое пополнение из запасного эскадрона, могли бы своих четвероногих напарников от ответа удержать, а так — даже надеяться не стоит.

Но пока еще дойдут, до нас ведь больше полуверсты будет. Минут десять. Значит готовимся...

Я пока один вижу приближение табуна с коноводами, поднявшись на склон балки, драгуны все в низине и настороженно смотрят на меня.

— Шинели снять! Катать скатки! — Командую.

Все-таки выучились драгуны неплохо. Споро, в минуту, сладили 'солдатский щит'. А вы как думали? Шинельная скатка через левое плечо не одну тысячу жизней спасла в рукопашной, задержав, а то и остановив клинок или штык в миллиметрах от сердца. Да и пулю на излете может сдержать. Весьма нужная вещь. Этому я на Дунае у ветеранов научился. А холод? Перетерпим. В бою согреемся. И при рубке шинель мешать не будет.

— Проверить подпруги!

— В седло! Садись! — отдаю команды пока негромко, но четко, одновременно подавая шпагой направление строя.

— В две шеренги! Стройсь! Дистанция — семь шагов. Унтера, на правый фланг. Подровняйсь! — строй качнулся выравниваясь. Короткий строй, но для атаки — хватит.

Чего ж лошади молчат, как сговорились? Уже должны учуять друг друга. Метров триста всего...

И тут захлопали ружья от дороги. Все-таки сибиряки начали раньше. Пора и нам.

— Шагом! Строй держать, драконьи дети! Марш! За сигналами командира глядеть! Унтера! — Дель Рей отсемафорил кавалерийский сигнал. 'Вперед. Марш'. Горна нет, значит, сигналы передает командирский клинок.

— Шагом!

— Шагом! — дублируют с обеих шеренг правофланговые.

Выехали из балки, споро, не нарушая строя, развернувшись в поперек дороги. Коноводы противника — все внимание на стрельбу, нас не сразу и заметили, а дистанция уже смешная. Табун забил дорогу, не давая им вернуться. Ну, уже и не получится, панове.

— Взвод! Палаши! Вон!

— Рысью! Марш! — Полуоборот клинка над головой. Пошел разгон...

— Рысью!

— Рысью! — унтера работают. Молодца!

— Бей! — Шпага рванула к небу и рухнула острием в сторону врага, и синхронно за спиной горизонтально вытянулись жала палашей взвода. Первый удар драгуна — укол. Тут вам не кино с картинно вздетыми клинками, тут вам — война. А палаш, хоть и в рубке неплох тоже, именно под этот удар и создавался. Драгун сейчас укрылся, пригнувшись к лошадиной шее, лишь рука с тяжелым оружием вытянута вперед, только слегка согнут локоть для свободного маневра острой сталью. А этого удара стараются избежать все. Поскольку, почти всегда — смертелен. Может сразу и не убьет, но рана от колющего удара палаша, не особо страшная на вид, в отличие от сабельной раны, при уровне сегодняшней медицины в подавляющем большинстве случаев дает летальный итог.

Поляки остановили табун в замешательстве, услышав стрельбу, а увидев моих драгун, попытались уйти. Но куда? Только сквозь табун. А как? Плотно сбитые тела сотни голов лошадей держали не хуже стены. Не успели...

Даже за оружие взяться не все успели. Их перекололи ровно мишени соломенные на учениях. Только тут еще и вскрики и мольбы умирающих, да восклицания и мат подбадривающих себя драгун, ведь впервые лишают человека жизни, нелегко это даже в горячке боя.

Закрученный табун, наконец, развернулся и рванул от лязга стали и запаха пролитой крови вдоль дороги. Умные твари, им воевать охоты нет совсем. И правильно...

— Второе отделение! Гони табун в галоп! Через версту встать! Коль будут беглецы с той стороны — ловить. Будут сопротивляться — рубить к лешему! К коням не пускать! Унтер!

— Понял! Вашблагородие! Не сумлевайсь!

Эх, как погнали. Со свистом и топотом, все увеличивая разгон галопа. Все, ребята из леса. Не светит вам на проходящий транспорт сесть. Кто будет такой смелый или дурной, что выскочит на дорогу, того стопчут в коврик. А мы следом...

— Взвод! В одну шеренгу! Рысью! За мной держать! Правофланговым равнять строй в движении! Марш! Держать строй, не вываливаться!

— Рысью! Держать строй! Осаживай по центру! Подравняйсь! — унтер и кто-то из драгун с левой стороны строя дублируют команды грамотно и громко. Толковых я все-таки людей собрал.

Пошли. Не как на плацу, но ровно. И даже снег не стал помехой, а по нему атаковать не просто. Молодцы салаги. Науку крепко в вас вколотили. Для первого боя — вполне! Ну, сейчас поглядим, как вы с пешим врагом столкнетесь. Там может быть и посерьезней люди будут.

Нет. Не были те, что выскочили из леса, спасаясь от пуль в спину, уже серьезным противником. Да и немного их было. Только трое попытались сопротивляться, все и полегли, а дюжина сразу сдалась. Куда от конных-то по сугробам бежать?

Итог боя выглядел совсем неплохо.

Восьмерых мы перекололи, троих сопротивляющихся кого зарубили, кого пристрелили из седельных пистолетов. Еще троих стоптал несущийся табун. Двадцать один полег под пулями сибиряков, и одиннадцать покидали ружья еще в лесу, сдавшись первому взводу. Сколько выходит? Сорок шесть. Четверо ушли, значит. Нет, оказалось — трое. Еще одного у табуна застрелили. Но остальные, захватив лошадей, сдернули все-таки. Не уследил унтер...

Наши потери невелики.

Один убитый слепой пулей во втором взводе и один раненый саблей, довольно серьезно. У Ивушки во взводе трое легкораненых и один тоже довольно крепко. Тяжелые на недели три из строя выбывают, это если все с раной будет хорошо. Надеюсь на мороз. Сейчас заразы в воздухе — минимум.

Могло быть хуже, даже гораздо хуже, если бы не данные выданные мне де Сангленом. Силы-то были равны. Но неожиданность и хорошая разведка принесли нам полную и почти бескровную победу. Даже не верится.

А в придачу еще и табун в сто голов отличных лошадей, да сорок пять ружей и с два десятка пистолей, полсотни сабель. Седла. Порох. Свинец. Полушубки. Сапоги. Амуницию... Все добротное и почти новое.

Ведь отберут! Армейские тыловики к халяве относятся трепетно. Как есть — отберут.

Жаба, не души меня так жестоко, ты жаба, а не удав. Мне не меньше чем тебе жалко. А что делать?

Значит так, пленных и победный рапорт — вперед, а трофеи тормознем с транспортировкой, мол, устали кони. Может чего и вырву с помощью Закревского. Попробовать, по крайней мере, стоит.

Пока отдавал распоряжения по формированию колонну пленных для движения домой, на дороге опять появились люди. Группа из девяти всадников. Одного я знаю. Майор Лешковский держится скромненько в третьем, замыкающем, ряду. Впереди явно высшие офицеры. На двоих треуголки с генеральскими перьями одетые на пехотный манер (генералы пехоты и кавалерии одевали форменный головной убор по-разному, чем и отличались издали), да шинели с алыми обшлагами намекают на немалый чин.

Выезжаю вперед, навстречу кавалькаде. Ко мне, отделившись от группы, следует штаб-офицер из первого ряда, что ехал рядом с генералами.

— Поручик Горский! — Представляюсь как младший по чину. Да и вообще, чувствовал, этому офицеру надо докладывать четко и по существу, потому продолжаю. — Партия охотников при Особенной канцелярии военного министра! — Прикладываю в уставном приветствии пальцы к черной кожаной каске. — По данным полученным от Высшей воинской полиции вышел на подозрительных людей, вступил в бой с вооруженным на карабинерский манер противником. Пытались устроить засаду на дороге. Отряд, числом в полсотни сабель уничтожен! Потерял одного убитым, двоих ранеными, у некоторых еще царапины.

— Полковник Кологривов! Сопровождаю генерала Бенигсена и иных лиц! — ответное приветствие по-гвардейски четкое, но на лице улыбка. — Горский? Помню. Так это вам в партию из моего полка егерей адъютант командующего вытребовал? Я был не в восторге, но гляжу, нужное дело делаешь, поручик. Добро! Умеешь воевать. Что будет надо — обращайся.

— Благодарю, ваше высокоблагородие! Дозвольте следовать с пленными в Вильно?

— Следуйте.

Полковник вернулся к всадникам. Обменялся парой слов, но не с генералами, а с другим человеком в этой группе, центральным второго ряда, которого со всех сторон прикрывали сопровождающие. Он внешне удивительно напоминал Великого князя Константина, хоть и скрывал нижнюю часть лица под шарфом , а на лицо низко надвигал треуголку. После этого всадники развернулись и двинулись в ту же сторону, откуда и прибыли. Лишь майор Лешковский махнул мне на прощанье рукой ободряюще.

Ясненько.

ОТК приезжало. Причем с членом императорской фамилии в своем составе. Работу приняли. Пленные их не заинтересовали. Можно спокойно ехать домой.

Так и произошло боевое крещение моей партии.

На следующий день, в штабе у Барклая за одним столом впервые встретились полковник Закревский и действительный статский советник де Санглен. Им обоим было вынесено полное удовльствие военного министра за отличные совместные действия, а также высказано мнение лично Барклаем, '...что и впредь...'. Государю был отправлен соответствующий доклад, и это примерило давних соперников. Не знаю, какая уж кошка раньше между ними пробегала, но с этой встречи отношения между начальником Высшей воинской полиции и начальником Особенной канцелярии при военном министре пошли на лад. Не сразу, конечно, но потихоньку стали даже проводить кое-какие совместные действия. Во-первых — делу на пользу, а во-вторых — прибытие в скором времени в ставку Первой армии Императора с целой толпой новых людей заставил людей состоящих при армии уже некоторое время сплотиться против давления столичной публики жаждущих чинов и наград.

Но меня, слава Богу, эта придворная заметь пока не касалась. Я был в своей стихии и занимался тем, что у меня неплохо получалось. Борьбой с вооруженными группами, которые перли к нам из-за кордона все большим потоком. Тактическая разведка, а соответственно и контрразведка, с обеих сторон возросла до невиданных размеров. Уже в марте-апреле это стало сильно заметно, а с наступлением первых майских дней, так и вовсе...

Еще и мужики местные подключились. Нападали в основном на обозы и склады. Эти редко когда действовали скоординировано — народная стихия. Грабеж армейцев становился промыслом, хоть и опасным, но прибыльным. Их ловили и наказывали, но разбой только увеличивался, как и озлобленность местной публики. Даже приговоренные к петле тати грозились скорым приходом Наполеона. Но в основном, все же, донимали мелкие конные партии из-за Немана. Эти нападали на патрули, перехватывали посыльных, убивали офицеров. Они лезли к нам, ну и мы соответственно отвечали визитами вежливости, не надо нас считать белыми и пушистыми. На удар — отвечали адекватно. Война еще не началась, но кровь уже проливалась с обеих сторон.

Тактическую разведку на нашем участке вели непосредственно французы, правда используя для этого в основном польско-литвинских охотников и русских ренегатов, хоть мало, но такие случались, а также сами поляки герцогства. Последние — особо нахальны и воинственны. Отваги им не занимать, да и умения в таких вылазках, тоже. Были даже представители прусской разведки, но те не хулиганили с сабелькой на дорогах, а вполне себе цивилизованно шпионили.