Хроники Дебила. Свиток 4

Одна у меня надежда, на мелкоту и подростков, избравших мастерские местом своих тусовок. — Думаете их ремесло привлекло? — Хренушки! — Они сюда погреться ходят. В степи-то у нас с топливом напряженка. — А тут горны раскаленные, да и пара больших костров почти постоянно горит, — мастерам надо руки отогревать, да и самим греться. — Вот молодежные банды вокруг горнов да костров и тусуются. Тем более что прогонять их я запретил. — Вечно голодному молодняку и впрямь неплохо у костров погреться. Опять же, — может кого и работа заинтересует. Тем более что греются они не бесплатно, а выполняя множество мелких услуг и поручений....

— О! Кстати о молодежи.... — Иолиоои, — окликнул я свою новую ученицу, а скорее уж, — учительницу, увидев что она заходит в мастерские. — Ты Некату*гхо руку посмотрела.... Что думаешь?

— Думаю ты прав Дебил. — Коли ее сломать, да заново в лубки закрепить, — может и выйдет толк. ...А так как сейчас, — он ей точно двигать не сможет. Пойдем ломать?

... Вот блин девица, — при слове "ломать" рожу состроила, словно конфетку выпрашивает. — Любит она это дело, — ломать, резать да сшивать.

Ну да. — я ведь забыл рассказать. У меня теперь новая ученица, а значит и член семьи. — внучка того самого шамана, что вызвал меня на поединок. — Девчонке лет наверное шестнадцать-семнадцать, но по части каменновековой медицины, а особенно хирургии любого за пояс заткнет!

...Ага. — Знаю. Знаю о чем вы сейчас подумали. ...И нечего рожи такие невинные корчить, чай с Великим Шаманом Дебилом дело имеете!

Услышали небось про возраст, про девицу и воображение ваше сразу нарисовало образ этакой черноволосой аиотеекской красавицы, которую можно приспособить не только к уходу за раненными или тасканию хвороста, воды и мойки котлов, но и в постельку к себе положить. — А что, — молодая-то жена померла, а старая превратилась в не пойми что, — робота-няньку с напрочь отключившимися для всего другого функциями мозга и организма. ...Ну ведь подумали же?!?!

Обломитесь. — Не с моим дебильным счастьем, такая халява. — Оилиоои, была уродкой.

И не просто там уродкой, как называют страшненькую подругу симпатичной девчонки. — Она была уродкой в чисто медицинском смысле этого слова..., не испоганенного разными улично-безграмотными трактовками, или унылой политкорректностью.

Голова девчонки была сильно деформирована то ли при родах, то ли из-за какого-то генетического отклонения. А самой примечательной деталью лица, — были здоровущие, сильно выдающиеся вперед, кривые зубы.

Да еще и ходить она могла только опираясь сразу на две клюки, поскольку правая нога ее изгибалась под каким-то жутким углом, а на спине рос немалых размеров горб. Добавьте лохматые, нечесаные волосы и наряд, увешанный как и у дедушки, косточками и черепами мелких зверьков и птичек.

...Когда сразу после поединка этакое инфернальное чудище подползло ко мне, и сообщило что теперь она "моя навеки", потому как "дедушка велел ей отныне следовать и подчиняться шаману-победителю", — я чуть не обделался с перепугу.

Тут и так, с поединком этим нервных клеток сжег бессчетное количество. А еще и этот монстрик из ночных кошмаров, подваливает.

Вообще, — поединок реально очень нервирующее мероприятие, и нервных клеток гробит даже больше чем иное сражение.

Ведь всего и делов-то вроде бы, — одного человека убить, в то время как в сражении, противников может быть несколько десятков. — А трясет перед поединком куда сильнее чем перед битвой.

В битве можно и чуть в сторонке отсидеться, передохнуть..., и в спину изловчиться ударить. Или может быть друг, в последний момент успеет отсечь руку, занесшую топор над твоей головой. — Сколько раз меня Лга*нхи из рук костлявой-то, вырывал? — Опухнешь считать.

А тут, — один на один, и в сторонке не отсидишься, за чужими спинами не спрячешься, и никто из друзей на помощь не придет, потому как очень шибко тебя уважает и не хочет забирать твою Ману. А шансы ровно пятьдесят на пятьдесят и никаких вариантов....

...А ведь когда мне вызов прислали, — я уже расслабился, и думал о чем угодно, только не о возможной смерти. — Подсчитывал барыши, прикидывал политические расклады, и что мне с Мокосая содрать, пока он еще полон благодарности за то что я позволил ему схлопотать рану в поединке за мое имущество. — Короче, — балдел и радовался жизни.

И тут этот вызов, — как будто открываешь двери родного хорошо изученного до каждой царапинке на краске домофона подъезда после долгой дороги, в предчувствии отдыха и уюта..., а тебе навстречу откуда не возьмись носорог выскакивает, и кишки пропарывает....

Да уж, — труса я тогда спраздновал конкретного. — Даже мне стыдно вспоминать, а я ведь героем себя совсем даже не считаю.

Настолько мне тогда стремно и боязливо стало, что я, пытаясь тянуть время, даже потребовал принести мне мой протазан, потерянный где-то в самом начале боя. — Потому как дескать, — не могу же я на поединке шаманов, с чужим копьем биться.

Народ это понял. — Аж самолично Лга*нхи сгонял за такой важной штукой, как оружие шамана, пока я набирался храбрости и мужества чтобы выйти подраться.

...Вышел. — Мой противник скинул с себя лишние одежды и профессиональные побрякуши, и оказался...., — древним стариком. Реально древним, — я тут таких древних вообще не видел. — Борода седая, рожа вся в морщинах, и хоть спину держит прямо, — сразу видно каких это усилий ему стоит. По меркам моего времени, ему наверно было бы годочков восемьдесят, если не девяносто, никак не меньше.

..И от этого, мне вдруг стало еще страшнее! — А чегой-то он со мной молодым биться-то вышел? А может и правда экстрасекс какой-нибудь, и ща как трахнет меня молнией поперек спины, да начнет фаерболами поджаривать. ....Или змея у него ручная в рукаве, — я подойду, а она ка-а-ак прыгнет, и зубами клац-клац-клац.... Опять же, — трубка духовая, которую я забросил из-за того что яда подходящего подобрать не смог. А он-то небось смог! — Не зря же у него змея в рукаве живет.

В общем, — смех и грех. — Наверное со стороны я смотрелся как один из участников дуэли, между рыцарем-трусом и переодетой в мужской костюм девчонкой, которую еще в далеком детстве видел в фильме по "Двенадцатой ночи" Шекспира. ...Ну в том, где еще Клара Лучко играла близнецов, — брата и сестру.

Вот так же и я, осторожненько, ежесекундно готовясь припуститься восвояси, меленькими шажками крался к спокойно стоящему противнику, вцепившись в свой протазан как утопающий в спасательный круг, и тыкая им пространство перед собой.

А потом, приблизившись на дистанцию нормального боя, долго ходил вокруг дедка, пытаясь ложными выпадами и финтами выявить его коварные намерения. И наконец решившись, ткнул протазаном и удирая со всех ног, понял что попал и услышал звук падающего тела.

До сих пор стыдно до жути. — И даже когда я потом услышал как в былинах поют версию что злобный и могучий аиотеекский шаман наслал на меня демонов, и чтобы добраться непосредственно до него, мне пришлось прорубался сквозь незримые полчища, разя направо и налево нечистую силу своим магическим оружием. ...И вроде как даже нашлись свидетели, видевшие странные сгущения воздуха и тени возле моего оружия, и слышавшие вопли и стоны уничтожаемых демонов. — Одни хрен стыдно.

...Только спустя какой-то время я понял зачем старперу это понадобилось. — Все из-за нее, — Оилиоои.

Так, после смерти деда, она сразу становилась моей собственностью, и был немалый шанс что я сумею оценить ее потенциал и способности. ...И правильно. — любой другой ирокез, убил бы ее наверное просто на всякий случай. — Тут таких существ побаиваются и предпочитают обходить стороной..., в лучшем случае.

...Да и у нас Там, примерно та же фигня. — Древний, еще дообезьяний инстинкт, подсказывает нам держаться подальше от существ нашего же вида с явными признаками нездоровья. — А вдруг это заразно! Или где-то Там, возле них, таятся враги или природные факторы, превращающее нас в таких же. Вот и проходит воспитанный и культурный житель 21 века, мимо инвалида, старательно смотря поверх голов, и делая вид что ничего не видит. А попробуй его в этот момент обезьяной назвать, — обидится....

...Оилиоои, я так понял, тоже всех этих радостей пришлось хлебнуть полной ложкой. — Шрамов на ее теле было побольше чем у иного зрелого вояки. И уверен, — половина повреждений, — следствие полученных в детстве травм. — Ребячьи банды, благодаря своей невинности, могут быть особенно жестокими.

Моя новая ученица, вообще помнила себя только начиная от попадания в руки шаману в возрасте, насколько я могу догадываться, — лет шести-восьми. Что было до этого, либо ей из мозгов выбили многочисленными ударами, либо милосердная память сама постаралась это забыть.

Но все-таки немыслимая удача, — уродка, рожденная чтобы умереть всеми отвергнутая, все-таки выжила, и все-таки встретила того кто смог разглядеть в ней нечто большее чем жуткого монстра. — Как я уже говорил, — Оилиоои, по сравнению со мной была настоящим профессором. — Видать природа компенсировала физические недостатки умственными способностями. Или просто из-за невозможности бегать-прыгать и играть с другими детьми, — мозгу пришлось напрягаться решая вопросы "почему?" и "что дальше?".

Короче, — девица эта обладала весьма острым но циничным умом и хорошей памятью. А еще, сдается мне, была малость социопатом. Ей что лягушек, что людей резать, — никакой разницы. И на крики боли и стоны, она абсолютно не реагировала, — идеальный хирург! — Я признаться, в такие моменты ее побаивался. Хотя ко мне она относилась даже более чем хорошо. — Все-таки я второй, после ее деда человек, почти научившийся смотреть на нее не хватаясь за обереги и не шепча отвороты, и даже относился как к равной.

Я тут вообще, котируюсь как медик исключительно потому, что даже мой убогий и ничтожный объем знаний, куда больше того что накоплен за тысячелетия этими людьми.

Хотя как сказать. — по части травок и кой-каких практических приемов, — та же Оилиоои, небось мастистому московскому костоправу могла бы фору дать. — Кости вправляла, или закрытые переломы на ощупь собирала так, что я только тихонечко обалдевал в сторонке, стараясь не выдать своего изумления.

Так вот и решился я, в качестве эксперимента, попробовать вылечить давнюю жертву моей профессионально некомпетентности.

Свою рану, — Некату*гхо получил еще во время того памятного возвращения из Вал*аклавы, когда мы отбивались от аиотееков-оуоо. Он тогда еще и копьем в грудь схлопотал, от чего я, возясь с главной раной, не заметил переломанной руки. А когда заметил, — было уже поздно, — кость срослась кое-как, и рука работать отказывалась. — Я где-то слышал, что у Нас, в таких случаях кость опять ломают, и сращивают заново. Вот только уверенности что получится сделать все правильно, у меня не было. — Скорее уж, с моим опытом и талантами, — куда больше шансов было навредить, в остальном полностью здоровому человеку. Да и страшно было..., руку-то ломать. А тут эта специалистка, под руководством своего деда, изучившая все приемы и методы аиотеекской медицины. — Может у нее получится?!?

— Э нет. — Погоди подруга. — Остановил я ее творческий порыв. — Сначала давай-ка подумаем как именно ломать будем, и как сделать, чтобы Некату*гхо боли не почувствовал....

Спустя дней десять, очередное полотно пилы было отлито, наточено, вставлено в подогнанный под него лучок пилы, и наконец-то опробовано.

Кстати, мне тут нам сильно помогла уже отчасти отработанная технология по изготовлению бритв. В том смысле, что как ни сложно догадаться, для племени ирокезов это был весьма актуальный инструмент, и я, задолбавшись брить бошку любимым фест-кийцем, еще прошлым летом задумал изготовить опасную бритву.

Увы, — чтобы бритва прошла путь от "садистской" до "опасной", пришлось немало потрудиться. Тут ведь недостаточно отлить полотно правильной формы. — Тут главное добиться достаточной твердости материала, чтобы бритва волосы резала, а не выдирала.

Довольно долго мучился и мучил своих мальчишек пытаясь отлить уникально твердый сорт бронзы. Заставлял их добавлять в готовящиеся сплавы разные минералы, кости, уголь, "играть" с режимами закалки и отпуска металла. Даже просто отбивать готовое изделие, как это делают в деревнях с косами. Тщательно записывая и рецептуру и полученный результат, в надежде, так сказать, поставить это процесс на научную основу.

Увы, — "научный метод" подтверлил что оказывается мой могучий ум человека 21 века с невероятным для каменного века объемом знаний, — о бронзе нихрена не знает, и что ведет она себя подчас, прямо противоположно стали, об обработке которой я имел хоть какое-то представление.

Но после долгих мучений и экспериментов, — кое— что получилось.... Ну не "золинген" конечно, но что-то гораздо более приемлемое для поддержания облика ирокеза, чем наши кинжалы. По крайней мере, — бритвы сразу стали пользоваться большим спросом. И даже заняли особо почетное место на воинских поясах наших вояк, упакованные в красиво и причудливо расшитые чехольчики. ...Такие чехольчики были даже у молодняка, которым бритв пока не досталось, но тут уже вопрос понтов и престижа. — Гребень на голове, и чехольчик для бритвы на поясе, — стали особой отличительной чертой ирокеза.

...Я бы пожалуй разбогател на продаже и производстве бритв, если бы увы, в виду нашего пещерного коммунизма, не пришлось раздавать их бесплатно.

В общем, это стало маленькой секретной технологией племени ирокезов. — По ней мы уже сделали несколько кинжалов и топоров. Так же как и сейчас, — полотно для пилы.

— Что сказать? — По мне так качество было ниже плинтуса, да и громоздкая до отвращения, но мои мастера-деревянщики, агрегат сей оценили, и очень ему порадовались. — Даже несмотря на то что пропил был наверное вдвое-втрое толще чем у аналогичной стальной пилы, и на перепиливание ей бревнышка, из-за мелкого зуба и мягкости материала, требовалось время раз пять большее чем я привык, — это, один черт, был большой прогресс.

Учитывая что к тому времени я уже успел "создать", (а вернее слегка улучшить имеющиеся, подогнав их под привычный мне вид), стамески и коловорот, с легко заменяющимися перками, и даже рубанок, — мой вклад в столярное ремесло каменного века, можно было считать достаточным. (Итак, откровенно говоря, думал что все это займет не больше недели, а провозился пол зимы).

Так что дальнейшие заботы о совершенствовании инструментов и освоения методов работы с ними, я смело возложил на плечи своих мастеров, решив что теперь мне пора выйти наконец-то из мастерских, и вплотную заняться сельским хозяйством.

Петя Иванов. — потомственный москвич, имеющий лишь весьма отдаленное представление, о сельском хозяйстьве, и то в основном благодаря чахлому фикусу стоящему у меня на подоконнике, который я регулярно забывал поливать. (...Да у меня как-то раз даже кактус умудрился засохнут). — Какие знания я мог дать своим соплеменникам, чему полезному научить?