Нет, кажется, глаз было больше — по одному на каждой чешуйке, и все искрились и подмигивали с разных сторон. Корабль жалобно захрустел — драконьи лапы были слишком грубыми для изящной тхэйги, любой из крылатых великанов легко унёс бы её в когтях, а двое могли бы легко разломать на части. Кесса похлопала по черепам на носу, успокаивая летучую нежить, и посмотрела на драконов.
— Что случилось? Почему вы схватили мой корабль и держите его?
Драконы смерили Кессу подозрительными взглядами, потом переглянулись между собой.
— Куда ты летишь, Некромант? — спросил один из них, и голос его был похож на громовые раскаты. Откуда-то сверху на плечо Кессы шмякнулся Эррингор, пыхтя и выдыхая дым.
— На восток, к Мертагулу, — ответила Речница с самым дружелюбным видом. — Я не Некромант, я мирный странник с Великой Реки.
— Слышал, что Великая Река разбила армию Некромантов, и совсем недавно, — пророкотал другой дракон. — Ты недавно вышла из плена? Если так, ты заблудилась — твоя страна севернее. Трудно тебе будет пересечь пустыню, если ты повернёшь в Нэйн от Мертагула.
— Я вовсе не из Нэйна, — помотала головой Кесса. — Я — Чёрная Речница, а это — мой корабль. Я ищу путь в страну Кеснек... и приют на несколько дней для меня, моего спутника и моего корабля. Говорят, в Мертагуле рады мирным странникам...
— Мирным — рады, — драконы снова переглянулись. — Значит, ты — Маг Воды? Это уже лучше. Приют вам будет — на весь священный праздник. Ты полетишь с нами к чародею Тиллону.
...Двор, мощённый разноцветным битым рилкаром, блестел, как стекло, страшновато было ступать на "оплавленную" мостовую — того и гляди, потечёт под ногами. Из огромных каменных гнёзд выглядывали окутанные пламенем Красные Саламандры и сердито шипели, поторапливая Двухвосток. Бронированные существа даже глазом не косили в сторону ящериц — спокойно стояли у колодца, пока земляные сиригны наполняли водой бочки, и не спеша брели дальше, к гнёздам, уже с грузом. Из открытого настежь каменного сарая на другом краю двора пахло копчёным мясом и пряностями. Дракон, черпающий воду из широкого колодца, шумно втягивал воздух и с удвоенной силой налегал на рычаги — ему не терпелось закончить работу. Гонги, сзывающие драконов Мертагула на ужин, ещё не прозвенели, но крылатые тени уже мелькали над двором, а по ограде бродили, не сводя мерцающих глаз с открытого сарая, Чёрные Саламандры. Колдовские ящерицы тоже жили здесь, наравне с драконами, как те, кто разжигает пламя, так и те, кто его тушит.
— Вода отменная, — сказал чародей Тиллон, зачерпнув немного из огромной бадьи, поднятой драконом. — Как думаешь, речная колдунья, долго ли продержится твоё заклятие?
— До зимы — наверняка, — ответила Кесса, присев на панцирь Двухвостки. Ноги её не держали.
— Хорошо, коли так, — покачал головой Тиллон. — В Мертагуле дрянная вода, сколько себя помню. Шигнав сочится из земли и всплывает во всех колодцах. Сколько ни чисти, всё равно вода портится. Хорошая работа, дочь Реки. Боги вовремя послали нам тебя, не хватало ещё перед священным днём отравить драконов плохой водой...
— Я слышала, что не так далеко, в Хэнгуле, живут чародейки — сёстры Элвейрин, — задумчиво сказала Кесса, растирая онемевшие пальцы. Очищающее колдовство было ей знакомо, но чистить такой огромный колодец... это целое озеро, зажатое в каменных кольцах!
— Слышали и мы, — понимающе кивнул Тиллон. Главный из драконьих магов Мертагула был сейчас одет по-простому, дорогую мантию с меховой оторочкой и высокую шапку оставил дома, но резное украшение из священного дерева Гьос — дракон, расправивший крылья — как обычно, золотилось на его груди. Взгляд Кессы то и дело возвращался к драгоценному медальону. Знак большой силы...
— Только их три месяца как нет в Хэнгуле, и никто не знает, когда они вернутся, — продолжил Тиллон, кивнув дракону — мол, можно черпать дальше. — Улетели на восток, в страну Кеснек... Что же, чистая вода нужна всем, золотом не напьёшься...
Кесса тихо охнула и тут же прикрыла рот ладонью. Три месяца назад... Стало быть, Речник Фрисс не застал их в Хэнгуле. А то бы давно вернулся... Где же он тогда? Поехал за ними вслед, в страну Кеснек?
— Сестёр Элвейрин знают все... но и ты неплохой маг, — сказал Тиллон, задумавшись о чём-то своём. — Даже очень неплохой. Драконий двор Мертагула хорошо бы заплатил тебе, если бы ты осталась. Мы служим Навмении, а она хорошо смотрит за нашим городом... ты получила бы дом при драконьем дворе, лучшую одежду и щедрое жалование. Всё лучше, чем мотаться по небу на груде костей с челюстями...
Кесса покосилась на дальний навес, под которым, накрепко привязанная десятью канатами, скучала тхэйга. Саламандры заглядывали туда с плохо скрываемым ужасом и тут же прятались в гнёздах, будто корабль мог за ними погнаться.
— Я откажусь, чародей Тиллон, — покачала головой Речница. — Я присягнула Королю Астанену и Великой Реке, и я не нарушу клятву. Могу лишь предложить ответно — у Короля Астанена есть драконий двор, но на всей Реке не найти хорошего драконьего мага. Если кто-нибудь из твоих служителей захочет наняться к Реке, он тоже получит дом, одежду, жалование вдвое выше моего и всеобщее уважение.
Драконий маг внимательно посмотрел на Речницу, потом — на колодец.
— Я подумаю, дочь Реки. А сейчас — время ужина. После еды мы вернёмся к работе... Я хотел бы, чтобы ты взглянула на купальный пруд. Его берег весь в масле, много пятен и на воде, драконам негде мыться.
Маги и земляные сиригны ели поодаль от гнёзд, в своём доме, в отдельной столовой, в узкие окна которой двор был виден, как на ладони. Еда мало отличалась от драконьей — тушёное мясо с острой приправой — в этот раз намешали белую вирчу — да отвар листьев Орлиса. Для драконов в питьё щедро сыпали яртис, проясняющий разум и гасящий ярость. Гневаться в Мертагуле не следовало, особенно существам, извергающим пламя. Испарения от провала, из которого жители черпали Шигнав, висели над городом незримым, но пахучим облаком, и Кесса уже слышала жуткие рассказы о том, как это облако умеет гореть и взрываться.
Эррингор сидел на столе рядом с миской Кессы и жадно поглощал мясо. Речница не жалела еды, но ей было не по себе — зверёк ел слишком много для такого мелкого существа.
— Это Эррингор, демон, потерявший облик? — спросил один из магов, перебросившись парой слов с Тиллоном. Кесса кивнула, глядя на него с надеждой. Маг смотрел на зверька сквозь колечко из пальцев и стремительно мрачнел, потом резко отодвинулся от стола и помотал головой.
— Нет, дочь Реки. Это не заслуживает помощи. Советую избавиться от него, и чем быстрее, тем лучше.
Эррингор сверкнул глазами, но промолчал, заткнув себе рот куском мяса. Кесса нахмурилась.
— Жестокие и непонятные слова, чародей...
— Не более жестокие, чем то, к чему ты проявила сострадание, — поморщился маг. — Последуй моему совету — и избежишь беды.
— Драконы считают его опасным, — вполголоса сказал Тиллон, кивнув Речнице. — А Саламандры боятся.
Кесса отвела взгляд. Под лапами мелкого демона столешница медленно обугливалась и отчётливо дымилась. Но трудно быть мирным, когда о тебе говорят такое...
Ночь была тихой — драконы спокойно спали, свернувшись в каменных гнёздах, под их крылья забились Красные и Чёрные Саламандры. Эррингор лежал на рилкаровом подоконнике и чуть не укусил Кессу, когда она протянула ему тряпицу-одеяло. Он вообще был не в духе с тех пор, как путники прибыли в Мертагул. Кажется, драконы нравились ему ещё меньше, чем он им.
Утром Кесса проснулась от резкого тревожащего запаха. Это он, видно, навеял ей на рассвете страшный сон о взрыве огромного небесного корабля. Судя по разукрашенной броне, корабль был очень древним, построенным сарматами, и горел он ярко, но очень тихо, бесшумно разбрасывая осколки. Весь он казался огромным погребальным костром, и Речница металась, пытаясь к нему пробиться, но невидимая вязкая жижа поглотила её и выкинула из сна в явь.
Корабля не было, но запах остался — густой, едкий запах Шигнава. Эррингор сидел у окна и тёр нос, внизу встревоженно ревели Двухвостки и били крыльями драконы. Кесса выглянула во двор и увидела, как Красные Саламандры забиваются поглубже в гнёзда, а Чёрные строятся в шеренгу и залезают на спину одному из драконов, одетому в войлочную броню. Дракон взлетел, унося живой груз куда-то к центру города, второй встал на его место, принимая на себя оставшихся ящериц.
— Эсен-ме! — один из сиригнов поднял взгляд и увидел Кессу, глазеющую из окна. — Знорк, надевай маску! Шигнав кипит!
Кесса растерянно огляделась. Что-то, завёрнутое в листья, лежало на полке у изголовья, Речница развернула свёрток и нашла маску, сплетённую из волоса Ифи. В волосяную сетку были зашиты какие-то листья. Речница завязала ремешки на затылке и сделала несколько вдохов. Запах Шигнава уже не резал ноздри, но ещё ощущался.
— Эррингор! — спохватилась Кесса. — Погоди, я найду тебе маску... закройся сначала тряпкой...
— Уйди, знорка, — оскалился зверёк. — Воздух как воздух. Повезёт ли увидеть, как городок взорвётся...
Снизу послышались голоса магов. Кесса, подобрав заплечную суму, выбралась в окно. Прыгать было невысоко — всего-то второй этаж.
— Так Гельвия не останется на праздник? Некстати всё это... Как без неё со скважиной разберёмся?!
— Да ну, ничего страшного со скважиной, небось, дракон неудачно чихнул. Саламандры потушат. Идём, пропустишь отлёт!
— Как думаете, повезёт нашей Гельвии? Вот будет дело, если Народ Н"гар выберет её!
— Кто и достоин, как не Гельвия... Эсен-ме, дочь Реки. Ты вовремя. Идём, не то всё пропустишь...
Речница устроилась на панцире Двухвостки и уцепилась за шип. Двухвостка, нагруженная магами, бежала трусцой, переваливаясь с боку на бок, Кесса раскачивалась вместе с ней, Эррингор махал хвостом, пытаясь удержаться на плече Речницы. Красные Саламандры и крылатые кошки разбегались с дороги. Двухвостка с громким хрипом влетела на площадь, чуть не посшибав с ног жителей, и остановилась. Маги поднялись на ноги и замахали красным флагом — его припас Тиллон. Кесса встала на цыпочки, чтобы увидеть, из-за чего весь шум.
На площади, наполовину развернув крылья, сидел Янтарный Дракон в походной броне. С маской на морде он выглядел очень странно и даже глуповато. Двое сиригнов проверяли его упряжь, третий тщательно прикреплял к ней бочонок, опоясанный ремнями. На бочонке краснело клеймо — толстая ящерка.
— Шигнав? Зачем бы? — с недоумением прошептал один из магов. Остальные пожали плечами.
Рядом с драконом стояли, вполголоса о чём-то споря, двое — высокая женщина с ярко-красными волосами, одетая так же, как драконьи маги, и коренастый синдалиец, совсем седой, в красно-чёрной тяжёлой мантии с меховыми хвостами. Наконец сиригны отошли от дракона и скрылись в толпе. Старик поднял руку, требуя внимания. Все в тот же миг замолчали, и даже Эррингор перестал шипеть. Кесса чувствовала магию, разлитую в воздухе. Эти двое были, без сомнения, сильнейшими магами, каких она только видела.
— Жители Мертагула! — голос у мага был не тише, чем у любого дракона. — Знакомая всем нам и прославленная от моря до моря чародейка — госпожа Гельвия Лоти — покинет нас сегодня. Её ждёт великое испытание — Гора Нишэн. Пусть же Всеогнистый будет благосклонен к нашей защитнице, и да вернётся она в Мертагул с победой!
— Кеос! — все, кто был на площади, вскинули руки к солнцу. Кошки взлетели над толпой, сложив лапы в священном жесте. Кесса зашипела от боли и схватилась за плечо — Эррингор чуть не прожёг насквозь её броню.
— Я надеюсь, разлука наша не затянется, и город будет цел к моему возвращению, — волшебница склонила голову на четыре стороны и легко забралась в седло. Дракон из-под маски приглушённо взревел и распахнул крылья.
— Кеос! — снова закричали на площади. Дракон сделал круг над крышами — невысоко, чуть не цепляя крылом черепицу.
— Киу ну нэи лааш! — крикнула Гельвия, склонившись над площадью. — Кеос будет с вами!
Когда дракон превратился в точку и исчез на горизонте, маги неохотно опустили флаг. Двухвостка развернулась и потопала на драконий двор. Кошки шипели на неё с крыш.
— Испытание Горы Нишэн... Да из тысячи магов один доживает до такой чести! — пробормотал драконий маг. — А награда — бессмертие...
— Если Гельвия станет Верховным Магом, Мертагул прославится на века! — усмехнулся Тиллон. — И у нас будет своя городская богиня...
Кесса тронула его за рукав.
— Гельвия — маг Пятого разряда? — шёпотом спросила она. — И теперь она получит Шестой? Станет бессмертной?!
— Гельвия это заслужила, дочь Реки, — отозвался колдун. — Много достойных магов, но она — достойнейшая. А нам пора вспомнить о работе. Готова ли ты очистить купальный пруд?
Масляная плёнка переливалась радужными разводами на поверхности воды. Каменный бортик, окружающий пруд, был чёрен от Шигнава. Кесса вытряхнула из карманов всё, что осталось, — несколько осколков известняка, подобранных весной на берегу Канумяэ. Жаль, перед отлётом она не запаслась галькой в Дельте! Так скоро придётся пустить в ход подвески от Зеркала Призраков, а не хотелось бы...
Зеркало, коснувшись воды, вспыхнуло изнутри и отразило что-то огромное, разлетающееся на куски. Речница сунула его за пазуху — сейчас было не до видений.
— Малая вода в каменных берегах, — прошептала она, опустив руку в пруд, — послушай меня, обрати грязь в камень. Пусть он канет на дно, пусть лежит там, пока не рассыплется! У Кетта, великого хранителя вод, я прошу помощи...
Белая галька бесшумно канула на дно. Кесса зажмурилась, дрожа от магии, проходящей сквозь неё. Рука странно выгнулась, пальцы онемели.
— У Реки-Праматери я прошу помощи, — прошептала Речница. Дрожь сотрясала её. Второй камешек утонул в пруду.
— У Великой Реки, чья вода в моей крови, я прошу помощи, — еле слышно сказала Кесса, выронив последнюю гальку, и в изнеможении опустилась на край пруда. Перед глазами плыла рябь, дальний берег таял в чёрном тумане.
Кто-то тронул её руку. Что-то тёплое коснулось её под водой, и Речница вздрогнула и склонилась над прудом. Под тающей масляной плёнкой колыхалось смутное отражение.
— Кесса... — голос был еле слышен. Тепло разлилось по коже, и дрожь покинула Речницу. Сила возвращалась, окоченевшие пальцы медленно оттаивали. Кесса изумлённо мигнула, вглядываясь в отражение, но оно уже таяло, превращалось в случайный солнечный блик. Масляная плёнка сгинула, чистая вода струилась меж пальцев. Сиригны помогли Речнице подняться. Она задумчиво усмехнулась.
— Великий изыскатель... — прошептала она.
Речницу отнесли в сторону и положили на панцирь Двухвостки, застеленный мягким мелноком. Двухвостка стояла смирно, будто не замечала седока. Речница закрыла глаза. Её снова знобило, и очень хотелось спать. Сквозь дрёму она услышала голоса — один, незнакомый, шипел и присвистывал, второй — удивлённый до крайности — принадлежал чародею Тиллону.
— Ты уверена? Один из Народа Н"гар сейчас под Мертагулом?!
