То, что произошло дальше, дракончик предпочёл бы забыть, как страшный сон. И вовсе не из-за кросса и реплик учителя с буквой "М" вроде "Терпи, падаван, Лордом Ситхов станешь", "Дорогу олимпийскому огню!" или "Давай, давай! А то подруги с волнения Кантерлот вверх дном перевернут и по камешку разнесут. А это ведь памятник архитектуры, да и вообще дорог мне как память..." Ведь Снеику отлично знал меру выносливости ученика и не гнал так уж сильно. Но — и так дракончик выдохся. И вот тогда начался самый кошмар.
— Ладно, будешь кавалерией, — жеребчик присел, и Спайк с благодарностью устроился на спине друга и учителя. Который рванул с места в карьер.
— О, Эквестрия! — уже через десять минут Спайк вспомнил, за что он не любит передвигаться верхом. Особенно на Аритаке. Особенно когда Аритака куда-то спешит.
— Терпи казак! — отозвался Снеику. — За друзей! За Рарити! За Эквестрию!
Дракончик наскрёб пафоса и превозмогания, чтобы ответить:
— ЗА ИМ-ПЕ-РА-ТО-РА! — хоть и был вынужден прерываться на каждом скачке.
— Ага, и за Палыча тоже, — согласился жеребчик и ещё ускорился.
Когда в свете факела показался обрыв, Спайк попытался воззвать к разуму друга и учителя:
— Сенсей! Эта пропасть слишком большая!
— Ты прав, — отозвался тот. — Поэтому мы её перелетим!
— Что?! — дракончик начал серьёзно волноваться за мозги жеребчика. Ну и собственную жизнь заодно.
Вместо ответа жеребчик ускорился ещё, что казалось невозможным, взбежал на самую верхушку сталагмита и с воплем: "Режим стрекозиного отшельника!" сиганул через пропасть.
Спайк обречённо зажмурился и вцепился в шею друга.
Но вместо ожидаемой боли и шлепка падения дракончик услышал треск как от гигантских стрекозиных крыльев.
— На шею не дави! — донёсся сквозь этот треск хрип пони.
Спайк рискнул приоткрыть левое веко. И широко распахнул глаза.
Аритака — летел. И освещал путь впереди розовым светом из глаз.
— На шею не дави! — повторно прохрипел пони.
Спайк рискнул ослабить хватку. Слегка.
Аритака продолжил лететь, а край пропасти — приближаться.
— Держись, — уже более-менее нормальным голосом посоветовал жеребчик. — Посадка у меня всё время плохо получается...
Дракончик вновь вцепился мёртвой хваткой.
— На шею не... — успел прохрипеть жеребчик, прежде чем зацепился копытом за край.
Друзья кубарем покатились по земле до ближайшего сталагмита.
Около минуты Спайк не верил своему счастью и просто слушал тишину и журчание воды неподалёку.
— Пассажирные уважаи, — хрипло заявил пони, — авиарейс пони-экспресс прибыл в конечный пункт назначения. Просьба прекратить душить пилота и покинуть борт.
Дракончик ойкнул и отпустил лапки.
— Оххх... хорошо-то как! — Снеику с видимым наслаждением покрутил шеей. Осмотрелся. Обнаружил начало лестницы и — фонтанчик у её начала, к которому радостно бросился. Сделал несколько шумных глотков. — Малыш, ты мне всю шею отсидел! — ещё парочку. — Ах да, я и забыл! Я самый тяжело больной в мире жеребец... на голову, — покосился на Спайка. — Малыш, что ты стоишь? Ты же обещал мне быть родной матерью. Или не матерью... или не ты... или не обещал... никто... Я никому не нужен, я одинокий и несчастный!
Дракончик тяжело вздохнул. Друг и учитель опять начал валять дурака. Но с другой стороны это означало, что самое трудное уже позади и больше никакой скачки не будет.
— Не вздыхай ты так, а то сдуешь, — хмыкнул Снеику. — Самое главное, чему я радуюсь: мы — успеем!
Спайк подумал немного и кивнул.
— И ещё. Подругам про мою форму отшельника — ни слова! — неожиданно очень серьёзно попросил Аритака.
Только теперь дракончик хорошенько разглядел новый облик жеребчика. И согласился. Но тут возник один вопрос:
— Но как мы объясним, как мы пересекли пропасть?
— А вот так, — жеребчик показал на потолок, по которому довольно быстро приближалась светящаяся точка.
Спайк напряг глаза и разглядел в этой точке дубля с факелом в зубах.
* * *
* * *
*
Утро началось не то чтобы странно, но — необычно. Лунная принцесса против обыкновения не стала прятаться в своём кабинете, а напротив, оказалась в тронном зале у большого восточного окна. Хранительница Снов встречала восход и напевала, стараясь сделать голос как можно грубее:
— Айнц — хир комт ди Зоннэ; Цвай — хир комт ди Зоннэ; Драй... всё не запомню, что-то тама; Фир — хир комт ди Зоннэ... — синяя аликорнесса вздохнула. — Нет, без той музыки вообще никак не звучит.
— Луна? — с удивлением позвала солнечная аликорнесса.
— Привет, Тия, — обернулась младшая сестра. — Я тут побуду ещё немного, ладно?
— Ладно, — отозвалась окончательно сбитая с толку Повелительница Эквестрии.
Получив разрешение, Луна живо взобралась на потолок. Тем самым напомнив кое о ком.
— Да, что там с Аритакой и Спайком? Они точно сегодня будут?
— Точно-точно. Я навещала Аритаку во сне, он клятвенно обещал... — Владычица Ночная зевнула. — Впрочем, если нет, ему же хуже... — она зевнула ещё раз и явно устроилась вздремнуть.
— Ты там спать собралась что ли? — возмутилась Селестия.
— Не беспокойся, твой престиж нигде не пострадает, — хмыкнула в ответ хулиганка. — Меня будет не видно и не слышно, — и действительно стала невидимой. Да так надёжно, что вскоре и позабылась солнечной богиней
До того самого момента, как Рарити стала рассказывать про выученный урок дружбы.
* * *
* * *
*
Аритака
Мы успели. Как раз к тому самому моменту, когда Рарити говорила об уроке дружбы. Мол, имидж ничто, жажда... то есть друзья — всё. И не надо их, друзей, стесняться перед всякими снобами из Высших Обществ.
— Особенно, когда друзья являются дважды эквестрийскими национальными героями, — тихо пробормотал я себе под нос. И в этот момент в районе клеймушек дало о себе знать обнимашковое предчувствие.
А в следующий — нас с мелким сдали.
— Спайк! Аритака! Вы нашлись! — радостно воскликнула Селестия. И банда гармонии с дружным визгом погребла нас под собой.
* * *
* * *
*
Солнечная богиня с большим удовольствием наблюдала за получившейся кучей-малой и с некоторым даже злорадством прислушивалась к возмущённым воплям розовенького хулигана. Пока те внезапно не сменились на изумлённые восклицания Пинки, и кучка не распалась.
— А где... — подруги принялись озираться.
Но первым размытую фигуру пони заметили зоркие аликорнские глаза. Ну, помогло то, что рядом полз ещё и Спайк.
— Вон они, — показала Селестия.
— Кавалерия! Отступаем! — вслед за паническим воплем размытая фигура стала Аритакой, дракончик запрыгнул верхом, и мальчишки галопом покинули зал. Напоследок розовенький пони возмущённо фыркнул в сторону принцессы.
Следом бросились и шесть подруг.
— Далеко не убегут, — несколько кровожадно улыбнулась Селестия, достала кучу чистых свитков, быстро начеркала на верхнем "Сюда!" и отослала его Спайку.
— Да уж, — донеслось с потолка. — Особенно...
— И ты туда же! — раздалось с места бывшей кучи-малы.
Перо зависло над четвёртым свитком. Вглядевшись в "пустое место", солнечная аликорнесса увидела ещё одну размытую понячью фигуру. Только на этот раз невидимость была более качественной.
— Ксо... — невидимость пропала, и появился ещё один, пошатывающийся, Аритака. Только наполовину закопчённый. — Клон развеялся, — пожаловался жеребчик непонятно на что. — Как же не вовремя!
Лёгкий ступор не помешал аликорнессе написать "Он здесь!" и отправить наконец свиток.
— Ну, я пошёл, — жеребчик дёрнулся было, чтобы смыться, но тут же был пойман в синее телекинетическое поле и поднят над полом.
— Ты опоздал! — прокурорским тоном припечатала Владычица Ночная.
— Но Луна! — преувеличенно жалобно отозвался Аритака. — Смилуйся! Пули враждебные свистели над нами!
— А сапоги над вами не свистели? — грозно осведомилась лунная пони.
— И мы же успели до того, как они начали обыскивать замок!
— Резонно, — признала Хранительница Снов, — значит, наказание будет смягчено, — она обратилась к ввалившимся в зал подругам, счастливо смотрящих на жеребчика: — Девочки, погодите Аритаку тискать, у меня для вас есть одно очень важное задание.
— Да, Принцесса? — очень неохотно отозвалась Твайлайт.
— Вымойте его!
Застывший в глазах розовенького хулигана особо дикий ужас доставил Селестии несказанное удовольствие.
* * *
* * *
*
Аритака
Когда тело отошло от шока и начало более-менее подчиняться, бежать было поздно: меня мало того, что втащили в огромную ванную, но уже и намылили. Да ещё вокруг суетились мокренькие кобылочки. От противоречивых намерений я почти буквально одеревенел. Часть меня желала умотать отсюда куда подальше, другая — остаться. Ну а кроме неё останавливало чакроистощение с осознанием: если войду здесь и сейчас в режим отшельника — единственный способ на тот момент использовать что-нибудь чакрозатратное — меня достанут даже из другого измерения. Не говоря уж, что и без того набрал сенчакры ведра на четыре, если не на все пять.
А самое страшное — мне понравилось.
* * *
* * *
*
Спайк
Когда дракончик вторгся в комнату друга и учителя, тот валялся на кровати вверх копытами и смотрел на потолок с мечтательной улыбкой. И вообще, вид у жеребчика был невероятно довольным.
— Сенсей? — осторожно позвал Спайк. — Что с тобой?
— Флаттершай, — пони медленно поводил передним копытом. — Смущённая, мокренькая, счастливая Флаттершай... — воспоминание сделало Аритаку ещё более довольным, хотя и казалось, что дальше некуда.
— Кавай? — дракончик припомнил незнакомое слово, которое Пан-Чи довольно часто употреблял по отношению жёлтой пегасочке.
— Не, больше, чем кавай, — прозвучало почти назидательно. — Флаттершай! А ещё Эпплджек. Тоже мокренькая и счастливая. И Твайлайт. И Ра... Рейнбоу. Дэш, — Спайк оценил, как друг и учитель постарался не упоминать имя белой единорожки. И буквально припечатал оговорку вторым именем радужной пегаски. Но в следующий момент Снеику встряхнулся и с него слетело всё благодушие. — А вот Пинки оно не идёт, — он прищурился и сосредоточил всё внимание на собеседнике. — А, юный падаван, — на физиономии появилась улыбка, которая значила только одно: сейчас кому-то придётся позаниматься. — На зарядку!
Всю пробежку дракончик проклинал себя за чересчур длинный язык.
* * *
* * *
*
Гильда
Прошло уже больше недели с того дня, как гордая грифона получила урок — не стоит недооценивать противника, даже если он грязедав — но всё никак не могла привыкнуть к своему статусу питомца. Особенно учитывая, что жизнь не слишком изменилась. Ну, кроме появления постоянной крыши над головой и наблюдения за "хозяином". Который, к слову, тоже никак не мог привыкнуть к своему статусу. Да, Гильда и сама не могла бы сказать, зачем оказалась на том злополучном облаке. То ли ревность пригнала, то ли зависть, то ли желание извиниться, то ли наоборот, принять извинения. То ли вообще похитить "предательницу" и... а вот что "и" — грифона не могла не то что сказать, но и придумать. А в результате — подсмотрела за... за Рейнбоу, называется.
Но были в положении и плюсы. К примеру, возможность законно понаблюдать за синей пегаской. И не только. В итоге нанаблюдала, что все шесть подруг имеют на "хозяина" виды, только вот и сами не понимают, какие. Причём сам жеребчик догадывался об этом, но отнюдь не спешил на помощь. Скорее хотел отвертеться. И при этом был бы совсем не против замутить, если бы кто-нибудь его сдал.
Забавно было ощущать судьбу маленького табунчика в своих когтях, да и собственническое чувство — хозяин мой! И только мой! — добавляло оттенков.
Словом, дурдом полный.
Ещё, глядя на тренировки, удалось понять, почему грязедав смог победить. Такие физические нагрузки не каждый грифоний самец мог выдержать. Не говоря про всякие хождения по стенам и по воде.
Возвращение "хозяина" из Кантерлота прошло через одуванчиковую ферму, о чём свидетельствовали охапки одуванчиков. А вот на аритаковской мордуленции застыла забавная смесь удовольствия и припекания на крупе.
— Извини, сегодня выгулять тебя не смогу, — сообщил жеребчик. И смылся в сарай.
Откуда вскоре донёсся вздох облегчения.
* * *
* * *
*
Аритака
Шикарно! Этого не только на Кантерлот, это и на экспорт хватит!
* * *
* * *
*
На севере от Эквестрии
Его Императорское Величество, Объединитель и Повелитель Гросс Махреланда Екстремум Августус встал и пошатываясь подошёл к громадному, от пола до потолка, оконному проёму. Пару минут могучий пони-тяжеловоз недоверчиво поочерёдно смотрел то правым, то левым глазом, после чего крепко зажмурился. Открыл глаза. Отшатнулся. И с криками: "Тревога! Монстр в городе! Где мои доспехи?!" начал метаться по спальне.
Возлежащая на ложе угольно-чёрная пони лениво приоткрыла красный с вертикальным зрачком глаз, понаблюдала за метаниями по спальне венценосного супруга.
— Успокойся, — по кошачьи потянулась принцесса Игострийская Леди — а по тамошнему: "Трау" — Игодайва. — Это не окно, это — зеркало.
— А... — Екстремум прекратил метаться и нетвёрдо остановился, обвёл слегка мутным взглядом покои. — А что вчера было-то?
— О-о, — Трау изящно плюхнулась обратно на кровать. — Сначала мой венценосный супруг выпил того новомодного напитка. — А потом... — слегка томная пауза, — шесть раз... — ещё одна, — подряд... — ещё, — и без перекура... — Игодайва посмотрела на лицо Императора, на котором смешалось выражение жеребячей гордости и лёгкого обалдения, — рассказал про тот клёпанный штурм того клёпанного замка!
Кобылка соскочила с ложа и, пока Августус приходил в себя, гордо подняв голову, вышла из спальни, громко хлопнув дверью напоследок.
* * *
* * *
*
Аритака
Когда к Пинки и Рарити, которые вместе со мной наблюдали за демонстрацией радужницей каскада фигур высшего пилотажа, присоединилась библиотекарша, меня посетило очень нехорошее предчувствие. Базирующееся на воспоминании из серии про книжку о похождении местной Лары Крофт. А точнее, на цвете шкуры соседа Рейнбоу по палате.
И оно меня не обмануло.
Последнее, что я услышал, это было "Ай-яй-яй" с гишпоньским — как позже рассказали — акцентом от Пинки. В смысле, последнее до того, как в меня влетела пегаска на сверхзвуковой скорости. В очередной раз напомнив мне главный принцип жизни: неуязвимых не бывает. Особенно это касается стрекозлов.
* * *
* * *
*
Рейнбоу Дэш
Самая талантливая летунья Эквестрии очнулась под звуки голосов подруг.
— Ой, она очнулась. Интересно, а физиономия у неё останется такой же? — разумеется, это была Пинки.
К счастью, клоунессу прервал вошедший в палату доктор.
— Ну, как тут дела у нашей больной? — пони в белом халате подошёл к кровати. — Тебе очень повезло с приземлением... — он посмотрел на кобылочек, — и с подругами, которые быстро вас доставили в больницу.
— Вас? — удивилась внезапному переходу на множественное число пегаска.
