Воспоминание продлилось дольше, чем казалось Вейме. Когда они обе вернулись в действительность, уже начались бои. Вампирша равнодушно скользнула взглядом по щитам сошедшихся рыцарей. Они не были ей знакомы. Один выиграл, другой проиграл. К упавшему подскочили его слуги, подняли на ноги. Пострадавший вполне мог идти сам, а в честь победителя запели трубы. Второй бой был таким же, третий... в четвёртом бою Клос сходился с немолодым уже рыцарем цур Ортвином, но и тот, и другой остались в седле, что засчитывалось как ничья.
— Смотрите, смотрите, славный Грайогэйр! — закричал Мюр.
Нагбарец, красуясь, пустил своего коня вскачь. В Тафелоне не были приняты бои с барьерами, поэтому никто не мог обещать безопасности упавшему рыцарю. То, как нёсся Грайогэйр... раздался громкий треск... его противник, молодой парнишка с драконом на щите, покатился под копыта... трибуны замерли в ужасе...
И тут из ложи набарцев раздался крик. Ужаса — подумали сначала. Боли и предсмертных мук — почуяла Вейма. Её ноздри уловили отвратительный запах крови... вампирша вдохнула его и потеряла сознание.
Она не увидела, как трибуна нагбарцев заволакивается дымом, как мечутся в испуге и гневе люди, не услышала, как обрывается крик, как где-то ржёт чья-то лошадь, пущенная галопом. Не чуяла того, что принёс ей ветер вместе с удушающим запахом смерти.
Раздался чей-то крик на нагбарском, который подхватил и перевёл Мюр:
— Великий тан! Тан убит! Предатели! Копьё! Под трибуна предатель! Пожар! Великий тан убит!
Высший посвящённый. Это он решает, где и когда ему быть.
...так вот зачем он приходил...
— Крыса... — прошептала Вейма в забытьи. — Крыса в ложе...
Марила рыдала и билась в истерике в объятьях своего возлюбленного.
Откуда-то сбоку на ристалище выскочил давешний приор. Он был всклокочен, растрёпан и выглядел вовсе не так, как подобает служителю Заступника.
— Это они! — закричал он и указал на трибуну, на которой сидели братья-заступники. — Убийцы! Предатели!
— История третья. Расследование
— Глава первая. Девочка
Он пришёл посреди бела дня, ни от кого особенно не таясь. Прошёл по знакомой тропинке, толкнул калитку. Магда была дома, работала в своём огороде, на котором отродясь не росло ничего съедобного. Что-то она перекапывала, что-то разрыхляла, обычная картина, вот только было в ней что-то странное.
Эрны нигде не было видно.
Когда калитка скрипнула, ведьма с усилием разогнулась и медленно, очень медленно повернулась на звук.
— А, — небрежно кивнула она. — Это ты. Явился.
— Неласково встречаешь, Маглейн, — засмеялся Виль.
— А как мне тебя встречать — после того, что ты натворил?
— А что я натворил? — удивился батрак.
С ведьмой творилось что-то неладное. Как-то она как будто посерела, осунулась, глаза покраснели и, что было заметней всего, — голос. Голос и повадки человека, которому уже всё равно, что случится дальше.
— А то сам не знаешь, — махнула рукой Магда. — Лучше проваливай.
— А то что?
— Мамочка, кто это? — донёсся из дома дрожащий голос девочки.
— Никого, доченька! — откликнулась ведьма и замахала руками батраку, мол, уходи скорее.
— Вы чего? — ещё больше удивился Виль. — Что ты ей про меня наговорила?
— Я слышу! — донёсся из дома пронзительный голос. — Это он! Мамочка, прогони его! Мамочка, прогони его! Не пускай его! Пожалуйста, мамочка! Не пускай его! Прогони! Мамочка, прогони! Пожалуйста!
— Уходи, — устало попросила ведьма. — Ты видишь — ничего нельзя сделать.
— Мамочка, прогони его! — продолжала верещать Эрна.
— Даже не думай к ней подойти, — предостерегла Магда. — Эти... они научили Эрну магии, теперь она путает чёрную и белую и кидается какими-то чарами, я сама боюсь приближаться, когда она так кричит.
— И давно она так? — покачал головой батрак.
— Да уж достаточно. Руки бы им повыдёргивала. Надо ж додуматься — учить ведьму магии!
Злость её была такой же тусклой, как и голос.
— Мамочка, прогони его! Мамочка, пожалуйста! Пусть он уйдёт! Мамочка, прошу тебя! Мамочка, прогони его! Пусть он уйдёт! Пожалуйста! Пусть его не будет! Прошу тебя! Пусть его не станет! Пусть...
— Уходи, — громко, чтобы дочь услышала, сказала Магда.
Батрак пожал плечами и отвернулся. Ведьма тихо прошептала:
— Ночью приходи, если хочешь объяснений. Полюбуешься.
— А есть на что полюбоваться? — оживился батрак.
— Вон! — повысила голос Магда. Виль скрылся. — Вот видишь, доченька, он ушёл, мамочка сказала ему уйти — и он ушёл. Спускайся с чердака, милая!
— Не буду! — отозвалась девочка. Магде показалось, что она тихо заплакала, но подниматься наверх ведьма не стала.
— Не шуми, — приказала Магда, когда он пришёл ночью. — Сейчас сам всё увидишь.
Девочка спала в своём углу, иногда тихо похныкивая сквозь сон.
— Да что у вас случилось-то? — спросил батрак.
— Глупость у нас случилась, — махнула рукой ведьма, усаживаясь за стол. — Отправила девочку в город. Говорила им — нельзя её магии учить. А они что?
— Это ты про друзей своих рассказываешь? Тот чёрный зануда и его жена, которая на меня как на кучку дерьма смотрела? А зачем ты к ним Эрлейн отправила?
— Дело было, — призналась ведьма, отводя взгляд.
— Э, нет, Маглейн, так не пойдёт. Рассказывай по порядку. Что за дело у тебя было и чем тебе девчонка мешала?
— В Корбиниане, — пояснила Магда. — Рыжую ведьму искала, помнишь, ты о ней рассказывал?
— Помню, помню, ты не отвлекайся. Зачем тебе эта рыжая понадобилась?
Ведьма снова махнула рукой.
— От тебя избавиться хотела, — равнодушно сказала она.
— Вот те на! Так надоел папаша Виль, а? И как, получилось?
— Да где уж там. Еле ноги унесла. Как вспомню...
— Отказала она тебе, значит?
— Да уж не помогла. Я зелье придумала, но чтобы сварить его, у меня сил не хватало. Думала, она что откроет.
— Кишка тонка оказалась?
— Называй как знаешь. Всё вижу, а этого — не вижу. Не на своё колдовство замахнулась.
Магда говорила спокойным ровным тоном. Потом голос её сбился и она покачнулась.
— Э, Маглейн, да ты падаешь! Это тебя рыжая так околдовала?
— Отстань, — нахмурилась ведьма.
Пошарила у себя за спиной, сняла со стены ковшик и зачерпнула из кадушки, которая стояла у стены. Отпила, скривилась и отпила снова.
— Горькое, — пояснила она. — Помогает не спать. Которую ночь пью. Уже не действует. Надо покрепче сварить, да боюсь перебрать.
— А зачем тебе не спать-то?
— А вот увидишь сам, — посулила Магда. — За девочкой в Раног приезжаю — ты б её видел! Ревёт вся, трясётся. А всё ты виноват! Ты бы хоть думал, чем занимаешься!
Виль помолчал, что-то соображая.
— Ясно, — спокойно сказал он. — Твоя добрая подружка показала Эрлейн папашу Виля за работой. У неё самой с головой всё в порядке — такое ребёнку показывать?
— Умный какой, — скривилась Магда и сделала ещё один глоток. — Про свои планы можешь забыть. Эрна и видеть тебя не может. Сейчас посмотришь, что вы с ней сотворили — и проваливай.
— "Мы сотворили"? — обиделся Виль.
— Ай, не важно, — отмахнулась ведьма.
Виль тряхнул её за плечо.
— Ай-ай-ай, Маглейн. Ты хотела предать папашу Виля, думаешь, это тебе с рук сойдёт, а?
— Мне всё равно, — равнодушно отозвалась Магда.
Виль достал нож и мерзко ухмыльнулся.
— О, это тебе сейчас так кажется.
— Иди ты... — грубо выругалась ведьма. — Посиди сам с ребёнком, я на тебя посмотрю, что тебе ещё покажется.
— Не переживай, без сна оставить — это только начало, — посулил батрак, но тут ведьма схватила его за руку.
— Тихо! Начинается!
Эрна зашевелилась, застонала во сне, а потом...
Ночь разорвал вопль. Мужской вопль, почти лишённый всякой человечности.
— Ого! — оценил Виль. — Ржавый Нож так орал.
— Он и орёт, — пояснила Магда. — Эрне снятся кошмары... про твою "работу". Вот, полюбуйся, на что похоже.
Вопль сменился невнятным бормотанием, которое перемежалось со скулежом и стонами. Потом последовал ещё один вопль, громче прежнего.
— И так каждую ночь? — уточнил Виль.
— А то! А днём плачет по углам. Ну, как, нравится?
— А что ты на меня киваешь, Маглейн? Я, что ли, её к подружке отправил?
— Представляю себе твоих подружек, — съязвила Магда.
— Заткнись.
Крики не прекращались. В доме потемнело, потускнел и огонь в очаге и стоящий на столе светильник, а потом они загорелись красным, как будто бы кухню освещало пламя преисподней. Кровать девочки тоже осветилась багровым светом и над ней в темноте проявилось лицо.
— Видал, какая у тебя рожа паскудная? — кивнула Магда.
Лицо гнусно ухмылялось и шевелило губами.
— Видать, хорошо запомнился, — усмехнулся батрак.
— Крики даже в лесу слышны, мне Исвар говорил. Скоро до деревни достанет. Что людям тогда скажу?.. А там и до рожи твоей дело дойдёт. Вот тогда нам с тобой очень весело будет. Как я людям объясню, почему твоя рожа в воздухе висит?
Парящее в воздухе демоническое лицо (в котором хорошо узнавался сам батрак) отодвинулось в сторону и вверх и над детской кроваткой появились скрюченные болью руки. Магда отвернулась, но это не слишком помогало. Иллюзия создавалась так, что её видно было всем. Хоть ты отворачивайся, хоть ты глаза закрывай, всё равно. Не заткнуть уши, не проспать, всё равно будешь слышать вопли боли и ужаса.
— Как она это делает? — заинтересовался батрак.
Магда поспешно отпила своего горького зелья. Её тошнило.
— Магия, — пояснила она, стараясь, чтобы голос не слишком дрожал. — Магия, которой она не может управлять. Чёрные волшебники... чтобы они могли колдовать, они должны быть очень обижены. На других, на себя, на весь мир... Здесь... я плохо это понимаю. Лонгин пытался объяснить, но я не хотела слушать.
— А зря, — наставительно произнёс батрак.
Магда пожала плечами.
— Я бы посмотрела на тебя, что бы ты сказал, если бы оставлял здоровую весёлую девочку, а получил рыдающую тень.
— Так посмотри, — предложил Виль. — Оставлял здоровую весёлую девочку, прихожу — а она меня и видеть не желает. Что там с магией, говори, что поняла?
— Да ничего я не поняла. Вот ведьмам сила даётся, чтобы они могли выполнить своё заветное желание, но именно его они и не могут выполнить. Но если всё-таки оно сбудется, ведьма теряет силу. А чёрным магам сила даётся, чтобы покарать обидчиков. Только они правда могут. Поэтому их учат... сдерживаться. А то одному отомстил, второму отомстил — и всё, колдовать не можешь. Лонгин говорил... То, что случилось с Эрной... для неё чересчур. Поэтому ей снятся кошмары, но и во сне она ничего не может изменить. Поэтому её силы растут. Силы чёрной волшебницы и только во сне.
— Здорово же, — оценил батрак. — Теперь её бы научить наяву такие фокусы выделывать.
Ведьма покачала головой.
— Она слишком маленькая. Она... теряет очень много сил от этой магии. К тому же она всё-таки ведьма, просто колдовство ей не помогает, вот оно и вырывается в магию.
— Ну, ведьма, ну, и что?
Магда обнаружила, что, если смотреть прямо на Виля, то наносимые Ржавому Ножу раны не так лезут в глаза. А если прислушиваться к разговору, то и вопли не так уж слышны. Было ли это связано с присутствием живого человека или с тем, что именно он — герой кошмаров её девочки, Магда не знала. Знала только, что не может которую ночь смотреть на эти издевательства. Она ругала себя за слабость, бедная Эрна не может вот так отвернуться, но... ведьма чувствовала, что сходит с ума.
— Мы не можем заниматься магией, — пояснила она. — Она противна самой сути того, как мы общаемся с миром. С силами природы. Магия калечит. Колдовство — помогает.
— Очень оно тебе помогает, — хмыкнул батрак.
— Не мне. Миру.
— Мир — это зло, — напомнил Виль.
— Я отказалась от Посвящения, — ответила Магда.
— Оно не отказалось от тебя, — возразил убийца.
Ведьма махнула рукой.
— Радуешься небось, Маглейн? — внезапно засмеялся батрак. — Ты ведь так хотела прогнать папашу Виля... а теперь и повод такой. И ты сама ручек не запачкала. Ты ж не любишь ручки пачкать.
Магда стукнула кружкой по столу.
— Нет! — с тихой яростью ответила ведьма. — Нет, я не радуюсь. Это моя дочь и только я решаю, кому и как её воспитывать! То, что сотворила Виринея — это...
— Не ори, Маглейн, ребёнка разбудишь, — лениво отозвался батрак. — Кстати, будить-то не пробовала?
— Пробовала, — пробурчала ведьма. — Она только хуже сны видит после этого. Вот если сама проснётся, тогда всё хорошо.
Внезапно всё стихло.
Эрна шевельнулась. Ведьма вскочила на ноги.
— Мааам... — потянула девочка сквозь сон.
— Да, моя маленькая, — заворковала ведьма, склоняясь над кроваткой. — Мама здесь, мамочка рядом...
Она быстро обернулась, что-то зачерпнула и поднесла чашку ко рту девочки.
— Выпей, моя хорошая. Выпей, золотко.
— Мамочка...
— Мамочка здесь, — повторила Магда. — Спи, золотко. Мамочка рядом.
Она стояла над кроваткой, пока девочка не уснула.
— Доволен? — сухо спросила она и снова отпила своего горького зелья. — Теперь проваливай.
— Что ты ей дала? — не двинулся с места батрак.
— Зелье, — сухо ответила ведьма. — Чтобы крепче спать.
— Куда уж крепче, — хмыкнул батрак.
— Не твоё дело.
— Сначала "смотри, что ты наделал", а теперь "не твоё дело", — заворчал Виль.
— Отстань.
Батрак встал. Посмотрел на входную дверь, на Магду, на спящую девочку.
— Вот что, Маглейн, иди-ка ты спать.
— Отвяжись, — мрачно ответила Магда и глотнула ещё своего зелья. — Я теперь по ночам никогда не сплю. Она может второй раз за ночь проснуться.
— Иди-иди. На тебя смотреть страшно. Была здоровая баба, а теперь...
— Проваливай, — процедила ведьма.
— Иди спать, — повторил батрак. — Сам посижу с твоей девчонкой. Да не смотри на меня так, Маглейн. За дурака меня держишь? Думаешь, я её схвачу в охапку и в окно выскочу? Сама рассуди, куда я её потащу? А хотел бы — так ты меня не остановишь.
— Зря ты так думаешь... — начала было ведьма, но Виль её не слушал.
— Брысь спать. Если надо, разбужу.
— Утром визгу будет, — предупредила Магда.
— Это уж моё дело.
Ведьма тоже встала.
Надо было отказаться. Надо было выставить этого проходимца. Надо...
Она споткнулась. Потом ещё раз. Виль поддержал её под локоть, потом толкнул в сторону комнаты.
— Ляжешь там. Я с утра кашу сварю. Могу поспорить, ты даже не готовила.
— Иди ты... — вяло отозвалась ведьма.
Дальше была безоглядная тьма. Ведьма только смутно помнила, что до кровати она всё-таки дошла.
Эрна проснулась, когда день был в самом разгаре. Во дворе чирикали воробьи. Солнце светило в окно. А позавчера шёл дождь и вчера тоже то и дело накрапывало. А сегодня светило так ясно, что ночь с её мрачными видениями казалась сном. Она и была сном. Мутным, тяжёлым... пугающим. Сном, который преследовал Эрну уже давно.
