— А откуда мне знать, что она — ведьма? На ней, чай, не написано!
— Очень даже написано! — ухмыльнулся посол, адресуясь уже в основном к тем, маячащим за дверью, тюремщикам. — Вот, гляньте-ка, служивые!
По его знаку секретарь-телохранитель высоко задрал мешковину, явив всё тело девушки взорам присутствующих; по присутствующим прошел единодушный стон вожделения "А-ахх..."
— Обратите внимание, аудитор, на это очаровательное родимое пятнышко на ее очаровательном животике. Что скажете теперь?
— Н-ну... — промямлил тот. — Против такого, конечно, не возразишь...
— Господин аудитор! — всунулись в дверь две ухмыляющиеся физиономии. — Мы с Францем чота ее не разглядели — а можно еще разок, без спешки?
— Валяйте, — вяло махнул рукою тот: а, пропадай оно всё пропадом, пускай верхнее начальство разбирается...
Девушку вывели в тюремный коридор, крепко взяв под руки. Та двигалась как сомнамбула, низко опустив голову и бесцельно ощупывая мешковину своего рубища, будто надеясь отыскать там напоследок нечто для нее важное. Из коридора донеслось веселое: "В очередь, сукины дети, в очередь!"
— Ты бумагу-то нам всё-таки выпиши! — благодушно понукнул аудитора посол. — Так, мол, и так, принял на ответственное хранение в кондиционном состоянии...
— Чего писать-то? — чиновник хмуро придвинул к себе бумажный лист и выжидательно обмакнул перо.
— Давай так... — и Его превосходительство посол по особым поручениям мотивированно шагнул к столу аудитора, заняв позицию у его плеча и указывая пальцем на правый угол будущего документа. — В исходящих у нас будет значиться...
Последнее, что увидал при этих словах чиновник, был тот бумажный лист на темной дубовой столешнице, разлетающийся во все стороны ослепительно-белыми рваными клочьями; придушенного стона второго тюремщика, к которому как раз обернулся с каким-то вопросом секретарь-телохранитель, он уже не услыхал...
— Ключи!
— Успеется! За ней давай!
Когда "посол" с "секретарем" миновали тюремный коридор (оставив за спиной еще одного оглушенного часового), дверь дальней камеры распахнулась им навстречу и на пороге появилась "ведьма":
— Вас, Фомич, только за смертью посылать! — устало укорила она, натягивая прямо на голое тело форменный камзол стражника. — Ключи от камер добыли?
— Ань... — виновато отозвался тот. — Ань, кровь!
— Чего?
— У тебя вся щека в крови — вытри.
— А-а... Фомич, я там одного, похоже, убила, совсем...
— Да и хер с ним!
— Да с ним-то хер...
— — -
Шлюпка, отвалив от борта "Великой Пруссии", легла на обратный курс — хвала Господу, хоть грести к "Светлячку" надо по течению; Бонд, сам кривясь от боли в пострадавшей в схватке руке, сноровисто бинтовал разбитую голову сидящего не веслах Серебряного:
— Я кому сказал — и трижды повторил, трижды! — что ты мне на борту не понадобишься вовсе, и что мне там от тебя будут одни... как это по-русски? — negorazdy!
— Так ведь стрельба же началась! — виновато отозвался князь.
— Стрельба... Away to hell with these seconded officers!*
— — — — — — — — — — — —
*Прикомандированные, ввек бы их не видеть!
— — — — — — — — — — — — —
Над кормовыми надстройками фрегата появились уже прорвавшиеся изнутри языки пламени. Мечущиеся по палубе немцы, оставив попытки спустить на воду выведенную из строя шлюпку, принялись кидаться в воду; ну да ничего, до берега чуть больше сотни саженей — не сахарные, не растают...
Бонд крякнул с досады, наблюдая это мельтешение:
— Эх ты, черт... Похоже, не все успеют уйти до взрыва, — и, помолчав, добавил: — Вот, помню, на одном греческом острове... А, впрочем, чего уж теперь.
— — -
Руди изрядно заскучал уже на кОзлах, когда из тюремных дверей появились посол с секретарем; сбыли, стало быть, с рук, свой "ценный груз", хе-хе...
— Глянь-ка, что это за штуковина? — спросил у возницы подошедший секретарь и, чтобы показать нечто мелкое, сокрытое в кулаке, одним движением поднялся на козлы рядом с ним.
— Где? — заинтересовался Руди — да так и остался сидеть, поникнув головою и прислонясь спиной к передней стенке возка. Никто из редких прохожих ничего и не заметил.
— ...Всё! Руби постромки! — приказал "секретарю" "посол" при виде пары появившихся из тех же дверей стражников в форменных камзолах; одного из них прямо-таки шатало — похоже, был крепко выпимши... — Камеры не все отомкнули?
— Сколько успели...
Когда "стражники" дошагали до возка, вся четверка была уже распряжена. Вокруг начали останавливаться озадаченные происходящим прохожие.
— Ирина, соберись! Сейчас будет скачка без седел. Надо продержаться полверсты! — (Второй, выпимший по виду, "стражник" безмолвно кивнул на слова напарника) — Как только из дверей полезут заключенные... а, вот и они, голубчики! Ну всё, по коням! И — переулками к порту, ходу, ходу!
Тут как раз впереди громыхнуло так, что едва уши не заложило.
— О!! Ура Королевскому флоту! — прокричал на скаку "посол".
— Крюйт-камера "Пруссии"?
— Да больше и быть нечему!
— — -
Сержант Ульбрихт, командир патрульного взвода, пребывал в непонятках. От тюрьмы несся заполошный звон охранного колокола — но и в порту призывно трезвонили что есть мочи! Тут как раз из переулков вырвалась разношерстная кавалькада: двое стражников в форме и двое мрачных гражданских — один из которых, осадив коня, рявкнул командным голосом:
— Сержант, что вы тут торчите, как столб?! В тюрьме бунт, заключенные вырвались на волю! Немедля туда, формируйте оцепление! В направлении порта — есть еще какие-то подразделения?
— Не могу знать!..
— Гром и черти! Ладно, разберемся. Ждите подкреплений, будут с минуты на минуту!
Ульбрихт без особого энтузиазма (насчет обещанных подкреплений) почесал затылок, глядя вслед рванувшей в направлении порта кавалькаде. Крепкая у них там, видать, паника — вон, даже коней заседлать не успели...
— — -
Паника и неразбериха в порту была именно такими, как они и рассчитывали. "Светлячок" под шумок отвалил от причала, на котором осталась брошенной четверка взмыленных лошадей, не удостоившись ничьего специального внимания — всем было не до них. Замкнуть боновое заграждение, перегораживающее Прегель от возможных набегов балтийских пиратов (его вчера открыли, пропуская фрегат на городской рейд), никто и не подумал, так что час спустя пакетбот спустился уже до устья — сменив на мачте бордово-белое курляндское "Мясо-с-салом" на бело-алого польского Орла.
А когда они вышли из Прегеля в вечно штормящий балтийский залив Фришес-Гафф, первое что они увидали сквозь пелену дождя — это крейсирующий поперек их курса фрегат. Который тут же их заметил и просигналил приказ: "Лечь в дрейф".
— Ну вот и всё, леди и джентльмены! — подвел черту Бонд.
— Может, успеем первыми добраться до берега, и будем уходить посуху? — убито предложил Серебряный ("Да куда уж тут уйдешь...").
— Да нет, Ник, ты не так понял! "Вот и всё" — в хорошем смысле! Можем уже откупоривать для традиционного тоста Королевского флота: "Once again, we have failed to die!"*
— — — — — — — — — — — — — — — — —
*"Опять нам умереть не удалось!"
— — — — — — — — — — — — — — — — —
— — -
Штормтрап, пляшущий над волною.
Палуба, мокрая от дождя.
Капитан, выслушавший уже представление коммандера Бонда:
— Леди и джентльмены! Королевский флот, в моем лице, приветствует вашу разведгруппу на борту фрегата "Инвинсибл". Миледи?..
— Миледи Винтер, Анна Винтер.
— — -
Шкипер "Светлячка" — старый контрабандист Филлион, подряжаемый Службой лишь для самых ответственных и рискованных операций — проводил взглядом фрегат, принявший на борт его пассажиров (самомУ пакетботу надлежало поспешать на запад Фришес-Гаффа, он же — Вислинский залив, до впадающих в него восточных рукавов дельты Вислы, и пробираться сквозь ту дельту под польским флагом до вольного Данцига), оглядел свою команду, разделив в уме вес доставшегося им золота, и с чувством затянул старинную пиратскую песню:
Мы поймали судьбу за вихры —
И пора выходить из игры.
С морем намертво рвать —
Смысла нет рисковать,
Двум удачам таким — не бывать!
— — -
Когда "Инвинсибл" благополучно выскользнул из залива Фришес-Гафф, замкнутого Вислинской косой, в открытое море сквозь Пилавский пролив, мимо земляных укреплений Пилау (то ли и вправду остававшихся в неведении о Кёнигсбергских событиях, то ли сделавших вид — убоявшись связываться с артиллерией фрегата), и взял курс на Ригу, ветер усилился. Ближе к полуночи тучи полностью разогнало, и полная луна засияла так, что хоть в волка перекидывайся. Анну Бонд отыскал на палубе: та в одиночестве стояла у борта, держась за леер, и пила водку прямо из горлышка. Не оборачиваясь, протянула бутылку ему и сообщила:
— Я ведь там их покалечила, всех троих. А один, похоже, не жилец...
— С тобой всегда так? — он отхлебнул и вернул.
— Нет, не всегда. Так не всегда. А с тобой — нет?
— Да тоже... Когда вот так — с collateral damage... попутный урон, будь он неладен.
— Да уж, попутный урон... хорошо у вас формулируют. Это — там, на фрегате?
— Угу. Они, похоже, спрыгнули не все — хоть я и старался.
— На, глотни еще, — бутылка вернулась к нему. — И... пойдем со мной. Мне сейчас... нужно. Только — это ничего не значит!
— Как скажете, сэр!
— Господи... господи, Джимми... Видишь — совсем потеряла голову!..
— А что же я сейчас целую?
— Не знаю... И знать не хочу! Послушай... поцелуй меня опять... всю...
— Как скажете, сэр!
— Это ничего не значит... Это ничего не значит...
— И как срабатывает это твое заклинание?
— Хреново срабатывает... Господи, Джимми, какое счастье, что мы больше никогда не встретимся!
— Да уж: если по возвращении на базу тебе прикажут ликвидировать меня... а мне — тебя!.. — могут возникнуть проблемы.
— Вот именно. А пока что — иди ко мне!
— Как скажете, сэр!
— — -
— Так значит, "Наш фрегат отвезет вас в Англию, мэм — там вы будете в полной безопасности"... Попросту говоря, меня оставляют заложницей?
— Охраняемый английской секретной службой особняк в Лондоне — всяко лучше, чем костер на рыночной площади Кёнигсберга. Нам не из чего было выбирать, хорошая моя.
— А чего они теперь потребуют от тебя взамен?
— Не соизволили сообщить пока. Туманно посулили, что это будет нечто героическое.
— "Героическое"... Стало быть, замыслили какую-то совсем уж запредельную мерзость.
— Ну, для "запредельной мерзости" можно было подыскать и кого подешевле... благо у них там мерзавцев набран полный штат. Ладно, чего тут гадать: "Делай, что дОлжно — и будь, что будет"...
— Да уж... Ты, главное, помни — когда будешь там "делать, что дОлжно": мне нужен муж — а не светлый образ его!
ДОКУМЕНТЫ — VI
Поиск виноватых, наказание невиновных и награждение непричастных
Какой же ты, я не знаю, глупый —
а, между прочим, давно за тридцать!
Михаил Щербаков
"Архив Дроссельмейера" (Протоколы закрытых заседаний Регентского совета Герцогства и иные засекреченные документы герцогской Канцелярии, захваченные Скопиным-Шуйским при взятии Кёнигсберга в ходе Третьей Ливонской войны). — Изд-во Королевичского Университета Collegium Albertinum, 1889.
Лист 37: Закрытое заседание Регентского совета от 17.X.1563
Председатель Регентского совета, г-н Дроссельмейер-старший: Итак, господа. Пятеро — или сколько их там было? — диверсантов поставили в коленно-локтевую позицию весь наш стольный град: беспрепятственно взорвали новейший военный корабль и похитили нужную им узницу, захватив тюрьму, а затем бесследно испарились. Сами понимаете: признав сей факт, мы с вами станем посмешищем всей Ганзы, да и вообще всей Европы; с соответствующими репутационными последствиями для нашего Герцогства. Посему — никаких диверсантов не было вообще, это, надеюсь, все уяснили? То есть: на корабле возник случайный пожар, по халатности команды и капитана (он погиб при взрыве, и возражать не станет); в тюрьме — по халатности караульных — произошел бунт, заключенные вырвались из камер и разбежались, перебив попутно часть охраны; среди разбежавшихся — и ведьма, фигурантка Процесса; ее, как и прочих беглецов, сейчас ищут и со временем найдут. Точка.
Такова будет наша официальная версия. Господину статс-секретарю надлежит довести ее до сведенья любопытствующих иностранных наблюдателей, а господину бургомистру — втолковать ее нашим собственным обывателям; второе, понятно, куда сложнее — свидетелей-то полно, а на каждый роток не накинешь платок... Возражений нет? — отлично.
А вот теперь, покончив с формальностями, приступим к НАСТОЯЩЕМУ расследованию: что это было на самом деле, и кто за всем этим стоит. И я полагаю, господа, что хотя диверсантов тех вроде бы как не существовало, заказчики и организаторы этих... спонтанных событий должны понести — и понесут! — вполне себе НАСТОЯЩУЮ кару. Соразмерную тяжести содеянного... У вас, как мне доложили, уже есть успехи, досточтимый полицай-президент?
Полицай-президент и шеф Geheime Staatspolizei г-н Кальтенбахер: Дело можно считать законченным, господин Председатель! Подозреваемые уже задержаны, и могут быть допрошены прямо сейчас.
Председатель: Отрадно слышать, что наша славная полиция в кои-то веке на высоте: нюх, как у собаки, а глаз, как у орла... Но, надеюсь, вы не собираетесь впаривать нам цыганское золото — назначать организатором всего этого грандиозного факапа сбежавшего за день до того из города бедолагу Зильбера?
Полицай-президент: Ну, организатор — не организатор, но роль в этом деле он сыграл не последнюю. Нами перехвачено письмо, отправленное им немедля после пану Пшекшицюльскому и не оставляющее сомнений относительно роли обоих в этой диверсии. Два часа назад пан был задержан мною при попытке спешно покинуть город, и я предлагаю вам прямо сейчас задать ему несколько вопросов.
Председатель: Ах, вот даже как?.. Господин полицай-президент, надеюсь вы достаточно хорошо понимаете смысл максимы "Победителей не судят". Пан Пшекшицюльский формально не имеет дипломатического статуса, но за ним стоят серьезные люди. Если собранные вами доказательства убедительны — Герцогство окажется в весомом прибытке, это так... Если же нет, виновником этого самоуправства и международного скандала окажетесь вы единолично — это, надеюсь, ясно? Стража, введите!
Пан Пшекшицюльский: Это возмутительное нарушение международных норм! Как представитель Сейма, я требую от магистрата вашего исконно-польского города Крулевиц...
Председатель: Вельможный пан, осмелюсь напомнить: вы не предъявляли по приезде в Город верительных грамот и не получали от нас агреман как официальный представитель Сейма; ergo — вы не обладаете дипломатической неприкосновенностью. Так что советую вам не вставать в позу оскорбленной невинности, а просто ответить на ряд вопросов, возникших к вам у полицейских властей Кёнигсберга — пока ваш процессуальный статус не сменился с "подозреваемого" на "обвиняемого", а с "задержанного" — на "арестованного". Господин полицай-президент, прошу вас.
