Нальдо пребывал в прекрасном настроении. Сильмэ Сильтаирэ согласилась стать его девушкой. Очень красивая и очень ревнивая, как выяснилось, девушка-то. Но это же счастье! Какие попаданы? Подумаешь... Наль даже не очень злился на Зольникова-Золотова. Даже совсем не злился. Что там в их попадане такое реализовалось, еще предстояло выяснить, но результат был налицо. А Зольников своего лица пока не видел. Вот как увидит... тогда пусть попробует объяснить, какой такой персонаж из романа трёх писательниц в нём воплотился. В бредовом сочинении соавторов подобных красавчиков точно не было. Зольникова стало даже жалко.
Мимо караулящих в зале Ольги и Изольды попадан промчался с распахнутыми крыльями как заполошная несушка, пробормотав: "Мы за подарком с утра пораньше!" Попаданка Наталья, страдавшая где-то на верхнем этаже "благородной мигрэнью" побег жениха вряд ли заметила. Читатель Николай как спрятался в кухонном шкафу, так и не вылезал, поэтому спешный отъезд будущего члена семьи тоже пропустил.
Хоббиты, которым Зольников предложил "А кто бы лошадей отвязал", чуть поводья не оборвали. Если бы не потёмки, попадан точно не стал дожидаться, пока отвяжут его мерина, и попытался бы улететь. И хорошо, что замаскированный горный ползун не реагировал на удары пятками как обычный конь, а то попадан не улетел, так ускакал бы галопом.
И всё-таки Нальдо и Зольников вырвались на лошадях вперед, а Силь и Баська с хоббитами догоняли. Писательница Изольда кричала вслед, требуя, чтобы Зольников привёз помимо подарка бересту — составить брачный контракт. Заплатить сначала за ужин и ночлег попаданка не требовала: Нальдо и Силь, после того как связали своего подопечного, рассказали ей, кто они такие. Изольда и Ольга уяснили суть в меру своего разумения... "пришельцы из прекрасного будущего". Но совет — не обманывать путников и заняться духовным ростом — поняли правильно: ни за предсказания, ни за размазню из овощей "пришельцы" непомерную цену платить не будут.
Талик безостановочно колотил пятками своего коня, но упрямый мерин не желал переходить с быстрой рыси на галоп. В предрассветных сумерках видно было почти сносно, однако мерин, как будто боялся переломать ноги. А может, и правильно боялся, если он и впрямь бывший попаданец и чуть-чуть умнее обычной лошади.
На другом берегу реки показались домишки. Деревянный мост через мелкую речку предлагал свернуть направо, дорога вела прямо вдоль берега. Талик придержал коня. За Харирамой небо уже совсем посветлело.
— Ну... — нарушил молчание сущностей демон, — едем в деревню "Восходящего солнца", или всё-таки вдоль реки к оркам?
— В деревню. — Поддержал Бормотун.
— После того, как на нас чуть венчик всебрачия не натянули, анимэшники не страшны. — Храбро заявил Бутончик.
— Хотя бы мяса раздобудем. — Оборотень был в своём репертуаре.
— А девочки-анимешницы такие лапочки-и! — Попытался наладить мирные отношения с сущностями герой-любовник.
— Молчи, Горгуль недобитый! — Рыкнул оборотень, окончательно закрепляя имя за новой сущностью.
— Значит так, — озвучил своё решение Талик, — кандидатура любой девицы, годной для соблазнения, сначала выставляется на общее голосование. И должна набрать не менее... четырёх голосов. А теперь — в деревню! Подальше от глуши, тёток и Саратова!
Глава 17
Сонную Харираму Талик невзлюбил еще до того, как увидел её первую жительницу. Надо же было такого наворотить: ни одной прямой улочки — сплошные извилистые закоулки. В Японии, видите ли, нечистая сила ходит только по прямой, а на кривой дорожке плутать изволит! Защитились, называется, от злых духов! Совсем япономаны утратили связь с родиной. В Отечестве нечистая сила как раз-таки по кривой предпочитает передвигаться. Именно этим Талик и занимался. За ним рысил отряд, перестроившись обычным порядком. Силь перебралась в седло к Нальдо, Баська и хоббиты пристроились в конец процессии.
Талик, — подал голос демон, — я теперь знаю, что у японцев очень умный обычай... "Семь загибов на версту" называется. Но мне петлять уже надоело.
Маг оживился.
— Здесь все сорок семь загибов, если не больше. Но в остальном — совершенно не азиатское поселение. Ни бансаев, ни садиков с камнями...
— Ррры! — Вставил своё мнение Витас. — Мы не садики, мы харчевню ищем. А как её искать, если не понятно, где здесь главная кривая!? И по запаху не поймёшь! От нас самих запашок такой, что весь нюх отшибло.
— Фух! Да. — Присоединился к возмущённым сущностям Бутончик. — Еще толком солнце не взошло, а жарища, хоть в речку ныряй!
Писатель Золотов как самый главный, принял решение:
— Сейчас я с конвоиром договорюсь, и взлетим в разведывательных целях, посмотрим, где здесь еду купить можно.
Талик попытался развести крылья в стороны, чтобы хоть ветерком обдуло, и почувствовал, что что-то не так. Совсем не так. Еле-еле лопатками шевельнул. Тяжесть неподъёмная.
Сущности замерли, Талик зажмурился, не рискуя детально рассмотреть крыло, и бросил поводья. Мерин встал.
Конвоир был тут как тут:
— Чего стоим?
— Наль... — Талик-то уже мельком видел край своего крыла. — Скажи, что у меня там сзади, а?
— Хвост, как обычно. — Издевался остроухий. — Свернулся колечком и трясётся. Зольников, ты чем это так свой хвост напугал, а?
— Кончай шутить! И без твоих шуток плохо! Перья сзади есть? — Сорвался на рык Витольд, загнав сущность писателя куда поглубже.
— Есть, а как им не быть!? — Не унимался конвоир. — По всей плоскости крыла понатыканы. Равномерно.
— Одного крыла?! — Рыдая, пробрался на первые роли Бутончик.
— Двух. — Скупо выдавал информацию эльф.
Талик открыл глаза. Чего жмуриться, итак всё ясно: теперь он не крылатый графо-демон, а пернатый почти-граф. Крылья отливали в синеву, нижние маховые перья имели кокетливую голубоватую каёмочку. Оттеночек неприятно напоминал окрас индюка.
— Охххх! — Мысленно вздохнул демон. — Вот тебе и куриные ассоциации! Талик, щупай давай, на что наши крылья похожи там, под перьями.
Талик вцепился в крыло и полез трясущейся рукой под перья изучать своё новое приобретение.
— Шкура на месте. Крылья прежние, кожистые, только дурным пером обросли по всей поверхности.
— М-да... — Задумчиво протянул Бормотун. — Мы теперь — загадка природы. Где же это видано, чтобы нетопыриные крылья были покрыты перьями?! Нонсенс!
— Демонические крылья! — Рычал Витольд.
— Вампирьи! — Настаивал Бутончик.
— Какая теперь разница, — угрюмо бурчал Талик, — главное, что с двух сторон перья. Изнутри и снаружи. И тяжело и жарко. И цвет... Тьфу!
— Ну, откуда у волка перья!? — Скулил Витас. — Талик, загляни в штаны... Вдруг там теперь вместо шерсти гагачий пух!?
Золотова прошиб холодный пот. Никакие писки-визги Силь, увещевания Нальдо и Баськи не могли его остановить. Он кое-как спешился и принялся расстегивать рубашку и развязывать пояс пижамных штанов. Лихорадочное ощупывание и осматривание показало: шерсть на пух не поменялась. Витас проскулил: "Ну, хоть что-то", и замолк. Мышцы тоже никуда не делись. Когти нигде не отвалились, хвост по-прежнему был демоническим с острым костяным наконечником. Талик застегнулся, подвязался, извинился и полез когтями в ирокез — расчесать. Там его поджидал новый сюрприз. Под пальцами оказался не жёсткий волос торчком, а очень даже мягкие и кучерявые... локоны. Талик ощупывал шевелюру, пытаясь понять, что у него теперь за причёска. Локоны по обе стороны гребня были коротковаты, чтобы их подтянуть к носу и рассмотреть, зато на затылке обнаружилось такое волосяное богатство, что смотри-не-хочу. Писатель Золотов перетащил вперед волнистую гриву. Длина впечатляла. Можно косу заплетать, и получится она не короче, чем до пояса. Но хуже всего был цвет. Тёмно-голубой.
Все сущности пребывали в онемении, чем и воспользовался свежеобретённый Горгуль.
— Девочки обожают длинноволосых демонов! Волосы надо заколоть в хвост. Красота! И цвет получился, что надо. Очень необычный, сразу привлекает внимание. А перья! — Разорялся герой-любовник. — Настоящий тёмный ангел любви!
— Селезень переросток! — Отмер Витас.
— Петух крашеный! — Припечатал маг.
— Птица счастья синюшная! — Поддержал его Витольд.
— Талик, — Бутончик всхлипывал, но держался, — нам срочно нужен крем-депилятор и ножницы!
— Где ты видел депилятор для кур, вампир травоядный!? — Скорбно рычал демон.
— Вампир дело говорит. — Неожиданно поддержал Бутончика маг.
— Да! — Бутончик приободрился. — План — такой: волосы можно состричь или вообще сбрить — не беда. Продадим их любой местной ведьме как волосы русалки. Отрастут, тогда ещё раз продадим. Я в мальвины не записывался! Лучше быть бритым вампиром с шипастым гребнем, чем вот таким... тёмно-голубым! Перья или ощиплем или...
— Без "или"! — Взял на себя ответственность Бормотун. — Крупные пойдут на продажу как принадлежности для письма, мелочь — на набивку подушек.
— Правильно, — поддержал сущности оборотень, — а то еще и куриные вши заведутся, а куриных шампуней пока не придумали. Мои блохи от такого соседства сбесятся.
— Отходы — в доходы! — Выдал лозунг меркантильный вампир.
— Согласен! — Присоединил свой голос "за" Витольд. — Кучеряшки с головы точно сбрить надо. Талик, срочно покупаем бритву.
Талик в задумчивости потёр подбородок, а следом щёку.
— Гм... все почувствовали, да? У нас еще и кучерявые бакенбарды имеются... — задумчиво сообщил он всем сущностям. — Ладно, значит, опять бриться придётся. — Талик привычно провёл руками по рогам и застыл.
Очередная новинка во внешности немедленно требовала зеркала. Одним ощупыванием тут было уже никак не обойтись. Рога перестали быть бычьими. По крайней мере, Талик никогда не видел быков с витыми рогами. И загибались они теперь не вперед, а назад.
— Горгуля на вынос! — Приговорил новую сущность Витольд.
Талик почувствовал, что сущности внутри кооперируются для совместных действий, а чем закончится изгнание новенького элемента ещё неизвестно. Частичный летальный исход — это вам не таблица Менделеева, такое ни одному патологоанатому и в страшном сне не снилось.
— Без паники! — Отдал приказ писатель Золотов.
— Правильно! — Опять влез Горгуль, у которого чувство самосохранения, похоже, отсутствовало напрочь. — Я вам не купидон, чтобы рядом летать! Между прочим, очень красивые рога получились. Демоничнее, чем раньше.
— Цвет!? — Рычал, требуя ответа, Демон.
— Чёрные. — Отчитался герой-любовник. — Классические, как у всех соблазнителей.
Талик выбрал перо покрупнее, дёрнул и взвыл не хуже Витаса. Витас завизжал на весь мозг как шавка, которой попытались оторвать хвост, Бормотун стонал голосом старого радикулитника, демон шипел и стегался хвостом, Бутончик по-комариному пищал. Больно было всем. Аж слезы на глазах выступили. Талик перевёл дух. А ещё говорят, что к депиляции можно привыкнуть. Чушь! К такому самоистязанию привыкнуть невозможно! Перо осталось у Талика в руке, но судя по первому опыту, предложение о тотальном ощипывании себя живьём надо было пересматривать.
— Силь... — Талик как мог проникновенно воззрился на кавайную предательницу. — Скажи, я на демона похож?
Попаданка молча, но очень часто кивала. Главный конвоир до ответа не снизошёл. Самым сердобольным оказался Баська. Он подъехал поближе к Талику и придирчиво осмотрел его со всех сторон.
— А в профиль повернитесь, сударь. — Гномыш на своей лошадке почти сравнялся с Таликом ростом, наверное, поэтому, особо тщательно рассматривал его лицо. — И еще раз фасом. Эта... в смысле лицом прямо... Похож. — Закончил осмотр Баська.
— На демона? — С надеждой рыкнул Витольд.
— На демона тоже, ага. — Гномыш был чему-то очень рад, что настораживало. — Таким и оставайтесь!
— Тоже... — Талика грызли нехорошие предчувствия. — А ещё на кого?
— Эта... на Пушкина. Очень. На Александра Сергеевича. — Баська одобрительно покивал. — Ну, почти. Только рогатый очень.
— Зеркало... — Просительно просипел писатель Золотов.
Силь всё-таки сжалилась, спешилась и пошла к заводной лошади копаться в своей котомке. Привязанные к седлу хоббиты хихикали, вертелись, хватали попаданку за руки и всячески мешали. Талик тихо зверел. Наконец, он получил маленькое круглое зеркальце в деревянной коробочке. Оно и у Силь-то на ладошке вполне помещалось, а в его демонической лапе почти терялось. Но Пушкина можно узнать и в маленьком зеркале. Отомстил, значит, за Салтана, покойное "наше всё"! Или за "Золотого Петушка"...
Нальдо присмотрелся ещё раз. Не зря Зольников ему кого-то смутно напоминал. Ай-яй,яй, нельзя быть таким невнимательным. Баська-то был почти прав. Попадан, и впрямь стал почти похож на того писателя, если не обращать внимания на синие волосы, рога и гребень. На крылья тоже лучше внимания не обращать. Как есть — оперённая летучая мышь. Козлорогая.
У некоторых демонов и ангелов, а так же, прости Творец, некоторых крылатых эльфов-попаданов, перья встречались, но росли они всё-таки на птичьих крыльях. Ну, никак не на мышиных. Хотя, справедливости ради надо заметить, что Зольников-Золотов больше походил не на самого Пушкина, а на его портрет, изрядно изувеченный художником, больным и неизлечимым, который дорисовал на оригинале кучу нелепых атрибутов и раскрасил некоторые из них в тёмно-синий цвет. Нальдо встречал много странных реализаций, но такой воплощённой нелепицы — ни разу. Сопровождаемый тем временем разглядывал себя, пытаясь увидеть новый облик целиком, стонал и ощупывал пухлые губы. Разрослись, ничего не скажешь, даже клыки прикрыли.
Силь забралась в седло, и, пользуясь тем, что подопечный очень занят своей преображённой персоной, шепнула:
— План одобрен. И, поздравляю, Вы повышены в звании, Старший Охотник.
— Благодарю. — Так же тихо шепнул Наль и тоже воспользовался возможностью: Силь достался поцелуй в ушко.
В следующий момент Сильмэ извернулась, повисла у него на шее и поцеловала так... Так что появившаяся местная попаданка сразу поняла: этот эльф занят, лучше не покушаться.
Жительница хибары, рядом с которой Зольников устроил остановку и свои вопли-визги-стоны, окончательно пробудилась и вышла посмотреть, что происходит. Ну, вот... Харирама проснулась.
— Ой, эльфы целуются! Кавайи! Няшечки! — Пропищало недоразумение с пушистым хвостом.
Из сарайчика напротив появилось похожее существо — на голове беличьи уши, сзади пушистый хвост.
— Ой, какой няшный, ми-ми-ми! — Этот восторг предназначался Зольникову.
И началось...
Харирамцы разве что по крышам не лезли в надежде "обми-ми-шить" приезжих. Талик совсем не ожидал, что странная синяя шевелюра и перья вызовут такой ажиотаж. Впервые со времени попадания в Мутное Место его успех у дам оказался несомненным, и никакие эльфы не могли с ним, Виталием Золотовым, потягаться в популярности. Жаль, что очаровательные харирамки оказались сплошь японисто-мультяшными: кто с хвостом, кто с глазами-блюдцами, и с волосами всех цветов — от оранжевого до зеленого.
