Год 2077-й

     — И что, людям такое дерьмо нравилось?

     — Что ты! Нет, конечно! — старик махнул рукой с трубкой. — Но в последние годы всё больше люди свое мнение о таком «искусстве» держали при себе. Чтобы их в «бескультурное быдло» не записали... Читал сказку про голого короля?.. — (Кувалда кивнул.) — Во-от! Но, когда надо было с гарантией насрать людям в голову, памятники делались вполне художественные, как тот же «Исход» в Новороссийске, про который ты Женьке рассказывал... Я ведь эту пакость тоже видал, ещё до Войны... и после видал... Так-то памятник красиво сделан. Не уродство церетелиевское...

     Попыхтев трубкой, Михалыч перешёл к следующим специалистам:

     — Или взять социологов с философами... Знаешь, кто перед Войной были кандидатами да докторами наук по социологии и философии?

     Кувалда, принявшийся к тому времени сворачивать новую самокрутку, пожал плечами.

     — Феминистки и пидорки́ всякие! Звания научные эти довоенные выродки делали на темах «гендера», «патриархата», «интерсекциональности» и прочей подобной мурé... Так называемые «философы» просто пересказывали западных философов-дегенератов, вроде провозвестника «сексуальной революции» Маркузе, алкоголика Делёза, шизофреника и женоубийцы Альтюссера, интеллектуального ничтожества Бодрийяра, или небинарной пиздоковырялки Батлер... Высрет жирное уёбище с волосатыми как у мужика ногами, татуировками и пирсингом диссертацию с названием навроде «Гендерные стереотипы в традиционном обществе» и уже, блядь, «кандидат» или «доктор наук»! — Старик с досадой сплюнул в сторону.

     — Да уж... — Кувалда затушил о стену самокрутку и закинул в стоявшую у стены железную банку. — Про гендеры-хуендеры эти я читал немного... Там что-то вроде... ну, вот захотелось, скажем, мужику бабой стать... надел он юбку, морду накрасил и сказал: «я теперь не Толя, а Таня»...

     — В общем-то, да, так оно и было, — старик кивнул. — Читал я, помню, перед самой Войной в Интернете одну статью... Названия и автора уже и не вспомню... Да и ладно... В общем, в статье той была глава про доктора одного, извращенца, который «гендер» этот ввёл в так сказать научное употребление. Поставил, значит, доктор тот эксперимент: взял двухлетнего мальчика, которому при обрезании врач хозяйство повредил, отрезал ему там всё подчистую... полностью покастрировал мальчика, и сказал родителям, чтобы они воспитывали сына как девку... Дескать, неважно, что у человека между ног. Главное — как его воспитать... Ну и рос, значит, тот мальчонка в платьях, на девчачье имя откликался. А доктор с ним процедуры проводил: заставлял с братом-близнецом в «папу с мамой» играть, порнуху им при этом показывал...

     Кувалда слушал Михалыча и хмурился, увесистые кулаки его сжимались, а глаза наливались подступавшей изнутри яростью. Но не перебивал.

     — ...В общем, — продолжал старик, — прославился тот доктор за счёт пацанёнка. Понаписал статей, снискал признание среди учёных. Концепцию этого самого «гендера» подхватили феминистки и принялись тащить во всякие «социологические исследования». А когда пацанёнок подрос, поехала у него крыша. Родители ему рассказали тогда — кто он... Парень добился, чтобы его считали тем, кем он и был по своей природе. Пришили ему, значит, доктора искусственный хер... Потом он женился на бабе с детьми, пожил какое-то время с ней... А потом лишился работы, запил, баба от него ушла, и парень снёс себе голову из дробовика... Такая вот, Ваня, история.

     — Это не доктор, — произнёс искатель, разжав побелевшие кулаки, — это — выродок настоящий. Такую тварь только к стенке ставить...

     — Верно говоришь, Ваня! Выродки, они задолго до последней Войны появились... И чем ближе к Войне, тем больше их становилось... Только товарищ Сталин загнал под плинтус одну нечисть — фашистскую, на свет повылазила другая нечисть — левацкая... — те самые Маркузе с Делёзами и Бодрийярами... Сартры всякие с де Бовуарами... Шестьдесят восьмой год во Франции... Чёрные расисты против белых расистов в США... Анджела Дэвис, лесбиянка мерзкая... Фрейдомарксисты, неомарксисты, постмарксисты... и прочие якобы марксисты, у которых с марксизмом общее только слово «Маркс» в названии... Хиппи, «зелёные», идейные гомосексуалисты, наркоманы... феминистки первой волны, феминистки второй волны, третьей волны... всевозможные «активисты» — борцы за всё хорошее против всего плохого... Всех вместе этих левацких чертей кто-то однажды назвал «борцами за социальную справедливость», SJW — если коротко по-английски... так название это и прижилось... — Старик зло улыбнулся. — «Борцы», блядь! Вот только за настоящую социальную справедливость — за уничтожение капитализма как социального строя, за интересы простого рабочего человека, который всё больше и больше впахивал, чтобы выплатить банку кредит, чтобы прокормить семью, чтобы не оказаться на улице, эти «борцы» ни дня не боролись! Кому нужен простой работяга, если он не ебётся в жопу? Вот за «угнетённых» педерастов побороться, или там за «права животных» — вот это другое дело...

     Михалыч посмотрел на прогоревшую трубку в своей руке, снова вытряхнул пепел, достал кисет с табаком и снова набил. Прикурил от поданной Кувалдой зажигалки.

     — Стóит ли, Ваня, винить простого работягу за то, что он в итоге слушал больше «правых», которые хоть и были всегда прислугой буржуя, зато говорили просто и понятно, давали простые ответы на сложные вопросы... когда «левый» — тот, кто, казалось бы, должен быть на стороне этого работяги, шагает вместе с пидорасом и феминисткой, да и сам выглядит так же? Да и какой нормальный человек, имевший семью, растивший детей, захотел бы встать рядом с таким выродком...

     Кувалда покачал головой, и тоже скрутил самокрутку, уже третью, задымил.

     — С такими коммунистами, Борис Михалыч, какие были перед Войной, никаких фашистов не надо... Я думаю, если бы то левачьё, довоенное, попало к нам в сегодняшний день, оно бы теперешними выродками быстро поладило.

     — Ещё как поладило бы, Ваня! — ответил старик. — Ещё как поладило!

     В молчании они докурили, и Михалыч, почистив трубку, развернулся к открытой гермодвери:

     — Пойдём, что ли, Ваня...

     Они двинулись обратно к командному пункту.

      — Так чтó насчёт ядерных зарядов? — вернул разговор в деловое русло Кувалда, когда они вошли в КП.

     Женька, внимательно изучавшая на экране какой-то программный код, бросила на деда и Кувалду короткий рассеянный взгляд и вернулась к своему занятию.

     — Будут тебе ядерные заряды, — ответил Михалыч. — Завтра начнём разбирать ракету.

     — А она не того... не рванёт? — искатель с сомнением посмотрел на старого хакера.

     — Не-ет, что ты! — Махнул рукой старик, усаживаясь на стул возле своего ноутбука. — За это можешь не беспокоиться! Нужно человек пять крепких мозговитых ребят, лебёдка и кое-какой инструмент.

     — Организуем. А как скоро дело сделаешь?

     — Думаю, дней за пять, — ответил старик. Он помолчал, потом произнёс: — Это, Ваня, ещё не всё, что я хотел тебе сообщить...

     — Что ещё? Не тяни, Борис Михалыч, рассказывай!

     — Ты как думаешь, почему ракета эта никуда не улетела, а в шахте осталась?

     — Откуда мне знать? Неисправность может какая...

     — Не-ет, Ваня. Не неисправность!.. Вернее, неисправность, но такая, какую только руками сделать можно.

     — Это как?

     — В системе её отключили. «Казбек» ракету попросту не видел, потому и не отправил по назначению... Её даже «Периметр» запустить не смог. Потому, что «Периметр» её тоже не видел...

     — Михалыч, давай понятно!

     — Ваня, — вздохнув, сказал старик. — Объясняю на пальцах... Мы находимся в резервном командном пункте двух систем, «Казбека» и «Периметра». «Казбек» — это система, которой командовал человек: Президент, Министр обороны и уполномоченные лица из РВСН. А «Периметр» — это система, которая работала самостоятельно...

     — Подожди, Михалыч, — остановил его Кувалда. — Про «Периметр» этот я в курсе, что он автоматический. Объясни, как так выходит, что у автоматической системы есть командный пункт?

     Старик улыбнулся почти снисходительно.

     — «Командами», Ваня, называются любые указания, которые делает человек компьютеру посредством интерфейса... Вот ты мышь сдвинул... — Михалыч ткнул пальцем в компьютерную мышь, та сдвинулась по столу на сантиметр, и чёрный экран ноутбука включился, бросив на Михалыча холодный голубоватый свет, — ...и это уже — команда. То, что помещение, в котором мы находимся, называется «командным пунктом», не означает, что придя сюда, человек мог приказать «Периметру» нанести ядерный удар по противнику. «Казбеку» мог, при наличии ключей, — он кивнул на пульт у стены, по краям которого имелись соответствующие разъёмы в количестве двух штук, — а «Периметру» — нет. «Периметру» человек мог только дать команду «усилить бдительность» или прямо сообщить о нападении. И «Периметр» в таком случае запустил бы дополнительную проверку по имевшимся в его распоряжении каналам. Грубо говоря, «Периметр» не поверил бы человеку на слово, и уж тем более не побежал бы вприпрыжку выполнять его хотелки. Ну, что, теперь понятно?

     — Понятно.

     — Теперь дальше... У этого компункта в подчинении четыре шахты. Перед Войной в трёх стояли межконтинентальные ракеты с разделяющимися боевыми частями, нацеленные лететь к пендосам. Они подчинялись «Казбеку». В четвёртой была командная ракета «Периметра». Эта должна была лететь над территорией России и передавать по радио команду на старт всем стратегическим ядерным силам страны: шахтным, мобильным, авиации и флоту... Разумеется, таких ракет у «Периметра» было больше одной... Я думаю, штук десять, не меньше... У «Казбека» не было доступа к командной ракете, а у «Периметра» к боевым ракетам доступ был, но не прямой, как к командной, а через «Казбека»... И, кстати, насчёт «Казбека»... Судя по записям в системе, команда от президентского «ядерного чемоданчика» «Казбеку» не поступала... А это значит, что не Россия нанесла первый удар... — Михалыч минуту помолчал, давая Кувалде осмыслить услышанное. Ведь до этого дня никто в Содружестве точно не знал, кто начал Войну. — Так вот, — продолжил старый хакер, — когда «Периметр» понял, что на страну совершено нападение, и что Кремль и Генштаб не отвечают агрессору... и не отвечают вообще... я думаю, их на тот момент просто не существовало... проверив радиоэфир, линии связи, сейсмодатчики и радиационный фон в разных местах, запросив спутники на орбите и ещё кучу каналов, по которым «Периметр» получал информацию об обстановке... и убедившись в том, что всё, трындец, «Периметр» запустил свои командные ракеты... Конкретно этому сегменту «Казбека» «Периметр» отдал команду напрямую, не через радиосигнал, и местный «Казбек» команду выполнил — запустил все бывшие у него в наличии ракеты... аж две штуки! А третья шахта числилась у «Казбека» пустой...

     Кувалда внимательно слушал Михалыча, глядя перед собой, и когда тот закончил говорить, некоторое время молча обдумывал услышанное, понюхав пару раз кисет с табаком. Наконец он посмотрел на старика и произнёс:

     — Фашисты знали про ракету. Тот, кто сделал так, чтобы ракета осталась в шахте, и её при этом как бы и не было, либо оставил какие-то записи, и записи эти попали к фашистам, либо сам сейчас в Ростове. Они ехали сюда не ради имущества. У них там своих складов, должно быть, хватает... Воинские части, и военные склады везде были. Им нужны особые боеприпасы.

     Глава двадцатая. Нам нужна пропаганда!

     17 июня 2077 года, бывшая Россия, Кубанская область, Крымский район, посёлок Жемчужный, первая половина дня

     В Жемчужном кипела работа. Мёртвый, оставленный человеком посёлок ожил. Обосновавшаяся здесь трудовая армия Содружества заняла бóльшую часть домов в посёлке. Часть домов уже переоборудовали под склады; во дворах пилили деревья, косили траву, расчищали улицы. Работали в основном бабы, — большинство мужиков с утра, после завтрака в общей столовой, под которую приспособили самый большой дом по улице с незатейливым названием Центральная, отбыли на конных повозках в Верхнебаканский. Из рабочих в Жемчужном осталось шестеро крепких мужиков, взявших на себя самую тяжёлую работу, и тридцать баб.

     Отвечавшие за охрану тружеников и тружениц искатели — сводный отряд со всего Содружества — несли дежурство на устроенных на въездах в поселок блокпостах и размещённых на окраинах наблюдательных пунктах, патрулировали улицы.

     После событий 15-го числа, когда отряд Деда Кондрата перебил в Верхнебаканском и Владимировке группу разведки Рейха, охрана Жемчужного бдела с удвоенной силой.

     Из показаний допроса единственного пленного фашиста, взятого возле Объекта, следовало, что пятерым из его группы, во главе с целым майором, удалось уцелеть. В день, когда лысых наблюдателей накрыли, их майор с четырьмя бойцами выдвинулся сюда, в Жемчужный. Однако здесь фашистов выловить не удалось. В своём лагере во Владимировке фашисты также не появлялись, — Пустошь большая, мест, где можно укрыться, много. Эти пятеро и сейчас наверняка были где-то здесь поблизости. Так что, бдительность в ведомстве Дрона была маниакальная.