Метаморф. Том 2. Красный мир

-Вот поэтому я и решил лезть именно здесь, — оправдался я.

-Ну, что же, — безразлично пожал плечами Анаак, — Дерзай.

Я подозрительно взглянул на собеседника в поисках подвоха. Он звучал слишком, даже слишком подчеркнуто, нейтрально, чтобы я поверил в то, что могу спокойно лезть через гальюн. Точнее, после его слов я не полез бы туда ни разу в жизни.

Поняв, что я не сдвинусь с места, маг устало вздохнул.

-Посмотри туда, — наконец, предложил он мне, вытянув руку в сторону унитаза, — Скажи мне, что ты видишь, метаморф?

Я с сомнением взглянул, куда мне указали.

-Похоже на унитаз, — заметила Нора нейтрально. Я едва не заскрежетал зубами. Я по её тону уже догадался, что она с самого начала знала о каком-то подвохе, но просвещать меня не намеревалась. Вот же, вредная зараза!

В любом случае, белый друг любого цивилизованного человека выглядел до прискорбия обыденно, и не наводил ни на какие нехорошие мысли. На хорошие, впрочем, тоже. После нескольких секунд напряженной работы мысли, я беспомощно повернулся к древнему магу в поисках ответа.

-Как ты думаешь, куда девается все то, что мы туда сбрасываем? — наконец, сжалился надо мною, маг, — Неужто сразу наружу?

-Гхм, — глубокомысленно прохрипел я, начав догадываться, что к чему.

-Видишь ли, — ухмыльнулся Анаак, — Все лишнее по мере использования гальюна отправляется в специальную емкость, и с определенной периодичностью гальюн закрывается, после чего емкость опустошается. Не факт, впрочем, что я сразу отправился бы опустошать контейнер с, извиняюсь, дерьмом, после того как обнаружил бы тебя там. Думаю, даже, что в воспитательных целях было бы неплохо тебя там немного помариновать. Ты ещё не передумал насчет того, чтобы туда лезть?

-Спасибо, уже! — тут же откликнулся я, содрогнувшись от озвученных перспектив.

-Нора, тудыть тебя разтудыть, ты что, не знала о таком нюансе!? Вечное издевательство, а не советчица! Чего ты молчишь!? — мысленно клял я Ноосферу за подставу.

-Тогда, — вздохнул маг, — Я могу предложить просто телепортировать тебя наружу на некоторое время. Только при условии, что ты вернешься не позднее заката.

-Конечно! — легко согласился я.

-И не будешь удаляться дальше, чем за пару десятков километров от этого места, — продолжил Аннаак.

-Да раз плюнуть!

-То, что не надо лезть на сам остров в поисках приключений, думаю, тебе тоже пояснять не нужно? — сварливо уточнил напоследок, Анаак.

-Да за кого ты меня принимаешь? — возмутился я, подобравшись как рассерженная кобра. Не потому, что я рассердился, на самом деле. Просто форма тела сильно способствовала. К тому же, мне жутко захотелось выпрямиться во весь свой... рост, скажем так. А то кончик хвоста уже от неудобной позы слегка занемел. В тесном помещении корабельного гальюна, впрочем, сделать это было никак невозможно, и у меня уже начинался приступ клаустрофобии.

Древний маг бросил на меня недоверчивый взгляд. Судя по его виду, он принимал меня за кого-то, кем являться мне было далеко не лестно. Тем более, я ещё и ерзал сейчас в нетерпении, лишь подтверждая его мнение. Впрочем, затягивать с воспитательной работой Анаак не стал.

-У твоего противотелепортационного амулета есть лазейка специально для меня, — сходу выдал мне Анаак недокументированные функции волшебной цацки, — Поэтому с выходом наружу проблем нет. Приготовься. Можешь зажмуриться, если пока не привык.

Как и происходило со мной раньше во время телепортации, сам момент переноса ухватить не удавалось. Мгновение назад, ты стоишь и лясы точишь с магом, которому ещё сто пятьдесят лет назад отменили резервацию на ближайшем кладбище — и вот уже ты пускаешь пузыри в воде, как утопленник.

-Бульк! — только и сказал я, выпучив глаза, окруженный кромешной подводной тьмой. Больше от неожиданности, чем от реального неудобства. Всё же, мои легкие ещё не перестроились к дыханию под водой, и попавшая в них жидкость могла натворить делов. Не будь я метаморф, конечно же.

-Какие планы? — осведомился я у Норы, приведя себя в относительный порядок. Теперь у меня были плавники и хвост, чтобы стремительно перемещаться под водой. Длинное червеобразное тело я оставил, как было. Все равно, его предстояло кардинально перестраивать. А вот каким образом — на этот вопрос я ожидал от Норы ответа, по существу.

-Отрастить прожекторы, для начала, — мысленно прожурчала Нора, очевидно, довольная перспективой намечавшихся экспериментов, — Яркие, как рекламная вывеска у ресторана морепродуктов.

-С ещё живой рыбой, — предположил я, кое-что припомнив. Затея включить под водой прожектор раньше всегда заканчивалась массовым наплывом клиентов. Впрочем, сейчас я был не против легкого перекуса.

-Первому клиенту — бесплатный суши, — согласилась Нора.

-Только я не в меню, — не забыл уточнить я животрепещущий момент. А то, всякое уже случалось.

-Смотря какого размера рыбина клюнет, — хихикнула Нора.

-Ты булавку-то на себя концом не подымай! — возмутился я, спешно приглушая под водой химический прожектор. Зная эту Нору, я как чувствовал — она меня сглазит.

Я замер в кромешной тьме, не дыша и не издавая лишнего звука, ежесекундно ожидая нападения из ниоткуда. Зрение было плохим советчиком на такой глубине, как и обоняние. Или, если быть до конца точным — сверхчувствительные вкусовые рецепторы. На том уровне, что облизнул водичку, и уже знаешь, что к тебе кто-то плывет.

Кто-то большой, как в моём случае.

-Да етить, — булькнул я. Так и знал, что Нора не подведет.

Глава 21.

Какого, спрашивается, черта здесь водятся такие левиафаны? — думал я, замерев... нет, не от ужаса. Просто применил специальный тактический приём метаморфа — притворился бревном.

Ладно, опустим вопрос, откуда такая дура могла здесь оказаться. А вот где она берет столько китов на прокорм — вот это вопрос. С такими габаритами, иная добыча должна казаться ей уже несерьезной.

В связи с этим, мне было решительно непонятно, с какой целью эта рыбина двигается именно в моём направлении. Видимо, мозг левиафана был недостаточно велик, чтобы осознавать всю бессмысленность охоты на такую мелкую сошку, вроде меня.

-Может быть, он хочет просто посмотреть на непонятный светлячок? — необычно тихо отозвалась Нора. Кажется, размерами незваного гостя проняло и её.

Я так и смог до конца увидеть форму тела неизвестного левиафана. Во-многом, из-за его колоссальных размеров. Все поле моего зрения заслонило нескончаемое туловище, покрытое черными чешуйками в человеческий рост. Толща воды вокруг меня пришла в движение, всколыхнутая огромным телом. Я затрепетал на месте, как воздушный змей. Было жутко.

-Интересно, а целиком мы его не проглотим!? — с пробудившимися нотками жадного азарта спросила Нора, видимо, вспомнив о моей способности занимать чужие тела. Судя по её тону, Нора уже спала и видела меня здоровым, многокилометровым увальнем. Как я полезу в таком вид через Портал, её похоже, не заботило.

-Не проглотим, — реплика Норы вывела меня из странного оцепенения, и я какое-то время всерьез раздумывал над её предложением.

-Слишком большая цель, — с сожалением заметил я, — Боюсь, у меня не получится контролировать жизненные процессы настолько огромного тела. Помнишь, что случилось с той акулой, на которой я впервые использовал тот приём?

-Разорвало на куски, — вспомнила Нора, — Но это все потому, что ты взял бразды правления лишь над небольшой частью её тела. Вот что значит — мелко мыслить, Виктор!

-Может быть, — неуверенно признал я, вновь бросив взгляд на проплывающее мимо меня туловище левиафана. Я ощущал себя, как на перроне вокзала, слишком близко к проносящемуся мимо скоростному поезду. Вот только вагоны всё идут и идут, не желая заканчиваться. Нора всерьез думает, будто я могу вселиться в этакую тварь!?

Этот вопрос я и задал раздухарившейся собеседнице.

-Почему нет?! — возмутилась Нора, — Почему бы не попробовать?

-Что останавливает? Его размер, может быть? — я издал нервный смешок, — В сравнении с ним, я все равно, что блоха.

-В таком случае, он даже не заметит твоих потуг, — возразила Нора, — Взгляни на этот вопрос с иной точки зрения. Боится ли блоха запрыгивать на слона? Думаю, даже меньше, чем на собаку. Та хоть куснуть сможет. А слон что?

Последний аргумент заставил меня встряхнуться и с куда большей решимостью взглянуть на перспективную жертву. С пугающей меня самого лихостью, я взмахнул плавниками и хвостом, приводя тело в движение. Устремившись в сторону левиафана, я довольно скоро его достиг, и коснулся его черных, как смоль, чешуек.

В меня словно ударила молния. Мир замер перед глазами, а в сознании возникла ослепительная вспышка. Я потерял ощущение времени и не знал, насколько растянулся этот миг.

А затем на мне остановился чужой, пронзительный взгляд. Этот взгляд не имел ничего общего с тем зрением, что дают глаза или физические органы чувств. Чужой взгляд остановился не на моём змееподобном, причудливом теле метаморфа, о нет! Это существо видело много больше, чем то, что на поверхности.

С каким-то холодком внутри я понял, что сейчас оно читает прямо внутри моей души. Оно видело! Оно видело даже... Нору.

Я не понимал, откуда возникло понимание этого факта. Возможно, читая меня, Левиафан невольно делился со мной и частью собственных мыслей? Это было похоже на чувство чужого взгляда в спину, но в значительно большей мере. Если в первом случае ещё можно было решить, будто тебе лишь чудится холодок на затылке, то сейчас сомнений не оставалось.

Это существо общалось, входя в контакт сознанием. От него было нельзя скрыться, и ещё меньше было шансов что-либо от него утаить. Единственное, что меня радовало — это отсутствие даже намека на то, что Левиафан воспринимает меня, как угрозу. Всплеск чужого интереса, отражение которого я как-то уловил, был связан строго с одно-единственной вещью. Норой.

Интерес. Чужая радость и ликование, сменяющиеся недоумением... разочарованием и апатией. Всплеск чужих эмоций пронзил моё сознание, словно иглой. Сознание Левиафана было подобно исполинского размера ребенку, что игрался с крохотными, живыми игрушками.

Вот раздосадованный ребенок поднимает ладонь, и ревниво бьёт прямо в центр мозаики, собранной в сложный узор.

Внутри меня что-то оборвалось. И это чувство поразило меня сильнее, чем укол иголкой в затылок, потому что я каким-то образом сразу понял, что именно сейчас случилось.

-Нора! — крикнул я мысленно, в ответ услышав лишь эхо собственных слов, отражавшихся в пустоте. Такое уже случалось раньше, однако Нора объяснила, что было тому причиной.

Ноосфера существовала в двух местах одновременно, как она говорила. Однако, чтобы её разум в этом мире был полноценным, ей требовался надежный канал связи с Землей. С последним были проблемы, учитывая, что координаты закрытых миров постоянно смещаются.

Мысль, что произошедшее сейчас гораздо хуже, была подобна ушату ледяной воды на голову. Если я не могу общаться, или уловить хотя бы, лишь тень присутствия Ноосферы в моём сознании, это может означать лишь одно.

Ту Нору, которая постоянно меня сопровождала от начала и до конца, только что уничтожили. Развеяли. Развоплотили, не оставив ни следа.

Что не позволило мне мгновенно обезуметь от накатившей волны жгучего гнева, я и сам не знаю. Возможно, это была подспудная, глубокая убежденность в том, что всё ещё можно исправить? Если Нора существует в двух местах одновременно, то если лишь один способ обратить всё вспять, а именно, вернуться на Землю. Туда, где находится её исток.

Последняя мысль разлилась по моему сознанию бодрящей волной. Иначе не знаю, что удержало бы меня от падения в пучину уныния. И всё же, я продолжал ощущать леденящий холод страха, где-то в глубине души. Страха не за себя, вовсе нет. То был страх навсегда потерять свою извечную спутницу. Страх, смешанный с остервенелой злостью и жаждой мести. Именно она определила мои действия, едва контроль над телом вернулся.

Моя плоть взбунтовалась, оживая наподобие текущей жидкости. Моё длинное змееподобное тело стянуло и съежило в размерах, но в сторону Левиафана выстрелило множеством тонких жгутов, оканчивающихся цепкими челюстями. Если бы меня сейчас увидел ученый биолог, он бы уверил всех, что такое существо существовать в реальности не может, ибо нежизнеспособно.

Пусть так. В теперешнем обличии у меня не было органов, ответственных за пищеварение. От глаз и других органов чувств я тоже избавился, за ненадобностью. Я стал ловчей сетью, наброшенной на врага. Ворохом щупалец, единственным предназначением которых было прогрызть толстый панцирь врага и проникнуть глубже в его плоть.

Левиафан даже не шелохнулся, хотя тень его сознания и коснулась моего, словно в безмолвном удивлении. Его мысленный взгляд словно спрашивал у меня: "Что ты пытаешься сделать, букашка?".

"Неужто напасть?" — в этот раз в его мыслеобразе прозвучало что-то, похожее на насмешку, или мне показалось? Последняя мысль ещё больше вывела меня из себя, и именно в этот момент я нащупал способ прогрызть путь сквозь его чешую, причем в самом её прочном месте.

Мои отростки, плотно вцепившиеся в панцирь подобно пиявкам, отрастили похожий на сверло стержень, которым я и вгрызся в свою жертву. Костяные клетки, из которых состояли стержни, ломались и стесывались о преграду, которая оказалась прочнее стали. Однако с каждой попыткой, я стесывал крошечные кусочки чешуек Левиафана, которые тут же подхватывал своими клетками. Вскоре, мои зубы уже не уступали в прочности вражеской броне, и он это, кажется, почувствовал.

Моего сознания коснулся очередной мыслеобраз. В нём я увидел странную... радость? Радость Левиафана оказалась густо смешена с сожалением, из-за которого я даже усомнился в своей способности понимать язык этого странного, исполинского существа.

Он обрадовался, что ли, тому что у меня есть все шансы действительно его сожрать? — подумал я, ни на секунду, не прекратив попытки добраться до уязвимой плоти. Впрочем, это нисколько не объясняло происхождение чувства сожаления, эманации которого столь явственно исходили от Левиафана.

Всё его исполинское тело разом вздрогнуло, и я внезапно обнаружил, что мои цепкие пасти впустую щелкают в воде. Это было...

Невозможно! — с вспышкой ярости подумал я, пытаясь понять, что только что произошло. Ещё не успев заново отрастить себе органы чувств, я внезапно для себя открыл, что нахожусь в совершенно другом месте. Для этого не требовались глаза и уши — колоссальное давление воды кристально четко и ясно указывало, что я оказался на огромной глубине.

Следует признать — холодно и отстраненно подумал я, — Левиафан — точно вне моей весовой категории. Похоже, он владеет способностями к телепортации... вдобавок к тому, что он уже показал.

Я находился на огромной глубине — вне досягаемости даже самого слабого, самого тусклого света. Забыв о скрытности, я открыл рот и издал громкий крик, разнесшийся по окрестностям. Отраженное от стен, звуковое эхо нарисовало мне картину узкого ущелья, уходящего далеко вглубь. Даже мне не удавалось нащупать, где его дно, зато я узнал кое-что ещё, и это не наполнило меня оптимизмом.