🌿 Второе дыхание. Часть 3. Серафимов подарок

Он стоял у стола, нависая над Придворным Магом, сидящим в кресле для посетителей. Начальник Охранной службы устроился на стуле в углу.

— Не приглашали, ваше величество, — пробасила перепуганная Валькирия и присела в книксене. — Я сама пришла. Простите, ваше величество.

— Как посмела? Изволь объяснить, что тебе понадобилось. И молись, чтобы это была достойная причина — иначе новую горничную её высочеству придётся искать уже сегодня!

— У ме-меня срочное де... срочное сообщение для начальника Охранной службы.

Король переглянулся с Олафом, покосился на встрепенувшегося Мангану, нахмурился и велел, слегка сбавляя тон:

— Говори.

— Тот преступник, про которого писали в газетах... — начала она. — Оборотень по кличке Многоликий...

— Ты видела его? Где?! — каркнул, сверкнув глазами, Потрошитель.

— В Замке.

— В Замке?! — хором воскликнули Король и Олаф.

— Где именно? — уточнил Король и выпрямился.

— В спальне её высочества, — совершенно теряясь, пробормотала Валькирия.

— Он забрался в спальню?..

— Я не... я не знаю. Но думаю, что её высочество сама его пригласила.

Наступила тишина. Олаф вжал голову в плечи: должно быть, первой его мыслью было, что Король убьёт его за очередной прокол. Скагер обдумывал сказанное, и по мере того как до него доходил смысл, холёная физиономия монарха становилось всё темнее. Мангана же всё понял с первого слова, и торжество, отразившееся на его уродливом пятнистом лице, заставило Многоликого оцепенеть от страха.

— Её высочество. Сама. Его. Пригласила, — с расстановкой повторил Король.

Придворный Маг коротко и мерзко хохотнул:

— По-моему, эта особа имеет в виду, что застала оборотня в девичьей постельке твоей дочери. Как тебя там... Валькирия! Я прав?

Горничная молчала. Под взглядом Короля ей тоже, наверное, хотелось стать ниже ростом.

— Та-ак... — протянул тот. — Опять твои проделки, чароплёт?

— Ни в коем разе! — запротестовал Мангана. — Зачем я буду подстраивать то, чему... — тут он посмотрел на Валькирию и осёкся. — Они тебя видели?

Она помотала головой:

— Нет. Они спали.

— Хорошо, — прохрипел Придворный Маг. — Скагер, служанку нужно отсюда убрать. И вряд ли ей стоит сейчас встречаться с принцессой.

— Запри её куда-нибудь, Олаф, пусть посидит в одиночестве, пока не установим точно, что случилось, — распорядился Король. — И сразу приходи обратно.

— Слушаюсь, ваше величество.

Начальник Охранной службы с видимой неловкостью взял под локоток дрожащую Валькирию и вывел её из кабинета.

— Зачем я буду подстраивать то, чему и так суждено случиться, Скагер? — вернулся к оборванной фразе Потрошитель. — Я ждал. И я, наконец, дождался.

— Как вышло, что он проник в Замок незамеченным? — помолчав, мрачно спросил Король. — Ты обещал, что, перебравшись через стену, он не минует твоих ловушек.

Мангана осклабился и развёл руками:

— Значит, он проник не через стену, только и всего.

— Но на воротах стража и магическая защита!

— Я же давно твержу: разбирайся с Олафом. Это его подчинённые перестали ловить мышей. И в буквальном, и в переносном смысле слова.

Повисла пауза, которую нарушило возвращение начальника Охранной службы.

— Запер её в допросной, — доложил он. — Но ведь она ни в чём...

— Заткнись, — осадил его Скагер. — Виновата или нет, разберёмся. Ты, между прочим, так и не выяснил, откуда у неё любовная магия. Но, надеюсь, хотя бы выяснишь, каким образом оборотень пробрался в Замок.

— Будет исполнено, ваше величество, — сдавленным голосом ответил Олаф. — Разрешите идти?

— Иди, растяпа. Эрику я сейчас проведаю сам. А с тобой,— Король, сощурившись, окинул взглядом Мангану, — мы потом ещё побеседуем.

Феликс из-под шкафа посмотрел на одного, на другого, на третьего, рассудил, что интересней всего будет проследить за Олафом — и выскочил в коридор вслед за ним.

Начальник охраны зашёл к себе в кабинет, взял из сейфа пару каких-то непонятных предметов, от одного из которых исходил тусклый магический свет, и зашагал к воротам. Обход королевской резиденции по всему периметру он, очевидно, отложил на потом.

Первый из предметов при ближайшем рассмотрении оказался медальоном-пропуском. Повесив его на шею, проверяющий вышел за ворота, удалился метров на пятьдесят от них и поманил к себе стражника. Когда тот приблизился, вручил ему медальон и велел оставаться на месте, а сам двинулся обратно. Стоило ему сделать несколько шагов в сторону Замка, и массивные створки, стоявшие распахнутыми, шустро поплыли друг к другу и захлопнулись с металлическим лязгом. Ворота работали исправно. Олаф кивнул, забрал медальон и поманил другого стражника, того, в руках у которого был фальшивый 'Треугольник Овитры'. Достал из кармана стеклянную пирамидку, слабенько светящуюся магией, и потребовал проверить её рамкой. Последняя, разумеется, никакой магии не распознала. Глухо выругавшись, начальник Охранной службы вырвал рамку из рук оторопевшего стражника и принялся её осматривать.

— Подделка! — заорал он, закончив. — Неужели никто не заметил, что это подделка?!

— Подделка, ваше превосходительство?! — охнул стражник.

— Деревяшка и кусок проволоки. Она у вас когда последний раз срабатывала?

Стражник с надеждой посмотрел на напарника, но тот ничего утешительного сказать не смог.

— Значит, давно, — резюмировал Олаф. — Кретины безглазые!..

Снова выругался, сообщив страже, каким образом, по его мнению, ей следовало бы употребить 'деревяшку', и, сжимая рукоятку бесполезной рамки, возвратился в Замок. Прежде чем ворота за ним закрылись, он приказал:

— Никого не впускать и не выпускать!

Многоликий едва успел проскочить вместе с ним, пользуясь общим ошарашенным состоянием.

Вопреки ожиданиям Феликса, начальник Охранной службы не пошёл немедленно к Королю. По-видимому, он соблюдал инструкцию: обнаружив, что внешняя защита вверенного ему объекта нарушена, вознамерился разведать, всё ли в порядке с защитой внутренней. И точно, теперь он устремился в главную башню, а значит, в Коронный зал. Ступени в башне были крутые, и Многоликий, чтобы не отстать, вскарабкался, как делал это в поезде, по сапогу Олафа и устроился за голенищем.

В Коронном зале стоял таинственный полумрак, как тогда, когда Феликс был здесь в прошлый раз — вечером накануне поездки в Икониум. Корона, как тогда, покоилась на постаменте. Но что-то неуловимо изменилось. Оборотень присмотрелся и понял, что именно. Прежде всё пространство зала пронизывали лучи волшебной защиты, ветвящиеся и переплетающиеся, как молнии. Теперь эти лучи исчезли. Магическая аура трепетала только над самой Короной, причём к невидимому свету примешивался другой, видимый, которого раньше не было. Начальник Охранной службы подошёл вплотную к постаменту, охнул: 'Серафимы-Хранители!' — и опёрся на него свободной рукой, как будто ноги перестали его держать. Из-за голенища нельзя было рассмотреть, что за обстоятельство настолько сильно расстроило беднягу Олафа. Но Многоликий и так догадался, что взору честного служаки предстал большой продолговатый турмалин в платиновом лепестке, вставленный в предназначенное для него место на Внешнем обруче Короны.

* * *

— Что это за штука, Олаф, конечно, не догадался, сообразил только, что раньше её тут не было. Он первым делом сам попытался её вытащить, но ничего не вышло — держалась, как влитая! — рассказывал Феликс Эрике два часа спустя. — Тогда он привёл в Коронный зал Короля и Мангану. Твой отец сначала вообще не понял, что случилось — он-то Внешний обруч, наверное, видел только на коронации. Зато Мангана сразу забил тревогу, кинулся к себе, приволок какие-то древние фолианты и выяснил, что ровно так и выглядела 'антикорона'. Убрать её он, разумеется, тоже не смог.

Принцесса в шёлковом домашнем платье с тонким цветочным рисунком сидела на постели, а Многоликий лежал, устроив голову у неё на коленях, и наслаждался лёгкими, щекочущими касаниями девичьих пальчиков, перебирающих его волосы, ласкающих его скулы и лоб. Оба знали, что у них есть немного времени, когда сюда никто не сунется.

Король в покоях дочери побывал уже давно. Для виду поспрашивал, хотят ли она и принц до свадьбы совершить небольшую поездку по стране — и не задал никаких вопросов о мужчине, с которым сегодня застали Эрику. Правда, смотрел на неё при этом так, что его взглядом впору было пробивать стены. Похоже, единственная цель отцовского визита была убедиться в том, что в жилище Принцессы нет явных признаков присутствия посторонних и что сама она по-прежнему спокойно относится к перспективе выйти замуж за сына Джердона — то есть не утратила остатков благоразумия. После Короля явилась молоденькая пугливая горничная, которая сообщила, что её прислали заменить заболевшую Валькирию, принесла обед и сбежала, сверкая пятками, стоило Эрике сурово свести брови и сказать: 'Не возвращайся, пока не позову'. Новых визитёров пока не ждали.

Многоликий наскоро поел, постанывая от наслаждения — так сильно соскучился за время поездки по человеческой еде, — после чего принялся посвящать Принцессу в подробности происходящего в Замке. Она слушала, не перебивая, лишь раз вздохнула:

— Вот бедняжка! — когда узнала, что её горничную заперли в допросной 'до выяснения'.

— Она-то тебя не пожалела, — проворчал Феликс. — И меня тоже. Да не волнуйся, ничего с ней не случится. Сдаётся мне, Олаф там о ней будет заботиться не хуже родной матери, — добавил он и вернулся к рассказу.

На известии, что Корона 'выключена', Эрика молча всплеснула руками, но изумления в синих глазах было больше, чем страха.

— И что же дальше? — спросила она, когда Многоликий примолк, с удовольствием вспоминая перекошенную и позеленевшую рожу Манганы и тощий крючковатый палец, судорожно тыкающий в книжное изображение 'антикороны'.

— Дальше... дальше мне довелось стать свидетелем необычайного зрелища. Потрошитель, напуганный до полусмерти — я и не думал, что это возможно! Его трясло, он даже говорить сначала не мог. Если бы не его откровенный ужас, он бы, наверное, первым попал под подозрение... Но такое нельзя сыграть, Эрика! Мне казалось, он коньки отбросит прямо там — вот было бы славно. Жаль, быстро оклемался — не отбросил.

— Стало быть, Тангрис не обманула: он, и в самом деле, до сих пор её боится и прячется от неё в Замке, — заметила Эрика.

— Тангрис он боится или кого-то ещё, мы не знаем. Главное, что боится, и твой отец и начальник охраны тоже это поняли. Так что никто не стал хватать его за грудки с криком: ты что устроил, негодяй?! — вместо этого спросили, сможет ли он магическими методами вычислить того, кто поставил камень. Мангана ответил, что сможет, но должен для этого изготовить специальное приспособление. Вытребовал три часа времени и заперся у себя в логове. Олаф попытался снять с камня обычные отпечатки пальцев, но нашёл только свои собственные и Манганины. Когда я пошёл к тебе, он опрашивал стражу на предмет того, не входил ли кто-нибудь в Коронный зал в предыдущие дни. Полагаю, и тут результата не будет — вряд ли в этом деле обошлось без магии, — заключил Феликс.

Принцесса кивнула:

— Конечно, не обошлось! — и уточнила: — А в Замке сейчас, должно быть, переполох?

— Не такой большой, как мог бы. Со стражниками, которые охраняли Корону и поневоле видели суматоху, обошлись, как с Валькирией — сразу же их где-то... изолировали, чтобы не проболтались товарищам. То есть про то, что Замок остался без защиты, больше пока никому не известно. Правда, всем известно, что нельзя выходить наружу — и многим это не нравится. У ворот толпятся недовольные, перестраховщика Олафа бранят на чём свет стоит ... не знаю уж, что он им наплёл в качестве объяснения. Но, в любом случае, это ещё не повод для паники.

Эрика опустила руки, перестав гладить Феликса, отчего он вдруг почувствовал себя брошенным — и о чём-то напряженно задумалась. Многоликий уселся и взглянул на неё.

— Что, родная? Гадаешь, кто это сделал и каким образом?

Она закусила губу.

— Не гадаю. Нет... Не совсем. Сделала, скорее всего, мачеха — она же знала про камень! Видимо, нашла способ до него добраться. А я думаю, не воспользоваться ли нам этим для побега?

— Ты считаешь, что браслет... — начал, нахмурившись, Феликс.

— Я ничего не считаю, любимый. Нам с тобой всё равно не выяснить, как он работает! Но вдруг он 'выключается' вместе с Короной? Мы могли бы...

Многоликий подскочил на месте:

— Проверить?! Даже не предлагай!

Он слишком хорошо помнил, как принесли в купе едва живую после прошлого эксперимента Принцессу, и как он сам из-за этого чуть не умер. Похоже, все эмоции были написаны у него на лице, потому что Эрика кротко улыбнулась и согласилась:

— Не буду.

— К кровати тебя привяжу, чтобы не пробовала проверять, — сомневаясь в её покорности, сердито пригрозил он.

— Хорошо, хорошо, не буду, — повторила она, взяла его за руку и утешительно сжала пальцы. — Даю тебе честное слово! Но я просто боюсь, что ключ...

— Ключ мы получим не позже завтрашнего дня!

Она покачала головой:

— Я боюсь, что нам вообще не отдадут ключ, если он, действительно, хранится у отца. Не захочет Король рисковать свадьбой. Одно дело, когда всё шло по плану, как 'в прошлый раз', и появление Акселя этот план лишь немного нарушило. И совсем другое, когда свадьба уже назначена и Джердон уже пообещал отцу всё то, что тот надеялся получить с помощью Инструмента. Понимаешь?

— Понимаю, — пожал плечами Феликс. — Но думаю, что мнение его величества особого значения не имеет. Побег нам устроит Потрошитель. Хитростью или силой он будет выманивать ключ у Короля, я не знаю, но что выманит, даже не сомневаюсь! Ты бы тоже не сомневалась, если бы видела его лицо, когда он узнал о моём появлении в Замке.

— Ясно, — бледнея, сказала она. — И что мы теперь будем делать?

— Ждать, Эрика, просто ждать, — мягко ответил он. — Вернее, ждать будешь ты. А я вернусь в Коронный зал. Если Мангана не наврал насчёт 'приспособления', то скоро испытает его на практике. Я тоже склоняюсь к мысли, что это Ингрид — но должны же мы узнать наверняка?

— Конечно, любимый. Иди, — молвила Эрика, порывисто его обняла и напутствовала: — Пусть обойдётся без сюрпризов.

Однако без сюрпризов не обошлось.

* * *

К тому моменту, когда Многоликий добрался до маленького помещения, в центре которого по-прежнему возлежала на бархатной подушке Корона, Скагер, Мангана и Олаф уже были там. Оборотень устроился позади королевского ботинка и осмотрелся. Олаф двумя руками держал круглое зеркало в волнистой раме — 'Окно Памяти', при виде которого Феликса передёрнуло. Мангана, шевеля ушами, позвякивал гирляндой металлических крючков и петель — в порядке, ему одному понятном, закреплял их на Внешнем обруче. Скагер стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди. На лице монарха застыла маска невозмутимости, но поза и выражение глаз свидетельствовали, что его величество снедает страх, не менее сильный, чем у Потрошителя.