Практическая психология. Герцог

— Вот гаденыш! — возмутился кто-то из моряков. — Это же был наш ужин!

— Каша-малаша — еда наша! — передразнил его Оська, перегнувшись через борт. — Еще спасибо мне скажешь, когда будешь рыбку кушать!

Вода за кормой бурлила, раздавались смачные хлюпы и ощутимые удары в борт. Нагой Лис с большим ножом в руке вскочил на бортик и ласточкой сиганул в воду.

— Осторожнее, — прошептал побледневший Ворон, вцепившись в деревянный борт обеими руками.

Алан вспомнил, что этот похожий на птицу парень потерял в море семью. Он подошел к Ворону и, положив руку ему на плечо, тихо сказал:

— Он отлично плавает.

— Знаю, — глухо ответил послушник.

— Пыряй ее в глаз! В глаз пыряй! — перевесившись за борт так, что рисковал свалиться в воду, орал Оська. Ему вторили столпившиеся рядом болельщики.

Валлид с интересом смотрел, как Лис пытается подплыть к бьющейся в сети огромной рыбине, напоминавшей акулу, но пока ему это никак не удавалось.

— Принеси мой лук, — бросил Алан, ощущая за спиной присутствие Иверта.

— Зачем же лук, кир Алан? Мы ужо вот принесли, — пробасил один из ветеранов маркиза, ставя ногу в стремя большого тяжелого арбалета. — Счас мы ее упокоим.

— Шкуру не попорть! — тут же спрыгнул с бочки Оська, с любопытством уставившись на арбалет почти в его рост.

— Зачем тебе ее шкура, шут? — весело спросил Иверт.

— Чучело набью, — огрызнулся Оська и вновь полез на бочку, чтобы, перегнувшись за борт, заорать: — Лис! Отплывай! Щас мы ее как!..

Но "как" получилось лишь третьим болтом, только после этого Лису удалось подплыть ближе и добить чудовище.

— Я! Это я ее поймал! — бегал Оська вокруг распластанной на палубе рыбины, в то время как Ворон вытягивал из воды довольного Лиса. — Алан-балан! Это я ее приманил! Кашей! И миской! Она на железо клюнула! Вот честное слово! — островитянин подпрыгивал на месте и возбужденно размахивал руками. — Веришь?

— Оська, я тебе всегда верю, — улыбнулся Алан. — Здоровая тварюга. Она хоть съедобная?

— А как же, штиль мне в задницу, — с восторгом смотрел на улов Кэп. — Это баркута. Мясо у нее жестковатое, но зато вкусное. Эй, тащите топоры и тазы, разделывать будем. И воду поднимайте, палубу от крови отмывать! Да шевелитесь, трюмные крысы! — заорал он, раздавая пинки.

— А зубы, зубы какие! — Оська потыкал багром в рыбью пасть и с радостью взвизгнул, когда острые зубы громко щелкнули по дереву. — Плохая рыба, — серьезно добавил он и, выдержав эффектную паузу, когда со всех сторон начали сыпаться вопросы, глубокомысленно добавил: — Зубы не чистила. Из пасти воняет!

Алан отошел в сторону, чтобы не мешать морякам разделывать добычу. Да и запашок от вспоротого брюха шел еще тот.

— Ого! — заорал через некоторое время неугомонный Оська. — Рука! Это же человеческая рука! С колечком! Алан-балан! Смотри!

Шут радостно подбежал к конту, таща в руке полупереваренную ослизлую кисть.

— Брось! — успел рявкнуть Алан перед тем как вывернул за борт пирожки и остатки завтрака.

— И чего орать?— пожаловался безмятежно наблюдавшему за этой картиной Иверту шут и, стащив с мертвой плоти перстень, вышвырнул кисть за борт. — Я его сейчас отмою! — он вприпрыжку побежал к ведру с водой.

— Знакомый перстень, — проговорил подошедший к ним Берт и подал конту баклажку с холодным и кислым вином, к которой тот с удовольствием присосался. — Кир Алан, взгляните.

Алан вытер тыльной стороной ладони губы и посмотрел на перстень, лежащий на вытянутой ладони слуги. Большой рубин в обрамлении серебра. Абсолютно незнакомая обновленному конту вещь. Он поднял на слугу вопросительный взгляд.

— Это перстень рода. Такой же был у вашего деда,— тихо проговорил Берт. — Когда его сожгли на погребальном костре, все имущество отошло вам вместе с домом в столице.

— Это в нем живет твоя сестра? — уточнил Алан, чувствуя, как замирает сердце. Известий от Чупачурика не было очень давно, и Алан боялся, что до дочери Нанни добрались.

— Да, — грустно кивнул Берт, тоже понимая, что сестры уже может не быть в живых.

— Когда ты получал от нее весточку?

— Давно. После смерти Нанни она мне не писала.

— Не переживай раньше времени. Мы постараемся все узнать, — Алан похлопал Берта по плечу. — Все хорошо. А это чей перстень?

— Не знаю, на гербе цветок и пчела. Это не фамильный перстень, как тот, что сейчас надет на ваш палец, — Алан перевел взгляд на массивный и вычурный золотой перстень с аметистом, который никогда не снимал с безымянного пальца левой руки. Как очнулась Виктория с этим перстнем на пальце, так он там и находился. — Это перстень рода. После смерти главы рода кольцо передают наследнику. Тот, что остался от вашего деда, должны были доставить вам или вашей матери.

— Но нам даже не сообщили об этом, — задумчиво произнес Валлид, глядя на горизонт. — Откуда ты все это знаешь?

— Нанни говорила. Такие перстни вручают вместе с бумагами на наследство в канцелярии Приближенного. Вас просто забыли, — покачал головой Берт.

— Ты хочешь сказать, проигнорировали? — кивнул конт.

— Бешеный Алан, я поеду с тобой в столицу, — категорично заявил Иверт, до сих пор молча слушающий их разговор.

— И я! — из-за спины конта выскользнул Оська.— Без меня ты умрешь с голоду! — Он выхватил из рук Берта перстень и нацепил его на палец.

— Подслушивал?— нахмурил черные брови Иверт.

— А как же! — Оська на всякий случай отбежал подальше и показал горцу язык.

— И мы поедем! — из-за бочки с солониной выбралась Мая, таща за руку смущённого Неженку. — И ксенят возьмем. Я никогда не была в столице.

— С чего вы решили, что я собираюсь куда-то ехать? — грозно обвел Алан ни капли не смутившихся незваных попутчиков.

— Ну ведь когда-то поедешь? — хитро улыбнулась Мая.

Алан закатил глаза к небу, всем своим видом показывая, как ему дороги его друзья, рабы, слуги и телохранители.

— Мы плывем в герцогство, чтобы вернуть тебя отцу и разведать обстановку. Ни о какой столице речи не ведется. Прошу не забывать, что впереди сезон холодов, а это не лучшее время для путешествия. А теперь исчезните! — Все дружно направились в разные стороны. — Оська! — строгим голосом произнес конт и, дождавшись пока островитянин обернется, протянул руку. — Перстень!

— Это мой трофей! — спрятал руку за спину шкодливый шут. — Я его добыл в честном бою!

Алан не мигая смотрел на Оську, пока тот, нехотя стянув перстень с пальца, не протянул его конту.

— Больше в пузе ничего не нашли. Только кисть. Она ее сожрала не раньше сегодняшнего утра, — совершенно серьезно сообщил шут. — Где-то плавает утопленник без кисти.

— Ясно, — Алан повертел перстень в руках. — Оська, ты ничего подозрительного не замечал?

— Кроме того, что брат Эдар узнал твоего Неженку, а подарочку Мае нравится красавчик Ураган? — шут поскреб голову. — Неа! — Он отвернулся от конта и возмущенно замахал руками. — Ворон, ты куда голову потащил? — с этими словами он сорвался с места и убежал.

У Алана не было причин не доверять Оське. При всей его показной безалаберности, шут умел замечать такие мелочи, на которые никто другой не обращал внимания. Значит, брат Эдар узнал Неженку... Интересно связано ли это с приказом Учителя взять художника с собой, и означает ли это, что таинственный покупатель, который так и не дождался раба, как-то связан с изуродованным ксеном?

Корабль резко накренился, делая разворот, и Алану пришлось изо всех сил вцепиться в натянутый канат, чтобы не упасть. Сзади раздались зычные команды Кэпа, захлопали за спиной поднятые паруса. Капитан наконец-то поймал попутный ветер.

Алан смотрел на воду и видневшийся на горизонте скалистый берег. Если ничего не произойдет, завтра они ступят на берег. Завтра Виктория впервые увидит средневековой город и белую крепость, которую до сих пор видела только в воспоминаниях Алвиса. Завтра Тур вернется на землю своих предков, в своё страшное прошлое. Как он это воспримет? Не сорвется ли? Нужно проведать мальчишку.

— Здравствуй, Виктория.

— Твою мать! — в сердцах произнес Алан, с прищуром глядя на золотистую фигуру, появившуюся у борта. — Я уже начал верить, что вы были моими галлюцинациями, — хмуро буркнул он, отворачиваясь. — С чем пожаловал?

— Я разочарован, что ты говоришь о себе как о мужчине. Значит, ты не приняла мое предложение?

— Которое?

— Вернуться в свой мир, в женское тело и жить дальше, ни о чем не печалясь, — Ирий мягко улыбнулся и пригладил золотистые волосы.

— Что тебе надо? — Алан с неприязнью смотрел на светлое воплощение местного божества.

— С тобой очень сложно, — вздохнул Ирий.

— Или говори, или убирайся, — Он оглянулся, но никто не показывал пальцем на светящийся силуэт, никто не бегал с воплями по палубе и не падал ниц. Все занимались своими делами, и только Лис бросал на конта внимательные взгляды. Даже здесь, на корабле, послушники старались не оставлять Алана без присмотра.

— Мне понравилась твоя идея принести в этот мир новую религию.

Алан Валлид молчал, и Ирий, не дождавшись от него никакой реакции, продолжил:

— Ты ведь уже поняла, что эта цивилизация возрождается из остатков погибшего мира. И толчком к катастрофе послужило падение нравственности. Люди перестали беречь самое ценное, что у них было — жизни друг друга. Мораль, чистота помыслов подменились совершенно другими понятиями.

— Стоп! — Алан поднял руки. — Закрой свой фонтан красноречия. Мне эти пафосные речи в прошлой жизни надоели! Что ты хочешь от меня? — по слогам произнес он.

— Я хочу, чтобы ты исчезла из этого мира, — не выдержал Ирий. — Ты его разрушаешь!

— Я? — У Алана от неожиданности глаза округлились, и не нашлось слов, чтобы возразить. — Я ничего не делаю!

— Ты меняешь все под себя!

— Я не просил меня оживлять!

— Да, я был неправ, когда отправил тебя сюда, и я не один раз пытался исправить эту ошибку. Но более упрямой души я еще не встречал!

— Я еще и виноват? — Он упер руки в бока и гневно задышал.

— Вот! — заливисто расхохотался Ирий. — Все же ты женщина! Женщина! — и он исчез, оставив Алана в полном недоумении.

"И что это только что было? — тихо поинтересовался внутренний голос. — У нас шизофрения, или это была странная проверка на половую принадлежность?"

А черт его знает! Если сейчас еще и Вадий явится...

— Привет, Алан!

— ... — Алан поднял глаза вверх и медленно опустился на палубу, скрестив ноги по-турецки. — Садись. И объясни мне, что это за спектакль.

— С радостью, — оскалился черноглазый ублюдок и уселся напротив, в точности повторив позу собеседника. — Светлый хочет принести в этот мир единобожие, религию, схожую с вашим христианством. А для этого ему нужна жертва.

— Я строю церковь, у меня появляются последователи, я начинаю проповедовать или создаю новое учение, меня убивают, и я становлюсь мучеником... — выстроил Валлид логическую цепочку.

— Верно, — радостно улыбаясь, кивнул Вадий.

— А ты чего хочешь?

— Ничего. Ничего сверх того, о чем мы заключили сделку, — безмятежно улыбнулся тот, кого Виктория назвала Вадий.

— Ты всегда появляешься, когда мне грозит смертельная опасность, — не поверил ему Алан.

— Она тебе грозит с того момента, как ты очнулся в этом теле, — моментально посерьезнел Вадий. — Что ты собираешься делать в герцогстве?

— Я просто хочу посмотреть город. Вернуть Маю отцу. Глянуть, что можно сделать для Турена. Встретиться с Алвисом.

— Будь с ним очень осторожен. Чую, что скоро мы вновь увидимся.

— Мне что-то угрожает? — успел прошептать Алан, прежде чем фигура его гостя начала таять.

— Постоянно.

"Знаешь, — проснулся внутренний голос, — Мне кажется, они просто напомнили о себе, чтобы мы не забывали, кто здесь пешка, а кто передвигает фигурки".

Похоже, что так оно и есть. Виктория вздохнула, настроение стремительно падало в трюм. Слишком много контролеров на ее душу.

— Кир Алан? — к ней, неслышно ступая босыми ногами по деревянной палубе, подошел рыжий послушник. — С вами все в порядке?

— Почему ты задал этот вопрос?

— Вы странно себя вели. Разговаривали сами с собой, размахивали руками.

— Это все боги. Как они меня достали! — в сердцах воскликнул Алан и поднялся на ноги. — Я к Турену. Вели Берту, чтобы мне постелили на палубе. Спать буду здесь.

Лис, нахмурив светлые брови, смотрел в спину матерящегося на русском языке конта и думал, что Алан Валлид очень странный человек.

— Привет, Турен. Как ты?

Виктория присела рядом с гамаком, в котором лежал Тур. Осунувшийся, зеленый, еще больше похудевший. Сердце защемило от жалости, и сразу нахлынули воспоминания, как они с детьми решили отправиться на яхте на рыбалку, во время отдыха в Болгарии... Тогда ее средний точно так же провисел все путешествие животом на борту.

— Тур, давай я вынесу тебя на воздух. Ты здесь совсем прокиснешь.

Мальчишка промычал что-то нечленораздельное и прикрыл глаза. Алан подхватил его на руки и, стараясь не биться плечами о стены узкого прохода, понес наверх.

"Шустрик" не был предназначен для перевозки пассажиров, поэтому все ютились в большой общей каюте, больше похожей на трюм, перегороженный деревянными стенами. Только Алану Кэп уступил капитанскую каюту с двойным гамаком. Конт хотел забрать к себе Маю, но девушка отшутилась, что боится не удержаться и соблазнить хозяина. Но и в общей каюте она не осталась, оборудовав себе небольшой закуток между бочками, куда парни притащили ей матрас и ворох одеял. Первые несколько дней никто из моряков и не знал, что Мая девушка, ей весьма удачно удавалось скрывать свою женскую сущность, но потом Алан ее выдал. Случайно, не подумав, назвав принцессой во время ужина. Но любые поползновения в ее сторону сразу пресёк Иверт. Горец обвел всех мрачным взглядом и весомо произнес:

— Любой, кто позарится на рабыню вождя, будет оскоплен мной лично, — и, помолчав, многозначительно добавил: — Ножом с зазубринами.

За трое суток, что они были в море, желающих так и не нашлось.

Смеркалось. Солнце уже лежало на горизонте, окрашивая гребни волн в золотисто-розовый цвет. Красиво. Алан посадил Тура на ящик и сам сел рядом.

— Волнуешься? — спросил он.

— Уже нет, — тихо ответил мальчишка. — Просто сил нет волноваться. Жду, когда сойдем на берег. А там — будь что будет.

— Твой отец погиб, защищая крепость. А мать?

— Не знаю. Когда мы уходили из замка, она не вышла нас провожать. Может быть, уже была убита. Я плохо помню те дни. Все смешалось. Все куда-то бежали, плакали, кричали.

Алан подвинулся ближе и, обняв паренька за худые плечи, прижал к себе. Так они и сидели, молча глядя, как солнце прячется за море, пока Тур не заснул, пригревшись у теплого бока мужчины, заменившего ему семью.

К ним подошел Берт с одеялом в руках.

— Ужинать будете? — шепотом спросил он, укутывая Тура в одеяло и подхватывая его на руки.

Виктория отрицательно покачала головой. Есть не хотелось, да и воспоминания о страшной находке Оськи как-то не добавляли аппетита.